Помешаность

      Когда Сал, выпущенный из тюрьмы на условно досрочное, переводился в колледж, то явно не думал, что всё сложится так. Фишер думал, что он если не единственный, то, по крайней мере, самый поехавший псих в их классе. И он, как выяснилось, ошибался. Если бы никого более психанутого в его окружении не было — он бы сидел взаперти своих кошмаров, а не сидел взаперти буквально.       Салливана не в первой лишают свободы, но одно дело, когда это делают полиция и закон, а вот когда это делает, казалось бы, безобидная девчонка — уже другое.       Первые полгода в колледже парень на девяносто процентов своих одноклассников внимания не обращал. Дурная слава и внешний вид, который вроде бы и не сильно заметный, а вроде бы и на него прожекторами светят, так и притягивал к себе излишне много взглядов, спокойной жизни ему не давали. Похождения в колледж превратились в «игру на выживание» чуть ли не в первую неделю. Ему просто не до остальных было. Да и общество смотрело на него не самым приветливым взглядом.       Вот только утопая в своём доме в болоте кошмаров, на дно которого тянули прочные цепи апатии, известный как «Салли-Кромсали» даже не задумывался о том, что среди всех этих пустых людских оболочек найдётся та, кто будет смотреть на него не с усмешкой, и желания как-то навредить в голове не хранила… Сначала не хранила…       То, что Сал не из общительных, она поняла сразу. И одноклассница в самом деле сначала никак к нему не лезла, сохраняя дистанцию. Она приближалась к нему медленно, начиная лишь со слабых взглядов и еле заметных беззлобных улыбок. Фишер это видел, но внимания не обращал, видя во всём подвох. Не хватало ещё.       А потом обстоятельства сложились так, что попросить помощи в банальном и обыденном деле было не у кого. Это повлекло бы за собой не самые приятные последствия, хотя казалось, что хуже уже быть не может. И только она откликнулась на не озвученную вслух просьбу. Заметила, если быть точнее. Но сам факт. И положенная на парту красная ручка в себе никакой подставы не несла.       Но была следующая сложность. Её нужно было вернуть. И вроде проблем возникнуть не должно было, но не при всех же это делать. Точно нет. И момент удалось подловить только в самом конце дня, когда спасительница уже собиралась покинуть школу со своей подругой. Найдя медленно идущих девчонок по пустому коридору колледжа, он вырос прямо перед ними.       Одна из них пошатнулась и невольно отступила назад. А вот вторая приветливо улыбнулась, и на удивление парня сказала:       — Привет.       Немного не ожидавший этого Сал удивился, но внешне никак не показал. Лишь достал из кармана одолженную ручку.       — Спасибо.       Девушка улыбнулась ещё сильнее. Она аккуратно взяла ручку из бледных пальцев.       — Не за что!       Они буквально несколько мгновений стояли друг напротив друга. Наверное, простояли бы ещё, если бы не опомнившаяся подруга девушки, что резким движением схватила блондинку за запястье, потащив её дальше по коридору, быстро обогнув Фишера.       — Ты что, общаешься с ним? — донеслось до него отбивающееся эхом от стен шипение.       — Да нет. Просто ручку одолжила… — ответила недоумённая девушка.       — Не ври. Я видела, как ты смотришь на него.       Последние слова отобразились в голове застывшего на месте Сала особенно чётко. Он бы соврал, если бы сказал, что реакция девушки его не удивила. Её подруга явно побаивалась Салливана. Так почему же вторая отнеслась к нему так приветливо? В её глазах не было ни намёка на страх или отторжение. Наоборот, они искрились каким-то сиянием или даже… Восхищением?       «Бред.» — подумал он тогда, вот только когда на следующий день после пар к стоящему в конце коридора парню подошла эта неизвестная спасительница, посланная кем-то свыше, он уже совсем перестал понимать, что происходит.       — Привет, — с улыбкой произнесла она. — Ты же Сал, да? Я Эрика.       — Привет, — спустя несколько секунд ответил настороженный этим тоном парень. — Я.       Блондинка подошла к Фишеру ближе.       — Почему ты просто не попросил?       — Что?..       — Ту ручку, — пояснила Эрика, сжимающая одной рукой лямку сумки. — Ты же мог просто попросить. Почему не сделал этого?       И без того ошарашенный Сал даже не знал, что ей ответить. Не говорить же, что струсил или застеснялся?       — Не знаю… — просто ответил он.       — Теперь знай. Если что-то ещё случится — можешь обращаться ко мне, — расширила свою лучезарную улыбку девушка.       Слова одноклассницы были наполнены искренностью. Вот только недоверчиво смотрящий из глазных прорезей Салливан всё ещё ждал подвоха.       — Почему ты не ушла домой?       — А? — опомнилась Эрика, которая словно погрузилась в свои мысли за эти несколько мгновений. — Не хочется. Да и тебя искала.       — М… Меня? Серьёзно?       «Что она вообще несёт?»       — Ну… Да. Я хотела познакомиться.       Сал промолчал. Весь его словарный запас в этот момент куда-то испарился. Он ожидал, что сейчас откуда-нибудь из-за угла выйдет кучка качков-футболистов, что с хищными взглядами закричат на всю округу «Розыгрыш!», а Эрика, будучи с ними заодно, начнёт снимать всё на камеру.       Вот только минуты тянулись, а никто так и не появлялся. Девушка спокойно стояла рядом, ожидая его не показанную реакцию. Устав ждать, она спросила.       — Почему ты молчишь?       Парень тихо выдохнул из-под протеза.       — Я не знаю, что говорить, — честно сознался он.       — М… Ну, ладно, — Эрика расслабленно пожала плечами. — Тогда пока. Ещё увидимся!       И она, улыбнувшись на прощание, пошла по пустующему коридору. А у бывшего заключённого все мозги набекрень. Она… Общалась с ним. Причём, очень даже дружелюбно и искренне. И сколько бы ещё парень там не стоял, никто так больше не появился. Он остался наедине со своими мыслями.       А вот покидающая колледж девушка пребывала в очень даже хорошем настроении.

