Глава 10.
25 апреля 2024 г. в 19:37
Погода стояла прекрасная. Вечернее солнце пригревало тёплыми лучами землю, ветерок играл с зелёными листьями деревьев. Свежий весенний воздух имеет свой, ни с чем не сравнимый, особенный запах — запах свободы, лёгкости, беззаботности. Хотя бы только за эти ощущения я люблю весну больше, чем остальные времена года.
Когда мы с Суёлем приехали в парк, Хан уже ждал нас там. Давно я не видела его таким — в широких штанах, в кепке, в безразмерной кофте. Сейчас он напоминал мне себя в годы учёбы и это заставило меня улыбнуться. Почти не изменился с тех пор, только, кажется, стал ещё красивее. Мне так нравятся его длинные тёмные волосы…
При виде него моё сердце, с волнительным трепетом дёрнувшись в груди, ускорило свой темп. Это не хорошо, очень не хорошо. Я не должна так на него реагировать.
Я могла бы и не участвовать в этом семейном походе в парк и отпустить сына провести время вдвоём с отцом, но я ещё не до конца была уверена в Джисоне, чтобы надолго оставить с ним сына. Я спокойно могу доверить ребёнка Феликсу и знать, что всё будет в порядке, но Хан… В общем, я решила, что мне стоит приглядеть за ними обоими.
Впоследствии оказалось, что я напрасно беспокоилась. Мальчишки веселились в компании друг друга, пока я расслаблялась, сидя на лавочке со стаканчиком пузырькового чая. Джисон учил сына кататься на скейте. Точнее, он просто ставил ребёнка на доску и, тянув его за руки, катал по дорожке. Суёлю это занятие нравилось, он снова и снова просил Хана покатать его.
— Иди спроси у мамы, не хочет ли она прокатиться, — подговаривал мужчина ребёнка.
— Не хочет, — сразу отказалась я. — Я не умею и с равновесием у меня так себе.
— Ну хочешь, я тебя покатаю, как Суёля? — смеялся Джисон. — Иди вставай, так и быть, я тебя подтолкну.
— Не надо меня никуда подталкивать, — я всё ещё пыталась отпираться, когда парень потянул меня за руку. Пришлось оставить свой чай на лавочке и встать на скейт.
— Одной ногой стоишь, другой отталкиваешься, — проинструктировал меня Хан.
— Это я и без тебя знаю, умник, — ответила я. — Лучше объясни, как разогнаться на этой штуке и не свалиться с неё.
Конечно, я не добилась особых успехов в этом занятии. Вернее, вообще никаких. Я могла ехать, стоя только одной ногой на доске, а другой мне всё время необходимо было чувствовать твёрдую землю. Доска казалась мне ужасно неустойчивой, так что мне приходилось постоянно держаться за Хана.
— Так неинтересно, — Джисон заставил меня забраться на скейт двумя ногами и встал за моей спиной. — Держись.
Схватив меня сзади, он побежал, тем самым заставив катиться доску вместе со мной, причём катилась она достаточно быстро. Мой визг, наверное, было слышно в радиусе трёх километров. Пока Хан, смеясь, катал меня на этой штуковине на колёсиках, я вспомнила очень много матов, но присутствие ребёнка, естественно, сдержало меня от подобного выражения эмоций. В целом, это даже было весело.
— А я вот не визжал, когда ты меня на машине катала по встречке, — припомнил мне Джисон, когда я, наконец, ощутила под ногами почву.
— Ты хотя бы пристегнуться мог, а здесь и этого не сделаешь, — я для себя решила, что скейтборд — это не моё. — Больше я на эту штуку не встану.
— Тогда, может, возьмём на прокат велики? — предложил брюнет, схватив пробегающего мимо сына и стиснув его в объятиях.
— Я не умею кататься на велике, — я надулась, уже предвкушая издевательские насмешки.
— Серьёзно? — ожидаемо усмехнулся Хан. — Твой брат не научил тебя кататься на велосипеде?
— Ты что, Лино не знаешь?
Я вспомнила случай из нашего детства.
— Оппа, дай велосипед покататься, — я битый час уговаривала брата ненадолго одолжить мне велик, бегая за ним, как собачка, пока он с ядовитой ухмылкой кружил на велике по дорожке.
— Нет, — в сотый раз слышала я.
— Ну дай, пожалуйста, — снова канючила я.
Конечно же, после очередного отказа дело было уже не в этом дурацком велосипеде, на котором я даже не умела ездить, мне просто во что бы то ни стало нужно было заставить Минхо сделать так, как хочу я. Это почти никогда не удавалось мне, но пытаться я не перестала, даже когда мы выросли.
