Разбитая судьбой
Моя душа на части.
Я исцелюсь тобой,
Надеясь встретить счастье.
Расколота душа,
Но счастлива снаружи.
Опять к тебе пришла,
Хотя совсем не нужно.
***
Она не знала, когда точно это началось, и уж тем более не имела ответа на вопрос: как вообще позволила этому начаться? Но факт оставался фактом: каждый вечер пятницы Гермиона Грейнджер проводила в одной из самых престижных гостиниц в центре магловского Лондона. Вот и сегодня после работы она сразу направилась на заученный наизусть адрес, чтобы встретиться с ним. Звонко стуча каблуками по усыпанному листьями тротуару, Гермиона уверяла себя, что идет туда в последний раз. Еще один раз, одна встреча, прощальный вечер, после которого она обязательно поговорит с ним, расставит все точки над «i» и, наверное, признается Рону? Конечно нет! Рассказать ему правду о том, где она проводит все пятничные вечера равносильно подписи в заявлении о разводе, к которому она еще не готова. Ведь несмотря на то, что из их с Роном союза вышло не то, что она ожидала, Гермиона до сих пор лелеяла мысль о том, что все можно исправить, разорвав порочную связь на стороне. По правде говоря, их брак не был таким уж плохим, но на протяжении десяти лет совместной жизни, Гермионе всегда не хватало одного и того же — ощущения крепкого мужского плеча за спиной. Главенство в их непутевой семье уже давно держалось за ней. И вопросы, касающиеся их совместной жизни, постоянно падали на ее хрупкие плечи, начиная от решения бесконечных денежных проблем и заканчивая полным отсутствием участия мужа даже в самых незначительных вопросах, таких как выбор обоев для гостиной. Больше всего Гермиону задевало то, что Рона устраивало такое положение вещей. А почему бы ему не быть довольным? Он приходил домой с работы, усаживался на диван и открыв холодную бутылку пива, принимался за чтение любимого спортивного журнала. Казалось, что ему вовсе нет дела до того, что все рушится. Вся эта картина не приносила Грейнджер ничего, кроме разочарования. Она мечтала о том, чтобы домашние вечера были наполнены энергией, но по итогу получала лишь новую порцию обязанностей. Приходя с работы, девушка принималась за уборку мусора, а именно пивных бутылок из гостиной, готовила ужин, а заодно и завтрак, мыла посуду, разбиралась со счетами, укрывала пледом уснувшего на диване мужа, после чего шла в душ и одна ложилась на их двуспальную кровать. Примерно так и прошли все десять лет их семейной жизни. Каждый раз одно и тоже — день сурка, в котором нет даже намека на романтику между мужем и женой, чего уж говорить о сексе. Гарри говорил, что им нужно время. Уехать куда-нибудь вдвоем и, забыв о всех проблемах и делах, просто насладиться друг другом как раньше. Это даже забавно, но в то время как Поттер продолжал убеждать Гермиону, что сохранение семьи является приоритетом, Джинни считала, что их брак с Роном уже не спасти. И, возможно, была права, ведь каждый раз Грейнджер все меньше хотелось уходить от того, кто вызвал в ней настоящую бурю эмоций. Променять десяток лет брака на мимолетную чувственную связь — безумство, но день за днем она чаще задавалась вопросом: действительно ли она хочет склеивать крупицы неудавшегося брака или же действует из чувства долга и правильности? Вызывая дрожь по позвоночнику, в памяти всплыли воспоминания того рокового дня, когда она осознала, что совершенно не интересует своего мужа. Это был день ее рождения — день, когда девушка ушла с работы пораньше, решив удивить Рона, сделать этот вечер незабываемым и вновь зажечь искру между ними. Когда она спешила домой, в голове роилось предвкушение. Гермиона представляла себе выражение его лица, когда он увидит ее во всей красе. Тем вечером Грейнджер стояла перед зеркалом, тщательно выбирая лифчик и трусики. Она хотела пленить Рона, напомнить ему о той страстной любви, которую они когда-то делили. Прошло несколько часов, пока Гермиона примеряла разные комплекты, ища тот, который поможет ей чувствовать себя уверенной и желанной. В итоге выбор пал на белье с нежным кружевом и замысловатыми деталями, которые подчеркивали изгибы и позволяли ей чувствовать себя богиней. Но, когда часы пробили девять, и Рон наконец вернулся домой с работы, все пошло совершенно не так, как она себе представляла. Увидев полуобнаженную жену, Уизли бросил на нее взгляд, который не выражал ничего, кроме усталости, и вместо того, чтобы оценить ее старания, протянул букет маргариток. «Я так устал, Гермиона, может, ты всё сделаешь сама? — его голос звучал вяло и был лишен всякого энтузиазма. — Или давай лучше завтра?» В этот момент Гермиона почувствовала, как ее захлестнула волна унижения. Надежды на то, что она вновь ощутит себя желанной и любимой, разбились под тяжестью его безразличия. Казалось, будто ее старания сделать их вечер особенным были для него утомительными. К разочарованию Грейнджер, это был не первый и далеко не последний раз, когда Уизли разбивал ее стеклянные надежды в прозрачную пыль. Несмотря на то, что Гермиона постоянно старалась быть любящей и поддерживающей женой, все чаще случались