***
Сергей немного ошибся. Он собирался защищать их обоих: мужа и не родившегося ребёнка. Какого же было удивление молодых родителей, когда в больнице после второго месяца им выдали "У вас двойня будет! Сообщить товарищу Сеченову?" Отец тогда застыл с открытым ртом, кудрявый папа тоже. Второй отмёрз, даже испугался, ведь муж его не подавал признаков ясной мысли. Йозеф стал более чувствительным в своём положении, немного вернулся к своему старому состоянию, пугаясь и переживая за жизнь внутри себя, будто собирались его вернуть в те ужасные года, что их с Сергеем детям придётся пережить весь тот ужас, в котором он сам побывал. Сейчас же в его голове пролетела нехорошая мысль, что Сергею новости о двойне не совсем понравились. Была это двойная ответственность, в два раза больше мороки. В груди на секунду защемило, расстраивать своего альфу совсем не хотелось. Но капитан резко оттаял, слетел со стула, на котором сидел, в глазах такое счастье, будто был он Дмитрием Сергеевичем, чья нога ступила на планету в новой галактике. - Двойняшки, Йозеф! Родной ты мой! Чудо, да?? Полусидевшего на кушетке немца расцеловали везде, куда дотянулись губы. Его трепетно обнимали и, было видно, очень хотели сжать стальным захватом, но себя сдерживали. Сергей бесконечно боялся сжать его не так и причинить боль теперь уже троим. - Не надо никому рассказывать, гражданка, Вы с ума сошли!? У них родители есть, если что! - Извините, Сергей Алексеич. - медсестра поспешила выйти прочь. - Я и сам сейчас всем расскажу, блин! Йозеф, можно!? - он стоял на коленях, хватаясь за прохладную руку. - К-конечно. - он смотрел на него карими глазами, губы постепенно расплывались в такой же неподдельной радости. Сергей был рядом с ним счастлив. Человек, подаривший ему жизнь. Теперь он подарит ему в ответ целых две, раз он того хочет. Йозефу больше ничего не было нужно. "Да, пап, двойня!! Ёкарный бабай, представляешь!?" "Дима, ты дурак!? Ты разводишь на Предприятии Нечаевых!? Купи билет в Москву, я за коляской."***
Носить двоих детей уже было особым положением для любой женщины или здорового омеги. Для Йозефа всё оказалось ещё тяжелее. С каждым пройденным месяцем ему становилось всё страшнее. На середине срока он больше никого к себе не подпускал, кроме мужа, товарищей Сеченова, Захарова и Екатерины, когда она приходила его проведать. На работе тоже стало сложно, видеться с людьми для него было болезненно. Раньше его спасал запах мужа, которым он мог спокойно пользоваться, когда ему было угодно. Тот же запах придавал ему непомерную уверенность на людях. Другими словами, Сергей был всегда с ним рядом даже тогда, когда был он на другом конце Предприятия. Но сейчас его интересная и уникальная способность притупилась. Пах он только самим собой, заодно давая понять другим альфам, что носил он детей. Как будто не было с ним больше рядом любимого супруга, Йозефу было страшно, чувствовать он его не мог. На своём столе в вазочке обязательно присутствовал шоколад и такие же конфеты. Он цеплял их пальцами, крутил у носа, вдыхал аромат, пока работал над документами. В итоге конфетка отправлялась в рот, а он брал другую, запивал чаем. Больше ничем он помочь своему начальнику пока что не мог, кроме бумажной волокиты и дурацких звонков. Речи о том, чтобы выйти хотя бы раз из здания для какого-то дела не было речи. Об этом переживал, пытаясь хотя бы с документами заканчивать быстро и без ошибок. На пятом месяце организм не справлялся с бесконечным стрессом, в который он сам себя вгонял. Сеченов доносил свои переживания до капитана Нечаева, который самолично кормил омегу всеми прописанными витаминами. Беременность была сложной, все это понимали, но не особо переживали, кроме самого Михаэля. Был он под пристальным присмотром. Если не было Сергея рядом, начальник всегда заходил к тому в кабинет, где всё чаще находил его уснувшим на своём кресле. Тогда он накрывал его пледом, звонил капитану, который вскоре появлялся на пороге и выносил заместителя на руках. На шестом его отправили в декрет. Возражений Дмитрий Сергеевич не принял. Но дома, всё же, было гораздо лучше. Йозефу полегчало. Дома был запах любимого альфы, окружавший со всех сторон и прилипший к каждому предмету. Врач ложился вздремнуть днём на диване, вдыхая с обивки родной запах, представлял Сергея