Bark on Bark, Petal Strands

Минхо не видел Минхека ни после ужина, ни утром за завтраком, ни проходя по коридорам, следуя за Хёнджином, который тащит его в спа и уговаривает сделать хотя бы небольшую процедуру по уходу за лицом. Сегодня ужин в честь дней рождения, стая собирается провести вечер в модном ресторане и Хёнджину с Феликсом предстоит долгий день подготовки к нему. Остальных, похоже, это не слишком беспокоит и у каждого на день запланированы разные дела, поэтому Минхо «застрял» на полдня в спа-салоне с Феликсом, Хёнджином и Сынмином. На самом деле это приятный опыт и, хотя ему нравится жизнь в легкой роскоши, он не любит такое великолепие. Уход за лицом — не любимое занятие Минхо и ему не хочется делать массаж, но он соглашается на него, потому что Хёнджин просит. К концу массажа всё лицо становится красным. А следом он без жалоб устраивается в гидромассажной ванне. Ли не любит, когда к нему прикасаются даже спа-эксперты. Он смеется над Хёнджином, который полчаса вертится в обертке из морских водорослей, прежде чем его отпускает массажистка. Феликс же соглашается на массаж и уход за лицом. Он оставляет маску для лица, нанесенную специалистами, садясь у бассейна, погружая в воду ноги и визжа от неожиданности, когда Хёнджин хватает его за них. — Я хочу помассировать твои ноги! — Нет, ты хочешь их укусить, я тебя знаю, — Феликс слегка толкает его ногой, и Минхо тут же хватает его за лодыжку. — Прекращайте. Только не здесь. Это гидромассажная ванна, от этой воды будет больно. Они тихо льнут друг к другу, Хёнджин устраивается между ног Феликса, прижимаясь щекой к его бедру. Феликс и Минхо завернуты в полотенца, а на Хёнджине плавки от бикини, волосы собраны в пучок. Он оживляется, когда Сынмин аккуратно приближается к большому теплому бассейну, чтобы не поскользнуться, с полотенцем, завязанным вокруг его талии. Минхо протягивает руку, чтобы помочь ему спуститься по лестнице. — Вот и все, — говорит Минхо, подплывая по-собачьи к своим парням, а Хёнджин набрасывается на него следом, потирая щеку Сынмина, который корчится, ища помощи у Минхо. Тот лишь пожимает плечами, наблюдая, как Хёнджин счастливо обожает Сынмина, пока не понимает, что он вертикально потирает его щеку и вздыхает. — Джинни, не нюхай его здесь. — Его запах едва можно учуять. — Почему ты сегодня такой чувствительный? — невинно спрашивает Феликс, пока Хёнджин устраивается в руках Сынмина, прижимаясь к нему и глядя на Феликса. — Я люблю вас двоих, и эти выходные, посвященные вашим дням рождения, а Джисон не позволил мне целоваться на свой. — Он такой суеверный, — выдыхает Сынмин, обнимая Хёнджина за талию и притягивая его к себе так, чтобы он мог сесть. — Суеверный? — спрашивает Минхо. — Он… Я думаю, это долгая история, — вздыхает Сынмин, и Минхо понимает, что он все равно объяснится. — Он не любит праздновать свой день рождения, потому что… Каждый год происходит что-то странное, и это, как правило, имеет отношение к Феликсу. — Нет, не странное, а плохое, — поправляет его Хёнджин. — Каждый год случается что-то плохое, а на следующий день, в день рождения Феликса, нам приходится иметь дело с последствиями этого, так что… Он просто остановился на том, чтобы Феликс мог насладиться своим днем. Это глупо, мы говорим ему не делать этого, но он никого не слушает. — Все в порядке, мне, вообще, все равно, когда мы празднуем этот день, — бормочет Феликс. — Я говорю ему об этом, и тогда он становится… Ну, ты знаешь. — Ага. — Насколько всё было плохо? — Минхо не уверен, что хочет знать, насколько, но Хёнджин быстро отвечает. — Ну… Однажды Чан попал в аварию на автостраде, с ним все было в порядке, но всё равно было страшно за него. В следующем году он потерял работу в свой день рождения, и это