Чай, согревающий сердца

Гречка или рис? Если так подумать, то со временем гречка остается такой же, будто только-только приготовлена, а рис словно пролежал месяц и превратился в твердую стену. Значит, выбор очевиден. Жаль, конечно, что я не составила список, а решила ринуться в магазин с утра пораньше, надеясь, что народу не очень много. Людей оказалось пруд пруди, особенно на кассе, а без списка я зависну здесь надолго. Ну как всегда: одни минусы. Хотя, кто будет об этом задумываться, когда в кармане лежит моя получка за заказ, и я могу, без всякого контроля, выбрать все, что захочу? Итак, гречка. Если бы Яна дома сварила бы гречку, я бы добавила к ней каких-нибудь овощей… помидоров!.. и что-то мясного. Начнем с моих любимых красненьких. Первыми я нашла черри, и была просто в шоке с их цены. Аня, Аня, чего ты хотела в январе месяце? Набирая картошку в пакет, я задумывалась о том, как донесу это все. А еще о том, как Яна с легкостью справлялась и с закупкой, и готовкой, в то время как я лишь мыла за всеми посуду. Прошло всего лишь пару дней с моего переезда, а я уже ощущаю последствия своего решения. Той решимости, что была «до» уже нет, ведь она исчезла, столкнувшись с проблемами. Взять этот же магазин: меня пугает то, что придется делать все самой. И при этом раздражает то, что пришлось выйти из своей зоны комфорта. Но знаете что? Думаю, это даже плюс. Жизнь меня должна научить быть самостоятельной и без старшей любимой сестры. Остается стиснуть руки и отправиться выбирать апельсины. Почему их? А потому что я теперь большая и самостоятельная и могу выбирать все-все! Место в тележке стремительно уменьшалось, ведь я обнаружила свои любимые йогурты и решила, что они будут лучшим завтраком перед учебой. После туда же отправилось масло и пару сырков. Я не смогла устоять перед ними… Картошка, помидоры, гречка, масло, йогурты и сырки. В следующий раз точно составлю список, чтобы не бегать, сломя голову. Потом я нашла пельмени, и другую мороженую еду. И тут-то я расцвела! Ведь можно взять уже готовые изделия, а потом разогреть их на сковородке! Ах, да. У меня же ее нет. Ну ничего, съезжу и за ней. Наверно, никто, глядя на мою тележку и не подумает, что это все для меня одной, но, зная меня, в следующий раз в магазин я зайду только за хлебом, а потом на месяц пропаду. Кстати, о нем: в тележке появился кусочек черного. И в целом я планировала заканчивать на этом, но потом увидела яйца и захватила их, вместе с подсолнечным маслом. Все. Теперь точно все… Но, боже мой, это что KitKat? Эти две шоколадки мне просто необходимы… Домой я бежала так, слово за мной гнались. Пакеты больно стискивали пальцы, натирая и словно исполняя свой коварный замысел — сдавить так, чтобы я осталась без конечностей. Во время дороги мне кто-то звонил, и мне было даже стыдно перед этим кем-то (даже перед работниками tele2 и мошенниками, если это были они). Но звонил мне папа. И я знала, что он первый позвонит, после скандала, который мы с Яной устроили дома, но почему-то увидеть пропущенный от него стало для меня неожиданностью. — Посмотрите на нее: взрослой стала — вещи собирает, вместо того, чтобы просто извиниться, — сложа руки на талии, Яна стояла так, словно превосходила меня в несколько раз. Смотрела с прищуром, вздернув нос. И я хотела ей уже ответить, когда Мила — моя тихая и спокойная мопсиха — громко гавкнула на сестру. В миг почувствовала некую поддержку и защиту от собственной собаки, которая продолжала тявкать в ее сторону. — Эй, я ходила за тобой три