и их самые первые дни, когда они проводили их тогда ещё пока только в его квартире. Читал книги под пледом, пил чай. Его ничто не тревожило, чувствовал он себя уютно. Кроме постоянной усталости и лёгкой тяги внизу живота его мало, что беспокоило. Ему даже не разрешали ходить в магазин самостоятельно, только на лёгкую прогулку рядом с домом. Своего капитана ослушаться он бы не посмел. Сергей возил его на проверку дважды в неделю, даже если настаивал немец, что и раза было достаточно. Нечаев давно перестал слушать его капризы, с улыбкой закрывая за ним дверь. Дмитрий Сергеевич лично за ним наблюдал, совещался с коллегами и давал рекомендации. Сам же Сергей ещё с первых же месяцев названивал сначала в кабинет, а теперь и домой. Йозеф всегда радостно бежал отвечать, порой не слыша из-за того, что уснул. Но офицер всегда добивался того, чтобы он ответил. Он бесконечно боялся, что неуклюжий по своей натуре супруг споткнётся о ковёр, чем причинит себе и детям вред. Сергей приходил домой, с беспокойством оглядывал его с ног до головы, задирал футболку, проверял живот, спину, руки. Постоянно говорил, что он сам должен оставаться с ним рядом дома, но омега со смехом его уверял, что всё в полном порядке. В двух незанятых комнатах потихоньку раскладывались вещи, мебель и игрушки, в основном натасканные туда Харитоном Захаровым и членами отряда "Аргентум". Теми самыми, которых Сергей смог простить, а Йозеф никогда и не злился. Две кроватки были собраны отцом и давно стояли разложенными, прикрытыми накидками, чтобы не пылились, и ждали своих маленьких посетителей. Заместителю директора также было не разрешено что-либо там трогать и нагинаться, мог он только вскрывать коробки и доставать мягкие игрушки. Он был бесконечно счастлив. У их детей уже было столько плюшевых друзей, а ведь они ещё даже и не появились. У них уже был дом и он не ограничивался лишь стенами, в которых жили они вместе с капитаном. У тех детей уже было столько человек, которые их любили, которые ждали, что они появятся на свет. Совсем, совсем не как у него. Йозеф ставил очередную игрушку на кресло, комод или в кроватку и улыбался. С бесконечным счастьем на лице. Он же был дома. Они были. Все вчетвером. Всё будет теперь хорошо. Рядом с Сергеем бояться было нечего и некого. Домой приходил капитан Нечаев, нежно припадал к нему губами, с трепетом укладывая широкие ладони поверх крупного живота, вокруг его шеи обвивались руки его омеги, пытаясь притянуть ближе. - Ты кушал уже? - Нет ещё. Тебя ждал. - Витамины днём выпил? - Конечно, ты же звонил и пх`овех`ял. - Проверял. - Чаю хочешь? - Разумеется, мой хороший, весь день ждал. Сергей улыбнётся, залезет в душ, пока Йозеф заботливо наложит ему ужин, заварит чай. Капитан выползет с ванной, заметит непослушного мужа, перебиравшего документы, что-то на них чиркающего. Заместитель работал даже в декрете. Тогда его аккуратно прижмут со спины и уведут на кухню, где он точно сразу же забудет обо всех бумажках, отдаваясь сладким шоколадным губам.***
В тот вечер было ему неспокойно. Сергей задержался на полчаса на работе, нужно было доехать до Дмитрия Сергеевича, а оттуда в магазин. После они планировали выйти в парк, правда Йозеф уже передумал. Чувствовал он себя откровенно плохо, списав всё на обычные проявления его положения. Восьмой месяц начался недавно, он и без беспокойного взгляда альфы понимал, что была его беременность не совсем хорошей и требующей постоянного контроля. Ещё один шаг и он громко застонал. Внизу живота пронзило такой острой болью, что подкосились ноги, он уронил голову на прохладную поверхность стеклянного столика их гостиной, теперь через боль глотая воздух. До схваток ещё был целый месяц, ещё было слишком-слишком рано. Что-то пошло не так, не могло у него быть ничего хорошего. Он же знал, прекрасно знал, чем могло всё обернуться. Теперь он был виноват. Он чувствовал - их дети умирали. Его отчаянный звонок с Груши, трясущиеся руки. - Привет, родной! Я дома буду через пятнадцать, ты что-то хотел? Чего-то купить? - Сех`ёжа... убил. Я у-убил их! Всё-таки убил, фашист пх`оклятый. - Йозеф, ты чего? Такого страха капитан Нечаев не испытывал очень давно. В последний раз только в тот ужасный Новый Год, а до этого на войне. Отчаяние, звучавшее в любимом голосе, за секунду охватило и его