моменты, когда она ощущала себя невидимкой в глазах Рона. Как будто ее присутствие не имело значения, а все попытки разжечь страсть и близость наталкивались на стену его равнодушия. Даже если бы Гермиона напрягла все свои извилины, то вряд ли смогла бы ответить на вопрос: когда в последний раз они занимались сексом? Не теми пятью минутами чистой физиологии, в которой отсутствовали даже малейшие намеки на страсть, а именно сексом. Трахались, если угодно. Засыпая одна в постели, она мечтала вновь почувствовать себя притягательной. Закрывая глаза, она просовывала руку под резинку пижамных штанов и, удовлетворяя себя сама, представляя то, как это делает Рон. Она фантазировала о том, как он берет инициативу в свои руки и, прижав ее грудью к столу, нагло задирает узкую рабочую юбку вверх, после чего опускается на колени между ее широко раздвинутых ног и, проводя языком по влажным складочкам, снимает ее рабочий стресс. Страсть, возбуждение, эмоции — все это являлось причинами того, почему Грейнджер однажды вообще переступила порог злосчастной гостиницы. Рон просто не оставил ей никакого выбора, кроме того, как получить то, что ей нужно, на стороне. До чего же ты докатилась, Гермиона? Шмыгая носом, девушка проскользнула в дверной проем и, пряча стыдливый взгляд в пол, направилась к стойке ресепшена, за которой невысокая, полненькая блондинка с излишне курносым носом встречала ее натянутой улыбкой. — Здравствуйте, миссис Мэддокс, — щелкая компьютерной мышкой, выдавила из себя девушка. — Одну минуточку, пожалуйста. Та-а-а-к, номер «триста сорок шесть», шестой этаж. — Спасибо, — буркнула Гермиона и, взяв со стойки номерной ключ, зашагала к лифту. Словно смеясь над ней, тросы кабины заскрипели, опуская ее вниз к тому, что приведет ее к очередному позору, за который она будет ненавидеть саму себя. Закончить все. Она правда собиралась сделать это сегодня. Прекратить. Сказать ему, что больше не придет. Соврать о том, что больше не испытывает надобности в нем и в том, что он делает с ней. Проблема заключалась лишь в том, что она собиралась сделать это в прошлый раз, позапрошлый, а также все предыдущие пятницы за последние полгода. — Номер «триста сорок шесть», — проговорила девушка, выходя из лифта, и осмотрелась по сторонам, дабы убедиться, что на этаже никого нет. Вероятность того, что она увидит в этом переполненном излишествами месте кого-нибудь из знакомых оставалась ничтожно мала, поэтому, скорее всего, Гермиона больше опасалась встретиться лицом к лицу со своей совестью, что покинула ее, когда она впервые прокричала его имя в экстазе. Пройдя по длинному, узкому коридору с красной дорожкой, девушка остановилась у двери с нужными цифрами и перед тем, как войти, глубоко вздохнула, выпрямляя спину. Собравшись с силами, она провела карт-ключом по замку, и звук эхом разнёсся по коридору. Дверь со щелчком открылась, и она вошла в комнату, где собиралась попрощаться с ним навсегда. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего, словно груз принятого решения физически давил на нее. Переступив через порог, Гермиона устремила взгляд на ожидающего ее мужчину. Казалось, время остановилось, пока она рассматривала его внешность. Он выглядел, как всегда, безупречно: безукоризненно выглаженный костюм, идеально уложенные волосы, слегка падающие на лоб, что придавали ему изысканность и некий шарм. Ей было почти невыносимо видеть его таким притягательным, когда все между ними вот-вот должно было рухнуть. Глупая. Бесстыжая. Жалкая. Именно такими словами Гермиона описывала себя каждый раз, когда ее начинало бросать в жар от одного его вида. И сегодняшний вечер не стал исключением. Абсолютно никакой гордости и самоуважения. — Как прошел день? — спросил он, снимая пиджак и складывая его на бархатный подлокотник изумрудного кресла. Всего один вопрос, три слова, а столько эмоций. Каждую их встречу он начинал именно с этой небрежно брошенной фразы, и каждый раз Гермионе хотелось от этого расплакаться. Почему не ты, Рон?.. — Нормально. — Пройдя в глубь комнаты, девушка поставила сумку на письменный стол и, последовав примеру мужчины, скинула с плеч приталенный жакет. Сердце забилось быстрее, когда, подходя ближе к ней, он расстегнул две верхние пуговицы своей рубашки. Следующие несколько мгновений он стоял на месте, оценивающие проходясь глазами по телу Гермионы. Жесткость его взгляда сводила с ума. Будучи полностью одетой, девушка чувствовала себя обнаженной. Тяжело дыша, он приблизился к ней так, что мог различить громкий стук ее сердца, после чего едва слышно, вкрадчиво прошептал: — Я скучал. У Гермионы закружилась голова. Ощущая его горячее, ментоловое дыхание на своем лице, она задрожала, не в силах справиться с нервным напряжением, что охватило ее и не ускользнуло от пристального внимания Малфоя. — Что-то не так? — выдохнул он, опуская руки ей на плечи и успокаивающе поглаживая их большими пальцами. Он был уверен, что ей нравятся его прикосновения, но также знал, как она ненавидит себя за это. В подобной ситуации с кем-нибудь другим он бы даже не заметил этого, но