— Хорошо, я дам тебе велосипед покататься, — делал одолжение мне брат. — Но за это ты потом его помоешь.
И я, маленькая дурочка, всегда соглашалась на подобного рода сделки, не учитывая, что выиграет от них только Минхо.
Наконец, заветный велик оказался в моих руках… Только что с ним теперь делать?
— Как кататься-то? — я совсем не ожидала, что сиденье находится так высоко, а сам долбаный велик будет падать, как только я соберусь на него взобраться.
— Всё просто — садишься и едешь, — брат не без удовольствия наблюдал за моими потугами.
И вот так он всегда. Типа не я хреново объяснил, это вы глупые, раз ничего не поняли.
В конечном итоге мне удалось с горем пополам залезть на велик, но меня никто не предупредил, что нужно стараться удержать равновесие. Само собой, через две секунды я навернулась с этого велосипеда прямо на асфальт, а затем ещё полчаса в слезах и соплях слушала громкое ржание старшего брата. Обиднее всего, что потом мне пришлось мыть ненавистную двухколёсную колымагу.
— Суёль, хочешь мороженое? — спросил у сына Джисон, конечно же получив согласие. — А мама хочет мороженое? — он взглянул на меня.
— Нет, — не долго думая, ответила я.
— А что хочет? — он говорил со мной, как с маленьким ребёнком.
— Ничего, — я продолжала настаивать на своём.
— Я знаю, что ты будешь, — заинтриговал меня Хан, прежде чем направился к палатке со сладостями.
Для сына он купил мороженое, а мне предназначался огромный моток розовой сладкой ваты.
— Держи, — он вручил мне вату и распечатал Суёлю мороженое.
— Я не буду, — упрямилась я, держа в руке палку с намотанной пушистой ватой. Она так вкусно пахла, и на самом деле мне очень хотелось её съесть. — Потом всё лицо станет липким. И руки тоже.
— Давай я тебя покормлю, — Хан отщипнул кусок ваты и протянул его мне. — Ну же, открой рот.
Я вздохнула и выждала несколько секунд в надежде, что он отстанет, но парень продолжал выжидающе хлопать глазами, протягивая мне вату. Пришлось открыть рот и позволить ему покормить меня. Чёрт возьми, как же это вкусно.
— Ещё? — он снова оторвал кусочек ваты и теперь я уже сама потянулась к нему за розовым сладким комочком. — Может, ты меня тоже покормишь? — хитрец состряпал умилительное лицо.
— Нет, у тебя уже липкие руки, так что ешь сам, — ответила я, ожидая, когда он снова протянет мне клочок ваты.
Давать Суёлю мороженое на улице, как я и предполагала, оказалось плохой идеей, потому что он заляпал шоколадом свою футболку, а переодеться было не во что, но ни самого мальчика, ни его отца это никак не беспокоило.
— Разве это хорошая прогулка, если ребёнок с неё возвращается чистым? — беспечно улыбаясь, Хан держал в руке маленькую ладошку сына, пока мы шли к детской площадке.
Мы расположились на лавочке, наблюдая, как сын играет с другими детьми.
— Он такой милый, — Джисон не сводил восторженного взгляда с ребёнка. — И умный. Так много знает, хоть и маленький. И ещё талантливый, — он рассказывал мне это так, будто я не знаю об этом. — Ты слышала, как он поёт?
— Весь в отца, — с улыбкой отозвалась я.
— Только упрямый, как мама, — сдерживая смех, Хан покосился на меня.
— Должно же ему было и от меня что-то достаться, — не то, чтобы я была с этим согласна, но спорить не стала.
— Жаль, что твоего упрямства не хватило, чтобы заставить меня выслушать тебя тогда, — вздохнул Хан и помахал в ответ машущему нам Суёлю.
— Ты дурак что ли? — возмутилась я. — Сам меня кинул в чёрный список, не дождавшись моего ответа, а я теперь виновата?
— Просто когда тебе что-то нужно, ты можешь из любого душу вытрясти, чтобы добиться своего, — он говорил это без претензии, словно рассуждая вслух. — А в тот раз так легко сдалась. Ты же могла поговорить со мной позже, в универе. Но ты вела себя так, будто не знаешь меня, и я сделал вывод, что всё, что наплёл Хван, правда.
— Поговорить после того, как ты отказался от занятий со мной и свалил к Лино?! — мне хотелось треснуть ему чем-нибудь тяжёлым. — Ну уж нет, ни за что.
