stuck with you

***

             Длинные аккуратные пальцы, увенчанные извилистыми васильковыми змейками-венами, тянутся к классическому угольному галстуку, чтобы немного расслабить его, ведь дышать в кабинете, в котором уже четыре часа царит напряжение, довольно сложно. Кипы бумаг медленно скатываются то с одного стола на другой, смешивая до этого собранную в конкретном порядке информацию. Джеюн злится ещё сильнее, когда замечает краем глаза торопящуюся сегодня как никогда минутную стрелку часов. Уже ровно десять вечера, а это значит, что через каких-то два часа наступит долгожданный праздник.              — И почему именно в Новый год я должен сидеть в офисе допоздна? — тихо шепчет австралиец, чтобы оставшийся с ним коллега этого не услышал.              Правда, кажется, его шёпот был не настолько аккуратным.              — Потому что мы единственные с тобой, Джейк, из наших отделов, у кого нет семьи и грандиозных планов на встречу надвигающегося года, — раздражающий с лёгкой хрипотцой голос заставляет Шима закатить глаза. — Или можно сказать, что мы — люди с большими и добрыми сердцами.              На самом деле же Хисын так не считал. Хотя насчёт Джеюна он стопроцентно уверен. Этот австралийский парнишка, который перевёлся в их компанию год назад, был до невозможности добр по отношению к тем, кого бы Ли, на месте младшего, послал бы далеко и надолго. Каждого Шим одаривает милой улыбкой, из-за которой уголки его пухлых губ очаровательно приподнимаются. Только Хисына это не касается. И старший совершенно не понимает, почему заслужил такое отношение.              Джеюн не отвечает. Сосредоточенным взглядом скользит по таблице, после которой скоро числа будут плыть перед глазами. Он быстро моргает, чтобы хоть как-то дать им отдохнуть, однако от этого фокус становится мутнее и понять, где парень остановился, сложно. Именно по этой причине Джейк с тяжёлым вздохом откидывается на спинку стула, понимая, что наступающий Новый год отметит даже не в пробках огромного Сеула, а на глупой работе в компании не самого приятного человека.              Так что же сотворил такого Ли Хисын, менеджер маркетингового отдела?              Конкретно — ничего. У Джеюна не было причин ненавидеть парня, который блестяще справлялся со своей работой. Просто порой Ли Хисын был до невыносимости груб и самоуверен в своих предложениях, которые часто оспаривал Шим. И частенько смотрел на младшего с какой-то необъяснимой враждебностью что ли. Так и началась, по мнению австралийца, взаимная неприязнь, заправленная небольшой горстью австралийской симпатии.              Ну не мог Шим Джеюн отрицать, что Хисын вообще не притягивает к себе. Наоборот, этот статный парень привлекал к себе слишком много внимания Джейка. При описании его подходило лишь одно слово – идеально. Всё, начиная с шелковистых волос, заканчивая протёртым до блеска носов туфель, в нём было совершенно. Тут шатен промолчит про очаровательный профиль со слегка пухлыми губами и выпирающим адамовым яблоком, с которым, если Юн признается честно, хотелось поиграться и не только руками… Просто потому что это лишнее. Ли Хисын был слишком красив, чтобы не чувствовать к нему что-то большее, чем щепотку ненависти.              — Держи. — Перед носом Джейка оказывается бодрящий напиток, единственный доступный на этом участке. От аромата растворимого кофе Шим невольно приоткрывает глаза, а после с появившейся наконец улыбкой принимает белоснежный стаканчик.              А Хисын не спешит возвращаться на своё место. Сейчас он пользуется редкой возможностью, которая может выпасть раз в неделю, если не реже. Любуется чуть расслабленным Джеюном, чья милая улыбка пропадает в горячем напитке. Брюнет усмехается тихонько, когда видит слегка нахмуренные брови (а кто был бы доволен дешёвым растворимым кофе?). Шим же предпочитает на задержавшегося рядом старшего, что упёрся своими бёдрами о рабочий стол, не обращать внимание, концентрируясь на ужасном вкусе напитка, который теперь будет брать намного реже. И Хисыну, откровенно говоря, плевать, что австралиец предпочитает его игнорировать. Сейчас брюнета интересует кое-что другое.              