тоже. Ему пришлось резко остановить машину прямиком на дороге, иначе он точно бы во что-то въехал. - Йозеф!? - Сех`ёжа! Дети, д-дети наши! У-умих`ают... из-за меня, всё из-за меня, я же убийца, в-всегда им б-был. Немец горько плакал, судорожно всхлипывая через волны непомерной боли, разрывающие нутро. Что-то случилось, что-то ужасное. Что-то с его омегой. Сергей зарычал, вжал педаль в пол. - Скоро дома буду, мой хороший, ты держись, слышишь?? - У-умих`ают, Сех`гей... о-они умих`ают! Только не б-бх`осай меня, п-пх`ошу! Я не х-хотел, Сех`ёжа, п-пожалуйста... - Я еду, еду, Йозеф! Никто не умирает, ты не волнуйся! - ... помоги им, нашим детям, Сех`ёженька. Чужой голос скатывался в неразборчивые всхлипы, которые только Сергей и смог бы разобрать. По всем каналам уже давно пищала тревога. Йозеф ещё не знал, что к их дому выдвинулась половина "Аргентума", директор Предприятия, даже Харитон Захаров. Зато знал, что со всей доступной скоростью к нему мчался Сергей Нечаев. Пожалуй, только его голос не давал окончательно сойти сейчас с ума от той боли, которую он испытывал. Ухватился за живот одной рукой, отчаянно умолял их не умирать, извинялся, в который раз извинялся. Извинялся не только перед ними, перед Сергеем тоже, перед всеми людьми, погибшими, как он считал, от его руки. Сергей слышал каждое слово, пытался успокоить омегу, сейчас трясущийся в агонии и от смертельного страха, сковывавшего его тело. - Сынок! Что произошло!? Дмитрий Сергеевич, Кузнецов, члены отряда, скорая. Все явились чуть ли не одновременно, будто готовились брать на штурм. У него не было времени объяснять ситуацию. Всё, что он успел, это послать сигнал, что был в опасности заместитель директора Предприятия. - Йозеф! Что-то с ним, что-то с детьми! Скорую, пап, умоляю! - Уже здесь, Сергей, не волнуйся. Он уже мчался вперёд, вышибая плечом двери подъезда. Возле их квартиры стоял сладкий запах его омеги, но такой отчаянный, что он чуть было не упал на пол, охваченный общей болью. Замок он чуть ли не сломал своим ключом, теперь врываясь в дом. - Здесь, я здесь, родной! Всё в порядке! Немец полусидел на том же месте, на котором он рухнул пятнадцать минут назад, цепляясь за стол одной рукой, второй придерживая живот. Был он бледным, его колотило. Он заметил своего альфу, теперь пытаясь подняться и кинуться ему навстречу, получился только слабенький толчок в бок. - У-убил... убил... - Никого не убил. Дети в порядке будут, не плачь. Сергей сумел контролировать свой дрожащий голос. Йозефу нужно было его спокойствие, его уверенность. Сейчас, наверное, как никогда. Даже если и сам он ей не обладал. Скорее подхватил его на руки, разворачиваясь. - Сергей! Дай посмотреть! - Сеченов влетел в комнату, за ним и Захаров. - Михаэль, что произошло? Но тот лишь вымученно стонал, теряя связь с происходящим, он снова чувствовал себя в Освенциме, снова мелькали проклятые картинки из ада. Он уткнулся глазами на лицо мужа, мало соображая. - Дим, преждевременные, видать. - прохрипел Захаров, его руки тряслись. - Кто знает, что за осложнения. - Всё же было хорошо... - директор готов был заплакать. - На тридцать третью неделю перешёл, не переживай, мой мальчик, все трое будут в порядке! - В машину, бегом! Дважды повторять было не нужно. Через минуту Нечаев вылетел со своей ношей, где их ждали раскрытые двери скорой. - З-зачем они здесь все, С`ехгей? - ошарашенно рассматривал немец кучу знакомых людей, с огромным беспокойством на лицах. - Из-за тебя, Йозеф. - Из-за меня? - Конечно. Знаешь, как все переживают из-за любимого заместителя? Не представляешь. - отвечал Сергей, пытаясь выдавливать улыбку. - А где.. где же мы, Сех`ёж? - Так дома, родной. - Дома? - Да. И правда... они же дома были.***