с ней… С ней все было иначе. — Я хотела сказать, что больше… — его руки легли на ее талию, и она перестала дышать. В следующую секунду Драко приник к ней, заставив упереться спиной в дверь. Грудь Гермионы прижалась к твердой мускулистой груди, и она ощутила себя в безопасности и одновременно с этим на краю гигантской пропасти. — Я хотела сказать… — фраза, которую Грейнджер отрепетировала в своей голове сотню раз, прозвучала не так, как ей того хотелось, а была до ужаса неуверенной и отчаянной. — Что? — Малфой ослабил тугой, черный галстук на шее и, сняв его через голову, отбросил на пол. — Я хотела сказать… — по-новому начала она, продолжая стоять в запретной близости с ним. — Хорошо, — уронил Драко. — Говори. Он был слишком близко. Всем своим телом Гермиона ощущала его испепеляющий жар. Сердце девушки грозилось выпрыгнуть из груди, а губы замерли в немом молчании, когда его пальцы коснулись ее стыдливо покрасневшей щеки. — Сказать… — промямлила Гермиона, всеми силами борясь с желанием ощутить его еще ближе. — Сказать, что мы должны прекратить все это, — ее слова стали для него ножом. Прежде Драко никогда не подавал виду, что буквально живет ради этих нескольких часов в пятницу. Не давал ей почувствовать, что происходит с ним, когда разум пронзает осознание того, что она не его. Грейнджер не знала и даже не догадывалась, что каждый раз, когда она уходила, Драко громил гостиничный номер, пытаясь унять вспышки гнева и разочарования. Молчаливое прощание, отчаянная попытка отпустить Гермиону, не произнося слов, равнялось хаосу, который он оставлял после себя в номере — отражении беспорядка в его собственной душе. Сломанные стулья и разбросанные вещи — символы его разбитых надежд. Всеми фибрами своего существования он верил, что однажды она решит остаться с ним навсегда. Он цеплялся за эту веру, как за спасательный круг, проблеск света в темноте своего одиночества. Но она уходила, и выстроенный из песочных замков мир Драко вновь рушился. Нет. Не сейчас. Не сегодня. Никогда. Больше он не позволит ей уйти. Его руки опустились на хрупкую талию, и с губ девушки слетел испуганный вздох. — Ты можешь прекратить, когда захочешь, — Драко провел языком по алым губам, уверенно продолжая исследовать точеные изгибы Грейнджер. — Прекратить и просто не прийти, — правая ладонь протиснулась за ее спину и легла на ягодицу. — Мы ведь так договаривались? — Мне не стоило приходить, — прошептала она, и Драко приковал губы к ее шее, опаляя горячим дыханием пульсирующую яремную вену. — Определенно, — вдыхая аромат цитрусового геля для душа, Малфой оставил поцелуй на ее коже, и по телу Грейнджер прошелся разряд возбуждения. — Потому что то, что я хочу с тобой сделать, то, о чем мечтал с прошлой пятницы, не терпит разговоров. Пульс Грейнджер колотился с бешеной скоростью. Она не произнесла ни слова, лишь мысленно проклинала минуту, когда переступила порог номера снова. Ей нравилось чувствовать себя хрупкой и беззащитной перед его твердой грудью, нравилось, когда он принимал решения за нее и руководил. Это было как лекарство, щиплющее старые раны. Тело было против нее самой, ведь каждая чертова клеточка хотела ощутить его ласку. Она облизнула губы, вспоминая, как стояла перед ним на коленях в прошлый раз, слышала его хриплое дыхание, и желание повторить это сейчас опьянило рассудок. Изящно проведя пальцами по расстегнутой на две верхние пуговицы блузке, Драко сделал тяжелый вздох, и в его глазах загорелось пламя. Исследуя изгибы ее тела руками, он провел языком по ее шее вверх к уху, после чего слегка прикусил мочку зубами. — Ты меня убиваешь, — прохрипел Малфой. Гермиона ощутила на себе его полный желания взгляд и, судорожно сглотнув, соблазнительно раскрыла губы. Аромат свежей ели с нотками бергамота ударял в голову снова и снова. Она хотела его громче, чем голосила ее совесть. — Нет, я не могу так больше… — Гермиона вновь попыталась договорить начатую фразу, но Драко, избегая ее дальнейших слов, прервал ее на полуслове, впившись в губы требовательным поцелуем. В груди Грейнджер зажглось пламя, моментально выгоняя из головы все мысли и фразы, которые она собиралась сказать. Застонав ему в рот, она пропустила его язык между зубов, позволяя волне жара прокатиться по всему телу и сконцентрироваться между ног. Гермиона вздрогнула, когда Малфой укусил ее нижнюю губу и прижал к себе крепче. Она переместила одну руку ему на шею, впиваясь пальцами в горячую и мягкую кожу. Нежный, невесомый, хрупкий поцелуй стал более глубоким, страждущим, требовательным. Драко стиснул ее в объятиях так, что ее живот вжался в его колючую пряжку ремня, и девушка болезненно зашипела. Бесхребетная, лживая шлюха. Она была бессильна перед ним, целовала его, обнимала руками за шею, притягивая к себе, без остатка отдавала все то, к чему ее муж давным-давно потерял интерес. Наслаждаясь уверенными движениями, Гермиона позволила его рукам скользить по ее талии, опуститься ниже и жадно сжать ее ягодицы. Но внезапно раздавшийся звук мобильного грубо вернул ее в реальность. Вспомнив о том, с какими мыслями