Чувственность

Lowx, TTM - Walk alone Питер разучился верить в чудо. Питер разучился чувствовать. Питер плывет по течению, разучившись ждать. Это три священных столпа его жизни, чтобы там ни говорил Баки. Поверхностные, сиюминутные чувства, конечно, были, но глубокие, идущие из самого сердца давно разрублены в щепки и покрылись тонкой, но очень крепкой коркой льда. Заходя в галерею, Питер испытывал волнительное предвкушение и трепет, а оказавшись внутри губы приоткрылись в восторге. Название “Двойственность души и потаённые желания” очень метко отображало выставленные на обозрение фотографии и картины самого гения и его подопечных художественной студии “Shine like a star”, владельцем которого и был Тони Старк. Питер медленно ходил от одной фотографии к другой, залипая на каждой, пропитываясь атмосферой застывших эмоций. Взгляд зацепился за фото молодой красивой девушки в профиль, лицо её равнодушно смотрит вдаль, а на затылке ее же лицо, только искажено в злости. Ниже эта же девушка, только лицо на затылке радовалось, как будто безудержно хохотало. “Самые опасные люди - люди, которые подчинили свои эмоции. Их невозможно прочитать, они в совершенстве контролируют каждый жест, каждую мимику и позволяют видеть только то, что считают нужным. Я невольно начал сравнивать выставочные экспонаты с окружающими людьми, их живая, поддельная мимика больше вызывала отвращение. Притворное восхищение, фальшивый авторитет понимания мысли, задумки эксцентричного гения, пытаясь выделиться из таких же как они в безликой толпе, одаривая фальшивой улыбкой, говоря хвалебные речи со словами, значение которых они едва ли понимают. Вокруг сплошные лжецы и лицемеры. Так чем я лучше них? Возможно, имея гуманитарный склад ума, я понимаю чуть больше, но невозможно понять полностью чужой посыл. Хозяин этого праздника является недопонятым гением своего времени.” Девушка, прозрачная словно стекло, сидит на коленях и смотрит вниз. На лице маской приросла печаль, а в руках разбитое на множество осколков сердце, а в левой части груди зияющая дыра. Питер не знал, сколько простоял перед этой фотографией, ощущая, что смотрит в зеркало, что видит себя - такого же печального и разбитого, без надежды, что придет тот самый человек и поможет склеить осколки. Проблема в том, что он настолько привык к этим осколкам глубоко внутри, что те уже давно заросли равнодушием, почти не причиняя боли. Питер настолько погряз в себе, что не сразу понял, что его зовут и тормошат за плечо. - А? - только и смог сказать он, смотря расфокусированным взглядом на Баки. - Ты сейчас в своих мечтах просрёшь единственный шанс в жизни! - возбуждённо протараторил Барнс, хватая друга за руку и ведя сквозь толпу вглубь галереи к сцене, где толкал речь Тони Старк. У Паркера перехватило дыхание. Он внимательно и жадно всматривался в мужчину, стоящего в паре десятков шагов от него, впервые находясь так близко к своему кумиру. Тем временем Тони пожелал хорошего вечера, слегка поклонился, сошел со сцены и направился в их сторону. - Добрый вечер, мистер Старк! - поприветствовал Баки. - Огромное вам спасибо, что пригласили нас на вашу, не побоюсь этого слова, удивительную выставку! Правда, я давно не получал такого эстетического удовольствия, хоть и не всегда понимаю мысль автора, - заливался соловьём Барнс. - О, ну что вы, - рассмеялся Тони. - Это для меня большая честь принять менеджера Питера Руты, его друзей и, возможно, его самого? - полушутливо спросил он. - Возможно, - также улыбнулся Баки. А сам Питер понял, что попал. Он стоял, не смея дышать, пожирая взглядом ладную фигуру, обтянутую в темный костюм, наслаждался мягким тембром голоса, а когда поднял голову… Эти глаза. Питер моментально потерял себя, вылетая из реальности, проваливаясь в пустоту, где на него с обожанием смотрят самые дорогие глаза на свете. Его глаза. Ноги подкосились от резкой слабости, сознание начало темнеть от потрясения, но не смотря на это, он боялся отвести взгляд, жадно впитывая в себя смазавшийся со временем образ карамельных глаз. Дай посмотреть в последний раз в его глаза. Хрипя и задыхаясь, он тянулся вперёд, мечтая окунуться, потеряться в счастливых воспоминаниях, не обращая внимания, что щеки стали влажными, мир нечётким. Питер не заметил как провалился в пустоту с улыбкой на губах.