для него было словно удар ниже пояса. В другой год мы пошли в кино, ну, вроде маленького празднования, понимаешь? А потом что-то случилось в компании и никто не мог уйти. Джисон упал с лестницы, а затем автобусы перестали ходить, наши телефоны разрядились, и мы застряли. В общем… — Боже мой, — Минхо рад, что ничего прям серьезного не произошло, но этого определенно было достаточно, чтобы кто-то захотел перестать праздновать свой день рождения. — Джисон уверен, что с тех пор, как он перестал праздновать, происшествия прекратились, но… Кто знает? — Феликс пожимает плечами. — Мне всегда от этого плохо. — Он знает, что тебе от этого плохо? — спрашивает Минхо. — Нет, потому что я не хочу причинять ему боль, — признается Феликс. — И я хочу уважать его выбор, поэтому, если он не хочет праздновать, ему и не придется. — Хорошо, что ты уважаешь его желания, но я знаю, что, должно быть, трудно устраивать праздник, когда твой парень не в восторге от происходящего. — И это еще не все, — Сынмин убирает выбившиеся пряди из чёлки Хёнджина. — Однажды ничего плохого не произошло, и он решил устроить праздничный ужин. Это было за год до того, как он начал встречаться с Джинни и Ликсом, и… Никто не пришел к нему. Все сказали, что придут, а потом забыли. Так что… В любом случае, у него никогда не было хороших впечатлений от дня рождения. Это случалось даже, когда он был еще в детском саду. Хёнджин кладет голову Сынмину на плечо и кивает. — Однако только мы про это знаем, а Сынмини знает об этом только потому, что мы ему сказали, — он перебирает отросшие волосы Сынмина, который распустил их. — Никто больше не знает. Мы говорим тебе это только потому, что ты никому не расскажешь и потому что ты смотритель. Ему будет всё равно, если ты узнаешь. Мы пытаемся сказать ему, что дни рождения бывают хорошие и плохие, но… Я думаю, у него бывали только плохие, или даже… Вообще их не было. Конечно, должны были быть и хорошие дни, но похоже плохих было намного больше, чтобы затмить хорошие, или хотя бы нейтральные, и, по мнению Джисона, нейтральные и скучные дни рождения лучше, чем плохие, и он чувствует себя в безопасности, когда ничего не происходит. Минхо может его понять, потому что он тоже не празднует свой день рождения. Просто потому, что у него никогда не было ни времени, ни денег, ни ресурсов, ни даже друзей. — Хотя это как-то односторонне, типа… Он действует как… Ну… Он так сильно хочет, чтобы мы были счастливы, что игнорирует свое собственное счастье, а это делает нас несчастными. Но у меня не хватает духу сказать ему об этом, — Феликсу кажется эта тема неприятна, и Минхо наклоняется, чтобы взять его за руку и нежно сжимает ее. — Тогда тебе следует сказать ему это. Он не обязан праздновать свой день рождения, если он этого не хочет, и это его выбор, но вы все равно можете предоставить ему такую возможность, сказав ему правду. Феликс снова пожимает плечами, и Минхо улыбается. — Я уверен, он оценит честность. — Я не хочу ранить его чувства. Это немного другое, потому что он все еще… — Наш альфа, — заканчивает Хёнджин, закатывая глаза. — Альфы и их странный инстинкт защиты такие странные для меня. — Это смесь инстинктов и личности, — объясняет Минхо. — Не всё зависит от этих инстинктов. Похоже, у него много неприятного опыта, который он хотел бы забыть. А также он не хотел портить вам веселье, потому что тогда его настроение тоже ухудшилось бы. — Мы просто хотим дарить ему подарки и видеть его счастливым. Обычно я в тихую проношу подарки в его комнату, — говорит Хёнджин. — Обычно мы открываем с ним подарки и веселимся. В этом году мы собирались пойти в одно из игровых кафе, но, я полагаю, наши планы в пролете, — Феликс двигает своими ногами, находящимися в воде, вперед назад, и