Ожившая статуя

— Ван Ибо, Ибо, Бо-ди, мальчик мой, открой глаза… — Ван Ибо снится, что он спит и во сне его зовёт самый прекрасный голос, что он слышал в своей жизни. Такой мелодичный и ласковый, такой теплый и родной. Ван Ибо открывает глаза, а перед ним снова заклинатель в черно-красном ханьфу. Его длинные волосы струятся по плечам, на лице играет ласковая улыбка. Он смотрит на Ибо, гладит по щеке и пытается разбудить. Сейчас ночь, но вокруг так светло, от лунной дорожки, что протянулась прямо к окну. Луна, такая круглая и яркая, кажется, совсем близко, лишь протяни руку и достанешь. — Привет, — произносит Ван Ибо, — ты снова мне снишься? У тебя красивый голос, он как будто мне знаком, знаешь? Прошлый раз ты не говорил со мной. Но все же я где-то его уже слышал. Как тебя зовут? Ты заклинатель? — Ван Ибо тянется к лицу мужчины, но в нерешительности останавливается в нескольких сантиметрах до. — Я хочу коснуться тебя, можно? — Сяо Чжань, — произносит заклинатель, — меня зовут Сяо Чжань и я чародей. — Чародей? Сегодня днём я слышал в голове голос и он тоже говорил мне, что ты чародей. Ну, то есть статуя в моем саду, очень похожая на тебя. Почему ты мне снишься? Слова, что я услышал в своей голове днём, о том, что я могу помочь расколдовать тебя — правда? Или мне все это показалось? — Ты можешь меня коснуться, — Сяо Чжань отвечает только на один вопрос и снова гладит пальцами щеки, скулы, виски, останавливаясь на губах. — Коснись меня, Бо-ди. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? Хотя, не говори, это же мой сон. — Сяо Чжань ждёт, но Ибо уже отвлекся и опустил руку. — Чародей — значит колдун? Ты злодей? Я совсем запутался. Ты вовсе не похож на человека, желающего кому-то зло, — говорит он, слегка отшатываясь. — Не злодей. Но я могущественен и другие чародеи, боясь моей власти, обманом заключили мое тело в мрамор. Теперь я статуя, что стоит в твоём саду. Но раз в месяц, в полнолуние я обращаюсь в человека. Я так долго ждал тебя. — Стой-стой! — так ты мне сейчас снишься или нет? — начинает осознавать парень и резко садится на кровати, — ты живой! Как ты попал в мой дом? Я же закрыл все двери и… окна. — «Спальня! Было душно и я оставил приоткрытой форточку», — проносится в голове. И Ван Ибо отползает подальше к стене, выставляя вперёд руку для защиты. Сяо Чжань понимает, что парень напуган и вплетает в свой голос магию: — Не бойся меня, Бо-ди, я не причиню тебе вреда. Тебе лишь нужно вспомнить. Просто вспомни. Дай мне свою руку, — чародей протягивает ему свою, ладонью вверх и ждёт. Он смотрит в глаза Ибо со всей своей мягкостью, показывая, что не опасен. Ван Ибо чувствует, как интонации в голосе чародея меняются, как страх отступает, а тело невероятно тянет навстречу Сяо Чжаню. Он смотрит на предложенную ладонь и кладет в неё свою. Рука Сяо Чжаня оказывается намного меньше, Ибо переплетает пальцы, чувствуя чужое тепло и видит едва уловимые искры на кончиках пальцев, ощущая жжение. — Что это, Чжань-гэ? — вопрос вылетает сам собой и парень в изумлении понимает, что уже обращался так к чародею. Но когда? Этого же быть не может, они не знакомы. — Сейчас ты все поймёшь, — шепчет Сяо Чжань, придвигаясь ближе и касаясь губами его виска. Вместе с теплым дыханием Ван Ибо окутывают потоки магии, будто проникающие под кожу. Он зачарованно замирает, когда чувствует это, — закрой глаза, Бо-ди. В голове Ван Ибо мелькают картинки и он вспоминает, как в детстве Сяо Чжань уже был с ним рядом. Он приезжал к ним в гости на праздники, играл с маленьким Ибо, дарил необычные подарки. Один из них до сих пор с ним. Цепочка с головой льва с изумрудными глазами. Эту подвеску чародей подарил ему на тринадцатилетие. Ибо вспоминает, как радовался, когда приезжал его гэгэ, и как он каждый год ждал его на свой день рождения. А потом все изменилось. Последний раз Сяо Чжань приезжал, когда Ибо исполнилось четырнадцать лет. Тот, тогда с подростковым пылом обрушил на чародея признание в любви. Он со всей горячностью доказывал, что Сяо Чжань единственный, кого он будет любить всю жизнь. Пусть он его только дождется. Чародей в тот день ласково обнимал его, гладил по волосам и шептал, что все будет хорошо. Когда перед Ван Ибо возникла эта картинка, его щеки и уши снова залил румянец. К нему вернулись не только воспоминания, но и чувства. Ван Ибо вздохнул — после этого события Сяо Чжань больше не появлялся в их доме. А он сам, странным образом забыл все, что связано с его гэгэ. — Прости меня, Чжань-гэ, я не должен был… Ты поэтому не приезжал больше? Это ты заставил забыть меня о себе? — Ван Ибо уже держит обе руки чародея в своих, прижимая к груди. — Обещай, что больше не исчезнешь! Я больше никогда не буду… — он замолкает, потому что его голос срывается. — Пожалуйста, — в нём дрожат слезы, — пожалуйста, Чжань-гэ. — Стой! Подожди, Бо-ди, все не так. Ты ни в чём не виноват, даже не думай об этом. Так сложились обстоятельства. Пойдем, у нас остаётся мало времени, луна скоро скроется, мне нужно вернуться в сад. — Он вытирает руками слезы, ласково водя подушечками пальцев. — Не надо, мой мальчик, все не так, как ты думаешь. Ибо выдыхает и старается взять себя в руки. Только сейчас он четко осознает, что за просмотром своих забытых воспоминаний, он не заметил, как прошла ночь и скоро наступит рассвет. Ван Ибо судорожно прижимает Сяо Чжаня к себе и всхлипывает ему в шею. — Как? Чжань-гэ, как нам расколдовать тебя? — его голос срывается на отчаянный крик. Когда Сяо Чжань встаёт и не отпуская его руки, идёт к выходу. — Пора, Бо-ди, я вернусь в следующее полнолуние. А пока, если мне хватит сил, я буду приходить к тебе во снах. Если ты прикоснёшься к моей статуе днём, то я смогу посылать тебе мысли, как сегодня. Ван Ибо обречённо идёт следом, они проходят по лунной дорожке через сад и останавливаются возле постамента. Луна все ещё яркая, но уже тает по краям. — Ибо, — зовёт Сяо Чжань, — твое признание тогда не огорчило меня. Оно меня испугало и обрадовало. Обрадовало, потому что я всем сердцем любил и люблю тебя. А испугало, потому что ты был слишком юн, а я не мог подвергать тебя опасности. Я забрал твои воспоминания лишь на время, а сегодня вернул. Если ты все ещё хочешь, чтобы я был единственным, кого ты будешь любить всю жизнь, то я отвечу тебе взаимностью, — на этих словах Сяо Чжань поднимается на постамент. На горизонте брезжит рассвет. И чародей замирает мраморной статуей, с рукой, указывающей на первые лучи солнца, озаряющие новый день.