она переступила порог гостиницы, Гермиона уперлась руками в мужскую грудь и, тяжело дыша, достала телефон из переднего кармана рубашки. — Это Рон. В горле застрял колючий ком, а спрятанная в самых глубоких недрах души совесть постучалась наружу. Лицо Драко в одно мгновение стало суровым. Он не хотел играть грязно, но выбора не осталось. Поставленное на кон сердце просто не выдержит еще одного проигрыша. Так что готова она или нет, но сегодня он выдернет этот рыжий сорняк из ее прекрасного сада. Он сбросил с себя рубашку, откинув ее куда-то в сторону, затем громко выдохнул и почти угрожающе прошипел: — Ответь. Гермиона в недоумении открыла рот, и, пользуясь моментом ее растерянности, Драко с силой толкнулся вперед, прижимая ее плотнее к двери, лишая возможности уйти. Воздух кончился. Прерывисто дыша, Грейнджер ощутила, как его ладони очертили ее бедра и, ухватившись за края строгой юбки, задрали ее вверх. Округлившимися глазами Гермиона металась между его лицом и кнопкой приёма звонка. — Отвечай, или это сделаю я, — пригрозил он, и Гермиона ни на секунду не усомнилась в правдивости его слов. — Драко, не надо… — прохныкала она, чувствуя, как холодные пальцы поддели резинку кружевных трусиков. — Отвечай! Дрожащими руками девушка провела по экрану смартфона, и до боли знакомый голос раздался возле ее уха. — Миона? — услышав тишину, спросил Рональд. — Говори, — вновь приказал Драко, приспуская ее нижнее белье. — Да-а, — выдавила из себя Грейнджер в тот самый миг, как он просунул руку ей между ног. Возбуждение было почти невыносимым. Пальцами Драко скользнул на половые губы, собирая с них теплую смазку и издевательски поддразнивая ее лёгкими касаниями, наконец проник в увлажненный вход. — Ты дома? — спросил Уизли, услышав голос жены. Заерзав, она попыталась вырваться, но Драко слишком крепко удерживал ее у двери, заставляя полыхать изнутри и ощущать скольжение внутри. — Я-а… В ее голове творилось безумие. Она мечтала полностью раствориться в удовольствии, но вместе с тем старалась сосредоточиться на голосе мужа. — Веди себя тихо, детка, — промурлыкал Драко, самодовольно улыбаясь, чувствуя, как внутренние стеночки гриффиндорки сжимают его. Продолжая поступательные движения, Малфой переместил большой палец ей на клитор и начал плавно поглаживать его, заставляя Гермиону задрожать всем телом. — Миона, ты меня слышишь? — нерешительно произнес Рон, снова услышав тишину. — Да-да, я тут, — нервно протараторила она, стараясь выровнять дыхание. — Ты дома? — Нет, пришлось задержаться на работе… Бешеный стук сердца отдавался в ушах. Гермиона искренне надеялась на то, что ее голос звучал нормально, но зажала себе рот ладонью, когда Драко внезапно опустился перед ней на колени и закинул ее левую ногу себе на плечо. Тонкое кружево затрещало, и ненужная влажная ткань разорвалась по шву, повиснув на правой ноге. — Понятно. Если что я тоже застрял сегодня в магазине. Много товара поступило, и мы с Джорджем хотели потом зайти в Три метлы, пропустить по бокалу пива… — Хорошо! — буквально выкрикнула девушка в трубку, когда Малфой провел языком снизу-вверх по ее промежности и, раздвинув влажные половые губы, начал выписывать круги, отчего наслаждение огненным шаром начало скапливаться внизу живота Гермионы. — Все нормально? — удивился Рон, вспоминая, сколько раз им приходилось ругаться из-за его засиживания в магазине. Грейнджер приоткрыла губы, но поняв, что вот-вот потеряет контроль, вновь зажала рот ладонью. Драко же продолжал упиваться ею. Усердно работая языком, он заставлял Гермиону подниматься в рай, а затем падать в ад. Его ловкий язык скользил, игриво теребя набухший бугорок и умножая ее удовольствие все больше. — Да, да, конечно… — ощутив, что Драко сменил язык своими пальцами, которыми плавно проник внутрь нее, Гермиона откинула голову назад, издала судорожный вздох и тут же замолчала, трепетно задержав дыхание. — Ну, хорошо, — промычал довольный Уизли в трубку. — Ты если что ложись без меня, не уверен, что я приду раньше двух. — А-ага! — едва произнесла девушка, больше не в силах думать о чем-либо. Грейнджер задышала еще чаще, когда Малфой начал совершать быстрые, но при этом осторожные поступательные движения, унося сознание Гермионы за границы реальности. Раскрыв искусанные губы, она пыталась дышать, но новые порции стонов все громче вырывались из груди. После того, как телефон выпал из ее руки, Гермиона вцепилась рукой в шелковые белокурые пряди и, больше не в силах сдерживать себя, сорвалась криком: — А-а-а-а, Драко! Влажные звуки разнеслись по номеру. Волна жара накрыла ее с головой, ноги задрожали, и в ту же минуту девушка ощутила, как по телу разлилось наслаждение. Малфой хрипло застонал, чувствуя, как она сжимается вокруг его пальцев, выпуская наружу скопившуюся внутри влагу. — Ты чертовски вкусная детка, — прохрипел он. — Я жалею, что не трахнул тебя языком раньше. После этих слов Драко встал и, приблизившись к ней лицом, показательно облизал пальцы, заставив внутренности Гермионы сжаться еще сильнее. — Я.