Украсть любовь

Глава 1 Тоору Оикава заметил его с первой встречи в средней школе. Кагеяма Тобио был единственным, кто не пытался заискивать перед ним или добиваться его внимания. Девчонки восхищались внешностью и спортивными достижениями Тоору, парни видели в нем сильного и способного лидера. Среди окружения Оикавы никогда не было равнодушных людей. До появления темноволосого мальчишки с черными глазами, внутри которых не отражалось ровным счетом ничего. Кагеяма мог наблюдать за своим семпаем часами, с абсолютно бесстрастным выражением лица, и вдруг легко повторить прием Оикавы на волейбольной тренировке. Способности Тобио-чана всегда были за пределами понимания Тоору. Это было то, к чему он так стремился, но мог и не получить, даже через сотню лет тренировок. Как же Бог волейбола несправедливо распределяет талант! Но не только талант раздражал Оикаву в Кагеяме. Тот был его полной противоположностью, хотя тоже претендовал на гордое звание «связующего». Взять хотя бы эту манеру постоянно обезоруживать Тоору своими предельно честными ответами. Оикава не мог похвастаться подобным – все же, общественное мнение, то, каким его видят окружающие, было для него слишком значимо. Возможно, и волейболом он стал заниматься, чтобы найти свое место в этом мире, заслужить его. Вот почему Тоору было непонятно желание этого парня всегда и везде говорить правду. Ведь таких индивидов общество втаптывает в грязь. Оикава пытался вбить в эту буйную голову мысли о том, что следует быть более гибким и уступчивым, чем заслужил лишь раздраженные взгляды. Когда Тоору был рядом с Кагеямой, он чувствовал себя настоящим, а не придуманным, не картонным или пластилиновым человечком. Это ощущение становилось двойственным и одновременно радовало и тяготило. Каждому хочется встретить человека, который будет его понимать и принимать таким, какой он есть, без всякой наносной чепухи. Именно это притягивало Тоору в Кагеяме. Но Тобио-чану не нравился настоящий Тоору без маски. Более того, реальная, не закамуфлированная красивым фасадом, личность, пугала кохая. Вот почему Тоору ненавидел этого мальчишку. Но было в их отношении к жизни нечто, что их объединяло. Оба видели смысл игры в контроле. К сожалению, это лишь сталкивало их лбами – Тобио не мог подчиняться, а Оикава рядом с ним чувствовал неизменное желание однажды его сломать и переделать под себя. Часто Оикава чувствовал, что относится к кохаю с особенной предвзятостью. Каждое его слово воспринимает особенно болезненно и ищет в нем третий скрытый смысл. Только рядом с Кагеямой, Тоору ощущал свою уязвимость, только рядом с ним чувствовал и непонятную зависимость. В какой-то момент, мальчишка сделался для него наваждением, постоянным соблазном, последним непройденным испытанием. Это-то и было странным. Как можно выбирать себе в соперники того, кто младше тебя и старается стать образцовым учеником? Как будто мало среди старшеклассников Японии способных спортсменов, с которыми можно соревноваться. Но нет, в голове Тоору всегда был один лишь Кагеяма. Все равно, что бельмо на глазу. Оикава и сам не заметил, как вдруг мысленно стал считать Тобио своей собственностью. Только он один имел права на его способности и таланты. Иначе, зачем вообще помогал ему с тренировками? Чем ближе подходил момент выпуска из средней школы, тем страшнее становилось Тоору, что их связь после этого разрушится. Представить себе будущее без существования «очаровательного кохая», такого ненавистного и обожаемого, он не мог. Но, хуже всего, были желания, что порождал одним своим взглядом этот мальчишка. Тоору и боялся этого взгляда, и искал его. Тобио никогда не отводил глаз, хотя в последнее время старался избегать слишком тесного общения с Оикавой. Расстраивался ли он, что тот заканчивает обучение, или же просто чувствовал себя с каждым днем в его обществе все более неуютно? Эти вопросы терзали Тоору. «У меня в голове только он один. Но, что я значу для него? Как