дня, чтобы извиниться. Поэтому не мешай мне быть взрослой, как ты и сказала, — фыркнула я, складывая вещи. Давно упаковала все самое важное: документы, ноутбук, конспекты из Универа, корм для Милы и все ее вещи, а свои — нет. Кидаю в чемодан, не задумываясь, пригодятся ли мне или нет. — О, не-е-ет, ты и осталась маленькой, потому что в детстве вместо того, чтобы решать проблемы и отвечать за свои поступки, ты также бежала к папе и жаловалась! — Ну вот и радуйся, больше я не буду бегать к папе по первой возможности. Может быть, раз в месяц заеду на чай, — улыбнулась сестрёнке сквозь зубы, чувствуя накатывающее раздражение. — Знаешь, Аня, так и знала, что ты эгоистка, — заявила сестра и развернулась, словно собираясь уйти. Эгоистка? Я?! Я, младшая, которая всю жизнь выслушивала то, как Яну всячески возвышают и отдают ей все, что имеют. Черт возьми, да половину вещей, которые я сложила — ее! — Эгоистка?! Да это у тебя эго выше Эвереста! Яна то. Яне это! А Яночке все не нравится. Да мне собаку не разрешали покупать, зато тебе три предлагали! — вспылила я, хватая сестру за локоть и разворачивая к себе. Долго смотрим друг другу в глаза, чувствуя все, что угодно, но не сестринскую любовь, что была «до». — Так значит, ты мне насолить решила в Новый год?! Потому что меня любят больше?! — я бы посмеялась с того, как буквально звучит ее фраза, если бы не последний вопрос. Любят больше? Ее? Мой мир рушится, когда в голове мелькают все моменты, когда у Яны спрашивают, как ее успехи, а у меня нет. Когда на семейных ужинах все замечают только старшую вместе с вечным придурком Кисляком. Когда Яне покупают новые замшевые сапоги, а мне отдают старые. Однако, я проглатываю все это, смотря как в квартиру заходит папа. Он сразу замечает наши злые лица, а после чемодан и большие сумки. Я замолкаю, потому что этот человек, пускай и не уделяет в нашу с сестрой сторону равного внимания, не заслуживает услышать то, что я думаю о Яне. Бросаю оставшиеся вещи в чемодан и стремительно закрываю его. Слышу, как папа обращается к Яне, пытаясь узнать, что происходит, а когда та кидает очередную острую фразу в мою сторону, переключается на меня. — Аня, объяснись, — перевожу с его встревоженных глаз в злые Янины, и если, смотря в папины, раздумывала ехать или нет, то после сестры точно решаюсь на свое отчаянное действие. — Папуль, помнишь, ты давно говорил, что нам пора научиться жить самостоятельно? В общем, я переезжаю, — неловко улыбаюсь, пока Яна громко фыркает. — Но… Так внезапно… Анюта, надо было все обговаривать с нами. Как же ты будешь одна? — шокировано бормочет он. — Да, как она будет одна? Никак! Через месяц появится на пороге! — взрывается Яна, стремительно краснея от злости и безысходности. — Папуль, я тебе позвоню, как буду дома, — специально выделяю последнее слово, давая сестре понять, что эту квартиру уже домом не считаю. Хватаю чемодан, сумку и Милу, продвигаясь к выходу. Пока я обуваю и одеваю собаку, Яна продолжает кричать на меня. Однако, мне все равно — почему-то не замечаю ни единого ее слова. Пугает лишь папа, который поразительно молчит и лишь обречено смотрит. Исчерпав длинный поток слов, Яна начинает приваливаться на папино плечо. Не знаю, истинные ли это актерские способности или ей реально плохо от этой гневной тирады, но спрашивать мне некогда. — Как же ты дотащишь это все? — Меня довезёт Вика на машине, так что не волнуйся, папуль, — хмыкаю я, потеплее закупориваюсь с шарф. — И ты не переживай, сестренка, — если и появлюсь в этом