Нужный роман в конце века

Представь себя тем же, но без стакана, Представь себя тем же, но без изъяна. Макулатура — моно. Честно сказать, Джон — воплощение свободы. Но эта свобода досталась ему потом и кровью. Когда-то всё его передвижения, действия контролировались. Даже не так. Его действия и были совершены этим самым контролем. Он не имел ничего. Абсолютно ничего. Когда он избавился от контроля и постоянной работы, которую требовалось выполнять за небрежно брошенное «спасибо», то он решил перепробовать всё, что его душе хочется. И он делал это! Никто ему не мешал, не наставлял и не напоминал о порядке множества миров. Джон избавился и от старого имени. Оно ему уже не надобно. Джон Дейви Харрис. Сочетание этих имён вводило многих существ в ступор, когда они слышали этот набор рандомных слов. Но по его собственному и самому главному отныне мнению это имя было лучшим. И он будет носить его с гордостью. Миры встретили нового «Лололошку» с ужасом и предвкушением. Хаос, следовавший за ним, был на удивление сосредоточенным, хотя изначально он мог показаться до крайности абсурдным. Но Дейви точно знал, что нужно делать, и как нужно поступать, чтобы раскрыть потенциал всей вселенной. Он служил не этим мирам, а себе. Многим казалось иначе, Джон никогда этого не отрицал, лишь молчаливо покачивал головой, наблюдая, как некоторые миры рушатся под его твёрдой рукой, а другие процветают, будучи свободными от оков правительства, Богов… ну, кто там обычно собственные миры порабощает? В общем, всё получили только лучшее, от его свободы. Множество мёртвых врагов его и падших Богов, вероятно, скрепя зубами, согласятся с ним. Терять им нечего. Самое главное — он жил. Действительно жил, а не существовал, как безвольная кукла, которая пытается подражать остальным живым существам, что выглядело отвратно. Чего он не мог сказать о своей другой версии. Этот Лололошка был… никаким. Наверное, это был самый лучший способ описать его. Джон видел в нем прошлого себя, и именно поэтому ему хотелось хоть как-то поддержать того. Возможно? Хм, есть идея. — Привет, Красотка! — радостно начал он, стараясь вместить с свою улыбку как можно больше тепла. — Не хочешь потанцевать перед гнилыми останками этого гребанного мира? — произносит Джон чуть тише, все ближе прижимаясь к Лололошке. И видя ответную неуверенную улыбку, он светится еще больше. В конце концов, он везде будет бороться за свою свободу.