Муррждества не будет

      К черту все мечты и надежды, вот что я вам скажу. Муррждества не будет. Ни сейчас, ни завтра, ни летом. Какой толк что-то планировать, когда происходит то, что происходит?.. Обращаясь мысленно к невидимым слушателям и собеседникам, Дженнифер продолжала бежать по бесконечно длинному коридору, беспрестанно ругаясь то на окружавшую ее темноту, то на саму себя: надо же было опять согласиться с какой-то сомнительной личностью даже тогда, когда разум, наученный многократным горьким опытом, подсказал, что все происходящее — опять лишь выдумка, не более чем очередной осознанный, но совершенно лишенный какого-то смысла сон. Сырой темный коридор, напоминающий подземелье, полное смертельных ловушек, постоянно петлял, и кошка вполне успешно пряталась за поворотами, когда была такая возможность. Однако чем больше раз Джени скрывалась от шуршащей за спиной погони успешно, заставляя преследователей, очевидно не наделенных отличным зрением, с тупой злостью вглядываться в темную пустоту, тем дальше отодвигался от каждого нового укрытия единственный выход. Спасительное пятно белого света в форме арки не то, чтобы оставляло большое количество вариантов выбора: так или иначе, по логике следовало или же вновь поворачивать назад, в зону, где ошивались некто «преследователи», или же на ощупь двигаться во мраке вперед, если, конечно, во снах бывает логика. Риск попасться был так одинаково высок в обоих случаях, что Дженнифер отчасти уже отбросила иллюзию возможности выбраться из этого абстрактного лабиринта, не желавшего выпускать ее по-хорошему, живой.       Чем дольше кошка старалась не ложиться спать, не засыпать, не возвращаться сюда, тем хуже становились эти тягучие долгие сновидения, и она, осознавая все и полностью, не могла никаким образом предотвратить или хотя бы вовремя оборвать все это. Проблемы снятся ей с первого же дня своего возникновения. Как прекрасно. Поэтому теперь, психанув окончательно, лавочница решила вести себя точно так, как повела бы, будь она обыкновенной главной героиней банального хоррора без сюжета, но с бездельем режиссера, ищущего легкую славу и легкие деньги.       — Интересно, кто же там? — крикнула в коридор лавочница, не скрывая желчного сарказма. — Кто там! Ау! — прислушавшись к гулу эха, повторяющего обрывки слов, кошка с неудовольствием заметила, что ее собственный голос пропал на середине фразы, еще раз подчеркивая бесячую сезонную заразу, традиционную для каждого нового зимнего периода. Сказанное едва ли могло привлечь внимание «монстров», собирающихся ее — кошку, к сожалению, а не простуду — убить. — Ну и? Ну и где? Я здесь! Ау-помогите-кто-нибудь!.. Или что там вам еще-то надо?.. Я не умею драться! Все сюда!       И все-то черед пень колоду, даже во сне невозможно сделать что-нибудь так, чтобы хоть раз повезло? Достигнув последней стадии временно скрытого бешенства, кошка уже готова была взорваться и поубивать всех самой, когда где-то вдалеке послышался рев, постепенно набирающий силу по мере приближения. Замерев на месте, Джени с мрачным интересом прислушалась. Что-то новенькое, теперь, можно сказать, этот псевдо-триллер стал несколько разнообразнее и любопытнее. Только лавочница хотела сделать шаг в сторону ответвления коридора, напоминавшего полукруглый купол метро, как вдруг из соседнего вышла на развилку огромная черная волна, несущая на гребне обломки какого-то строения. Крик застрял где-то в воспаленном горле Джени, и та не успела предпринять до столкновения решительно ничего. Толща воды накрыла ее сверху, потащила ко дну и повела вперед, превращаясь из воды быстро в алую кровь и мелкие серебряные монетки, постепенно заполоняющие все свободное пространство вокруг. Закричать не получалось, ровно как и открыть глаза или замедлить беспорядочное, но в то же самое время плавное падение-погружение. Дженнифер поняла, что все глубже и глубже уходит в неопознанную темноту, и, через силу приподняв на миг веки, увидела под собой безграничную глубину океана, из которой на нее несся поезд, ослепляя огнями.       «Все, хватит!» — взмолилась мысленно кошка, заметив, что «утонуть» не вышло. — «Не могу так больше!»       Коварно подслушав ее мысли искаженная реальность резко дернула ее вниз, и состав промчался, рассекая воду, прямо над ее головой, не коснувшись ее и лучом света.       — Твою ж мать!.. — зашипела Джени и…       Неожиданно проснулась от звучания своего же голоса. Подняв голову с прилавка, на котором задремала, Дженнифер с ненавистью уставилась на всевозможные бумаги, соглашения с подсчетами, разложенные по столешнице в беспорядке, и раздраженно разметала их лапами в разные стороны, очищая небольшой уголок рабочего места. Разлетевшись по столу, по полу и по всему помещению в целом, документы освободили из бумажного плена не только деревянную поверхность стола, но и маленькую белую коробочку из плотного картона. Взяв ее кончиками пальцев, лавочница покрутила ее в лапе вдумываясь в смысл надписи, гласившей: «валерьяна и кошачья мята», а потом со вздохом отправила опасный для своего здоровья препарат в мусорное ведро. Нет, уже и это ничем не помогает, какой в нем толк? Пусть уж лучше совсем исчезнет с глаз долой, чем будет отпугивать покупателей… Точно же, покупатели… лавка… Положив лапу на определенно не нормально горячий для обыкновения лоб, кошка подобрала первый попавшийся на столе лист и попыталась вникнуть в текст. Это был список предъявляемых претензий, который далеко не ограничивался пунктом «сто двадцать восемь», продолжаясь на следующих шестнадцати двусторонних листах. Кажется, теперь вся жизнь — это один сплошной список нарушений, предъявляемых маленькой лавке и справедливо, и без всяких оснований в том числе.       Кто-то очень постарался, чтобы проверки все разом объявились многочисленной делегацией здесь в официальный выходной и начали угрожать прикрыть заведение на следующий же день. Устало повернув голову к календарю, кошка отсчитала от сегодняшней даты три дня, которые дали на исправление всего, и сверила оставшееся время со своими шансами все вернуть. Невозможно. Одной невозможно. После того, как магазин стал неконтролируемо разрастаться, все акции отчего-то немедленно пошли в низ и, в конце-концов, затонули так глубоко в этаком «океане», что Джени начали сниться преследующие ее документы и глубоководные монетки-убийцы. Почему так? Почему именно так, а не иначе? Кто, кто так сильно хочет поквитаться с ней? Когда и где она просчиталась?.. За стенами лавки раздался топот зимних ботинок, с которых усердно стряхивали снег. Посетитель.       — Глубокий вдох… глубокий выдох? Выдох может быть глубоким? — пробормотала самой себе Дженнифер, надеясь на то, что ее красные от постоянной усталости при разборе бумаг глаза не выглядят чересчур пугающе. Лавочница сделала все, чтобы натянуть на мордочку правдоподобную хоть на первый взгляд улыбку, заранее зная, что это бесполезно, что попытка окончится в итоге полным провалом, что даже сама отчаянно счастливая улыбка не затмит общий жуткий должно быть, вид. — Улыбаемся… Улыбаемся…       Несколько раз с нажимом повторив это глупое бессмысленное и совершенно оторванное от нынешней действительности слово, лавочница отвернулась от стены и устремила взгляд в зал. Входная дверь открылась, задела колокольчик, и вместо него звякнули истерично напряженные нервы кошки, а в зал вошло нечто, напоминающее необъятный снежный сугроб, из которого весело глядели два розовато-сиреневых глаза. На миг впав в состояние ступора, Джени вытаращилась на посетителя, будто бы ожидая, что покупатель тут же исчезнет не то из-за возвращения в настоящее разыгравшейся фантазии кошки, не то из-за новообретенной дурной славы сей лавочки, однако вместо того припорошенный пушистым снегом моток пестрого лоскутного шарфа развернулся и превратился в Муррциллу.       — Добрый вечер, чем обязана? — рассеянно и машинально спросила Дженнифер, не отдавая отчет переменившейся одним актом сцене, чем вызвала сочувственный вздох гостьи.       — Не узнаешь? — трехцветная кошка подошла поближе, вытянула лапу и помахала ей прямо перед носом у лавочницы, и глаза полосатой быстро прояснились. — Ты вообще спишь последнюю неделю?       — Муррцилла, ты что ли? Какими судьбами? — Джени встрепенулась и включилась в разговор с большим вниманием хотя бы в силу того, что знала эту кошку уже довольно давно и не сомневалась в том, что можно ее не опасаться. За время общения между ними сложили доверительные отношения, и с самого же начала лавочница перестала быть просто безликим обслуживающим персоналом. Теперь-то весь театр вовсе ни к месту: гостья и так знала все.       — Просто зашла узнать, как ты, — осторожно начала колдунья, откладывая шарф на столешницу и огибая прилавок, чтобы попасть к шкафу. Достав жестяную банку, в которой лавочница всегда хранила сушеные чайные листья, она развернулась к знакомой и продолжила:       — Пусть меня уже давно здесь не было, ты знаешь, что до меня доходят все слухи. Что-то случилось? Почему твою лавку пытаются закрыть в срочном порядке?       С тяжелым вздохом Дженнифер опустилась на еще не разобранный деревянный ящик рядом с прилавком и уронила на ровную поверхность прилавка мордочку. Положив лапу на ее плечо, проходя мимо, Муррцилла поставила перед ней белую чашку и утроилась напротив, ожидая продолжения несостоявшейся реплики. Полосатая же просто повернула голову набок, прислонившись к прохладному столу щекой, и стала тоскливо смотреть на то, как медленно кружатся за оконной рамой хлопья снега и сияют огни праздничного города.       — Я им всем сделала? — с раздражением обронила лавочница в длительную тишину, нахмурив брови.       — Тебе нужен отдых, только и всего. Погляди на себя: ты уже живешь в своей лавке, не спишь сутками, изматываешь себя, когда в город входит Муррждество, — сделав глоток чая, констатировала факт гостья. — Нужен или отдых, или же помощник, который будет делать часть работы за тебя… этому немного мешает угроза разорения… а так… — Немного помолчав, трехцветная кошка вдруг совершенно неоправданно просияла. — Знаешь, что? А пойдем на каток?       — Что? — сонно переспросила лавочница, но куда уж там: Цилла в момент оказалась рядом с ней и, взяв за запястье, потянула на себя, вынуждая подняться на лапы.       — Оставь ты уже это все, как есть! Пойдем-пойдем! — алхимик стиснула зубы и стала против воли самой Джени двигать ее в сторону вешалки и входной двери, не позволяя лавочнице зацепиться за что-либо когтями, шурша теплым пуховиком. — Пойдем… Пойдем! Вот упрямица!.. Давай!       — Там же холодно…       — Может, потому, что там зима?       — Ненавижу зиму…       — Напрасно, — фактически волоком дотащив знакомую до порога, трехцветная кошка перевела дух и заговорила привычнее:       — Муррждество — это прекрасно, зря ты так говоришь. Не все потеряно только из-за одной неудачи. Твоя жизнь — тем более.       — Лавка не идет у меня из головы, — упрямо возразила Джени, застегивая куртку, пока вокруг нее словно бы сам по себе оборачивался простенький полосатый шарф…

***

       Сопровождая каждое даже самое незначительное движение негромким ворчанием, лавочница заперла дверь магазина под прицелом ясных глаз, преодолела, поскальзываясь на обледеневшем за прошедшую ночь снегу, три каменные ступеньки и пристроилась рядом с Циллой, которая тут же схватила ее за перчатку и ускорила шаг, увлекая туда, откуда звучала музыка и вились в воздух орнаменты огней. Пожаловавшись на сложную жизнь еще немного, песочная кошка в белую полосочку, наконец, затихла, когда заметила, насколько преобразились с наступлением декабря улочки города, на какие раньше не доводилось обращать внимания. В каждом самом маленьком закоулке лежал объемными вихрами снег, блестящий как серебро и рассыпчатый как свежая сахарная пудра, улица светлела в сумраке кристально чистым полотном, отражаясь в небе голубизной на фоне серых облаков. Все здания вообще стали вмиг похожи на имбирные пряники, щедро украшенные глазурью и хвойными венками, а в окошках уютно мерцали зыбким живым пламенем свечи. С неба будто бы не снежинки летели вальсом, а сами звезды, озаряя весь мир тонким витиеватым магическим блеском, отсветы которого стелились повсюду. На площади перед мэрией уже вовсю шли гулянья, и высокая ровная осанистая ель, украшенная всевозможной роскошью, заслоняла прежнее раскидистое древо с розовой кроной и почти ласково гладила заиндевелыми мишуристыми лапами всех, кто свободно скользил по главному катку, с приятным хрустом нарезая лед в острую крошку у пластмассовых бортиков.       — Мы идем прямо туда? — осведомилась Джени, одинаково опасливо глядя и на опытных фигуристов, полностью захвативших середину ледовой арены, и на ловких хоккеистов, снующих по толпе катающихся неуловимыми стремительными птицами. — Ты шутишь что ли?! Я катаюсь как полено! — поскользнувшись еще раньше, чем увидела коньки, Дженнифер схватилась судорожно за опору и постаралась некоторое время не дышать, чтобы не разрушить чувство равновесия тут же после его восстановления, чем вызвала добродушный смех знакомой.       — Ладно, не так прямо сразу, — алхимик кивнула на уходящую с катка семью, и кошки заняли освободившееся место с внешней стороны бортика, наблюдая за активно передвигающейся по льду пестроцветной толпой отважных конькобежцев, не боящихся предпраздничной давки.       Поглядев на то, как трехцветная кошка сосредоточенно изучает море гуляющих, будто бы отыскивая кого-то, Джени устремила взгляд на елку, таинственно светящуюся золотом уличных гирлянд. Обшаривая глазами хвойные ветви, лавочница постепенно спускалась все ниже, пока не добралась повторно до катающихся, среди которых внезапно мелькнула знакомая особо близко за последние несколько дней жесткого контроля лавки фигура Столько про нее уже наговорили, столько пытались угрожать от ее лица…       — Мэр Леандра! — крикнула песочная кошка, срываясь с места еще раньше, чем в ее голове возникла логически завершенная мысль, и выскакивая прямо на лед. — Стойте! Подождите!       Именно в этот момент Муррцилла обнаружила, что Джени уже нет рядом, однако долго искать потеряшку не пришлось: с какой бы то ни было отдаленной точки обзора было прекрасно видно полосатую палевую комету, сбивающую всех без исключения лбом в процессе невозвратного и необратимого прохождения толпы на таран. Голоса отдыхающих у оград горожан быстро стихли, — примерно одновременно с музыкой — и теперь из хруста лезвий отчетливо выделялся просто ангельский высокий звонкий мелодичный голосок, орущий непростительно:       — Мэр Леандра, черт Вас побери! Остановитесь!       — О боги… — сдерживая несвоевременный смех, Муррцилла, наблюдая за сим «действом», закрыла лапой мордочку, но любопытство, что будет дальше, оказалось сильнее, и алхимик растопырила пальцы, чтобы продолжить смотреть на то, как уморительно Джени бежит неловко в своих недо-кедах по льду.       Скоро даже самые невнимательные гуляющие заметили некую странность в движении на катке и рассредоточились по сторонам. Центр арены освободился, и какой-то особо умный директор по свету приказал подчиненным направить луч прожектора прямо на лавочницу, ползком преследующую Леандру, которая как ни в чем не бывало катилась себе вперед, изредка замедляя ход. В толпе уже стали набирать громкость смех и аплодисменты, некоторые взялись снимать на видео незадачливую кошку, а Дженнифер просто не думала о том, насколько забавно она выглядит в съехавшей на одно ухо шапке и развевающемся флагом шарфе, от отсутствия которого на законном месте ветер, забирающийся теперь под куртку, делал кошку в три раза пухлее; вся жизнь ее как лавочницы, как ей самой казалось, в данный момент зависела от одного будущего мгновения, которое нельзя упустить ни в коем разе.       «Вот сейчас…» — лихорадочно подумала Дженнифер, увидев, как Леа заносит коньки для поворота. — «Попалась!» — выждав подходящую секунду, она рванула ей наперерез и сбила с выбранной траектории, но все же слегка перестаралась и недооценила собственные силы, в итоге грубо столкнув мэра к ограде.       — Это что еще такое?! — возмутилась Леа, поспешно извлекая из-под шапки беспроводной наушник. — Вы что творите?!       — Мэр Леандра! — быстро затараторила Джени, перебивая ее и стараясь завершить свою мысль раньше, чем пролетит наиболее благоприятный для встречи беседы миг. — Помните меня? Это мне Вы тогда пожертвовали заброшенную лавку пару лет назад. Мне очень нужна Ваша помощь! Дело в том, что…       Перебежками добравшись до нужного участка ограды по снегу, Муррцилла затерялась в толпе зевак и стала прислушиваться к тому, что говорит подруга. Теперь-то Дженнифер по-настоящему ожила: в красках описывая то, как необходима ей ее бедствующая лавка, как несправедливо обвиняют ее в нарушениях и как вообще сложна и несправедлива жизнь, песочная кошка улыбалась искренне, сияла увлеченно своими совершенно серыми, но выразительными глазами, жестикулировала при речи как можно активнее, будто бы в напористости была убедительность и достоверность.       «Подумать только,» — с сочувствием улыбаясь, размышляла Цилла, глядя на то, как лавочница медленно, но верно отчаивается, видя равнодушие чужого взора, а Леандра становится все более хмурой. — «Она почувствовала себя лучше не оттого, что отвлеклась от своих проблем, а оттого, что взялась решить их в праздник… Если бы все было так, как ей верится… Все станет только хуже… Как мне ей помочь?..»       — Я не мэр. — Отрезала Леа тут же, как бесконечный поток воодушевленной речи Джени прервался на секунду; ее было крайне сложно убедить в чем-то одной красотой глаз.       — Что? Нет, я не про то… — вытаращила глаза лавочница, собираясь повторно атаковать собеседницу рядом неоспоримых аргументов, но…       — Я не мэр. — С расстановкой повторила Леандра. — Не сейчас и не в каникулы. В Рождество я не мэр ни для Вас, ни для тех, кто возьмется мыслить так же, как Вы. Я не решаю такие вопросы, Дженнифер. Перестаньте преследовать меня.       — Нет, подождите! Не совсем так… Я не имею в виду, что…! — начала оправдываться кошка, но Леа только невозмутимо вернула наушник на место, оттолкнулась коньками ото льда и плавно покатилась прочь, без команды увлекая за собой всех остальных катающихся, синхронно вернувшихся в «ледовый строй» оживленного катка. — Постойте! Пожалуйста! Ведь Вы не можете так поступить!.. — кошка побежала следом за Леандрой, но вдруг кто-то толкнул ее, — то ли случайно, то ли намеренно — и она споткнулась, растягиваясь на льду беспомощным пластом. Идеально отполированная поверхность не позволила ей сразу замедлить скольжение, и когда впереди замаячили чьи-то остро наточенные коньки, Дженнифер не смогла сделать ничего, кроме как зажмуриться и тщетно попытаться защитить от неминуемых шрамов и крови мордочку, когда…       — Достаточно мне выйти в первый раз на лед, и прекрасные дамы уже у моих лап, — послышался откуда-то сверху слишком уж самодовольный голос, очевидно, кошачий, и Джени рискнула открыть один из зажмуренных глаз, чтобы потом лечь обратно на лед расслабленнее, оценив обстановку, и перевернуться на спину, не найдя угрозы жизни.       Темные коньки, которые могли бы стать последним, что увидели бы дымчатые глаза Дженнифер, отступили чуть назад, а их обладатель, темно-серый котяра, наклонился вперед и протянул лавочнице лапу помощи, подмигнув при этом янтарным глазом Анжеле и Сэнди, обсуждающим что-то между собой неподалеку.       — Дженнифер, ты где? — раздался невдалеке крик Муррциллы, и сама алхимик, проигнорировав предостерегающий сигнал свистка, ловко перемахнула через бортик катка, направляясь торопливо к лежащей на спине знакомой. Дойдя до места происшествия, трехцветная кошка склонилась над ней и, обнаружив ее в сознании, стала засыпать всевозможными вопросами:       — Все в порядке? Цела? Голова не кружится? Лапы не поломала?       — Смотрите, снег идет… — невпопад прошелестела лавочница, глядя на небо, с которого падали белые холодные пушинки, тая на ее носу, щеках и шапке.       — Все хорошо, — обратилась Цилла к случайному наблюдателю, так и не подняв глаз, и замолчала, когда подруга с самым жизнерадостным блеском в глазах высунула язык и слизнула пролетающий мимо снег. — Кхм… это… нормальная реакция. Спасибо Вам…       — Сегодня я, должно быть, просто неотразим, раз меня окружают такие прекрасные девушки, — с хорошо читаемой улыбкой в голосе отозвался котяра.       