Например, эти аккуратные пальцы, которые в будние дни с огромной скоростью порхают над клавиатурой. Сейчас они слегка обхватывают небольшой стаканчик, однако Хисын уверен, что они бы прекрасно смотрелись на его широкой груди или на том, что находится пониже. А эти выпирающие венки, каждая из которых вьётся по фалангу, привлекают к себе ещё больше внимания, из-за чего Ли частенько залипает издалека на руки Шима. Ему до нетерпения хотелось проследовать за каждой венкой-змейкой своими губами, чтобы оставить на красивых руках собственные мелкие следы, которые бы сделали их в глазах Ли ещё очаровательнее.              «Они слишком красивы, чтобы просто касаться какой-то там клавиатуры или кипы бумаг», — эти мысли летали в голове старшего на протяжении всех рабочих дней.              А вот Джейк совершенно не понимает, почему эти глаза глубже самой зимней ночи так сосредоточены на его руках. Шим старается своим взглядом привлечь внимание старшего, чтобы тот перестал палить то ли на стаканчик, то ли на пальцы. Только вот он настолько был поглощён своей затеей, что не заметил, как неосознанно приблизил горячий напиток ближе к губам, неожиданно обжигая их.              — Чёрт, — шипит Джеюн, чуть ли не роняя кофе на пол, однако ладонь Хисына ловит этот несчастный стаканчик, быстро отставив его на стол.              — Сильно поранился? — теперь пришла очередь шатена неотрывно засматриваться на старшего, который быстрым движением оказывается настолько близко, что кажется, будто его прерывистое дыхание касается медовых щёк австралийца. — Дай-ка посмотреть.              — Это необязательно, хён…              — Ох, ты меня даже хёном назвал, — улыбается довольно Ли, мягко обхватив своими пальцами острый подбородок Юна, — тогда я тем более должен убедиться в том, что с твоими губами всё в порядке.              Хисын становится непозволительно близко, из-за чего младший не знает, куда деть свои глаза и руки. Эта резкая инициатива брюнета поселяет в сердце Шима дикое волнение, которое медленно, но верно разливается по всему телу. Напряжение нарастает. Только оно приобрело за это короткое мгновение совершенно другой оттенок, заставляя Джеюна слегка краснеть. Ладони остаются на подлокотниках, сжимая кожу на них из-за неловкости, а его ореховые очи всё же скользят по густым, но аккуратным бровям, что складываются на данный момент домиком, по небольшому вздёрнутому носику, а после и по слегка припухлым губам, на которых всё ещё поблёскивают капельки растворимого кофе.              Тем временем большой палец Хисына касается пухлой нижней губы, чувствуя каждой клеточкой мягкость и невероятное тепло, исходящее от Шима. Она слегка покраснела, но больше видимых причин для волнений Ли не нашёл. Однако лишать себя такой возможности созерцания вблизи недосягаемых в реальности губ он не хочет. Палец слегка надавливает на мякоть, заставляя Шима приоткрыть рот, представляя старшему ровный нефритовый ряд зубов. Брюнет невольно проходится острием своего языка по собственным губам, вынуждая Джейка тяжело выдохнуть.              Один резкий взгляд тёмных очей, наполненных непонятными для Шима огоньками, и один случайно вырвавшийся вздох заставили их обоих позабыть о том, чем они должны заниматься.              — Нужно обработать, — шепчет Хисын, не собираясь отстраняться. Ему очень сильно хотелось поймать в поцелуе этот тяжёлый вздох. Жаль, что спохватился слишком поздно.              Но брюнет всё же пытается совладать с тем ураганом внутри, который опаляет все внутренности синим пламенем страсти.              — Тогда стоит найти аптечку и…              — У меня есть кое-что получше аптечки, — дыхание старшего ощущается прямо на губах, которые Джеюн невольно прикусить хочет, однако палец Ли не даёт этого сделать, отодвигая нижнюю чуть дальше, — ты сделаешь таким образом себе только больнее. Лучше дай мне возможность…              Ли не знает, как правильно сказать то, что на самом деле хочет сделать, поэтому прерывается на середине предложения. Смотрит неотрывно в ореховые глаза, понимая, что Джеюн навряд ли будет против того, что задумал Хисын. А даже если и против, то ему точно понравится. Во всяком случае брюнет будет стараться изо всех сил.              — Какую возможность? — честно говоря, Джеюн совершенно не понимает, что задумал старший, не понимает, почему сердце так колотится в груди, будто собирается выскользнуть из его грудной клетки прямо в руки Хисыну.              — Залечить твою ранку, — между ними остаётся пара несчастных сантиметров, очень опасных и подливающих масла в огонь, который поселился внутри обоих. И пока один старался его унять, другой — лишь распалял сильнее, — самым сладким способом.              Слегка суховатые губы Ли уже касались чужих, понимая, что это тот запретный плод, который брюнет всячески избегал, наконец станет его. Ну или пытался… а может, вовсе и не избегал? Ведь Джеюн слишком очаровательный, чтобы не желать его всем сердцем. Чем, собственно, и занимался Хисын всё время.              И Джейк не успевает ничего сообразить, как чувствует совсем невесомое чужое прикосновение. Понимание того, что Ли Хисын, чёртово совершенство компании, сейчас с упоением целует твои губы, пьянит Джеюна, который отрицать свою симпатию даже не собирался. Поэтому его ладони, до этого покоящиеся на подлокотниках, притягивают брюнета за воротник рубашки, заставляя того опереться на спинку кожаного компьютерного стула.              Горячие вздохи, которые мгновенно ловятся чужими губами, громкие причмокивания и руки Джеюна, что уже нашли себе место в тёмных корнях старшего, — всё это до исступления пьянило, вынуждая обоих думать о большем. Поэтому длинные пальцы Хисына уже порхали на рубашке Джейка, высвобождая каждую пуговичку из еле поддающихся петелек. От этого Ли слегка раздражается, намереваясь уже порвать эту белоснежную ткань, только его вовремя останавливают чужие ладони, которые помогают ему справиться с его задачей. И брюнет чувствует усмешку, проявившуюся в поцелуе, которую Хисын с особым трепетом сцеловывает, заставляя Джеюна ухватиться на этот раз за широкие плечи.              — А как же наши отчёты? — останавливает Джейк своего коллегу, ладони которого уже успели пробежаться по стройному телу. — Хи…              Горячие губы нападают на медовую кожу шеи, с неимоверной любовью расцеловывая её, мягко покусывая выступающую венку, пока Джеюн вздыхает тяжело и откидывает голову назад, чтобы предоставить парню больше места для его головокружительных поцелуев.              — Тебя действительно волнуют они, а не то, что я еле сдерживаю себя от того, чтобы усадить тебя на свои бёдра?              — Хисын..?              — Ну что такое, милый? — Ли отрывается от соблазнительной шеи, снова встречаясь с изумительными карими глазами. — Я думал, мы хотим одного, разве нет?              — Это т-так, н-но…              Джеюн на самом деле не понимал, почему останавливает старшего. Ведь и сам сгорает от каждого его прикосновения и желает, чтобы это продолжалось бесконечно, пока Шим сознание от ласк брюнета не потеряет. Однако остатки здравого разума вынуждают австралийца свой взгляд спрятать в чужих классических брюках. Джейк давно уже не маленький, только вот всё казалось ему неправильным. Где же эти смущённые разговоры, краткие улыбки друг другу, где неловкие приглашения на свидания?              О да, Шим Джеюн был ещё тем любителем романтики в свои двадцать восемь лет. И его вовсе не останавливал его не самый молодой возраст.              — Что тебя беспокоит, малыш?              Джеюн не успевает и покраснеть от ещё одного милого прозвища, как оказывается верхом на Хисыне, который аккуратно поддерживает того за бёдра, усевшись на рабочий стол Шима. Его тёмные карие очи впиваются в смущённого Шима, отмечая у себя в голове, насколько же Джеюн очаровательный, особенно когда на его медовых щеках появляется пунцовый румянец, а полные губы превращаются в тоненькую полоску. Хисын лукаво улыбается, пока его ладони спускаются по бёдрам, крепче пальцами впиваясь в мягкие округлости.              — Ой! — вздрагивает Шим, невольно становясь ближе к Хисыну, практически соприкасаясь носами. — Ты ч-чего, Хисын?              — До безумия хочу тебя, Джеюн, — признаётся Ли. Его горячее дыхание снова касается уст Шима, заставляя того нервно двинуться назад, тем самым срывая с уст Хисына тихий полустон. — И не только в данный момент. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной, чтобы мы вместе встречали рассветы и закаты, смотрели твои любимые дорамы, ходили по ресторанам или валялись в моей квартире в обнимку.              — Это у тебя такое признание? — смеётся ярко Джеюн, приподнимая уголки своих губ. А Ли не может не смотреть на них, да и вообще на всего Шима. Ведь этот австралийский парень вызывает в нём чувства той самой первой влюблённости, которую брюнет уже успел позабыть. — Миленько.              — Тогда, может, покажешь, как надо? — приподнимает Ли одну бровь, с хитростью в глазах посматривая на Джейка. — Ты, видимо, в этом профи.              Хисын специально подтягивает Джеюна за ягодицы ближе, утыкаясь снова в его ровный носик. И у Шима на языке крутится столько слов, которые стоит сказать прямо сейчас. Только вот он вместо всяких признаний касается аккуратно чужих губ, нежно даря Ли частичку всех тех эмоций, которые кружат водоворотом внутри. А для Хисына это необыкновенно ласковое прикосновение намного ярче каких-либо слов, поэтому он плавно приподнимает Джейка, не разрывая поцелуя, и с таким же трепетом усаживает того на рабочий стол.              Стоит им разорвать поцелуй, как ловкие руки хёна избавляют их обоих от ненужного и надоедливого верха. Тем более эти белоснежные рубашки, хоть и красиво смотрелись на Джейке, очень сильно раздражали. Безумно горячие подушечки пальцев Шима порхают по напряжённому торсу, пока Хисын наслаждается каждым прикосновением, закусив свою губу. И шатен упивается этим видом, потому что такой Ли Хисын был лишь в самых храбрых фантазиях австралийца.              Хисын настолько сильно теряется в ощущениях, что совершенно не заметил, как красивые пальцы другой руки расправились с ширинкой его брюк, а нежная ткань спала вниз. И только Ли возвращается в реальность, как чувствует на своём паху эти же прекрасные руки, которые пару минут впивались в его плечи.              — Джейк, я готов кончить только от твоих пальцев, так что…              — Правда?              На лице Шима больше нет того пунцового окраса, только горящие интересом и желанием ореховые глазки, которые невинно моргают, пока пальцы нагло оттягивают резинку белья, чтобы наконец избавить хёна от небольшого напряжения. Хисын же это никак не комментирует, даёт Джеюну возможность делать всё, что тот только пожелает, потому что Ли опьянён младшим. И любое его прикосновение сравнимо с присутствием в раю.              Длинные пальцы обхватывают вставшее возбуждение, аккуратно размазывая природную смазку по головке. Джеюн слышит шипение сверху, однако взгляд не поднимает. Он подключает вторую руку и только тогда начинает плавно, дразняще медленно совершать движения, которые вынуждают Ли наконец приоткрыть свои искусанные губы и показать, насколько же ему хорошо. Шим же пока не планирует подключать свои разгорячённые поцелуи и юркий язык. Просто потому что интересно, насколько же слова хёна правдивы.              