доме, то точно не через месяц, — кладу свои ключи на тумбочку и обуваюсь. Надеюсь, что ей неприятно было услышать то, как я к ней обратилась. — Ну и куда ты собралась?! — открываю двери, не желая продолжать разговор. Хватаю сумку и Милу, а после чемодан. — Если появишься на пороге через месяц… — Яна бросается к выходу, когда я поворачиваюсь к ней спиной. — Ха! О чем я говорю? Твой максимум — неделя! Я тебя не пу… Хлопаю дверью одновременно чувствую облегчение со свободой, и обреченность от всего происходящего. «Я тебя не пущу» — хотела сказать Яна. И меня разрывает на части от всех ее плохих слов. А то, что она сказала мне, пока я одевалась, накатывает лишь в машине. Все ее слова мелькают в голове, когда вижу Вику и сажусь к ней в салон. Так больно и грустно мне еще никогда не было. И вот теперь я стою смотрю на этот чертов телефон и не решаюсь перезвонить. Что он будет мне говорить? Будет убеждать вернуться домой? Скучал ли? А Яна? Как мне сказать папе о том, что вообще не собираюсь возвращаться? Долгие гудки становятся невыносимее секунда за секундой. Уже думаю сбросить звонок, как слышу его уставший голос.

— Привет, дочь.

— Здравствуй, пап.

— Как ты, Анют? Я скучаю по тебе, дочка.

И тут-то я понимаю, что устала быть сильной. За все эти дни, как бы я не вела себя или старалась вести, мне все равно хотелось зареветь от страха, от обиды и от того, как я скучала по своей семье. Я раз за разом приказывала себе забыть Яну, начхать на их с папой чувства, но также упорно вспоминала своих родных. Я не привыкла быть без них. Папин голос, и то, с какой отцовской нежностью он меня называл, тут же вызвали реакцию моего организма. Я заревела ему прямо в трубку, так и не ответив, что у меня все хорошо. А он ведь теперь подумает, что я тут голодаю и живу на улице. Папа успокаивал и желал поскорее приехать ко мне, чтобы помочь всем, чем может. Сквозь всхлипы, назвала ему адреса и попросила приезжать одному. Зная его, папа определенно потащил бы с собой ещё и Яну. Все ее слова, хоть и были сказаны после моего проступка, ранили сильнее, чем могло бы то быть. Теперь я знала, что папа не мог любить нас одинаково — пускай и отрицала все это, когда другие рассказывали о подобных случаях. Но знаете, он позвонил мне и сразу же захотел приехать, чтобы помочь. И это значило для меня намного больше, чем все прочее. Папа был у меня дома уже спустя пятнадцать минут. Я обнимала его, а он — в ответ. Нам не нужно было слов, лишь тихие объятия. Мой папа, единственный родитель и человек, который не отвернулся от меня, обнимал меня так, словно мы не виделись тысячу лет. Совсем скоро мы пили чай на кухне, где я буквально вчера сидела с надоедливым Кисляком. Но сейчас все было неважно — папа улыбался и травил шутки про мою самостоятельность, приняв во внимание тот факт, что у меня не оказалось сковородки после его тщательной проверки всей квартиры на способность выживания в ней. У меня выявили колоссальное количество проблем, таких как: у меня не оказалось банальной аптечки. Было очень приятно смотреть на него, на то, как тщательно проверяют мой холодильник и как он ласкает Милу, по которой тоже успел соскучиться. О, и как жаль, что папе не понравился чай, который притащила Вика, после того, как я заехала сюда. Подруга не только помогла перевезти первое необходимое, но и притащила еды и, не поверите, мыла. Она почему-то подумала, что я наверняка схвачу свою зубную щётку и шампунь, но забуду про мыло… Однако, меня все еще цепляли слова сестры. Стоило неприметно