Быстро подняв голову, Цилла, наконец, увидела, кто перед ней.       — Элвис, и ты тоже тут? А я думаю, откуда знаю этот голос, — алхимик явно обрадовалась и мило улыбнулась в ответ, но в диалог не вовремя вмешалась опять Джени со своим глубокомысленным: «снеееег…», и Муррцилле пришлось переключить свое внимание на подругу. — Небеса, помилуйте… Джени, прекращай дурью маяться! Поднимайся давай!       — Значит, это твоя подруга, о которой шумит пресса? — еще раз уточнил Элвис, пытаясь спрятать смех всеми силами.       — Сами виноваты! — встряла Дженнифер, как из-под земли — вернее, как из-подо льда? — вырастая и сразу же оказываясь уверенно на лапах. — Сами во всем… Эй, а я тебя знаю! Только вот откуда?..       — Известно, откуда, — вступил в беседу четвертый голос, резко отличаясь на фоне остальных манерой произносить слова и звуки. — Таким, как он, только одно место!       Все трое развернулись к бортику катка и увидели бурую собаку со светлыми подпалинами и ярко-зелеными недобро горящими глазами.       — Тейра, а мы уж не ждали! — самым многозначным по оттенку тоном произнес Элвис и зачем-то отдал честь; Тейра же состроила такое выражение, словно бы ей пришлось наступить лапой на раскаленное железо и одновременно проглотить целиковый лимон без шкурки. — Теперь-то, Муррцилла, все твои лучшие друзья в сборе, надеюсь?       Едва полосатый кот успел закончить свои слова, как где-то в районе праздничной елки грянул такой взрыв, что горизонт у всех присутствующих пошатнулся и поплыл. Разом обернувшись к источнику пугающего грохота, они увидели, как хвойное дерево постепенно окутывает облако голубого дыма, поднимающегося от земли и переливающегося ярче сфалеритов.       — И что это? — недовольно спросил Элвис, первым нарушив молчание.       — Я знаю, что это, — загадочно отозвалась Цилла, не то хмурясь, не то улыбаясь. — Все на выход и как можно скорее.       Никто не сдвинулся с места и, кажется, даже не осознал ее слов.       — Народ, на выход! Все на выход! Уходим! Бегом! — алхимик повысила голос и нарочно бодро и радостно закричала на своих собеседников. — Убегаем скорее! Мы все пострадаем на раз-два-три! На выход…       — Елка! Елка падает! — взвизгнула вдруг Дженнифер, и паника спасающейся бегством толпы наконец стала различимой и реалистичной.       — Нет, все нормально. Там ограда, а мы слишком далеко. До нас не достанет. — быстро рассчитав расстояние, возразила по всем признакам немногословная Тейра. — Можем даже не двигаться с места.       — Не верю! Кто куда, а я нахрен! — заявила джени, всем своим видом показывая готовность прямо сейчас развернуться и уйти.       — Ты блефуешь, никуда ты не пойдешь. Тебе некуда идти, — легко лишив пафоса речь своей новой знакомой, Элвис посмотрел на нее несколько торжествующе. — Хотя, не скрою, мне тоже интересно, что за чертовщина там происходит.       Упав эффектно прямиком на заграждение и переломив с характерным щелчком несколько ветвей под своим весом, ель, перестав к тому времени сиять гирляндами, спружинила и покачала ладной верхушкой, с которой на лед посыпались, разбиваясь, стеклянные украшения. Дождавшись, пока дым рассеется и все стихнет, взрослые стали осторожно пробираться к рождественскому дереву под чутким руководством Муррциллы, которая, в отличие от всех остальных, спокойно и цивилизованно шла прямо к месту катастрофы, видимо, заранее готовясь к тому, чтобы зарезать любого, кто появится на ее пути первым. Внезапно из-под елки показались два взъерошенных котенка, присыпанных снегом и блестками, заставив всех незнающих вздрогнуть.       — А я говорила тебе, что снег тут не при чем, — с гордостью сказала бело-бурая маленькая кошка, стряхнув с пыльной шкуры обугленный с одной стороны клокастый шарфик, из-под которого тут же возник легендарный розовый бант. — А ты…       — А еще ты говорила, что никто не пострадает, что все разбегутся, что ничего плохого не произойдет… — парировал трехцветный котенок, раскапывая снег в поисках шапки, и хотя говорил он вполне спокойно, огромные глаза бедолаги выдавали все.       — Ничего плохого не произошло. Разве кто-то пострадал?       — Помимо меня? Да.       — А мы разве здесь не одни? — Эш отряхнула пушистые уши, стерла с щек посторонние пятна и выглянула из-за веток, немедленно обнаруживая сразу всю «делегацию, пришедшую с проверкой». — Ой бл…       — Замолчи! Не ругайся! — быстро перебил ее сын Муррциллы, не дожидаясь закономерных санкций со стороны взрослых, и пятнистая кошка, превратив секундную заминку в долгое неодобрительное молчание, посмотрела на него так, что любой другой бы уже превратился на его месте в горку пепла.       — Ребятки, ребятки! Давайте выяснять отношения в другом, более подходящем месте! — вклинившись между виновниками разгрома, Джени растолкала котят в разные стороны раньше, чем дело дошло до драки. — Потом объяснитесь.       — Лучше бы вам уйти, — довольно-таки язвительно заметила Тейра, которую явно не радовала подобная компания, с каждой минутой делающаяся все больше. — Сдается мне, отвечать за все это заставят вас.       — То есть, ты предлагаешь нам просто взять и убежать, как бы это сделала ты? — с насмешкой поинтересовался Элвис. — Очень, надо сказать, в твоей манере.       — Пошел ты…! — резко развернувшись, бурая собака решительно потопала прочь, крикнув напоследок что-то вроде: «обнаглевший идиотский меховой мешок», а потом показала лапами что-то неописуемое, что никто разглядеть не успел: в кадре ловко возникла Муррцилла, ставшая чем-то вроде живой стены между эпицентрами многочисленных столкновений.       — Не надо никуда расходиться, сейчас мигом все исправим. Муррцисс, помогай, — трехцветная кошка кивнула котенку и направила его к елке, а потом обернулась к уходящей прочь собаке и окликнула ее по имени, но та даже не отреагировала, лишь ускорив шаг.       В конце-концов махнув на обиженку лапой, алхимик вернулась к лежащему на льду дереву, заняла место напротив сына и сосредоточилась на том, чтобы вернуть главную декорацию площади в исходное состояние.       — Ух-ты! Ловко! — воскликнула Дженнифер, когда едва ли нарядная елка плавно поднялась в воздух и медленно перевернулась, принимая устойчивое положение в подставке. — Ничего себе вы! Так вы еще и колдуете?! Чего я еще не знаю? — лавочница, путаясь у всех под лапами, подобралась еще ближе и уставилась на знакомую, которая буквально одним взмахом лапы вернула на место все обломленные ветки. — Чудо чудесное… А меня так научишь?       — Боюсь, это гораздо сложнее, чем тебе кажется, — Цилла невольно улыбнулась, когда встретила на себе сияющие ярче звезд в ясную летнюю ночь глаза. — Как-нибудь в другой раз. Так, а что мы будем делать с украшениями?       — Просто поколдуйте и все, — беспечно ответила Эш, не обращая внимания ни на легкую, но все-таки вполне настоящую усталость Муррциллы, ни на метель, которая охватила сплошной пеленой весь каток и всю площадь, мешая не то, что бы колдовать — просто дышать. — И пойдемте отсюда.       — Можно взять с собой то, что можно унести, и склеить все дома, — задумчиво предположила Джени, смерив оценивающим взглядом праздничную ель. — В принципе, в такую пургу вполне достаточно и гирлянд, хуже, чем в самом начале, не стало. Кто тут ближе всех живет?       — Не-не-не, я теперь домой не вернусь! — Эш сощурила пронзительные глаза и обвела лапой компанию сопровождающих. — Если хотите проверить свое бессмертие, то пожалуйста, милости прошу. Я туда не пойду.             — Других вариантов нет, — разочарованно произнесла Цилла. — Тут в пешей доступности больше никого… Хотя… постойте! Нет! Есть! Погодите, я знаю! Тут неподалеку есть один замечательный хорошо отапливаемый светлый магазин с доброжелательным владельцем, который разрешит нам переждать непогоду. Да, Элвис?       Обреченно посмотрев на четыре пары глаз разных оттенков, окружавших его кольцом, темно-серый кот, не найдя путей побега, сдался.       — Вы все будете мне должны! Вперед, пока я не передумал.