Резать хотели без присутствия отца, которому самому нужна была помощь. Акушерки требовали удалить из палаты молодого буйного офицера, не жалевшего справляться с эмоциями, только усугублявшего положение омеги. Выталкивали вместе с хирургом, стоял крик, пугавший и без того объятого глубоким страхом Михаэля. Крикливого капитана выкинули в коридор. Пока не вмешался Захаров, на которого давили запахи обоих. У самого заболела голова от их отчаянных эмоций. Он ухватил Сергея за плечо, c силой сжимая. Хотел было капитан закричать что-то ему в лицо, но получил звонкую мужскую пощёчину. Дмитрий Сергеевич застыл на месте, до глубины души поражённый. - Быстро успокоился. - проговорил Харитон спокойным, но угрожающим тоном. - Чего творишь? Хочешь, чтобы без тебя сейчас был? Я и без тебя его запах чувствую, ты ему нужен, Сергей. Так приведи себя в порядок, чтобы ни заместителю ни директору не пришлось за тебя краснеть. - П-понял, товарищ Захаров... - просипел шокированный, но угомонившийся парень, касаясь горевшей щеки. - Что, больно? Сеченов будет с тобой сюсюкаться. Успокоился? - Так точно. - Молодец. Захаров похлопал его по плечу, зашёл в палату, откуда вышел через минуту. - Иди. И будь добр, не напугай ни его, ни людей, которые ему помогают. - Спасибо, Хари... - Спасибкать будешь, когда детей мне в руки положишь. Вперёд! Парень сразу же исчез в палате. - Что, я перегнул? - Нет, в самый раз. - тихо отвечал Сеченов, оба уставились на дверь. - Нехороший зам твой. - сипел Захаров, не желая поворачиваться к другу лицом. - Почему? - На месяц из-за него переносить пьянку. И без того уже шесть вечера. А Лебедева вообще хрен из лаборатории вытащишь. - Ну куда же он денется. - Дима по-доброму усмехнулся, поглядывая на учёного, заторопившегося куда-то в сторону. - Ты куда? - Через две двери. Проверю... инкубаторы. Тебя видеть не хочу, если без свёртков зайдёшь, понял? - Понял. Ласковым взглядом проводил слегка подрагивающую спину, улыбнулся. Сел на стул, сложив руки на груди. Для Харитона было это событие как ни для кого личным, прекрасно это понимал, теперь отгоняя не очень хорошие воспоминания. В этот раз всё будет хорошо, точно будет. Капитан Нечаев расцеловывал бледный, слегка вспотевший лоб. Был Йозеф в сознании, но боли не испытывал, что делало Сергея бесконечно счастливым. Правда ему казалось, что его и самого теперь разрезали поперёк живота. Казалось, что мог он чувствовать боль за своего мужа. Его уверили, что жизни Михаэля ничего не угрожало, что и за детей не стоит беспокоиться. Тридцать третья неделя хоть и была ненормальной, но не слишком страшной. Он немного успокоился, передалось это и супругу тоже, который влажными глазами рассматривал любимое лицо. Но всё снова поменялось, когда достали первого из двойняшек. Они не знали пола своих детей, решив оставить для себя всё в секрете. - Ну!? - с отчаянием Сергей привстал со стула, не отрывая ладоней от холодной руки Михаэля. - Живая, Сергей Алексееич, девочка! Всё будет хорошо! - Девочка... девочка, Михаэль. - просипел он, усаживаясь обратно. Только муж не отвечал, с глубоким страхом в глазах наблюдая, как трогали их новорождённую дочь. Он будто выпал из реальности, а его запах накрыл Сергея так, что и он сам не в состоянии был пошевелиться, усилием воли двигая губами, пытаясь успокоить своего омегу. - Сех`ёжа. Сех`ёжа... не отдавай. Не отдавай её, я тебя пх`ошу. Йозеф стоял в палате, в которой работал долгие месяцы. На нём была серая форма, а на ней белый халат. Его руки были залиты кровью. На тех руках он удерживал маленькую девочку, уснувшую уже навсегда. - Машу не отдавай... - в ночной тишине просипел он молодому офицеру, стоявшему у дверей. - Не отдам. Обещаю, Йозеф. Солдат подошёл ближе, его лицо он как будто бы и узнал. С ним было так спокойно рядом. Он никому не доверял, никому не верил, здесь все хотели его убить, здесь убивал он сам. Но ему он доверял, только ему. Он точно девочку не обидит. - Веришь? - Вех`ю. Сильные руки с осторожностью подобрали ребёнка, крепче прижимая к себе. Картинки начинали таять, по глазам били слишком яркие сейчас лампы палаты. Сергей и правда стоял с ребёнком на руках. Михаэль себя не слышал, но он так отчаянно умолял, что Нечаеву разрешили взять девочку в свои руки, лишь бы его успокоить. - Отнесу, ей помогут, хорошо? Ты не бойся. Он отступал к дверям, где ему их тут же раскрыли. Его руки тряслись, он боялся её трогать, боялся сдавить хрупкое тельце большими ладонями, боялся уронить. У него не было времени уверять омегу, что всё в порядке, не было времени рисковать жизнью их дочери. - Пап, я прошу! - Всё хорошо, сынок. - Сеченов вскочил со стула, сразу же принимая в руки крошечного человека в лёгкой пелёнке. - Кто? - Девочка...