***

Сознание медленно, но верно возвращалось. Мерное пищание приборов, запах спирта и стерильности не оставляли сомнений, где он сейчас находится. Питер открыл глаза и зажмурился от резанувшего яркого света. Немного привыкнув к освещению, он обвел взглядом палату и нашел Баки со Стивеном, сидящих на диванчике и негромко переговаривались, после осмотрел себя и поморщился от капельницы в левой руке. - Пит, ты как? - взволнованно спросил Барнс, видимо увидев его пробуждение. Парень на это лениво пожал плечами. - Я сейчас позову врача, - Баки так быстро вышел из палаты, что Питер ничего не успел сообразить. Справа раздался шорох и скромное покашливание. - Вот, вам необходимо попить. Паркер лениво повернул голову и увидел мнущегося Стива со стаканом воды и трубочкой в нем. Увидев, что на него обратили внимание, Роджерс осторожно поднес трубочку к губам. Питер жадно выпил весь стакан, кивнув в благодарность, когда в палату вошёл Баки с доктором. Как бы Паркер не упирался, какие бы не приводил доводы, отпускать домой его не хотели. Пришлось сдаться под напором друга и остаться в больнице до утра под присмотром. Глубоко ночью, возясь в неудобной постели, в очередной раз перевернувшись на другой бок, Питер глубоко вздохнул. Сна не было ни в одном глазу, но зато непрошенных мыслей хоть отбавляй. Но он не хотел ни о чем думать, тем более анализировать. А память как назло воскрешала тот момент. Любимые карамельные глаза в чужих. И что было странно, Питер сотни раз разглядывал фото Тони Старка, но никогда ничего подобного не было. А в живую такое… Парень потянулся к телефону, открыл профиль Старка, и листая его фотографии внимательно вглядывался в каждую, но ничего подобного не испытывал. В задумчивости почесывая бровь, он решил на следующий день поехать в галерею снова, убеждая себя, что не все экспонаты увидел.

***

Как только Баки привез Питера домой, тот без слов выставил того за дверь, принял душ, смывая больничный запах, переоделся и поехал в галерею. Бродя между картин, всматриваясь, впитывая каждую, пропуская через себя, Питер был на седьмом небе от счастья. Он пытался представить в каком настроении был художник, когда рисовал ту или иную картину, какие мысли вертелись в его голове, помимо того, какую идею он пытался выразить через краски. Парень и думать забыл про свои переживания и так глубоко погрузился в себя, разглядывая на картине ребенка со звездой в руках, что не заметил, что его звали, а не увидев реакции, положили ему руку на плечо. Питер вздрогнул и резко развернулся, встречаясь с такими же настороженными знакомыми-незнакомыми глазами. - Прошу прощения, если вас напугал, - своим бархатным голосом произнес Тони Старк. - Вы, случаем, не вчерашний посетитель, которому стало плохо? В это время Питер смотрел во все глаза, но больше не было того наваждения. Да, что-то цепляло в этом человеке, тянуло к нему магнитом, но его больше не видел. От такой внезапной встречи ноги подкосились, но Паркер устоял, виновато улыбнувшись: - Прошу прощения, если доставил неудобства. - Какие неудобства, не выдумывайте! Вы, кажется, Питер? Были вместе с мистером Барнсом? - Да, мы и несколько наших друзей посетили выставку по вашему приглашению, за что мы неимоверно благодарны вам, - Паркер слегка улыбнулся, наклонив голову в бок, пристально изучая человека напротив спокойным разумом и свежим взглядом, приходя к выводу, что в живую мистер Старк выглядит намного лучше. - Что ж, раз так, позвольте угостить вас обедом, ведь нормально познакомиться у нас так и не получилось, - Тони широко улыбнулся. А Питер в удивлении поднял бровь. Тони Старк приглашает его на обед. Это