Не то, чем кажется

Запах уюта пробивается даже через плотно закрытую входную дверь. Соседи первое время ходили недовольные, но, смекнув, что Гилберт даже не собирается играть смущение и виноватость, быстро отстали. Ключ поворачивается в замке, дверь открывается, усиливая аромат горячей домашней пищи. Жареная картошка с мясом. Любимое блюдо Гилберта. Снова. — О, ты уже дома?.. — доносится с кухни удивлённый возглас. Иван тут же показывается в коридоре, широко улыбающийся и немного смущённый. — Как прошёл день? Гилберт неспешно разувается, стягивает верхнюю одежду, стараясь не смотреть в его сторону. Чувство вины нестерпимо грызёт изнутри, того и гляди вырвется наружу какой-нибудь едкой гадостью, началом ссоры, как всегда односторонней. Ивана не пронять ни одной фразой, на всё ответом будет полный обожания взгляд и недрогнувшая, приклеенная улыбка. — Как всегда паршиво, — бурчит он в итоге. Ни одно собеседование Гилберт ещё не проваливал с таким оглушительным треском. Если всех прошлых несостоявшихся работодателей он слёту посвящал в орден мудаков, то уж этот кадр тянул как минимум на их Короля. И ведь главное, сначала всё шло не просто нормально — очень даже хорошо. И кто Гилберта за язык тянул, когда о бывших местах работы спрашивали? И кто мог знать, что крыть нелестными эпитетами бывшее начальство не стоит, потому что среди них — конкурентов, мать их за ногу! — затесался любимый дядюшка потенциального босса. Впрочем, Ивану это знать ни к чему. Тошнотворная забота и без того бесит до предела, а тут, того и гляди, эту удушающую черту выкрутит на максисум. — Я могу что-нибудь сделать? — вежливое беспокойство без грамма искренности. Глупо ждать чего-то другого. Да уж, глупец он и есть, раз вообще всё это затеял… А ведь Иван ни в чём не виноват. Совсем. И от этого только горше. — Не, забей, — отмахивается Гилберт. Чуть поколебавшись, всё же спрашивает: — Чем занимался? — Запустил робот-пылесос. Твоя одежда постирана, нужно в сушилку закинуть. Ужин приготовил. Подобрал несколько интересных рецептов, если одобришь, могу сделать завтра. Продукты уже заказал, в доставке была акция, так выгоднее вышло. Перепроверил — не просрочка, — на одном дыхании выдаёт Иван. Едва заметно мнётся, прежде чем продолжить: — Было несколько звонков от хозяина квартиры… — Нет, нет… — перебивает его Гилберт. Он и так знает что завтра последний срок. Работу не нашел, за квартиру платить нечем, выселяют — тут всё закономерно. — Как прошёл твой день? Ты ведь не всё время хлопотал по хозяйству? Иван замирает на секунду без единой эмоции. Слишком сложный вопрос, на который у искусственного интеллекта нет ответа. А потом его лицо озаряется широченной улыбкой: где-то в глубинах его идеально запрограммированных цифровых мозгов всплывает универсальный ответ, до боли знакомая реакция: — Я скучал, — и тон точь-в-точь как у настоящего Брагинского. Гилберту становится дурно. — Ужин ещё горячий, придётся немного подождать. — Я не голоден. — Активировать режим сохранения тепла? Ответа он уже не получает — Гилберт закрывается в спальне. Всё произошло так банально. Они ссорились (зачем, нахера, из-за какой ерунды?..), Ваня психанул, вышел из дома посреди ночи… и не вернулся. Не к Гилберту — совсем. Ни Ванины сёстры, ни его друзья и коллеги понятия не имеют, где он. Полиция только развела руками, закинув дело на дальнюю полку, а поисковый отряд после Брагинского проводил уже не одну сотню поисков разной степени удачливости. В какой-то момент Байльшмидт совсем рехнулся — как обычно был в сопли пьян, иначе не влез бы в такое — и подключил функцию «умный дом». Персональный помощник в хозяйстве, который не только управляет умной техникой, но и может поддержать разговор на простые темы. Внешность по усмотрению клиента. Большинство ставят стандартные модели. Некоторые доплачивают, получая доступ к обличиям знаменитостей. Разве не круто, когда дома тебя ждёт вкусный ужин, заботливо подогретый любимым актёром? Мечта фаната. Единицы покупают премиум, получая возможность загрузить данные реального человека. С этим в газетах было больше всего шумихи, криков о незаконности и прочая, прочая, прочая. Официально такую функцию убрали, но… взломки есть к чему угодно, разве нет? И только один-единственный мазохист