Минхо кивает. — Хорошо. Когда мы вернемся, я поговорю с ним, и мы посмотрим, куда нас приведет разговор. — Нет! Тогда он поймет, что мы говорили о нем, — скулит Хёнджин. — Он все равно узнает, — говорит Сынмин. — И это не значит, что мы говорим всякую ерунду. Он наш парень, а Минхо-хён — наш смотритель. — И всё же, — Хёнджин пытается донести свою мысль, подплывая к Сынмину и толкая его в грудь. Эти двое снова начинают шуметь и плескаться, и Минхо встаёт, прикрываясь полотенцем. — Прекращайте! И приготовьтесь выходить. Через час мне нужно наверх к Чонини. — Ты можешь пойти, а мы останемся здесь, разве мы не можем так сделать? Мы побудем здесь всего несколько минут! — предлагает Хёнджин, слишком мило улыбаясь, а Минхо хмурится. — Что ты задумал? — Чт...? В смысле? Ничего! — Он просто хочет пососаться в бассейне, — говорит Феликс. — Ликс! — Что? Ты как раз это и хочешь сделать. — О, Боже мой! Никаких поцелуев с языком в бассейне! Это чересчур для публичного проявления любви. Но раз так хочется, то только обычные поцелуи. Оставьте немного места для… — вздыхает Минхо, вылезая из гидромассажной ванны и собираясь взять один из халатов, чтобы прикрыться. Утро еще достаточно раннее, поэтому все в порядке, если он походит в одном халате. — Я серьезно. Другие люди приходят сюда не для того, чтобы смотреть твой сеанс поцелуев. — Тогда нежные поцелуи, мы поняли, — Хёнджин закатывает глаза. — Кроме того, я все же не хочу, чтобы меня выгнали из роскошного спа-салона. — Увидимся наверху через двадцать пять минут, а если вас не будет, я спущусь. Поняли? — Поняли! — все отвечают в унисон, и Минхо улыбается, взъерошивая челку Феликса. Он уходит из спа-центра, уклоняясь от каждого сотрудника, которые всё намеревались впихнуть ему образцы лосьона. Ему удается выбраться целым и невредимым, шаркая ногами в шлепанцах и направляясь к лифту, нажимая кнопку и спокойно ожидая. Здесь тихо. Это классно. Минхо любит тихие места не только из-за спокойствия, но и потому, что тишина означает безопасность. Это означает отсутствие драк, никаких споров, никаких ссор, никаких происшествий. Только мир и безопасность, и это его успокаивает. Даже если стая Банов громкая, он часто может отличить их хаос от настоящего угрожающего шума. Ли заходит в лифт, собирается нажать кнопку и хмурится, когда она не загорается. — Какого черта? Взгляд опускается на стрелку, указывающая куда едет лифт, и парень стонет. Он спускается на нижний этаж, но он сейчас только что оттуда. Ему ничего не остаётся делать, как просто смириться и терпеть всю поездку того, кто сейчас зайдёт сюда. Вероятно, это какой-нибудь персонал или гость, кто-то интересный, например, вчерашняя актриса (чьи фильмы он до сих пор не знает), поэтому Минхо просто выдыхает, скрещивая руки на груди, закрывая глаза и прислоняя голову к стене лифта. Дверь открывается с едва слышимым скрипом, и он вежливо улыбается тому, кто входит в лифт спеша, с растрепанными волосами и одетый в спортивные штаны. Ли открывает глаза, чтобы нажать кнопку, расположенную внизу, прямо рядом с полом, которая щелкает, и двери закрываются. Наверняка это было сделано для того, чтобы было удобнее нажимать кнопку, к примеру, если у людей заняты руки. Это круто. Он добавит это в заметки к статье Чана. — М... Доктор Ли? — Минхо смотрит на человека, стоящего в маске, волосы которого скрывают большую часть лица, и Минхёк кивает, поворачиваясь к нему с улыбкой. — Еще раз здравствуй, Минхо-ши. — О, эм, привет, — Минхо обнимает себя, пытаясь прикрыться изо всех сил. — С тобой все в порядке? — Я в порядке. Я только что отработал четырнадцать часов, но со мной все в порядке. У меня есть булочка, — он показывает булочку из столовой, и Минхо кивает. — Это мило. — Да. Ты из