только пусть живёт, я умоляю. - чуть ли не плакал он, подбородок дрожал. - Никуда не денется, Нечаева же. А ты быстрее назад, Сергей! Второго мне вынеси! Дмитрий уже бежал в другие двери, ласково улыбнувшись своему агенту. Капитан вернулся в палату, на негнущихся ногах добираясь до Михаэля, который, казалось, впал в глубокую прострацию. Нечаев знал, прекрасно знал, что воспоминания прошлого сейчас воспалили его уязвимое сознание. Губы его мужа не шевелились, но он безмолвно кричал и умолял его забрать. Забрать из того ада. Наверняка там же мерещились ему их дети тоже. Сергей снова сжимал его руку, слушал своё имя, порой срывавшееся с тонких губ. - Мальчик, Михаэль Дмитриевич, здоровенький будет! Волна страха прокатилась по палате, которую чувствовать мог только Сергей. - Я его тоже сам вынесу, не волнуйся. Дмитрию Сергеевичу отдадим, он присмотрит, не обидит. Обещаю. Для омеги это было бесконечно важно, он чувствовал. Осторожно разжал его руку, теперь пятясь к младенцу, над которым проводили первую оценку. - Вы мне скажите, что всё хорошо. - горячо зашептал он. - Конечно хорошо, товарищ, не переживайте. - Капитан! Сергей развернулся, глаза тут же в ужасе расширились. Хирург, пытавшийся теперь зашивать новоиспечённого папу, пытался удерживать его в горизонтальном положении. Анестезиолог и другая акушерка тоже. - Не отдавай, Сех`гей, пожалуйста! Я тебя пх`ошу! Сех`ёжа!! Омега собирался сваливаться со стола, но он не смог бы сделать и шага, если бы оказался на полу, анестезия бы не позволила. Но Сергей знал, что будет Михаэль ползти на руках, ползти к их сыну. - Дайте ребёнка. - Сергей Алексеич! Ему срочно нужно...! - Я знаю, блять. - просипел он, слегка пихнув её плечом, трясущимися руками подбирая сына. - Сех`ёжа, пожалуйста! Безумный, мучительный вопль его Йозефа, разбивавший на осколки сердце. Через секунду новорождённый был на груди у папы, а Сергею пришлось вытаскивать из палаты людей, глубоко переживавшие за состояние ребёнка. Но ни один из них сейчас бы не понял, что испытывали они оба. Никто из них не поймёт, что чувствовал Сергей, рискуя собственным сыном. - Товарищ Нечаев!! - Я всё знаю, блять! - со слезами на глазах рычал он. - Но если он его не подержит, я обоих, блять, потеряю! Выйдите из палаты, я прошу! Спорить с ним было бесполезно и страшно, поэтому все четверо выскочили из палаты, двери которой с шумом за ними захлопнулись. Нечаев развернулся, нужно было действовать осторожно, но быстро. Он знал, о чём говорил. Если у Йозефа забрать ребёнка, он навсегда останется там. В прошлом. Застрянет, и Сергей его уже не вернёт, либо на это уйдут годы. Тогда его любимый пропустит, как начинают ползать, ходить и говорить их только что родившиеся дети. Тогда его кудрявое чудо будет мучиться, запертое в своём сознании. Йозеф будет его искать, но не сможет сразу найти выход. Сергей этого не допустит. Ужасная мысль. Но он ему поможет даже если придётся пожертвовать их маленьким сыном. Осторожной поступью крался к нему навстречу, а карие глаза метались то к нему, то к хрипевшему в его руках ребёнку. Немец не узнавал собственного мужа, запах омеги об этом и кричал. Звал Сергея, которого, ему чудилось, здесь не было. Были только люди, пытавшиеся забрать у него детей, которых он подарил своему Сергею. Их отправят в газовую камеру или на стол к Менгеле. - Это же я, родной, ты чего боишься? - тихонько сипел капитан, подбираясь ближе к трясущемуся человеку. - О-он не в-виноват, что он т-такой. Не в-виноват! - Какой же такой, Йозеф? - Не виноват, не в-виноват! Меня убей, е-его не тх`огай, пожалуйста? - всхлипывал врач, прикрыв ладонью маленькую головку. - Не в-виноват. - Конечно не виноват, как он может быть виноват, он же такой маленький. - Сергей добрался до них обоих, склоняясь ближе. - С-сех`ёжа!? - Это я, я здесь. Немец, судя по всему, начинал его узнавать, теперь с глубокой виной и безысходностью заглядывая в голубые глаза. - М-мах`ию забх`али! Её забх`али! - Марию? Это дочку нашу так зовут? Очень красиво. Нечаев очень мило и нежно улыбнулся. Та фраза, он не сразу понял, что-то переключила в сознании Йозефа, его тёплые глаза уже не отрываясь смотрели только на него одного. Запах немножко поменялся, он снова ему доверял. - Дочку нашу? - просипел немец, слегка сжав пальцами сына. - Да. Машка. - кивнул, касаясь кудрявых волос мужа пальцами, любовно оглаживая. - Никто её не забрал, я её Дмитрию Сергеевичу отдал, помнишь? Они с Харитоном Радеоновичем её