поговорить с папой об этом, и папа бы по-любому опроверг все мои дурные мысли, но у меня просто язык не поднимался испортить всю эти идиллию. Поэтому я решила накопить вопросы, а возможно и отпустить их. Папа вытащил меня на улицу, заявив, что не оставит меня без сковородки, аптечки, мусорных пакетов и дальше по списку. Мы здорово провели время, покупая это все и дурачась, а в конце он все-таки спросил насчет Яны. Думаю, его огорчало то, что мы были в ссоре. — Когда я буду готова, обязательно с ней помирюсь. Не парься, папуль, — улыбнулась я. Часа в четыре мы снова были дома, а папе позвонили по работе. Он взял с меня обещание хорошо себя вести, исправно платить за квартиру (деньги за которую уже перевел), чаще звонить и не хандрить. И вовсе советовал звонить подруге и звать ту за покупками, ведь, внимание, он приглашает меня на Янино день рождение. 21 января моей сестре исполнится 19 лет и именно в этот день мне придется с ней встретиться лицом к лицу, показывая многочисленным друзьям, что у нас все хорошо. Что мы с Яной вовсе не ссорились из-за какого-то мудака и чертовой соли. Придется смотреть ей в глаза и держать язык за зубами, чтобы не сказать лишнего. — Дочь, это не обговаривается. Двадцать первого, чтобы как штык была. Можешь со своим молодым человеком, — папа уже собирался, обуваясь. Мила спала где-то на кухне, не удосужившись его проводить. — Он уехал, — буркнула я, но в миг пожалела. — Куда уехал? Надеюсь, не навсегда? — В Москву, работать, — отвечаю на первый вопрос и подаю ему фуражку с большим мужским портфелем. Потом на второй. — Не знаю. — Ну смотри, обычно поработав в Москве к нам не возвращаются. Если только полностью разбитыми, — фыркнул папа. Вообще, он Макса не одобрял. Хотя это было довольно странно: работающего человека, с большими интересами на жизнь, который стремиться добиться успеха на своем юрфаке и в других сферах, он не принял, а Кисляка — ну сами понимаете с какими плоскими интересами на жизнь — сватает к Яночке. — Это стереотипы. — Ну смотри сама, но если что звони — все решим.

***

— Я устал, хочу любви! Да так, чтоб на век!!! — Вика!!! — Я устал, хочу… Ой, ты уже вышла. Привет! — Вика резко уменьшила звук и перестала петь. Я неловко улыбнулась, садясь на первое сидение, отряхивая ботинки от снега. Подруга улыбалась во все тридцать два, а потом потянулась обниматься. — Привет, пупсик, — усмехнулась я. — Зачем тебе любовь, если есть я? Флирт с подругами — дело обязательное. — Ты со мной на хоккей не ходишь, поэтому и нужна любовь, — обиженно заявила она. — Пристегнись, подружка, этот повелитель дорог создан только для гоночной трассы. — Смотри не заглохни, гонщик, а то потом не вытащим. — Ну рассказывай. Как соседи? Есть одинокий красавчик, гуляющий с собакой и выпрашивающий твой номер? — Таких нет, но есть… Ты не поверишь в это. Я сама не верю, е-мае, — отодвигаю зеркальце и крашу губы шикарным блеском. Как я люблю этот розовый цвет. — Давай уж. После таро-раскладов от Полины, я верю во все. Ты понимаешь, она даже угадала, что медведи сольют! — воскликнула подруга. — Может, потому что они сливают сколько игр подряд? — Кто знает, — подруга пожала плечами. — А ты вообще тему не переводи. Что у тебя там такое невозможное? — Я бы сказала маловероятное, хе-хе… — в магнитоле заиграли «Огоньки» Ляписа Трубецкого, а я стала покачивать головой в такт милой мелодии. За окном уже стемнело, но в свете фонарей снег красиво падал, ажурно кружась. Хотя, не думаю, что Вике это нравилось — приходилось постоянно прочищать