бассейна? — О, нет, ходили в спа… Младшие захотели попробовать и попросили меня с ними сходить. — Понимаю. Есть чем похвастаться? — Хм. Вообще-то, я не люблю спа. Слишком много грубых прикосновений. Я могу сам ухаживать за кожей. — Понятно. Мне тоже не понравилось бы спа. — Как твое… Все в порядке? — Минхо не хочет предполагать, что что-то случилось с пациентом или с его родителями, но это единственное, что приходит ему на ум. — Я имею в виду, четырнадцать часов — это очень долго. — Пациент стабилен и чувствует себя хорошо. Он полностью выздоровеет, — Минхо видит улыбку сквозь маску в его глазах, и он всё же верит Минхеку, доверяясь тому, насколько он доволен и счастлив, говоря хорошие новости. Никакого разочарования от того, что предпочел пациенту изысканный ужин, никакого разочарования от непрерывной четырнадцатичасовой работы, никаких жалоб или болей, только счастливая улыбка. — Чтобы не загружать тебя деталями, мы всё вычистили и зашили, и я счастлив. Она сможет вернуться домой к внукам. — Всё в порядке. Я не был бы против, — Минхёк кажется сонным и кивает. Лифт издает звук на пятом этаже, и Минхёк оживляется, ожидая, когда откроется дверь. Только этого не происходит, и он наклоняет в бок голову. — Хм, странно, — мужчина несколько раз нажимает кнопку, дабы открыть двери, удерживая ее, а когда лифт всё равно не открывается, стучит по дверям. — Застряло? — Минхо слишком боится прижать руку к гигантской металлической двери, и Минхёк мычит. — Похоже на то. — Это плохо. Лифт издает шум, похожий на звук закрывающейся двери, какой-то пронзительный сигнал тревоги, который прекращается через три секунды, и двери немного покачиваются, но больше ничего не происходит и они остаются на месте. Минхо хватает Минхека и оттаскивает его от двери. Минхёк, должно быть, либо относительно спокоен в душе, либо просто сонный после работы, потому и никак не реагирует. — Он застрял, — повторяет Минхо. — О нет, нет, мы застряли. — Все в порядке, я просто нажму на аварийную кнопку, — Минхек тянется, чтобы нажать на кнопку, которая начинает издавать противный звук, из-за которого усиливает непреодолимое желание свернуться калачиком на полу и закричать. Ли закрывает уши и делает глубокий вдох. Минхёк проводит рукой по его спине, и тот вздрагивает, отстраняясь от него. — Не трогай меня. — Минхо, все в порядке. — Мы закрыты здесь и находимся на большой высоте, — шипит Минхо. Минхёк мгновение смотрит на него и кивает. — Ты боишься высоты? — Помолчи. — Все нормально. Мы в порядке. Лифты не так опасны, как ты думаешь. Минхо усмехается, тряся губами, когда Минхёк прислоняется спиной к двери. — Ты не против, если я съем свою булочку? — Конечно, — «ешь свою чертовую булку, — хочет прокричать он. — Мы застряли в гигантском металлическом ящике, который может упасть в любой момент, но, да, конечно, ешь свою гребаную булочку.» Минхо достает свой телефон и быстро набирает номер Чана, пока противный звук всё продолжает звучать. Гудки доносятся еще какое-то время, и Минхо уже готов был закричать, но Чан берет трубку. — Эй, Мин, что это за шум? — спрашивает он, столь же встревоженный этим звуком. — Лифт… Мы застряли в лифте, — говорит Минхо. — Я… И Минхи… Доктор Ли, черт возьми, мне очень жаль. — Все в порядке. Минхёк. Ли Минхек, — доктор откусывает часть своего перекуса. — Что?! Минхо, где ты?! — В лифте! — кричит Минхо. У него уже нервы на пределе, и он не может выдержать медленный мыслительный процесс Чана. — В нашем отеле? — Нет, в Дубае, — стонет Минхо. — Да, в нашем отеле! Мы… Лифт застрял, мы на пятом этаже. — Минхо, расслабься, все в порядке. Я позвоню на стойку регистрации. — Мы нажали на аварийную кнопку, — говорит Минхо. — Когда они придут? Когда?! — Я не знаю, Мин, сделай глубокий