деловой обед? Нет, они не собираются работать. Это дружеское приглашение? Вроде они не в таких отношениях. Свидание? Боже упаси, ещё чего не хватало. У Питера только персонажи его книг состоят в романтических отношениях, сам уже и не помнит, что это такое. Не понятно, сколько бы ещё продлилось это неловкое молчание или сколько продолжал бы тупить Паркер, но Тони всё взял в свои руки. - Здесь на третьем этаже ресторан с отменной итальянской кухней, - сказал он, ненавязчиво подталкивая застывшего Питера к выходу из галереи в просторный холл. - Как вы относитесь к итальянской кухне? Никак, хотелось ляпнуть Паркеру, но ответил по другому, заходя в лифт: - Я в еде не прихотлив, так что не против. Они вышли на нужном этаже сразу в холл ресторана. Ничего вычурного, все в меру и со вкусом. Питер даже сказал бы, что оформление слишком скромно для ресторана. Несколько столиков по середине зала, у окна столики с диванчиками, с противоположной стороны длинная барная стойка с выходом на кухню. Ничего особенного. К ним тут же подошла администратор, поздоровалась и повела в конец зала, где стояло несколько приватных столиков, за одним из которых и расположились Тони с Питером. Им подали меню, Старк лениво его открыл, параллельно спрашивая: - Есть какие-либо предпочтения в алкоголе? - Полагаюсь на ваш вкус. Тони, улыбнувшись, подозвал официанта и сделал заказ на двоих, откладывая меню и сосредотачивая свое внимание на своём визави. А Питер в это время ловил социальную панику. Как правильно сидеть, не выдавая нервозность? Куда деть руки? Куда смотреть? О чем разговаривать? Мысленно парень просил помощи у Баки, ведь всегда он переманивал на себя внимание, позволяя Питеру быть в тени. А тут чуть ли не впервые за долгое время он один да ещё и со своим кумиром, перед которым уже успел опозориться. Паркер постарался сесть ровно, положив руки на колени, нервно грызя губу кидал взгляды на расслабленного Тони, который подпёр голову кулаком с интересом разглядывая напряжённого парня. - Расслабьтесь, Питер, я не кусаюсь. Паркер скептически поднял бровь и ляпнул: - Может и не кусаетесь, но глазами уже раздели, - а поняв, что сказал, со стоном закрыл ладонями стремительно краснеющее лицо под звонкий бархатный смех. - Если и раздеваю, то в эстетическом плане, - отсмеявшись, произнес Старк. - Я люблю все необычное и красивое. А вы, Питер, красив и отличаетесь от большинства людей. Считайте это художественной чуднинкой, но я так чувствую. Паркер, всё ещё не отрывая ладоней от лица, посмотрел на своего визави сквозь пальцы, скрывая робкую улыбку. - И мне очень хочется вас запечатлеть именно таким. Позволите? - спросил тем временем Тони, доставая телефон. Питеру ничего не осталось как согласиться. Конечно, он мог спокойно отказаться, ведь нарушались его личные границы, но… Но это же Старк! Который с шальным блеском в глазах, с немым обожанием на лице крутится вокруг парня, ища нужный свет и ракурс, делая сотню снимков в секунду, хоть и технически это невозможно. В какой-то момент Питер осмелел, откинулся на спинку стула, положил одну руку на стол, вторую закинул за голову, кладя ладонь себе на шею. - Превосходно, - прошептал Тони. - Наклони голову чуть влево и посмотри наверх. Парень выполнил просьбу с лёгкой улыбкой на губах. - А теперь можешь немного повернуться корпусом и посмотреть на свет. Питер развернулся к окну, устремляя взгляд вдаль, кладя одну руку на бедро, а второй поправляя ворот рубашки. - Вот как чувствовал, надо было взять фотоаппарат, - причитал в это время Старк где-то с пола. Паркер в начале коротко усмехнулся, а потом рассмеялся. Казалось, только сейчас начал осознавать