— Гордыня вперемешку с упрямством — это у вас, Ли, семейное? — усмехнулся Джисон.
— Мы с Минхо всё детство дрались, отбирая друг у друга игрушки, — сравнение было не самым удачным, но я язвила намеренно. — Раз в жизни я решила уступить брату.
— Не вовремя решила, — выдохнул Хан.
— Ты не можешь обвинять меня, — проклятье, зачем он только опять поднял эту тему? Мне тяжело это вспоминать и говорить об этом совсем не хочется. — Я сделала всё, что от меня зависело. Ты сам выбрал моего брата.
— Я и не обвиняю, — Хан накрыл своей тёплой ладонью мою руку. — Я же знаю, что сам всё испортил. Прости за это, — глаза, как у оленёнка, с грустью виновато глядели на меня. — Я сделал самую большую глупость, отказавшись от тебя. Прости, — он на несколько секунд крепко сжал пальцы. — Наверное, я всю жизнь буду жалеть о том, что потерял тебя.
Защемило в груди. То, что он говорил и как смотрел на меня… Я всё время старалась убедить себя в том, что не сожалею, что наши с ним пути разошлись. Но сейчас, после того, что он сказал, я вдруг ощутила горький привкус обиды. Обиды за то, что жизнь развела нас в тот момент, когда я была счастлива сильнее, чем когда-либо. Слёзы подкатывали. Мне тоже жаль, что мы потеряли друг друга.
Ужасно захотелось броситься ему на шею, обнять и, гладя его по голове, пообещать, что я больше никогда не отпущу его. Что я больше не позволю ему уйти.
— Мама, папа, смотрите, — к лавочке подбежал Суёль, протягивая что-то в руке.
Как же ты вовремя прибежал, сынок. Ещё немного, и я бы не выдержала. Меня отпустило, как только я отвлеклась на ребёнка.
— Что там у тебя? — я заглянула в ладошку мальчика, когда он разжал маленькие пальчики, и увидела там гусеницу. — Гусеничка? Где ты её взял?
Увидев толстую зелёную гусеницу, извивающуюся в руке Суёля, Хан скривился.
— Да она не кусается, — я посмеивалась над ним. — Муравьёв же ты не боишься? А это всего лишь гусеница.
— Хочешь подержать? — ребёнок простодушно протянул ручонку папе.
Джисон явно не горел желанием, но всё же позволил сыну переложить гусеницу на свою ладонь.
На улице стало темнеть, и мы, неспешно гуляя по дорожкам, направились в сторону выхода из парка.
— В следующий раз пойдём на аттракционы, — делился планами Хан, неся на руках ребёнка. — Будем кататься на всяких качелях… Ты любишь кататься на качелях, Суёль? — спросил он у сына.
— Да, — ответил мальчишка, положив голову ему на плечо.
Проходя мимо компании людей, расположившихся на газоне, мы услышали играющую из их колонки музыку.
— Постой-ка, — Джисон спустил ребёнка на землю. — Ты слышишь, Хёрин? Это же та песня, под которую мы танцевали тогда, ночью на реке.
Это и вправду была та самая песня.
Так люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя. Я люблю тебя, и от этого становится теплее. Всякий раз, когда я думаю о тебе, я счастлива, — доносилось из колонки.
— Давай потанцуем? — Хан взял меня за руку и притянул к себе. — Как в тот вечер.
— Спятил? Люди же вокруг, — отпиралась я.
Вопреки моим опасениям, людям не было до нас никакого дела.
— А ты можешь танцевать со мной, только когда никто не видит? — он обнял меня за талию, прижимаясь ко мне сильнее.
Я положила руки ему на плечи, смиренно подчиняясь его движениям. Мы будто снова на том заброшенном пляже, танцуем под эту песню. Помню, я смотрела в его прекрасные глаза и все мои мысли были только о том, как я мечтаю хоть на мгновение коснуться его губ. Как же это было давно.
Даже от мысли о том, чтобы обнять тебя, на моём лице появляется улыбка. Ты разукрасил мой мир. Ты стал моей надеждой, ты стал моей радостью.
Мы попрощались на автобусной остановке. Я с сыном поехала в одну сторону, Хан в другую. Размышляя о нашем разговоре, я понимаю, что он, наверное, в чём-то прав. Если бы я тогда не опустила руки, узнав, что он помирился с Минхо, если бы всё-таки добилась того, чтобы он выслушал меня, сейчас мы бы все вместе ехали домой. К нам домой, где мы жили бы втроём. Нет, не он один виноват в том, что мы сейчас не вместе. Мы виноваты в этом оба.