вдох. — Здравствуйте, мистер Бан, — говорит Минхёк, приближаясь ближе к трубке, и Минхо хмурится. — Ты можешь не...? — Прости, я просто поздоровался. — Минхо, где остальные? — Они еще в спа-салоне. Я собирался пойти к Чонину, — отвечает Минхо. — Мне следовало остаться. — Нет, все в порядке. Я позвоню на стойку регистрации и напишу тебе, хорошо? А потом свяжусь с остальными. Просто держись, с тобой все будет в порядке. Доктору Ли тоже привет. — Конечно, я передам, — саркастически отвечает Минхо, но Чан искренне благодарит его и вешает трубку. Минхо смотрит на Минхека, который все еще ест свою булку. — Он передает тебе привет. — Мгхм. Хочешь перекусить? — Нет, я не… — Я знаю, что ты волнуешься, но с нами все будет в порядке. Со мной случалось такое много раз. — На строительство этого места ушли тысячи, миллионы, а лифт даже не работает должным образом? — усмехается Минхо. — Технические неполадки происходит повсюду. Однажды у нас был аппарат МРТ, который нуждался в ремонте. Такое случается. Это жизнь, ты не можешь это контролировать. — Спасибо. У тебя также есть докторская степень по философии? — Минхёк просто смотрит на него. — Сделай глубокий вдох и расслабься. — Почему все говорят мне дышать? Я сейчас дышу даже чаще, чем спортсмены, — отвечает он. — Со мной все в порядке, не обращайтесь со мной, как с сумасшедшим. — Минхо-ши, — говорит Минхёк более серьезно. — Я никогда такого не говорил и не делал. Не приписывай моим словам действия. Ты волнуешься, а я пытаюсь успокоить нас обоих. Такая твоя реакция абсолютно бессмысленная. Ведя себя так, ничего не решится и не произойдет. Если бы твои омеги были здесь, ты бы вел себя так? — Это… — Ты бы так не вел себя, не так ли? Ответь мне. Минхо качает головой. — Нет. Он бы не посмел так поступить перед своей стаей, и Минхёк каким-то образом знает. Он кивает на это, жует булочку и глотает, прежде чем заговорить. — Тогда не веди себя так рядом со мной. Или с кем-нибудь еще, если уж на то пошло. Я знаю, что ты напуган, но я не твоя подушка, в которую можно поплакаться. — Я не пытался относиться к тебе так. Мне жаль. — Спасибо, что извинился. Твои извинения приняты. — Я знаю, что я немного… — начинает Минхо, вздыхая от барьеров, за которыми он все еще прячется. Черт возьми. Если он умрет здесь (а он не умрет, он знает это, но он может) тогда он будет честным хотя бы с одним человеком, который его едва знает. Гораздо легче сказать правду незнакомцам, чем своим близким. И вообще, кто тебя больше осудит? — Я сука. Я знаю это. Я понимаю. Это защитный механизм. Я просто прячусь за этим. — Ты не сука. Мне это слово не нравится. Это унизительно и по-сексистски, — отвечает Минхёк. — Ты сейчас на нервах и напуган, это нормально. Но не срывайся на других. — Обычно я так не делаю. Я стараюсь так не делать… Просто я… Я ненавижу лифты, — Минхо думает о том, чтобы сесть на пол, но он только что был в спа и не хочет пачкаться и снова мыться. Он делает еще один глубокий вдох и снова принюхивается, запах гари наполняет ноздри. Ли наклоняется и вдыхает немного глубже, чтобы почувствовать запах жареного. Это аромат чего-то жареного. Это пахнет от Минхёка. Он пахнет жареными каштанами с примесью корицы. Его аромат густой и обволакивающий кожу. Ну, конечно, после четырнадцати часов в операционной блокаторы точно перестанут действовать. Минхо не может не вдыхать этот аромат. — Мне жаль, если показалось, что я смеюсь над тобой, но это не так. Мне просто нравится, чтобы все были с холодной головой. В больнице это помогает. Но даже в этом случае нужно знать, когда следует остановиться. Не каждый пациент хочет сентиментального и обнадеживающего врача. Я думаю, это самое сложное и то, чему никогда не учат в университете: как разговаривать с