всю абсурдность ситуации. Поймал себя на мысли, что наверное так люди сходят с ума, делая не свойственные им поступки, выходя из зоны комфорта, чувствуя себя счастливыми и свободными от предрассудков и порицания общества, позволяя себе жить, а не существовать. Питер слегка повернул голову и посмотрел прямо в камеру, чувствуя, что что-то внутри надломилось, треснуло, задрожало. И встретился с таким же ошалело-пьяным взглядом карамельных глаз, в которых плескались огонь, радость, восхищение и ещё что-то давно забытое, надолго запертое внутри. Но внезапно всю идиллию нарушил официант, который принес заказанные ранее блюда, о которых двое людей давно забыли, находясь в своём мирке. Сверкающий на солнце мыльный пузырь радости лопнул, оставив за собой неприятное чувство неловкости, скованности. Стыда. Стыда за себя, за свои мысли, за свои поступки. Питер без всякого настроения смотрел на еду перед собой, тяжело вздыхая. Он снова заперся в свою раковину, выпустив колючки, не желая никого впускать в свой мир. Даже если это Тони Старк. Особенно если это Тони Старк, так легко сломавший его барьеры. *** @Piter_Ruta; 15 августа; 19:30. Эти два дня выдались странными. Какие-то непонятные эмоции меня переполняют и я не уверен, что хочу разбираться в них. Как и в том, какие странные поступки их вызвали. Питер отложил телефон, устроился удобнее на диване и невидящим взглядом уставился в телевизор, по которому шла какая-то передача. Парень бездумно жевал крекеры, пытаясь переварить события последних дней. Но мозг, привыкший фантазировать, а не думать, отказывался выполнять свои прямые функции, пытаясь утащить хозяина в мир грёз. А в груди нечто совсем маленькое слабо пульсировало, осторожно пуская свои корни, настойчиво раздвигая, ломая толстую корку льда. Под одной из подушек начал настойчиво звонить телефон. Питер лениво его нашел и ответил, не смотря на экран: -Слушаю. - И как это понимать? - из трубки раздался обманчиво спокойной голос Баки. Паркер пожал плечами, забыв, что собеседник его не видит. Но Барнсу ответ был не нужен, поэтому просто задал ещё один вопрос: - Надеюсь, ты не вляпался в неприятности? - Пока не знаю. - Что значит не знаю? Признавался сразу, я всего лишь твой менеджер, а не адвокат! Адвоката мне надо ещё найти! - Не истери, Бак, - спокойно прервал его Питер. - Я ничего не натворил. Почти… Барнс тяжело выдохнул сквозь зубы. - Я просто увиделся со Старком, - закончил Паркер свою мысль. На том конце провода повисла гробовая тишина. Ни звука не было слышно. Питер даже отнял телефон от уха посмотреть идёт ли звонок. - Эй, ты там живой? - Ща… Погоди… - раздался сиплый голос. - Мой ахуй сейчас больше твоего похуизма. Паркер хмыкнул, прекрасно понимая шок друга. Обычно если надо с кем-то говорить он посылает Баки. - Сейчас я еду к тебе и только попробуй утаить и минуту вашей встречи! Питер пожал плечами. Ему скрывать нечего. Через некоторое время он все так же лежал на диване в куче подушек, только ноги закинул на колени Барнса. Вдвоем потягивали некоторую по счёту бутылку пива. Один уже успел поведать события сегодняшнего дня, а второй сидел и переваривал услышанное. - Знаешь, Пит, я такого мог ожидать от кого угодно, но только не от тебя, - наконец прервал тишину Баки, ставя на пол пустую бутылку. - Мне трудно поверить, что ты добровольно, - он сделал акцент на последнем слове, - согласился на фотосессию. - Я сам от себя не ожидал, - через пару минут сказал Паркер. - Я думал, он сделает пару фото, пока я прячу лицо и все. А дальше… Знаешь… Это как наваждение… Нет. Помутнение рассудка, точно! - он привстал на локти, смотря в лицо друга. - Как-будто