Без солнца

Атмосфера всё больше становится жаркой, будто где-то находился действующий вулкан. Комната была заполнена лёгким шорохом, ещё еле слышимыми стонами и причмокиваниями. С плеч Дотторе падает грузная меховая накидка, а следом рубашка, маска и прочие, такие ненужные сейчас, детали. Взор банкира скользит по крепкому телу Доктора, которое стягивала туго затянутая портупея. Тонкие пальцы в бархате скользят по разгоряченной коже, любуясь оригиналом. Никакая эрозия не посмеет сделать его менее привлекательным для Банкира, который, кажется, уже по уши погрузился в свои грешные чувства по отношению к безумному доктору. — Лоне. Ты опять витаешь в облаках. – слышится шёпот возле собственного уха, из-за чего банкир слегка ведёт в сторону обнажённым, белоснежным плечом. С него стягивают последние элементы одежды – туфли и брюки, предварительно поцеловав кончик дорогой обуви. Делец непроизвольно поднимается на локти, чтобы посмотреть на мятноволосого, но его резким движением руки возвращают на стол. Очки давно уже лежали отдельно на столе : это второй предвестник позаботился о том, чтобы те не разбились. Сухие губы жадно впиваются в белоснежную кожу, ревностно кусают, оставляя глубокие метки от акульих зубов. Банкир извивается под ласками, то и дело сжимая крепкие плечи партнера своими пальцами. Тёмные вихры волос Панталоне путаются, придавая своему владельцу более потрепанный вид. С его уст слетает тихий вздох, когда уста Доктора прошлись дорожкой поцелуев от колена до внутренней стороны бедра Дельца. Горящие рубины не сводя взгляда с лица Регратора, поглощают каждую новую эмоцию, горя от собственного желания и страсти. Банкир тянет мягкие ладони к лицу Дотторе, который с животными рычанием срывает с рук мужчины перчатки. Кольца падают врассыпную, оставляя после себя лишь лёгкий звон. Старший прячет свое лицо в чужих мягких ладонях, что-то тихо и невнятно шепчет, пока его скулы оглаживают прохладные руки. Регратор лелеял каждый сантиметр чужого лица, обходительно оглаживая морщины и шрамы, всё улыбаясь тому, как мило укрощался этот дикий тигр ришболанд. И всё же Делец дергается, издавая протяжный стон, как только в него вошли два пальца Доктора, смазанные чем-то склизким, но охлаждающим. Банкир знал - надо потерпеть, переждать, пока уйдет дискомфорт, и всё же невольно стал извиваться под мужчиной, смотря ему в глаза. Грудь часто и сильно вздымалась, а приоткрытые губы так и манили поцеловать их. — Мой изнеженный Банкир. – с оскалом шепчет Зандик, скользнув длинным языком вдоль чужой шеи, – Такой эгоист на работе и столь чувственный наедине...Или ты позволил только мне увидеть свою слабую сторону? Скажи же, Лоне. Что никто больше не заслуживает тебя. Длинные пальцы делают характерные толчки внутрь, растягивая партнера. Он раздвигает их в манере ножниц, прокручивает и вставляет до упора, выбивая из устье Дельца первый, громкий стон. Сапфировые глаза так и норовят взглянуть то на лицо, то на руки Зандика, оценивающе сводя брови домиком. Руки у Доктора были крепкие, на них выступали синие вены, будто он всегда был в напряжении. Делец тянет свободную ладонь мужчины к себе, поглощая мягкими устами большой палец Дотторе, тем самым отвлекая его вновь. Второй хищно скалится, давит подушечкой пальца на язык Панталоне, заставляя его приоткрыть рот, обнажив белëсые зубы. И всё же Дотторе отстраняется. Слаймовый экстракт растирают по всей длине возбужденной плоти, головку которой подставили к пульсирующему колечку мышц. Банкир весь замирает в предвкушении, пытается утихомирить своё дыхание, как резкий толчок выбивает из него весь воздух. Размеры Доктора оказались куда как больше, чем ожидал Регратор, потому пришлось