… — попыталась ответить Грейнджер, но он прислонил указательный палец к ее губам. — Кажется, ты не договорила со своим мужем, — дьявольская улыбка исказила его лицо, и осознание рухнуло на Гермиону каменной глыбой. Утопая в его ласке, она так и не нажала на кнопку сброса. — Мерлин! — выкрикнула гриффиндорка и, оттолкнув от себя самодовольного красавца, бросилась к упавшему на пол мобильнику. — Рон! Рон! Ты тут? Это не то, что ты… Я могу все объяснить! — пока она голосила в трубку, слезы стекали по ее щекам. — Рон, не молчи! — взмолилась она, но так и не получила ответа, услышав лишь короткие гудки. Рон сбросил трубку. — Нет, нет, нет! — поджав ноги вместе, Гермиона зарыдала. — Рон… — стиснув зубы, отрицательно покачала головой, отказываясь верить в происходящее. Рональд все слышал. Слышал ее стоны, слышал, как она кончила, прокричав имя Малфоя. Слышал сказанную Драко фразу, когда она растеклась у него на пальцах. Слышал все! Малфой! Это он во всем виноват! Наполненные слезами глаза ослепила ярость. Подняв взгляд, Гермиона увидела, как этот самодовольный подонок сидит в кресле, раскинув руки на подлокотники, и смотрит на нее с чем-то похожим на сожаление. — Это все из-за тебя! — выкрикнула она и, встав на четвереньки, отдернула юбку вниз. — Зачем ты это сделал? Зачем, Малфой?! Драко молчал. Неотрывно смотря на плачущую девушку, он сжал челюсть, после чего медленно встал и подошел ближе. — Давно было пора содрать этот старый пластырь, — холодно произнес он, смотря на нее сверху вниз. Гермиона подскочила. Гнев забурлил в венах. Размахнувшись, она отвесила Малфою звонкую пощечину, но тот даже не шелохнулся. Заслужил. — Не тебе было это решать, — выплюнула она ему в лицо. В серых радужках мелькнула боль. Схватив ее за тыльную часть шеи, он прижал свой лоб к ее макушке и, словно дикий зверь, угрожающее прорычал: — Твоему никчемному муженьку все равно с кем ты, Грейнджер! Уизли и сам трахается на стороне, а ты словно слепая до сих пор этого не заметила. Глаза встретились в незримой битве искалеченных душ. — Что? — ошарашенная его словами она попыталась отступить назад. — Весь мой отдел уже знает, что он крутит роман с Джоди Клиффорд, — прошипел он, напирая на нее. — Ты думаешь, что он просто так спрашивает, дома ты или нет? — Малфой криво усмехнулся. — Все его вопросы носят лишь исключительный интерес в том, где на этот раз он переспит с ней: в своем задрипанном магазине или в вашей кровати. Сердце Гермионы было в смятении. В нём смешались боль и тоска. Она так сильно ненавидела себя за связь с Малфоем, в то время как её муж тоже проводил вечера в объятиях другой женщины. Чувства походили на американские горки, вихрь смятения и горечи. Обида была настолько непреодолимой, что, смотря в безумные глаза Малфоя, Гермиона задавалась вопросом: как Рон мог с ней так поступить? Почему она ничего не заметила? Да, фактически она занималась тем же самым — изменяла, но её связь с Малфоем была лишь отчаянной попыткой заполнить пустоту, оставленную холодностью мужа. Теперь же Грейнджер испытала облегчение, найдя оправдание собственным поступкам. — Давно ты знаешь? — шепотом спросила она, выбираясь из паутины мыслей. — С того дня, как впервые трахнул тебя в твоем кабинете, — Драко ослабил хватку на ее шее и, подняв руку выше, прижал ладонь к ее затылку. — Тем вечером я застал их целующимися в подворотне на Косой аллее. — Почему не сказал? — Не смог, — Он коснулся носом ее мокрой щеки. — Хотел, но не смог, — болезненный тон голоса был выразительней слов. — Когда я застал тебя с бутылкой вина в кабинете, когда увидел застывшие на твоих глазах слезы, то просто не смог сказать. Вес его признания повис в воздухе, и Гермиона почувствовала, как сердце разбилось еще больше. Левая рука Драко легла на ее талию так, как никогда раньше. Нежно. — Я всегда знал, что он тебя не заслуживает, — прошептал он, — надеялся, что ты сама все поймешь, но всякий раз, когда ты приходила ко мне в поисках утешения, уходила со стыдом на лице, не в силах увидеть правду, которая была прямо перед твоими глазами. — Драко, я… — Не уходи, и я дам тебе все, что ты на самом деле заслуживаешь, — с этими словами он оставил воздушный поцелуй на ее скуле. — Со мной ты всегда будешь чувствовать себя желанной, ведь я начал мечтать о тебе с того момента, как впервые увидел в Министерстве. Крепкой хваткой Драко сжал двумя пальцами тонкий подбородок и, отведя его в сторону, наклонился, едва ощутимо касаясь ее шеи губами. — Такая хрупкая, изящная… — спустился поцелуями к впадинке на ее ключице, — сексуальная, — его лицо выражало наслаждение, будто тело Гермионы было самым вкусным мороженым в мире, — он облизал губы. — Никогда в жизни я не хотел кого-то так сильно. — Ты должен был сразу рассказать мне, — выдохнула девушка, когда их глаза встретились. — Прости, — прошептал он, расстегивая пуговицы ее блузки. — Я принесу тебе тысячу извинений, но не сейчас, — Драко болезненно зашипел, очерчивая кружево ее бюстгальтера. — Сейчас я не могу думать ни о чем другом, кроме того, о чем мечтал всю неделю, — он склонился к ее уху, опаляя горячим дыханием