что-то щёлкнуло в голове и отпустил себя, позволил отдать контроль в чужие руки. Как тогда… - Питер поник, отводя взгляд от беспокойно смотрящего на него Баки. Он снова лёг на спину, складывая руки на животе в замок. - Ты… Как ты? - спустя некоторое время спросил Барнс, поглаживая голую лодыжку у себя на коленях. Паркер тяжело вздохнул. Он несколько раз порывается что-то сказать, но каждый раз поспешно закрывает рот. Внутри столько непрошенных мыслей, вихрем проносятся в черепной коробке, а на сердце тяжесть проснувшихся эмоций, мучающих его изнутри, не понятно чего приносящих больше - горе или радости. Это так странно. Столько лет испытывать минимум чувств, просто существовать с возможностью заниматься любимым делом, выплескивая на бумагу всё, что не хватает духу сказать в реальной жизни: все свои страхи, надежды, мечты, своё прошлое, возможное будущее, размышления о жизни, о всех её неприглядных аспектах. И при этом стараться чувствовать себя полноценным с половиной души, с огромной, зияющей дырой внутри. И тут как будто прорывает платину и Питер не знает как с этим справиться. Впервые за столько лет он испытывает те волнения, которые похоронил в сейфе, сковав его цепью, повесив множество замков и закопав очень и очень глубоко внутри своего сердца. Ему страшно. Баки поглядывает на потуги друга, на его метания, отпечатавшиеся на лице, и только покачивает головой, улыбаясь, успокаивая напряжённые мышцы ног расслабляющим массажем. Он не давит, смиренно ждёт, пока молчащий писатель сформирует эмоции в слова. И за это Питер бесконечно ему благодарен, что не устраивает допрос, не вытягивает клещами, не копается в душе, и Баки это знал. Лучше всех. Пожалуй, Баки единственный, кто его знает. Знает, какое настроение у Питера по уголкам губ, знает об аллергии на цитрусовые, знает о клаустрофобии и боязни лифтов, знает, что в первый час после пробуждения Питер не разговаривает. Знает банальные вещи, о которых многие не догадываются. Только двоих людей Питер подпустил к себе так близко после определенных событий. И Баки был одним из них. - Ненавижу новых людей, - наконец выдохнул Паркер. Он рассеяно переводил взгляд с потолка на друга, с друга на молчащий телевизор, с телевизора снова на потолок. Барнс кивнул, продолжая массировать стопы, ловя тихие вздохи благодарности. Это странно, но массаж помогает собрать мысли в кучу. - Это так по-идиотски, - Питер поднимается выше, подбирая под себя ноги. И тяжело, со свистом, вздыхает. Трёт виски, потом переносицу, быстро облизывает губы, прикусывая нижнюю. И снова вздыхает. - Вот наблюдаешь ты за жизнью человека со стороны. Радуешься, огорчается вместе с ним. Незнакомые знакомцы. Баки снова кивает, повернувшись всем корпусом к другу, кладя одну руку на спинку дивана, а второй поправляя подушки за спиной, внимательно слушая. - А потом волею судьбы вы встретились, - Питер поднимает рассеянный, беззащитный взгляд. В этот момент он выглядит как ребенок, не понимающий, чего от него хотят взрослые. - И какой Старк для тебя? - с мягкой улыбкой спрашивает Баки, внимательно наблюдая за другом. - Он… - на несколько секунд Паркер теряется. Жуёт губу и ухмыляется, закрывая глаза. - Он… Такой… - Такой? - переспрашивает Барнс, поднимая брови в удивлении. - Такой, - кивает Питер. Удивительный, очаровательный, искрящийся, живой, странный. Баки не выдерживает и смеётся во весь голос, утирая слёзы, пока Паркер строит из себя оскорбленную невинность, скрывая улыбку за коленкой. - Вот уж никогда не думал, что ты, ты, не сможешь подобрать слов, - сказал Барнс, отсмеявшись, откидываясь на спинку дивана. - Он тебя так зацепил? - тихонько спросил