Хисын лишь раз опускает свою голову, чтобы взглянуть на то, что происходит там, внизу. И лучше бы он этого не делал. Пальцы, увитые мелкими венками, играются с членом Хисына, но ласково одаривают его своими прикосновениями, а Ли готов расплавиться просто от этой картины — великолепные руки Шим Джеюна на члене Хисына. Чёрт, кажется, брюнет не протянет больше, ведь эта ситуация — самая желанная и запретная из всех фантазий старшего. Он не жалеет своих голосовых связок, всеми нотками своего тембра показывая, как же ему хорошо. Не скупится на то, чтобы поглаживать своими свободными ладонями каштановые прядки, но старается не впиваться в них, чтобы не приносить своему мальчику дискомфорт.              Только вот не проходит и пары минут, когда белоснежная жидкость оказывается между пальцев австралийца, а её некоторые капельки украшают его загорелую грудь и угольные брюки. А Хисын наполняет десятый, к счастью, пустой этаж своими громкими стонами, которые будоражат Джеюна, заставляя совершить ещё одно маленькое преступление.              — Так значит, ты не шутил? — Джейк мило улыбается, а после отправляет запачканные пальцы в свой рот. Неотрывно посматривая на тяжело дышащего Хисына, который сразу же концентрирует внимание на фалангах Шима, исчезающих между его пухлых губ, с ярким удовольствием посасывает свои пальцы, чувствуя на языке небольшую горечь. Только вот она не вызывала отвращения, наоборот, Шиму слишком нравился вкус Ли, поэтому он с упорством вылизывал свои пальцы, пока брюнет умирал внутри.              — Ты сводишь меня с ума, малыш, — вздыхает Ли, всё ещё не веря, что реально кончил лишь одних пальцев шатена.              Брюнет склоняется над Джейком и, когда тот наконец отрывает свои пальцы с губ, Хисын ловит их своими, заставляя сердце шатена сделать кульбит. Язык у старшего немного шершавый, похож на кошачий, а взгляд сосредоточенный и немного дразнящий. У Джеюна впервые такое — его пальцы тонут в чужом рту, он чувствует, как Ли с удовольствием играется с ними, покусывает слегка, а после вбирает сильнее.              — Лучше бы с таким рвением меня целовал, — озвучивает свои мысли Джеюн, тем самым привлекая чужое внимание. — Ой.              — Мне кажется, внимание необходимо не только твоим губам, Джеюн-а, — улыбается Хисын, аккуратно надавив на обтянутый тканью пах. — А ты как думаешь, м, малыш?              — Хён…              И одного этого слова достаточно, чтобы руки старшего скользнули по напряженным плечам, после очерчивая сильную грудь, слегка сжав кофейные соски, вынуждая Джейка подать свой возбуждённый голос, а после они спускаются ниже, достигая заветной ширинки. И когда оба наконец остаются нагими друг перед другом, Хисын впивается в любимые губы, вовсе не стараясь сжалиться над ними. Кусает своими острыми зубками, лижет, посасывает, врывается внутрь, заставляя таким напором Джеюна улечься на не самую удобную поверхность.              — Теперь пришла моя очередь принести тебе удовольствие, милый, — еле слышно проговаривает Хисын, немного присев и раскрыв стройные ножки в сторону. Его взгляд посматривает на блестящую дырочку и хмурится. — Только не говори, что ты…              — Представляешь, я не такой уж и невинный, — усмехается Шим, — нужно было подготовить себя к празднованию Нового года.              — И с кем же ты его планировал подобным образом встречать? — чуть ли не рычит брюнет, сжимая своими пальцами нежную кожу.              — С тобой в моих фантазиях, дорогой.              Джеюн смеётся слишком громко, из-за чего старший закатывает глаза. А вот шатену было действительно смешно с минутной ревности брюнета, который был готов, кажется, задушить Джейка за другой ответ. Только вот смех длится недолго, Шим чувствует горячий язык между своих ягодиц, поэтому резко выгибается, а с его губ слетает тихий стон.       