лобовое стекло. — Короче, Кисляк — мой сосед. — Да ну??? Ты серьезно? Да это звучит бредовее, чем то, что Нюша поет на сцене сама, а не под плюс. — Эй, не обижай Нюшу, — встряла я. — Ань, ты же не будешь отрицать, что у нее везде автотюн? — Не буду, но она все равно классная, — Вика согласна кивнула. Нюшу я очень любила (я даже вещи иногда покупала, потому что похожие были у нее), как и многую другую музыку. Боже, да я действительно меломан и мне может понравиться даже попса… — То есть ты живёшь в одном доме с Кисляком? Слушай, может быть вас жизнь специально сталкивает? — Да там вообще ситуация одна на миллион… Короче, гуляю я, значит, с Милой… И рассказала ей все, что происходило вчера утром. А ещё рассказала, как бегала в магазин и мирилась с папой. Подруга гордилась мной — я молодец, что перезвонила и не струсила. А ещё умничка, раз решилась отправиться на день рождение к сестре. — Эх, двадцать первого игра днём, опять у тебя есть отговорка не идти со мной… — расстроилась подруга. А я расстроилась вслед за ней, потому что всячески отмахивалась от игр Медведей, не желая иметь ничего общего с этим видом спорта. Мне вообще лёд не нравится, после того, как однажды в детстве сломала ногу, неудачно упав на коньках. А потом меня осенило. Игра, Медведи, Кисляк, день рождения… Кислый не пойдет к Яне? А что, отговорка что надо. Только потом отец его съест. Выжмет, как лимон. — А во сколько игра? — В час, и примерно до четырех. Ну как обычно. А потом включилась «Седьмой лепесток» Hi-fi и я забыла ответить, начав петь вместе с подругой. — А дождь на окнах рисует!!! — Напоминая о твоих поцелуях!

***

— А что думаешь насчёт этого платья? — Вика указала на чёрное короткое и ужасно облегающее платье. — Мне не идёт черный цвет, — бросаю я и убегаю подальше от платьев. — Бред! Черный цвет идёт всем! — воскликнула подруга, а потом ее осенило. — Это просто отговорки, и ты не хочешь выбирать платье! — насмешливо заявила она. — Ничего не отговорки! О, ты видела те прекрасные брюки? — Нет, не видела! Потому что смотрю на прекрасное персиковое платье! — Викуля, ну ты же сама не особо любишь платья! Почему ты осуждаешь меня? — хнычу, жалобно смотря на высокую темноволосую подружку. — Зато я люблю каблуки, а они отлично подходят к платьям. О, а ещё люблю тебя, поэтому надо выбрать что-то такое, чтобы Яне аж челюсть свело! — выложила свой прекрасный план Вика. — Ну если платье не супер облегающее… Да и вообще под пуховиком все будет ужасно смотреться, — буркнула я, но Вику было уже не остановить. — Я одолжу тебе своё пальто, будешь как королева. — Да я утону в твоей одежде! — Ты ниже меня на 8 сантиметров, не прибедняйся, — отмахнулась Вика, тщательно обходя все платья. — А как тебе вот это? И, боже мой, оно было идеально. Серое с пышной юбкой-фатином, закрывающей колени, с милым, а главное, мягким корсетом и открытыми плечами. Кажется, я влюбилась… И даже комично было то, что ещё утром я выбирала взять гречку или рис, а вечером смотрю на этот шедевр. И как его ещё не раскупили? — Идём мерить, — без промедления заверяю я и ищу свою m. Вика довольно улыбается, предлагая поискать сразу туфельки. Но я отказываясь, ведь в ресторане, куда нас позовут вряд ли появится возможность поменять уличную обувь на шикарный туфли. Взамен предлагаю поискать зимние аккуратные сапожки. Хотя перспектива идти по льду на каблуках меня тоже очень и очень смущает. Платье село идеально. И я тут же распрощалась с деньгами, которые папа недавно перевел. Но, знаете, мне ничуть