загружает фото и голосовые своего предположительно мёртвого парня. — У этого явно есть диагноз, — хрипло смеётся Гилберт, ворочаясь, пытаясь отключиться, не думать. Но завтра последний день. Ему придётся съехать, а образ «помощника» будет удалён. Даже если когда-то в будущем ему и удастся накопить денег, чтобы снять жильё с такой же программой, повторно использовать фото и голосовые нельзя — он не особо понимает в этом, но работающий в этой сфере знакомый сказал, что где-то на серверах будут хранится остаточные данные. Конфликт неминуем, придётся грузить новую инфу. И если неиспользованное голосовое есть — «Поговорим, когда остынешь, Гил» — то с фото проблема. Подходит только одиночное фото, где чётко видно лицо. Больше ни одной такой фотографии у Гилберта нет. Ваня ненавидел фотографироваться и изредка сдавался, когда Гилберт настаивал на совместных селфи. Те, что можно было обрезать, не испортив качество ниже необходимого при загрузке порога, он уже использовал. Ни одной про запас не оставил, ведь не ожидал, что так облажается с работой. Не планировал наперёд. Вообще не думал. Не мог думать ни о чём, кроме… Можно было бы попросить у Ольги и Наташи фото их брата, из того периода жизни, когда они с Гилом ещё не были знакомы. Но это будет не его Ваня, да и сёстры Брагинского Гила и на порог не пустят, что уж говорить о добровольно отданных фото. Ведь они знают, зачем ему это нужно. Для извращения. Редкостного. Таких психов, как Гилберт, надо изолировать от общества. Мало ли, что они с несчастными голограммами вытворяют… Голограмма. Ну да, так и напрашивается третий вариант — копия копии. Снять голограмму. Такой очевидный… и такой невозможный. Гил пытался. Много раз пытался. Только, вот незадача — все фотки вышли пустыми. Защита разработчиков. Или никакой голограммы вовсе нет, а всё это — бред сумасшедшего. Как знать… может, Гилберт и правда спятил. Но разве это так плохо? Разве тогда иллюзия не останется с ним?.. Гил снова переворачивается, запускает одну руку под подушку, сгибает ногу, пытаясь устроиться удобно. Лежит так долго, но сон никак не идёт. — Спой колыбельную, — то ли произносит, то ли только думает он. Но отключается быстрее, чем слышит мучительно родной голос. Гилберту снится какой-то бред. Падение в пустоту, от которого он вздрагивает всем телом. Но просыпается не от этого — дёрнувшаяся нога пинает что-то тёплое, мягкое и очень даже материальное. Несколько мгновений нужно чтобы осмыслить. Чуть больше — чтобы схватить телефон и включить камеру. — Ты охренел?! — хрипит Брагинский, закрываясь руками от вспышки. — Фото! Мне срочно нужно твоё фото! Ну как же он не поймёт?! Это единственный шанс! Если у Гилберта будет снимок, голограмму можно настроить снова! — В два часа ночи?.. — никак не хочет внять Брагинский. А после и вовсе вырывает телефон, отбрасывая в сторону. В неестественном свете экрана Ваня кажется незнакомым, но его злость во много раз живее безэмоциональной голограммы. — Гил, проснись уже, чтоб тебя! Гилберт ошарашенно моргает, сосредотачиваясь, наконец, на ноющих от грубой хватки запястьях и всамделишном весе чужого тела, прижимающего к кровати. — Сон?.. — Поверить всё ещё тяжело. Но как же хочется!.. — Какая херня, чтоб её… — Ты в порядке? — Брагинский не на шутку встревожен. Даже в полумраке можно разглядеть морщинку меж бровей — самый явный спутник тревоги. Гилберт подаётся вперёд, находит его губы… Ваня отвечает охотно, но почти сразу отстраняется. — Да что с тобой? — Ты точно настоящий? — Нет, конечно, — спокойно отвечает Иван, и от этого холодного тона внутри что-то обрывается. — Вселенная — компьютерная симуляция. Это все знают. А потом Брагинский фыркает от прорвавшегося смеха, не в силах и дальше удерживать серьёзную мину. И Гилберт снова может дышать. — Да пошёл ты. Я серьёзно. — Ну что ты хочешь? Чтобы я тебя утешил, отвлёк от кошмара? — Брагинский втягивает его в ещё один поцелуй, тягуче-медленный, и впрямь отвлекающий. Но без намёка на большее — обоим завтра рано вставать. К сожалению. — Если хочешь, могу колыбельную спеть. — Нихера я от тебя не хочу, — сонно бормочет Гилберт. Колыбельная… Где-то на периферии плавает мысль, этакий червячок сомнения: а что, если реальность на самом деле там?.. И стоит только проснуться…