выгнуться в спине, дабы принять хотя бы половину в себя. На плоском животе появилось красивое очертание чужого члена, что привлекло взгляд Второго. Он медленно провёл крепкой ладонью по животу Лоне, после надавливая на легкую выпуклость, заставляя Банкира вновь дрожать. — Ты чертовски горячий внутри, Панталоне. Нравится всё это? Нравится быть разложенным на столе? Брюнет уже добровольно качнул бёдрами, как бы напоминая Дотторе, что он должен двигаться. Он почти не замечал колкости в чужих словах, лишь чувствовал приятное наваждение, которое постепенно отпускало его, заставляя слушать любимый баритон Дотторе. Затуманенный удовольствием взгляд Банкира встречается с рубинами перед собой, мужчина нежно льнет к губам старшего, тихо постанывает, прося двигаться дальше, глубже. Он не хочет сейчас отвечать на вопросы Дотторе, он лишь жаждет насладиться им, почувствовать всю ту странную любовь, которую проявлял Зандик. “– Разумеется мне это нравится, глупый. В конце концов разложил на столе меня именно ты. Неужели это может не нравиться? То, как ты ревнуешь меня к самому себе... Истинно чудесно. „– кружится последняя мысль в голове у Банкира, пока грубый толчок не выбил из него новый стон. Дотторе почти что вколачивался в чужое тело, входя с каждой секундой всё глубже и глубже, пока наконец головка не задела чувствительную простату. Банкир задрожал от удовольствия, медленно закатывая свои глаза. Его уста были открыты, откуда беспорядочно доносились стоны и имя Зандика. Панталоне чувствовал, словно огонь пожирал его изнутри. Он поверить не мог, что столь приятным будет акт с Доктором... Он уже был безвольной куклой в его руках, позволял сжимать свои нежные бедра, кусать белоснежную шею и грудь, чтобы получить желаемое. Он целовал Дотторе жадно и не менее ревниво, царапал крепкую спину от удовольствия, громко выкрикивая все прозвища мужчины в перемешку с безудержными стонами. Дотторе не пытался заткнуть любимого : только изредка целовал его мокрые и опухшие губы, кусал их, будто хотел съесть всего Панталоне. Брюнет уже, кажется, не чувствовал контроля над собой. Он помнил, как его переносили со стола, как они меняли позу за позой, как трепетно целовал его Доктор. Полные слёз удовольствия глаза Регратора всегда смотрели только на безумного учёного. Последним воспоминанием становится то, как по всему телу пробегает мелкая дрожь от сильного удовольствия, а внутри его заполнило что-то липкое и очень горячее. — Утро началось с ноющей от боли поясницы, и всё же даже на неё Регратор не обратил своего внимания. Со спины ощущалось чужое тепло, можно было даже сказать, в какой-то мере это был жар. Губы Доктора медленно и изредка касались искусанных, хрупких плеч Банкира, будто извиняясь за вчерашнюю, возможно, боль. — Сколько времени? – голос Панталоне слегка хрипит, кажется, он всё же надорвал горло — Почти час дня. Тебе не о чем волноваться, Омега добровольно занялся твоими делами. С уст Регратора слетает облегчённый вздох, и всё же он поворачивается лицом к своему нежному любовнику. Зандик был чудесен : крепкая грудь -уже без портупеи- оголена, мятные локоны волос падали на лицо, а губы казались более красными из-за всех тех поцелуев, которые подарил ему Банкир ночью. Брюнет с улыбкой настоящего Дельца подаётся вперёд, медленно целуя уголок губ мужчины. — Красивый Зандик. Кажется и часть твоих морщин будто бы пропала. — Любой с тобой помолодеет. – фыркающе добавляет Доктор, и всё же целует запястье брюнета. В комнате кружило что-то тёплое и приятное, из-за чего хотелось остаться в постели подольше. Дотторе медленно целовал белоснежное, полюбившееся ему тело, слушая тихие, утренние вздохи Регратора. Его Регратора.