Баки через некоторое время, с такими глазами, словно боится и подбирает каждое слово. - Тони очень сильно напоминает мне его... - Вот дерьмо, - ругнулся себе под нос Баки, непроизвольно сжимая обивку дивана. Они оба старались избегать в разговорах то время, когда Питер должен был любить, а не рыдать, обнимая могильную плиту под проливным дождем, вздрагивая от раскатов грома. - Не по внешности. По характеру. И ситуация похожа. И чувства. Взгляды похожи, - тихо добавил Питер, сильнее обнимая свою ногу, утыкаясь лбом в колено. За окном давно спустилась ночь, шумный город уже погрузился в сон, полуночная тишина иногда прерывалась припозднившимися автомобилями или громким смехом гуляющих компаний. - Я боюсь, что если разрешу себе, то не выдержу, когда придет конец. - Почему ты так уверен, что все закончится плохо? Грудь сдавило, губы задрожали, в уголках глаз начали скапливаться капельки непрошенных слез. Питер поднял голову и как-то виновато посмотрел на друга, мечтая разучиться дышать. - Ты же помнишь, почему я начал писать? - тихо, на грани слышимости, хрипло спросил он, ловя хмурый взгляд Баки. Тот неохотно, медленно кивает. - Конечно помню. Я все время был рядом. Великий писатель начался с вдребезги разбитого сердца. История истерзанной души началась, когда её половина умерла. - Тогда ты знаешь, что в книгах и могу подарить счастливый конец. - А себе? - тут же спросил Барнс. - Почему себе не можешь подарить счастливый конец? Питер поджал губы и промолчал. Баки как всегда бил не в бровь, а в глаз. Из-за чего разговоры по душам с ним Паркер ненавидел, потому что тот всегда говорил правду, говорил как есть, ничего не тая и не привирая. Сам же Питер считал, что больше недостоин счастья, когда к двадцати одному году потерял всех. Он боялся представить, что с ним будет, если и Баки уйдет из его жизни, ведь он остался единственным близким человеком.

***

Питер никогда не считал себя импульсивным человеком. Он предпочитал все планировать и терпеть не мог, если в его планы вклинивались непредвиденные обстоятельства. А уж тем более, если ты уже расположился в кровати с кучей вкусняшек и сериалом, а тебя куда-то выдергивают. Но у всякого правила бывают исключения. И вот, в десять часов вечера он едет в парк под Бруклинском мостом, куда его позвал погулять Тони. Не смотря на будний день, найти место для парковки оказалось делом не простым, в итоге встал на парковку торгового центра в квартале от места назначения и быстрым шагом дошел до ворот парка, где уже стоял Тони, собственной персоной, одетый в простые джинсы, футболку и олимпийку с объемной сумкой через плечо. Даже без своих костюмов он выглядел прекрасно, хоть и не привычно, по скромному мнению Питера. - Добрый вечер, Тони, - поздоровался парень как только подошёл. - Привет, Пит! Мы же договорились на “ты” ещё вчера, так что брось эту фамильярность, мне её на работе хватает. Идём, - Старк махнул рукой и повел внутрь по асфальтированной дорожке. Они шли молча по аллее, освещённой фонарями, мимо играющих детей, шумных компаний, воркующих парочек, пока не вышли к набережной. Питер не раз тут гулял, вдохновлялся местной красотой, но каждый раз попадая сюда, в первые секунды вставал столбом и засматривался на тёмные воды реки Гудзона, на переливающуюся иллюминацию города, залипал на катера, проплывающие мимо, ловил ладонями прохладные порывы ветра, опираясь о перила. В целом чувствовал себя на своем месте. - Я тоже всё время любуюсь видом, - сбоку раздался голос Тони, возвращающий в реальность. Питер слегка тряхнул головой и заметил в руках мужчины профессиональный фотоаппарат, насколько он мог судить по своим