защитят. - Д-да... C-cех`ёжа. - Ну что такое? - Ты пх`ости. Он не в-виноват, пх`ошу... что он такой. Такой. Всё из-за меня. Нужно было быстро понять, какой же такой был их маленький сын. Сергей опустил на него взгляд. Прилипшие тёмные волосики, он уже знал, что кудрявые, маленькое слабое тельце. В нём не было ничего ужасного, и в принципе быть не могло. Ничего, кроме того, что родился он не по сроку, в нём не было, чтобы так пугаться. Сергей принюхался. Едва уловимый, слабенький запах. Молочный и сладкий, который давал отцу понять, кто у него родился, пропадёт через сутки, а вернётся ещё не скоро, сформируется. Запах маленького омеги. На губах расплылась такая счастливая тихая радость, что Йозеф невольно приоткрыл тонкие губы. Сомнения рассеивались, он возвращался домой. - Понимаю, какой он такой. Как и ты - чудо, да, Йозеф? Пахнет так вкусно. - он уместил свою широкую ладонь поверх его, которая с волнением придерживала малыша. - Сех`ёжа? Сердце подпрыгнуло, сладко забилось. Мальчика не ненавидел родной отец, хоть и был он омежкой. - Он такой маленький, Йозеф, слабенький. Ты мне разреши его взять, я его к Машке отнесу. Им помогут, позаботятся. Там столько нянек будет, нам с тобой не надо переживать. Ты мне веришь? - М.. да. - он слабенько кивнул, позволяя отцу вытащить из его лёгких объятий сына. - А зовут, зовут как? - Я не знаю, Сех`гей. Он заломил брови, вопрошающе глядя на мужа. Имён они так и не выбрали. Каждый раз, как Сергей подымал эту тему, его омега затихал и расстраивался по непонятной ему причине. Тогда он решил, что назовут в момент рождения, имена сами придут на ум. Михаэль как будто боялся назвать ребёнка, хоть и дал он его их дочке. Но с сыном, почему-то, было по-другому. Сергей быстро пришёл к выводу, что в том свёртке Йозеф видел себя самого, теперь отчаянно боясь передать вместе с именем похожую судьбу. Нечаев думал недолго, оно как-то само сорвалось с языка. Оно ему просто нравилось. Взглянул на мальчика. Ему нужна была помощь. Терпел. Точно Нечаев. - Арсений? Арсений Сергеевич. - Ах`сений? Кх`асиво, Сех`ёжа. - Нравится? - Н х`авится. - С твоим акцентом все наши имена звучат ещё лучше. Михаэль как-то робко улыбнулся, теперь наблюдая за мужем, отходивший к дверям, которые в какой-то момент слегка приоткрылись. - Я сейчас, мой хороший. Всё у нас прекрасно, не переживай. Одарил успокаивавшегося омегу улыбкой, развернулся в проёме, уже хотел что-то сказать, но был остановлен. - Молодец, мой мальчик, молодец. - Дима бережно принимал маленькую ношу, рядом паниковали акушерки. - Он слабый слишком, крохотный... - Ну тише, тише. Что ты, мне не доверяешь? - Как никому доверяю. - Вот и славно. К нему беги. Сеченов уже мчался по коридору со всей скоростью, на которую был способен. - Зама моего зашейте красиво, пожалуйста! - Сделаем. - буркнул вконец ошеломлённый хирург, врываясь в палату. - А Машка как!? - с тревогой кричал Сергей в чужую спину. - Десятый сон видит наша Машка! Сразу догадался директор, о ком шла речь.***
- Тихо так. - Ага. Харитон Радеоныч приказал устроить тишину на этаже или всех уволит к чёртовой матери. - Это не в его компетенции. - заместитель усмехнулся, держась руками за шею мужа, нёсшего его по коридору больницы. - Думаю, что он об этом не знает. Немец слегка притих, но Сергей читал его как открытую книгу. Он вынес его из палаты, где лежали двойняшки. Товарищ Захаров действительно позаботился о том, чтобы не осталось никого, позволяя измотанному омеге остаться наедине со своим альфой, где оба спокойно смогут провести время только вчетвером. На этаже осталась только реанимационная бригада, готовая кинуться к малышам, если понадобится. - Ты не бойся, за ними присматривают и будут следить двадцать четыре часа в сутки. И, поверь мне, там стоят камеры, а проверяют по ним каждые пять минут сам знаешь кто. - Не боюсь, Се`хёжа, ты же здесь. - Конечно. - подарил ему поцелуй в макушку. - Потом домой их занесём, представляешь? - Пх`едставляю. - устало улыбнулся. Время перевалило за одиннадцать вечера. Нечаев понимал, что Йозефу нужно было в постель, набираться сил. Он и сам валился с ног, был он такой же уставший. Зато счастливый. Оба были. Капитан зашёл в просторную палату, где в нос сразу же ударил запах огромного количества цветов. Несмотря на январскую стужу, было их здесь