Язык Хисын аккуратно очерчивает мягкие стеночки ануса, после чего плавно скользит внутрь, пока Джейк не знает, куда деться, его руки смахивают все документы, папки, канцелярские принадлежности. Они громко падают, разнося по этажу эхо, которое ласкает уши двух парней.              — В-вставь уже, — измученно произносит Джейк, сглатывая образовавшийся ком. — Я не могу терпеть уже, хён.              — Уверен? — Ли отрывается от сочных бёдер, которые так сильно хотелось ещё немного потерзать своими ласками. — Мы можем…              — Молю, Хисын.              Блестящие глазки Джеюна встречаются с пылающими Хисына, и второй видит в них ярко мерцающее желание, перемешанное с лёгким нетерпением. Ли позволяет себе улыбнуться, а после тянется к скинутым брюкам, где находит пачку презервативов.              — А сам с кем хотел его использовать? — недовольно спрашивает Шим, посматривая, как эластичный материал облегает возбуждённый член брюнета.              — Только с тобой, солнце, — Хисын умудряется поцеловать Джеюна в лоб, вызвав тем самым у того широкую улыбку. — Ну что, готов?              — К тебе — уж точно.              Джеюн начинает плавиться под губами Хисына, которые порхают по всей груди, пока член медленно и аккуратно растягивает эластичные стенки ануса. Он прикусывает свои губы от давно забытых ощущений и в очередной теряется от таких плавных толчков, которые выбивают из лёгких весь кислород, наполняя всё тело непередаваемым жаром. И поцелуи старшего совершенно не помогают, они вместе с движениями сильных бёдер отправляют Джеюна будто бы в другую вселенную.              — Какой же ты прекрасный, — выдыхает Ли, посматривая на Джейка.              Шатен в моменте закатывает глаза и пошло роняет со своих губ стон наслаждения, когда Хисын попадает в заветное местечко. Движения старшего ускоряются, как и мелодии, которые создавал австралиец, чаще вырываются. Ли не забывает расцеловывать вздымающуюся грудь, чувствуя, как под его прикосновениями Джейк начинает метаться по столу снова и снова, не зная, где найти себе место. И Хисын не может не любоваться таким разнеженным и практически замученным Джеюном, который только и повторяет имя старшего из раза в раз, таким образом прося ускориться.              И Хисын делал всё, чтобы доставить любимому человеку головокружительное удовольствие. Его губы порхали по возбуждённому телу, которое откликалось на каждое прикосновение. А Джеюн не скупился на реакцию, всем, чем мог, показывал, как ему хорошо, как он тает в сильных руках брюнета, пока Хисын всё снова и снова попадал по чувствительному месту, вынуждая Джейка терять связь с реальностью.              Потому что те ощущения, которые дарил Хисын, были неописуемыми. Не хватало слов, которые полностью бы описали их. Ведь Ли сочетал и бурную страсть, перемешанную с диким желанием, и невероятную нежность, которую дарил с помощью своих мягких прикосновений губ, пальцев и благодаря бархатному голосу, который застревал в ушах младшего в виде приятных комплиментов.              — Хисын, п-прошу, ещё н-немного!              — Хорошо, малыш, я тоже совсем скоро.              Яркие фейерверки, взорвавшиеся перед прикрытыми веками, распространяли по телу неимоверное расслабление и в то же время желанное наслаждение, от которого Джеюн был готов разлететься на тысячи атомов. Он кончает с именем человека, которого он должен был недолюбливать всё своё рабочее время, а Хисын делает ещё парочку толчков, после чего устало ложиться прямо на Шима.              — Это было чудесно, — улыбается брюнет, находя в себе силы поцеловать тяжело дышащего Джеюна в висок, — прямо как взрывающиеся огни за окном. Счастливого Нового года, любимый.              — Действительно счастливое начало Нового года, — усмехается устало Джейк, клюнув старшего в щеку, — с Новым годом, милый.