немногочисленным знаниям в этой области. Они подошли вплотную к воде, облокотившись о перила. Тони фотографировал, двигаясь туда-сюда, а Питер стоял спокойно, наблюдая и любуясь. “Величественная ночь накрыла душный город, принимая его в свои прохладные объятия. Но тысячи маленьких лампочек, изобретения людей, не давали полностью ей царствовать, укутать тьмой и открыть красоту тёмного неба, усыпанного своими, естественными миллиардами огней, переливающихся, ярко мерцающих, подмигивающих с небосклона. К сожалению, искусственное освещение побеждает естественное, из-за чего ночь огорчается и сетует на недальновидность и слепость людей, для которых она готовит прекрасное представление, но они не способны оценить ни красоту, ни старания тёмной царицы.” Питер оторвался от телефона, записывая мысль и совсем забыв где и с кем он находится. - Волшебно, - в благоговейном восхищении произнес Тони, отрываясь от объектива и с улыбкой смотря на парня. - Я тут взял на себя смелость тебя запечатлеть за работой. Паркер проморгался, протёр глаза и ответил: - Ты ещё мне прошлые фото не показал. - Всё будет, всё будет, - поднял руки вверх Тони, слегка посмеиваясь. - Раз уж мы начали вот так, не желаешь побыть моей моделью сегодня? Позже Питер так и не сможет ответить, почему согласился. В этот момент это казалось самой естественной вещью в мире - стоять и позировать знаменитому художнику, как будто Паркер полжизни провел на подиуме. Не спеша идти вдоль набережной, разговаривая ни о чём. Питер делился своими впечатлениями от выставки, какие работы ему понравились, а какие не дотягивали, Тони в свою очередь рассказывал как шла подготовка к выставке, сколько нервов съела у него организация, его подопечные, как почти сорвались сроки доставки нескольких скульптур, как был на грани того, чтоб всё отменить. Щелчок затвора камеры раздавался раз в несколько минут, находя наиболее удачный ракурс. Питер уже почти не реагировал на него. В какой-то момент парень встал под свет фонаря, задрав голову и подслеповато щурясь от яркого света. Через несколько секунд перевел взгляд прямо в камеру, вглядываясь в черноту множества линз, словно пытаясь разглядеть стоящего за ними человека. Но Тони сам выглянул из-за объектива, медленно опустив руки с камерой и так же медленно подходя к Питеру, вставая рядом, не разрывая зрительного контакта. Под светом фонаря у обоих зрачки были сужены, а карий цвет глаз отливал янтарём. Дыхание было чуть учащённым, пресловутые бабочки просыпались в животе, кончики пальцев дрожали, сердце вдвое быстрее гоняло бурлящую кровь, разнося волнение по организму. Питер сглотнул резко ставшую вязкой слюну. Кадык резко дернулся от этого действия и как будто именно этот мимолётный жест стал неким сигналом, спусковым крючком, выводящий из транса и побуждающий к действию. Питер не был до конца уверен в своем желании, уж тем более в его осуществлении. Но Тони сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до минимума, наклоняясь и накрывая губами чужие в целомудренном поцелуе. И отстраняясь через несколько секунд с волнением ожидая реакцию на столь интимное действие. Питер только сейчас выдохнул. Только сейчас понял, что практически не дышал всё это время, ловя свои внутренние ощущения, пытаясь совладать с вмиг накрывшими его эмоциями. Он медленно поднял руку и осторожно коснулся своих губ, рассеянно смотря на мужчину. - Питер… - Молчи. Умоляю, молчи, - прошептал Паркер, теперь уже сам делая шаг вперёд, захватывая в плен сухие губы. И только лишь оставшись наедине с собой он осознает самое страшное: что осколки его давно разбитого сердца очень медленно начинают склеиваться.