***

      — Я дома, — громко сказала Эрика, войдя в прихожую. С гостиной донёсся какой-то тихий ответ матери, но девушка не расслышала. Она лишь сняла с себя верхнюю одежду и, оставив её висеть на вешалке, поднялась в свою комнату, где с улыбкой упала на кровать.       Почему-то последний месяц она ощущала себя… Как-то странно. Словно что-то или кто-то толкал её вперёд. Её семья и близкие люди, конечно, справлялись с этим и раньше, но сейчас причина была не в них. В чём-то другом. А, может, даже в ком-то.       Этим летом она рассталась с одноклассником, с которым встречалась какое-то время. И несмотря на то, что это решение было вполне осознанным, первое время Эрике было тяжело. И ей было бы ещё тяжелее, если бы не поддержка со стороны её окружения. И казалось бы, ещё около месяца назад она была помятой и подавленной, а сейчас буквально светится от радости. Андреа — её близкая подруга, заметила это, но когда спросила причину, Эрика ответила, что просто настроение хорошее. Андреа копаться дальше не стала, хотя понимала, что просто так Эрика в эйфории пребывать не будет. Но если она захочет — расскажет сама.       А вот Томпсон сама определить причину так и не смогла. Но она догадывалась. И чем больше эти догадки подтверждались, тем сильнее она пыталась их отрицать. Но лучше по порядку.       Когда к ним в этом году перевёлся некий «Салливан Фишер», она сразу заметила, что он, мягко говоря, не такой как все. А по витающим по колледжу слухам уже на следующий день, можно было понять, что его или побаиваются, или презирают. Сначала было больше первых, а потом народ начал смелеть. И когда Эрика узнала, что парня невольно причислили к изгоям, так ещё и начали травить, она, сначала, испытывала к нему лишь сочувствие. Но… В отличии от других учеников, которым «повезло» испытать эту участь, он просто игнорировал. Не оборачивался на прозвища, открыто выражал своё безразличие к другим, продираясь через эту несправедливость с прямой осанкой и хладнокровным взглядом. И Томпсон сменила жалость на восхищение.       Потому что когда в средней школе травили её, она ответить или, хотя бы, спокойно проигнорировать не могла. Каждый раз душа с треском рвалась на лоскуты, а сердце болезненно сжималось.       Поэтому уж как-как, а уважения парень явно заслуживал. И плевать, что про него все говорят. Плевать, что написали паршивые журналисты в газетах. Плевать на общественное мнение. Плевать на остальных.       И в какой-то момент девушке, почему-то, захотелось узнать о нём больше. Не из сплетен и газет, а от первых уст. Уж Фишер себя знает явно лучше, чем все остальные. По крайней мере, должен знать…       Тогда она начала обращать на него внимания, чтобы он, в свою очередь, сделал то же самое по отношению к ней. Бросала лёгкие безобидные улыбки, пару раз даже махала рукой в знак приветствия. Располагать к себе людей Эрика умеет. Но что-то ей подсказывало, что в этом случае будет сложнее.       А потом она, мельком глянув на него во время лекции, заметила, что у того начались проблемы в виде отсутствия предмета канцелярии. Посчитав, что помощь ей сыграет на руку, она нашарила в пенале красную ручку, взятую из дома в качестве запасной. Положив её к нему на парту, чуть отодвинутую от остальных, она улыбнулась, когда парень с какой-то ошарашенностью в глазах посмотрел на Томпсон. А потом просто продолжила записывать лекцию, в которую, честно сказать, уже и не особо вслушивалась.       Эрика понимала, что Фишер, скорее всего, ручку попытается вернуть, и ждала этого момента с нетерпением, ибо эта ситуация позволила бы ей с ним поговорить. Конечно, было обидно, что в тот момент рядом была Андреа, но тем не менее. Она совсем немного, буквально на три сотых процента узнала о нём… Кое-что. Но информации всё равно было ничтожно мало. Вот только теперь она, хотя бы, может подойти к нему и поговорить сама, что Томпсон и сделала на следующий день.       Но перед этим она, почему-то, лежала ночью в постели и сжимала в руках ту самую красную ручку. Взгляд голубых глаз был наполнен не то восторгом, не то печалью.       А потом началось странное.       Каждый день девушка вставала раньше обычного чисто по желанию биологических часов, а весь день ходила с улыбкой на губах, кто бы что ни говорил. Подруга решила, что у Эрики, скорее всего, появился новый объект обожания и ожидала, когда она расскажет. И Андера была права. Вот только самой Томпсон это было неизвестно. Потому что каждый день, на каждой паре её голова непроизвольно чуть поворачивалась назад, чтобы мельком посмотреть на одинокую заднюю парту. После каждого звонка, оповещающем об окончании занятия, она, уже стоя в коридоре поодаль от двери, наблюдала за колыхающимися от движений голубыми прядями, чуть выглядывающим из-под чёрного капюшона. И каждый раз губы невольно разъезжались в широкой улыбке.       Но всё это было списано на хорошо складывающиеся события в начале года и радостное настроение самой Томпсон. После того расставания она твёрдо решила сосредоточиться на учёбе и черлидинге. Никаких отношений. Иначе Эрика снова свяжется не с тем человеком и будет в дальнейшем страдать из-за него. А ещё она не может испытывать симпатии к человеку, которого знает лишь на несколько сотых процента. Определённо нет.       Вот только время шло, а загадочный одноклассник приковывал к себе взгляды всё более частые и долгие…