ему удалось легко пробраться в мое сердце, не открывая при этом свое собственное?» Мучила высшего Короля также и собственная популярность. Он окружал себя влюбленными девчонками и преданными фанатами, но всегда остро ощущал нехватку кислорода в этом окружении. Тоору флиртовал направо и налево, не колеблясь, даже когда дело касалось парней. Но ни разу у него не получалось при этом выкинуть из головы агатовые глаза, чуть раскосые и такие загадочные. В итоге, флирт был ничем иным, как мишурой, а ненависть, что он испытывал к объекту своего наваждения, росла в геометрической прогрессии. «Я уйду, и он забудет обо мне, просто порадуется, что у него исчез последний конкурент. Разве я могу позволить ему забыть?» — Размышлял Оикава, отыскивая взглядом кохая, когда принимал награду за свою последнюю победу перед выпуском. Тогда все трибуны сотрясались от аплодисментов, и лишь темноволосый паренек сидел безучастно, словно усталый зритель на скучном концерте. Глава 2 В тот день, после пышного празднования в актовом зале и целого пира, устроенного девчонками в столовой, Оикава наконец-то сумел ускользнуть от толпы фанатов. Он бродил по коридорам в поисках всего одного человека, опасаясь, что тот уже ушел домой. «Вот как, даже решил не прощаться, Тобио-чан? Ты думаешь, что уже свободен?» - мрачный окрас собственных мыслей нисколько не пугал Тоору. Все тело изнывало от странного желания увидеть кохая и… удержать его рядом всеми способами. И тогда он зашел в спортивный зал, который был до сих пор открыт, несмотря на поздний час и то, что уроки давно закончились. Оикава вздрогнул, увидев кохая, лежащего посреди расбросанных по полу матов. Тот, похоже, мирно заснул, утомившись после долгой тренировки. «Видимо, ты захотел стать сильнее, после того как увидел, что меня награждают», - усмехнулся Тоору и закрыл за своей спиной дверь на ключ. Сейчас лишние свидетели были ему не нужны. Мысль о том, что провидение дарит ему последний шанс навсегда привязать к себе Кагеяму, казалась слишком соблазнительной. Тоору тихо подошел и сел рядом с Тобио на мат, с любопытством его разглядывая. «Красивый, и, оттого, что во сне не хмурится, выглядит еще более юным», - бессвязно думал Оикава, признавая позу, в которой сейчас дремал его кохай, безумно милой. Тобио спал на животе, и его правая рука свободно лежала вдоль тела, а вторая была подложена под голову вместо подушки. Вокруг него были раскиданы волейбольные мячи, создавая невероятно сюрреалистичную картину. Оикава вдруг понял, что жил, терпел и надеялся на что-то, вплоть до этого самого дня. Как же он сумел влюбиться, и до сих пор не признаться в этом самому себе? Вероятно, он просто ждал, когда Кагеяма сам созреет и придет в его раскрытые объятия, постучится первым… Но этого не произошло. Непростой путь гения, что выбрал Тобио-чан, был еще более одиноким, чем тот, которым следовал Оикава. Тоору вдруг понял, что чуда, которое он ждал столько времени, никогда не случится. И сегодня – последний шанс сделать то единственное, что всегда будет значить для него намного больше, чем любая победа в волейболе. Он наклонился над ним, прошептав на ухо спящего: - Такой красивый Тобио-чан… Тебе никогда не стать королем, а знаешь почему? Ты слишком красив. Красота в этом мире всегда будет кому-то принадлежать. А знаешь, кому предназначена твоя? Знаешь, чье ты сокровище, Тобио-чан? Темноволосый парень даже не пошевельнулся в ответ – кажется, он так крепко спал, что ничто не могло его разбудить. Тоору усмехнулся, давая волю своим жадным рукам. О, как давно ему мечталось дотронуться до этой фарфорово-бледной кожи, которая в старые времена непременно считалась бы признаком благородного сословия! Как приятно было сжать чужие соски под футболкой и прижаться к желанному телу ближе, еще ближе, вдыхая чужой пряный запах. Возбудиться лишь от одного короткого вздоха спящего, когда собственная ладонь спускается по линии позвоночника меж тонких ребер вниз и