пациентами, как с людьми. — Это трудно. Полностью согласен. Я всегда был хорош в общении, но иногда я… Поступаю вот так. — Все мы люди. Мой первый пациент ударил меня кулаком в челюсть. Минхо смотрит на него и приподнимает бровь. — Что? — Она, конечно, была пьяна, но… Я говорил с ней слишком профессионально и строго. Поэтому я стараюсь вести себя спокойно и беззаботно. И я считаю, что это очень профессионально… Говорить как робот? Меня это не устраивает. — В любом случае, ты не заслуживаешь, чтобы тебя били. — И все же, меня все равно ударили, — он тычет пальцем в Минхо. — Она вела себя хорошо после этого. Это просто часть работы врача. — Так не должно быть. — Хм. — Но признаю, многие врачи заслуживают ударов. — Это да. — Я, кстати, не жестокий человек, — говорит Минхо. — Просто чтобы ты знал. — Ох, я знаю это. — Ты меня даже не знаешь, — сухо говорит Минхо. — Я мог бы просто тебе солгать. — Ты не можешь лгать, — слегка хихикает Минхёк. — Не с такими глазами. — Что, черт возьми, это значит? — Мне нравятся твои глаза. Они красивые, — Минхёк поворачивается к нему и говорит это прямо ему в лицо. — И ты смотритель. Твои омеги громкие, неугомонные и любопытные. Это не поведение жестокого смотрителя. — Это верно. — Мгм. — Но то, что ты сказал про глаза странно. — Да? — Ты флиртуешь со мной? Я не могу ничего сказать. И мне не нравятся игры, — говорит Минхо. — Я не могу сказать, происходит ли что-то между нами странное. Продолжаем ли мы спорить или мы ладим, или же мы друзья. Я просто… Хочу… Мне нужно знать, что происходит. Минхёк задумался об этом, доедая булочку, искренне смотря на Минхо, опустив маску, чтобы поговорить с ним. — Я не считаю, что между нами разногласия. Я думаю, мы хорошо общаемся. И ты мне интересен. Это простой интерес. Это может ничего не значить, если ты этого не хочешь. — Это не ответ «да» или «нет». Со мной просто будь проще, пожалуйста. — Да, ты мне интересен. Да, я флиртовал с тобой несколько раз. Я остановлюсь, если ты этого хочешь. Я не обижусь. Телефон вибрирует, и Минхо видит входящее сообщение от Чана, говорящее о том, что «они уже идут к ним», кем бы «они» ни были. — Ну, мне плевать, обидишься ты или нет. — Ты обиделся? — Нет. Я… Динамик громко трещит, и парни вздрагивают. На мгновение Минхо забыл, что они застряли в лифте, пока не слышит резкий голос из динамика. — С вами обоими все в порядке? — Э, нет, мы застряли, — Минхо отвечает раздраженным тоном, и Минхёк похлопывает его по руке, говоря, чтобы он остыл. — Мы поднимаемся на пятый этаж. Мы откроем двери. Не переживайте. — Спасибо, сэр, — отвечает Минхёк, указывая на динамик. — Видишь? Все в порядке. — Ладно, всезнайка, расслабься. Ты ко мне пристаешь? — Прямо сейчас? Нет. Мы застряли в лифте. — Да, мы застряли. А еще я голый. Под этим халатом ничего нет, — сердито отвечает Минхо. — Подожди, они нас слышат? Нет, на мне еще плавки. Они слышат? Вы нас слышите?! — Минхо кричит прямо в динамик. — О, Боже, я надеюсь, что они не слышат. Я не голый! — Минхо-ши, расслабься. Я не думаю, что их это волнует. — А меня волнует. Если они думают, что у меня ничего нет под халатом, и если ты еще раз скажешь мне расслабиться, я швырну тебя на пол. Однажды я занимался боевыми искусствами. — Я думал, ты сказал, что не был жестоким. — Я… — Я дразню тебя. Тебя очень легко дразнить. — Мне не нравится, когда меня дразнят, это расстраивает, — Минхо стоит возле динамика и стучит по нему. — Тогда я прекращу. — Они могут… Раздается громкий хлопок двери, и Минхо кричит, отпрыгивая панели с кнопками. Минхёк удерживает его, пока они не слышат голос того же человека, что и раньше. — Вы двое все еще там?! — Куда мы можем пойти? — Минхо шепчет Минхеку. — Да-с, мы здесь! — Минхёк отвечает, прижимая палец к губам, чтобы