буквально море. Свежие бутоны радовали глаз, заодно и нос. - Это что, Сех`ёжа? - Для тебя, разумеется. - Сергей улыбнулся, продвигаясь дальше, с осторожностью укладывая немца в постель. - От... от кого же... так много? - у него разбегались глаза, цветы были буквально везде. - Ну, давай посмотрим! Сергей хмыкнул, подходил к огромным букетам. - Зинаида Петровна! Конфеты тоже от неё, знает, что любишь. А вот и от Кати рядом. Товарищ Кузнецов каким-то образом передал и бутылку коньяка. Надо спрятать, а то гражданок в беленьких халатиках хватит приступ. Немец улыбнулся, всё ещё поражённый. - Петров. Даже этот чёрт уже знает. - Сергей деланно закатил глаза, вызывая тихий смешок с губ Михаэля. - От Глеба ещё и записка: "Выздоравливайте, шеф!" и что-то ещё, сам прочитаешь, не понимаю его почерк. Вот только мы и не болели, тупица, блин. От каждого с отряда, это точно. Семья-то большая! И это пока только от тех, кто знает. Завтра по всему Предприятию разлетится. - И что же? Я же не дих`ектох`. - немного смутился, уволакивая коробочку конфет с тумбочки от жены самого директора. - А любят тебя не меньше, ты ещё не понял за всё это время? Это было действительно странно. Он и не задумывался. Кому-то, оказывается, он был важен. И ведь не только Сергею. Семья, говорит. И правда.. Капитан разместился рядом с ним, ему заботливо поставили кровать, даже знал, чьими стараниями. Йозеф с комфортом уместился на подушке, теперь наслаждаясь ласковыми касаниями на своих волосах. - Надеюсь, Дмитх`ий Сех`геевич домой уехал. И Хаг`итон Х`адеонович тоже. Сергей рассмеялся. - Они в Центральный поехали. - Зачем? - В кабинете у начальника бухать хорошо толпой, просторно. Когда Эдуард родился, помнишь? - Помню. Так ведь... - Что так ведь? Ещё двое родились, до утра теперь отмечать будут! Товарищ Захаров больше всех нажрётся. Проснётся, тебя проверять приедет, цветов подложит. - Смешной он, товах`ищ Захаг`ов. - Смешной. Примолкли, засыпали. - Йозеф. - Мм? - Спасибо. - За что? - За детей. Я тебе первым должен был букет дарить, немножко по-другому всё вышло. Завтра исправлюсь, честно. - Ничего, мы же с тобой стх`анные. - И то верно. - Благодах`ности, Сех`ёж, благодах`ности. - Ах да... Запечатлел на любимых губах самый нежный поцелуй. Так и уснули. "Дима, блин..." "Чего Вы опять плачете, товарищ? Сильно напились, да? Ничего, ничего, поплачьте." "Нечаевы эти твои... маленькие такие."***
1952ой год. Сергей знал, что сильно его расстроил. Поэтому на порог он зашёл с дорогой коробкой шоколадных конфет. Очень надеялся, что Михаэль упрёт руки в бока, хитро улыбнётся и скажет что-то вроде: "Подмазаться х`ешили, товах`ищ майох`? У меня научились или товах`ища Заха`гова?" По его логике, подмазывался Сергей чуть ли не каждый день. Своего супруга Сергей носил буквально на руках, а прыгал перед ним, как и в первый день. Михаэль и сам до сих пор не мог поверить, что был он мужем Сергея Нечаева. Даже две маленькие трёхлетние "кудряшки", как любовно называл их отец, бегающие по квартире, не могли доказать ему, что это правда была реальность. Свои с ним игры он не прекратил даже после рождения детей. Костюм с красным галстуком всё так же надевался в те особенные дни, двойняшки отправлялись к одной из многочисленных нянек, а товарища майора гоняли по всему Предприятию. Михаэль теперь брал выше, в прошлый раз отправив беднягу догонять себя по Москве. Он задыхался рядом со своим Сергеем, в груди даже после шести лет расплывалось нежное щемящее чувство всякий раз, как он видел его доброе лицо после рабочего дня. Несколькодневные командировки майора вгоняли его порой в маленькое отчаяние. Он тогда укладывал какой-нибудь шоколад на тумбочку возле себя, не желая засыпать без любимого запаха. Его маленький страх, который присутствовал после первых недель родов, развеялся в первый же месяц. Будучи всё ещё уязвимым после того радостного для всех вечера, он побаивался, что история повторится. Что двойняшек возненавидит отец, что Арсений повторит его судьбу. Они принесли до конца созревших кудряшек домой, а Сергей не оставлял ему и шанса за ними поухаживать. Йозеф просыпался посреди ночи, заходил в детскую, где заботливый муж качал на руках одного из детей, кормил из бутылочки и что-то лепетал. Всё повторялось, но уже со вторым. Немец прислонялся к косяку и