останавливается у резинки шорт, чтобы затем приспустить их, оголив аккуратной формы ягодицы. «Красивый везде, Тобио-чан», - мрачно отметил достоинства спящего Тоору, понимая, что сегодняшний день никогда не сможет забыть. Реальность казалась в сотню раз привлекательнее любых его представлений об этом. Собственное тело горело и желало разрядки. Но Кагеяма не был готов его принять. И тогда Тоору нащупал в собственном кармане куртки маленький тюбик с кремом, который всегда носил из-за того, что кожа его лица была слишком нежной. Выдавив на пальцы крем, Оикава погрузил один из них в податливое спящее тело. Видимо, это действие не прошло бесследно для Тобио. Тот ломко выгнулся и тяжело задышал во сне, попытавшись отползти от Оикавы. Но тот не собирался долго растягивать удовольствие и лишать себя возможности, наконец, получить долгожданную разрядку. Он избавился от лишней одежды и просто навалился на Тобио сверху, прекрасно сознавая, что может его так и раздавить. В тот момент чужие желания для Тоору не существовали. Лишь узость нежных стенок, сдавивших его естество изнутри и всхлипы, раздавшиеся после его первого движения, когда он ворвался в чужое тело. …Кагеяма очнулся от ощущения, что по его телу блуждают чьи-то руки. Неприятное ощущение чего-то липкого и холодного внизу живота, казалось минутным ровно до того момента, пока… Пока острая боль от первого проникновения слишком большого чужеродного органа не прострелила спину и бедра. Тобио проснулся, сотрясаемый резкими толчками, которые с каждым разом становились все резче, интенсивнее и безжалостнее. Любовник был ему знаком. Нет, даже слишком хорошо знаком… - Ты проснулся? Я этого и добивался, Тобио-чан. Иначе как бы я смог передать тебе свое отчаяние, мучившее меня все последние месяцы? Тебе никогда не стать королем. Ты всегда будешь только моим Тобио-чаном, понимаешь? – Тоору погружался в чужое тело раз за разом, заломив одну из рук парня назад, и давая возможность другой рукой держать хоть какое-то равновесие. Кагеяма понял, что вырываться слишком поздно – следовало просто дождаться конца. Но внутри все горело и саднило, точно бы его насадили на кол, а Тоору все никак не мог насытиться его муками. И, как будто неудовлетворенный тем, что не может получить разрядку, Оикава терзал его другой рукой, до боли сжимая и сминая в руках все, к чему мог прикоснуться, отчего бледная кожа покраснела, а сам Кагеяма дергался, словно раненый зверь. Но Тоору хотелось, чтобы кохай оценил его, чтобы тоже получил удовольствие, пусть и в самом конце. Думать о том, что этот раз будет первым и последним, вдруг стало страшно. В какой-то момент его ладонь легла на пах Тобио и сделала характерные движения. О, такие вот штучки не раз делали с самим Тоору самые увлеченные девушки-фанатки. Он надеялся, что Кагеяме понравится хотя бы это. И результат его обрадовал. Несколько раз конвульсивно дернувшись под ним и сжимая его сильнее прежнего, Тобио кончил, забрызгав мат спермой. Оикава получил особое удовольствие, кончив лишь после того, как вошел несколько раз в теплое, расслабленное тело, и когда вышел из него, в оцепенении глядел, как из раскрытого отверстия сперма вытекает вперемешку с кровью. Затем он перевел взгляд на Кагеяму. В глубине души шевельнулось запоздалое раскаяние и непонятная щемящая нежность. - Тобио-чан… Ты понимаешь, почему я это сделал? Теперь ты никогда не выбросишь меня из своих мыслей, правда? И ты никому не расскажешь, о том, что случилось. Ты должен мне. Это оплата. Тобио молчал пару секунд. Потом натянул шорты. И посмотрел Тоору прямо в глаза: - Я никому не скажу о том, что произошло. Но я никогда не был и не буду твоим. И однажды сокрушу тебя на волейбольной площадке, оставив позади все, что связано с тобой. Я восхищался тобой, Тоору. Что же ты со мной сделал? И, прежде чем Оикава успел что-то сказать в ответ, тот резко поднялся и убежал, щелкнув замком, и громко хлопнув дверью спортивного зала напоследок…