мочку. — Трахнуть тебя так, как тебе это нравится. Острый ум одолело сомнение. По спине гриффиндорки прошлась россыпь мурашек, которые в следующую секунду сменилась сладостной волной жара. Она слышала его тяжелое дыхание, видела его пылающие глаза, которые не могли лгать. — Хорошо, — тихо слетело с ее губ, и морщинка меж бровей Драко тут же разгладилась. — Хорошо, — эхом повторил он и, прижав ее к себе, накрыл губы девушки своими. Млея, Гермиона медленно обвила его шею руками, и сжавшееся от боли сердце вновь начало биться. Каждая мышца тела расслаблялась под его прикосновениями, и девушка сморгнула с глаз последние слезинки, роняя их в сладких поцелуй. Тяжело выдохнув, Драко обвел пальцами линию ее плеч и, впившись в рот жарким поцелуем, стянул с нее черную шёлковую блузку. Невидимая, начерченная ею параллель между ними стерлась. Ему хотелось приласкать ее, забрать себе ее боль и подарить всю нежность, которую он прежде скрывал от нее. Но вместо этого он грубо сжал ее ягодицы. Так сильно, что на ней наверняка останутся отпечатки. Так, как он брал ее каждую пятницу. Она буквально плавилась в его объятиях. Запрокинув голову назад, Гермиона подставила шею под его пылкие поцелуи, а затем сорвалась стоном, когда он сжал ее сосок сквозь тонкую ткань полупрозрачного бюстгальтера. Спуская поцелуи ниже, Драко поставил несколько красноватых отметин под ее правой ключицей, а затем, заменяя ее запахом воздух, плавно провел языком по ложбинке между грудями. Приспустив бюстгальтер вниз, губы Драко обхватили розовый торчащий сосок, то втягивая его в горячий рот, то быстро проводя по нему языком. Гермиона хваталась за его плечи, кусала губы и, тихо постанывая сквозь стиснутые зубы, желала большего. Он что надел обратно рубашку? Его приглушенный стон эхом раздался в помещении. Грейнджер прошлась руками по его спине, а затем переместила их ему на грудь и, очерчивая пальцами рельеф мышц, поддела холодную металлическую пряжку. Драко опустил руки ей на плечи и, слегка надавив на них, разорвал касание мягких губ. —Ты знаешь, как правильно снять их, детка, — теперь его голос звучал грубо, почти требовательно. Почувствовав влагу между ног, она облизнула губы и сразу же ощутила на языке его вкус, затем томно посмотрела ему в глаза и, сбросив с ног туфли, медленно опустилась на колени. Хрупкие пальчики ловко расстегнули пряжку в виде свернувшейся в кольцо змеи, затем расправились с пуговицей и, дернув молнию вниз, потянули брюки вместе с боксерами к мускулистым бедрам. Драко возвышался над ней с расставленными на ширине плеч ногами, и этого было вполне достаточно, чтобы Гермиона смогла высвободить наружу его откровенно набухший, жесткий, стоящий почти на всю длину, член. — Обожаю смотреть, как ты это делаешь, — приглушенно простонал он, наблюдая за тем, как холодные пальчики сжали его плоть в руке. Грейнджер смущенно улыбнулась, склонилась ниже и провела языком от самого основания до розовой набухшей головки. Малфой застонал, когда она сжала его сильнее, провоцируя появление капельки смазки на кончике. — Вот так, детка, — не желая делиться с Гермионой контролем, Малфой взял в руку подрагивающий от предвкушения член и, положив вторую ладонь ей на затылок, слегка надавил. Сдавленный стон застрял в груди, когда она раскрыла свои опухшие от поцелуев губки ему навстречу, а затем сомкнула их вокруг его возбуждения. Медленно, не торопясь, она погружала его глубже, очерчивая языком каждую выступившую венку. Драко забыл, как дышать. Томительная страсть в жилах опаляла его изнутри. Начало казаться, что от перевозбуждения он кончит раньше, чем Грейнджер начнет работать ртом, как следует. Поэтому не искушая судьбу, он снова надавил ей на затылок, и разрывающаяся головка уперлась в заднюю стенку ее горла. Грейнджер закашлялась и, пуская перемешанные с тушью слезы, впилась ногтями в его бедра. Ослабив хватку, он позволил ей сделать глубокий вдох, после чего начал размеренно толкаться ей в рот, изгоняя тишину и заполняя комнату сладкими стонами, мычанием, хлюпаньем. Удерживая ее за затылок, Драко закатил глаза, а затем болезненно зашипел, когда Гермиона слишком сильно сжала челюсть, поцарапав зубами нежную кожицу. — Еще раз укусишь, — он сжал ее волосы на затылке и оттянул назад так, чтобы она видела его глаза, — и я отшлепаю тебя так сильно, что не сможешь сидеть еще целую неделю. Покрытые слезинками зрачки игриво сверкнули. Гермиона облизнула губки и покорно кивнула, борясь с внутренним соблазном укусить его специально. Драко отпустил и Гермиона вновь обхватила его член губами, теперь действуя более откровенно и жарко. Пройдясь языком по головке, она втянула щеки, вбирая его глубже и плотнее. Помогая языком, она зацепила тонкую кожу зубами. Он недовольно зашипел и крепче сжал ее волосы у корней. Натянул как поводья. Хриплые мужские стоны ласкали ее тело, и Гермионе захотелось окончательно свести его с ума. Выпустив разбухший член изо рта, она сглотнула скопившуюся во рту слюну и, переводя дыхание, сделала несколько поступательных движений рукой. Он смиренно наблюдал за тем, что она