не жаль. Больше стимулов для работы будет. За сапожками мы отправились в другой магазин, находящийся в самом конце здания. И моего счастья не было предела, когда я нашла умопомрачительные бежевые сапожки, пускай и на каблуке. Вика пообещала меня отвезти — постарается успеть с игры, поэтому точно не даст упасть. Все время, пока шла, думала, что же подарить Яне. Если подумать, то у неё все есть. И мы с Викой даже принялись гадать, что подарит Кисляк. — А мне кажется какая-то банальщина, по типу соковыжималки. Он типо подумает, что это очень оригинально, но на самом деле… — смеётся Вика. — А я ставлю на фотоаппарат. Думаю, дальше он не пойдет. Отвечаю, Кисляк подумает, что и так сойдёт. — А представь, удивит нас, — мечтательно тянет Вика. — Я тебя заберу с вечеринки, поэтому сразу же расскажешь. — Как хорошо уметь водить машину, — теперь уже мечтательно тяну я. — Как хорошо жить отдельно, — подхватывает Вика. — Ага, конечно! Готовить самой надо. И никто не будет по утрам… — Ты вздумала проспать и оставить меня одну?! Ну все, Аня, теперь я тебя буду будить! И только попробуй не ответить завтра! И тут навстречу идут те, кого я вообще не ожидала увидеть. Меня аж замкнуло на секунду. Яна и не-Кисляк. Рядом с сестрой шёл новый и совершенно не знакомый мне парень. Какой-то левый паренёк сестры, о котором я ни слуху, ни духу? И как давно они вместе? — Саш, да перестань. Лучше приходи ко мне на день рождения 21, — мы с Викой тут же сворачиваем в ближайший бутик, прячась от сладкой парочки. Что ещё за Саша? А вообще он ничего такой… Но, черт возьми, почему сестра гуляет с ним, а я не знаю? Ах, да. Действительно, с чего бы она стала рассказывать мне о чем-то подобном после того злосчастного нового года? С чего бы она вообще стала со мной разговаривать? — А он там будет? Кто он? — Кисляк будет, да, но, Саш, приходи. Поверь, без тебя там будет ужасно, — сестра скромно улыбается, а мы с Викой переглядываемся, прячась за манекенами. Они медленно начинают от нас уходить, поэтому мы, не сговариваясь, идём вслед. — Ну знаешь, кислое лицо сестры, Андрея и других… Ах значит кислое лицо. И откуда он знает Кисляка? — Ладно, Ян. Спасибо, большое за приглашение, — этот странный Саша трёт затылок, а потом неловко спрашивает. — А что тебе подарить? — Да ничего не надо, главное — приходи. Вот недалекая. Он же как Кислый небось, додумается только до очередной херни. Не то, чтобы сказать «подари билет туда-то» или что-то определенное. Мы будем строить девочку-загадку! — Понятно, значит самому придется выбирать, — бинго! Вика тянет меня в бок, чтобы смотаться, пока сестра нас не заметила. И я очень благодарна ей и папе, который отправил меня погулять, чтобы в итоге я наткнулась на эту сладкую парочку. Это открыло мои глаза на то, что одна лишь Яна — выигрышная сторона в нашей ситуации. А я и Кисляк — горе-злодеи, пока она гуляет с Сашкой. И не то, чтобы я ее осуждаю. Просто… Просто! Я мучаюсь, грызу себя, а она гуляет! Все. С этого момента я не буду строить из себя жертву. Возможно, это все случилось, чтобы я действительно вырвалась из-под ее тени и устроила себе шикарную отдельную жизнь. Да, мне грустно, что так обернулось. Однако, папа ничего мне не сказал по поводу возвращения домой, а кажись одобрил такую самостоятельность. Поэтому мне совершенно ничего не стоит забыть о том, что произошло и зациклиться на чем-то другом. Возможно, даже забыть о том, что сделал Кисляк и дать ему второй шанс. Всё-таки он мой сосед, так почему бы и не доставать его иногда? М?