просто наслаждался картиной, не в силах влезть в их пространство и помешать такому личному моменту. Йозеф счастливо улыбался, а в карих глазах вставали слёзы. Он успокоился. Уже навсегда. Был же он с Сергеем Нечаевым. - Так, так... одна кудряшка, вторая... - майор зашёл в дом, успел только скинуть ботинки и положить конфеты и две шоколадки на тумбу, теперь устраивая пересчёт, ведь дети выскакивали из комнаты. - Машка, тяжёлая уже! - Ты же сильный, вот и держи! - А, ну это от папы вашего набралась, понятно. Кататься на его спине любили не только дети. Треплющий его за штанину Арсений тоже был затянут на руки. Он чмокнул в щёки обоих. Маша теперь сильно заинтересовалась его новой причёской, по которой водила пальчиками. Над причёской той любил посмеиваться Харитон Радеонович. "Нечаев, косу отращиваешь?" "Михаэлю нравится! Говорит, что я опережаю время." "Да, да... время всё сбривать!" "Не завидуйте." - А вот и третья кудряшка. - он счастливо улыбнулся, c бесконечной любовью взглянув на немца, вышедшего из-за угла. - Здх`авствуйте, товах`ищ майо`х. - Вечер добрый. Из гостиной послышалось начало эпизода "Ну, погоди!", поэтому начавших радостно ёрзать детей сразу же пришлось отпустить, дать в руки по шоколадке, и они быстренько скрылись в гостиной, что-то вереща на немецком. - Конфеты для меня? - Михаэль изогнул бровь, легко улыбнулся. - Разумеется, товарищ заместитель. - он притянул его за талию, тоже целуя в щёку. - Меня так не задобх`ить, я всё ещё настаиваю, чтобы ты никуда не ехал. - заглянул в голубые глаза, немного нахмурился. - Если хочешь, я сам поговох`ю с шефом, он... - Йозеф. - Сех`гей, я волнуюсь. Неприятное чувство разливалось внизу живота с самого утра. С тех пор, как узнал, что собирался Сергей вечером уезжать на задание. Болгария. Он не знал, что можно было так ненавидеть страну. Само слово заставляло подниматься из груди комок, теперь он застревал в горле. Нехорошее чувство крутилось в голове, в сердце. Но майор Нечаев, почему-то, совершенно не переживал. Теперь даже посмеивался над его нахмуренными бровями. Его запах источал только лишь уверенность и любовь, всегда любовь и обожание. Не волновался Сергей от слова совсем, чем удивлял своего мужа. Может, и правда не стоило беспокоиться. Но отпускать действительно не хотелось. Поэтому он решил прибегнуть к очень весомому аргументу. Он не хотел, чтобы Сергей узнал об этом именно при таких обстоятельствах, но, может быть, это сработает. Вдруг получится приковать его сейчас к себе. - Не уезжай, пх`ошу. - Ну-ну... - провёл пальцами, пряча кудряшку. - У нас ещё один будет, Сех`гей. Офицер замер. Забегал глазами по красивому лицу. - К-кто... кто будет? - сглотнул. Ему не ответили, только улыбнулись. - Йозеф... блин. - с трепетом зашептал, готовый расплакаться. - Срок? - Две недели. - Это хорошо, очень хорошо. С тихим счастьем его затянули в объятия, гладили по спине, по волосам. Он и сам отвечал, вжимаясь в Сергея, всё ещё ощущая то переживание. - Останься, Сех`ёж. В ответ услышал сиплый смешок, а на шее почувствовал влажный поцелуй. Нечаев что-то прошептал, он сумел немного разобрать. "... сейчас самое время." Он совсем не понял, что Сергей имел в виду, но и спрашивать боялся. - Йозеф. - оторвался, теперь глубоко заглядывая любимому в глаза. - Я тебе врал когда-нибудь? - Не вх`ал. - Ты мне веришь? - Вех`ю. - Со мной ничего не случится, я тебе обещаю. Йозеф прикрыл глаза, но улыбнулся, снова открыл. Ведь Сергей и правда никогда ему не врал. - Хог`ошо. - Ты в больнице был уже, мой хороший? - Я сам только вчех`а узнал, сделал пах`у анализов. - Я Дмитрию Сергеевичу сообщу, не против? А завтра проверься, ладно? - Слушаюсь, товах`ищ майох`. - Мне сразу всё напиши. - Так точно. - позволил поцеловать себя в лоб. - Сумку тебе маленькую собх`ал. Ты же ненадолго, пх`авда? - Два дня и дома, родной. - Пх`екх`асно. Поужинаешь пех`ед отъездом? - А чаю нальёте? - Если поцелуете. Сделали бы это и без просьбы. Ночью Йозеф уместится на их кровати, две маленькие кудряшки пригреются сбоку, он будет смотреть в их невозможно красивые голубые глаза, пока не уснут, будет водить пальцами по их волосам, будет улыбаться. Подавит внутри себя нарастающую тревогу. Сергей ведь никогда не врал. Ему совершенно нечего было бояться. Йозеф уснёт со счастливой улыбкой на губах.