делает. Пускай обычно ему не нравилось, когда она вела себя так, словно руководит процессом, сегодня он готов был сделать исключение. Шмыгнув носом, Грейнджер прокашлялась, освобождая горло от лишней жидкости, затем оставила нежный поцелуй на основании его члена и, обведя языком мошонку, слегка всосала нежнейшую кожу. — Грейнджер, — прорычал мужчина и, закрыв глаза, запрокинул голову назад, чувствуя, как новая волна жара прокатилась по телу. Не отвлекаясь от своего занятия, девушка продолжила ласки: прижала язык к выступающей венке и провела им вверх, затем обхватила губами сочащуюся головку и начала двигать головой так быстро, что Драко едва не потерял равновесие и упал бы, если бы она не впилась пальцами в его упругие ягодицы. — Гермиона, — глухо просипел ее имя он, давясь собственными стонами. — Прекрати, я так долго не продержусь, — пульсирующий член проникал в жаркий рот все глубже и резче, в то время как сам Драко находился уже на грани от того, чтобы взорваться оргазмом, наполнив ее рот горячей спермой. И черт, как же ему этого хотелось. Но не войти в нее сегодня — просто преступление. — Прекрати! — рявкнул он, с силой потянув ее наверх. Гермиона сглотнула. Переводя дыхание, она посмотрела в его наполненные неприкрытой похотью глаза и невинно заморгала. — Ты была очень непослушной девочкой, детка, и заслужила отменную порку. — Чудесно, — дразняще улыбнулась она и, вложив свою руку в его ладонь, позволила отвести ее к двери. — Расставь ноги шире и обопрись руками, — сохраняя каменное выражение лица, строго произнес он. — Я чуть было не кончил, прежде чем оказался в тебе, а это тянет на шлепков десять или пятнадцать. Сердце Гермионы заклокотало. Вцепившись пальцами в дверной косяк, она покорно кивнула, выражая согласие на его дальнейшие действия. Щеки гриффиндорки покраснели, когда она услышала звенящее бряканье пряжки, которое в следующую секунду сменилось шлепком петли ремня. Предвкушение разлилось по ее телу, заставив все внизу живота затянуться тугим узлом. Он сделал несколько размеренных шагов и, оказавшись за ее спиной, медленно провел холодной змеиной кожей между ее лопаток, затем вдоль позвоночника, спускаясь к пояснице. Она застонала, когда он, зарыл ладонь в ее волосы и, повернув ее голову набок, въелся жадным поцелуем. Грубые, уверенные, не нуждающиеся в ее разрешении движения губ побудили девушку прогнуться в спине и дразняще потереться об увлаженный ее слюной член. Все так же нагло он оторвал ее от себя, после чего присел на колени и мучительно медленно потянул застежку строгой юбки вниз. Разделавшись с ней, он ласково провел пальцем по задней стороне ее бедра до щиколотки и, согнув ее ногу в колене, освободил ее стопы от чулок. Погладив влажную кожу, Драко позволил себе слабость и оставил поцелуй на хрупкой лодыжке. Мягкое, мимолетное прикосновение губ, и по коже Гермионы побежали искры. Целовать ноги? Да, он готов целовать землю, по которой она ходила, если эта дорога приведет ее к его дому. — Ты так прекрасна, — восхищенно прошептал он, после чего встал с колен и, перемежав нежность грубостью, звонко шлёпнул ее ягодицу. От неожиданности Гермиона дернулась, сильнее впиваясь руками в косяк. Драко самодовольно хмыкнул. — Один, — произнес он, поглаживая место шлепка. Грейнджер покорно пискнула, благодарно, затем повиляла задом, прося его повторить, и Драко не заставил ее ждать. Сильно шлепнув ее по пятой точке, он заставил ее колени подогнуться, а затем, не давая момента на отдых, нанес еще несколько ударов по покрасневшей заднице. Гермиона взрывалась стонами с каждым новым шлепком кожаного ремня. С трудом стоя на ногах, она ощущала, как слюна увлажняет ее губы и как вот-вот начнет капать на пол. Драко опустил руку с ремнем вниз и, подойдя к ней ближе, коснулся пальцами саднящего возбуждением места. Грейнджер застонала с ним в унисон, когда он двумя пальцами очертил ее клитор. — Ты чертовски мокрая, детка, — удовлетворенно прошептал он, возле ее уха. — Мокрая настолько, что я прямо сейчас готов войти в тебя, не подготавливая тебя пальцами. — Драко, пожалуйста, — взмолилась она, пока промеж рёбер гулко раскатистым громом билось сердце. — Семь, — шепнул он и, вновь отдаляясь, нанес новый удар ремнем. Гермиона поджала губы, чувствуя, как все заныло в том месте, где только что была его рука, после чего в такт его шлепкам начала отсчитывать новые удары. — Восемь, — застонала она. — Девять, — ее голос дрогнул вместе с тем, как прозрачная капелька просочилась меж половых губ и рухнула на пол. — Десять! — завизжала и обессиленно прижалась грудью к шершавому дереву. Не дав ей перевести дыхание, Драко впечатался в горящую задницу пахом. Его ладонь вновь скользнула между её ног, а вторая рука обвила ее талию, прижав к себе и буквально помогая ей стоять на ногах. — М-м-м, похоже ты готова принять меня, Гермиона, — он проник пальцами в ее узкое влагалище, и Гермиона уронила голову ему на плечо. — Драко, пожалуйста, — прохныкала она, виляя бедрами назад-вперед, чтобы усилить трение внутри. — Какая нетерпеливая, — издевательски произнес