попросить Минхо заткнуться. — Хорошо, отойдите, сейчас мы откроем двери. Будет немного громко. — В этом лифте все громко, — жалуется Минхо. Шум оказывается не таким резким, как ему казалось, и когда двери наполовину открываются, Минхо смотрит вверх и видит мужчину в испачканном комбинезоне с большим оборудованием, которое как раз и открывает дверь. Позади него Чан с телефоном в руке смотрит на них, и Минхо никогда в жизни не был так рад видеть его. Сзади него стоят Хёнджин, Феликс и Сынмин в своих халатах, все еще мокрые, а Ли вскидывает руки вверх. — Ух ты, у нас есть публика. — Ты сегодня очень нахальный, — отмечает Минхёк. — Мне это нравится. — Ты пристаешь ко мне или делаешь мне комплименты? Я никак не могу этого понять. У тебя такое нейтральное лицо. — Я похож на свою мать. — Я… Предполагал. — Кстати, не каждый комплимент, который я говорю — флирт. — Хорошо. Пол лифта находился не слишком низко от пола коридора, и Минхо рад, что ему не нужна посторонняя помощь для того, что выбраться из этой железной коробки. — Подойдите поближе, мы поможем вам обоим подняться, — говорит мужчина. Из-за его голоса он казался намного старше и более уставшим, но он довольно красив. Минхёк подталкивает Минхо вперед, чтобы тот пошел первым, а Чан быстро приближается, придерживая Минхо на случай, если тот споткнется, и помогает ему выбраться из лифта. — Вот и всё, — говорит Чан успокаивающим голосом, и как только Минхо выбирается он чуть ли не падает прямо в объятия альфы. Его не волнует, насколько сильно он пахнет сейчас, или насколько он потный, или насколько он ценит личное пространство, он обнимает Чана и тает в его объятиях. — Всё хорошо. Всё хорошо, Мин. Я с тобой, всё в порядке. — Я ненавижу лифты. Я больше никогда не буду пользоваться лифтом. А вообще, подниматься по лестнице полезно, верно, доктор Ли? — Когда как, — отвечает Минхёк, вылезая и используя для опоры двери лифта, потому что, конечно, он, черт возьми, в хорошей форме. Минхо какое-то время наблюдает за доктором, все еще заключенный в объятия Чана. — Это зависит от вашего здоровья и здоровья сердца, каждый человек индивидуален. — «Да» или «нет», достаточно. — Многие ответы выходят за рамки «да» и «нет». — Э-э, всё? Мы закончили? — спрашивает Чан, оглядывая Минхо и лифт, чтобы посмотреть, есть ли там еще кто-нибудь. — Да, я зайду внутрь и осмотрюсь, а вы можете идти. На стойке регистрации, вероятно, позже пришлют кого-нибудь, чтобы проверить вас. Два других лифта свободны и исправны, если… — Мы пойдем по лестнице, мне все равно, — говорит Минхо, а Чан просто кивает, потому что это явно не подлежит обсуждению. — Ну, это мой этаж, и мне нужно вздремнуть. Приятно снова вас всех видеть, — Минхёк улыбается, кланяется мужчине, а затем наполовину кланяется Чану и остальным появившимся товарищам по стае. — Спасибо, — говорит Минхо. — Даже если ты так делаешь. Ты знаешь о чем я. «Дразни меня, приставай ко мне, флиртуй со мной, да что угодно.» — Делает что? — спрашивает Чан слишком строго, на что Минхо закатывает глаза. — Расслабься, я шучу. Давай просто пойдем, ладно? Пошли наверх. Минхо поправляет халат, а Чан вырывается из того странного положения, в котором они находились, и кивает, с выражением абсолютной искренности и искренней озабоченностью на лице. Остальные приблизились и окружили своего смотрителя, крепко обнимая. Минхо целует макушку Хёнджина, пока младший потирается щекой о плечо. — Ты пахнешь странно, — комментирует Чан, а Минхо просто смеется. Минхо прощается с Минхёком молчаливым прощанием, одним лишь взглядом благодарности, и Минхёк улыбается в ответ и уходит, помахав рукой. — 5Е, — произносит он, указывая на коридор. — Если тебе что-нибудь понадобиться, — продолжает омега, и Минхо кивает.