он, продолжая размеренно толкаться пальцами внутри нее, пока она, не испытывая ни малейшего стыда за свои желания, напрягалась внутри и жаждала, как можно скорее, ощутить себя наполненной им. — Советую тебе держаться за стены. После этих слов Малфой поцеловал ее мочку уха и, осторожно вытащив мокрые пальцы, отошел немного назад. За спиной Гермионы послышался шорох сбрасываемой одежды. Обхватив член, Малфой прижал головку к ее промежности и нежно погладил им клитор. — Запомни, как я вхожу в тебя последний раз в этом чертовом отеле. Терпеть его не могу, — с этими словами он подвел член к влагалищу и резко толкнулся бедрами внутрь, вызывая яркую вспышку экстаза перед глазами Гермионы и с силой вырывая громкий стон из её груди. — Герми… ты… Мерлин! Твердый и горячий, он входил в нее все глубже, согревал живот Грейнджер своим теплом. В наслаждении она запрокинула голову назад и ещё отчаяннее ухватилась за тазобедренную кость левой рукой. Он вошел в нее до самого конца, ощущая, как постепенно обмякает ее тело, податливо впуская его глубже. Салазар Драко медленно подался назад, а потом резко толкнулся вперед, заполняя ее тесное, горячее лоно. От каждого нового движения его бедер напряженная струна внизу ее живота натягивалась все сильнее. Каждое проникновение становилось резче предыдущего, и Гермиона молила его не останавливаться. — Подними ногу, — приказал он. Девушка повиновалась и, согнув колено, прижалась грудью к двери. Одной рукой Малфой ухватил ее за шею, а второй просунулся под внутренней частью ее колена, помогая девушке принять более устойчивое положение. С новой позой глубина проникновения увеличилась, обостряя ощущения обоих. Чувствуя приближение оргазма, Гермиона в напряжении закусила нижнюю губу, желая оттянуть этот момент и продлить сладкую негу. — Не сдерживай себя, — прорычал он, чувствуя, как она напрягается. — Кончай, Грейнджер. Она схватила его за руку и, поднеся к своему лицу, сомкнула губы вокруг его большого пальца. Ее стоны и всхлипы заполняли его разум, возбуждали еще сильнее. Малфой был почти в исступлении. По его коже рассыпались мурашки, и по крепкой спине скатилась капелька пота. Подобно фениксу, он погибал и возрождался вновь, ощущая, как девушка прижимается к нему своей мягкой кожей. Смертельно прекрасна. Ее живот напрягся, и тугая струна наконец лопнула. Гермиона задрожала. Упираясь бедрами в его пах, прижалась ближе и, закричав в экстазе, вцепилась рукой в его волосы. — Драко! — Ах! — прохрипел он и, плотно сомкнув губы, с силой толкнулся бедрами. Сердце Малфоя колотилось так сильно, что он ощущал стук пульса в ушах. Гермиона почувствовала, как стенки внутри обволокла горячая сперма и как ее удовлетворенный стон дополнил его хриплый, утонувший в ее шее выдох. — Драко, — прошептала она, безвольно обмякнув в его крепких объятиях и прижимая голову к двери. Тело Малфоя покрылось испаринами пота. Уткнувшись грудью в ее спину, он оставил нежный поцелуй на ее макушке, после чего подхватил на руки и отнес к кровати. Шелковые простыни встретили их холодом. Накрывшись тонким одеялом, Гермиона легла ему на грудь и, все еще тяжело дыша, очертила пальцами напряженные мускулы. Бег стрелок на часах скрашивал тишину. Прошло уже больше двух часов, а они все также лежали в обнимку, боясь словами спугнуть царившую вокруг идиллию, и вот наконец Драко не выдержал: — Что собираешься делать дальше? — поглаживая ее щеку, спросил он. Гермиона сглотнула. Сделав шумный вздох, она перевернулась на спину, устремляя резко потяжелевший взгляд в потолок. — Не знаю… — все внутри Драко сжалось. — Для начала вернусь домой… — Герм… — Соберу свои вещи, — перебила его девушка и, вновь повернувшись лицом, встретилась с его испуганным взглядом. Понимающая улыбка мелькнула на его лице. Гермиона провела ладонью по его обнаженной груди и, опустив руку ниже, переплела их пальцы. — Я куплю тебе новые, — прошептал он, наслаждаясь видом румянца на ее щеках. — Ха-ха-ха, — засмеялась Грейнджер, подползая к нему ближе. — Я не буду жить с тобой. — Почему? — Малфой одарил ее бесстыдной улыбкой, подкладывая свою руку ей под голову. — Мы не ходили ни на одно свидание, Драко. — Это поправимо, — поджав ее под себя, он навис над ней сверху и прильнул к ее губам нежным и долгим поцелуем. Посреди хаотичной жизни они нашли утешение друг в друге, позволяя ночи стать холстом, на котором они нарисуют шедевр любви. Их молчание говорило о многом, пока они исследовали тела друг друга с интенсивностью, подпитываемой желанием. Их руки прослеживали каждый изгиб, каждый контур, запоминая каждый сантиметр кожи друг друга. Не было нужды в словах, когда тела говорили так красноречиво. Каждое прикосновение разжигало огонь, посылая волны удовольствия по венам. Они знали, что впереди их ждет еще много разговоров, тем, которые нужно обсудить, решений, которые нужно принять. Но не сейчас. Сейчас, находясь вместе, лишившись всяких ограничений, они хотели просто молчать и наслаждаться друг другом, заполнить ночь новыми, прекрасными воспоминаниями и стонами. Не думать, а чувствовать. Искренне.