Everything burn

Andreas Johnson — Living to die

Чонгук никогда не думал, что ему придётся влезть в мир криминала и занять место рядом с человеком, который имеет «вес» среди подобных. Но вот он здесь. В дорогом шикарном ресторане с панорамными окнами на пятидесятом этаже, стоит, облокотившись плечом о стену, скрывая себя в тени от посторонних глаз. В зале шумно. Многие гости уже принялись распивать алкоголь и заводить новые знакомства, но Чонгук не спешит последовать их примеру. Он блуждает глазами по залу, потому что чувствует — Тэхён где-то здесь. Проникновение на стрельбище осталось незамеченным — Тэджон так никого и не нашёл. Чонгуку, конечно, радостно от этого на сердце, но вопросов становится только больше. Откуда у Тэхёна такие навыки? Что случилось за эти три года? Какой у него план? Девушка в форме официанта, проходя мимо, останавливается и предлагает бокал шампанского. Чонгук благодарно кивает и принимает в руки, сразу же касаясь губами края хрусталя, чтобы немного отпить. Прохладный алкоголь, немного гасит тревогу, что зародилась внутри. Он внимательно сканирует каждого присутствующего здесь ещё раз, в надежде отыскать Тэхёна. — Нервничаешь? — раздаётся возле уха знакомый голос. — Нет, — Чонгук отпивает шампанское, скрывая дрожь. — Ты не умеешь врать. За три года так и не научился скрывать свои эмоции, — вздохнув, констатирует Кристиан. Чонгук поворачивает к нему голову и видит на лице коварную улыбку. Этот парень всегда был для него загадкой, с самой первой встречи. Он греет постель главаря новой «Стигмы» и имеет высокую степень доверия, но все равно старается помогать и направлять Чонгука. — Сегодня что-то произойдёт, — зачем-то произносит вслух Чонгук. — Да, Гуки, произойдёт, — Кристиан бросает красноречивый взгляд и затем уходит, оставляя вариться в своих мыслях. Кан Тэджон входит как всегда один из последних, заставляя отвлечься друг от друга и отдать всё внимание ему. Он — хищник в этом логове, и никто ему здесь не ровня. За четыре года, пока он возрождал «Стигму», несколько группировок выразили желание присоединиться, и Тэджон не отказался. Чонгук чувствует, как сгущается воздух при виде своего отца. Тэджон находит его глазами и подзывает, кивая. Ну вот и всё. Он подходит с высоко поднятой головой и ухмылкой на губах. Все присутствующие оборачиваются, чтобы посмотреть на наследника и опускают глаза. Кристиан стоит в напряжении возле столика, сложив руки на груди. То и дело поглядывает на наручные часы и обводит взглядом зал. Чонгук подмечает это, и в его голову хаотично вбрасываются разные мысли. Что сегодня произойдёт? Тэджон проходит вперед к небольшой импровизированной сцене. Возле него стоят несколько охранников и приближенный в делах человек. Чонгук не часто встречался с этим мужчиной — от него веет опасностью и смертью. Нет никакого желания находиться здесь и изображать покорность, но что он может? — Вы все знаете, как долго я к этому шёл, — обращается к залу Кан. — У нас появились новые направления и новые связи, спасибо старым друзьям, и теперь я могу быть спокоен, что все вернулось ко мне в руки. Мой сын, Чонгук, теперь займется делами под мою ответственность. Я буду постепенно вводить его в курс дела и, однажды, он займёт моё место. По залу пронёсся гул. Гости подняли бокалы и под громкое: «За возрождение Стигмы» принялись чокаться друг с другом. Чонгук тем временем все посматривал на Кристиана, совершенно не замечая, как за ним наблюдают. Во рту пересохло, пульс зашкаливал, внутри скрутило все органы от волнения. Голоса слились в единую какофонию, в глазах начало темнеть. Чонгук проморгался, но от этого стало только хуже. Его резко начало клонить в сторону. «Что со мной? Меня отравили?» — последняя мысль промелькнула где-то в сознании, прежде чем он упал в темноту. — Эй, Гуки, иди сюда, — раздалось за спиной. Чонгук обернулся, чтобы встретиться с самыми хитрыми глазами. Фокс стоял на бетонном парапете у края той самой крыши, куда они сбегали после уроков. — Ну же, подойди, не бойся. Чонгук неуверенно сделал несколько шагов ближе. Руки утонули в карманах безразмерной толстовки, голова опущена вниз. Ему было страшно смотреть, но он все равно решился. — Иди ко мне, — Тэхён подал ему руку, и Чонгук вложил свою ладонь, позволяя подтянуть и обхватить крепко поперек талии, прижимая к себе. — Ты дрожишь, расслабься. «Как?» — хотелось сказать, но почему-то он не мог издать ни одного звука. — Люблю смотреть на закат с этой точки. Всегда красиво, — продолжил говорить Фокс. — Вот сейчас солнце коснется крыш, и затем на небе появится красное зарево. Тебе понравится, я уверен, — голос стал тише. — Я ещё никого сюда не приводил — ты первый, Гуки. Знаешь, почему? — Чонгук покачал головой. — Потому что особенный. Для меня. Потому что я влюбился в тебя, как только увидел. Ты ведь помнишь нашу первую встречу? Ты мог умереть, но я не позволил, — руки, что обвивали талию сжались сильнее. Чонгук чувствовал, как по телу растекается тепло. — И сейчас не дам. Просто верь мне, хорошо? Шершавые губы коснулись шеи. Он закрыл глаза, отдаваясь моменту, пока небо заливали оранжево-красные блики. И правда — красиво. — Чонгук, — кто-то зовет его над ухом надрывно. — Очнись, ну же. — Прекрати его так трясти, он не умрет, — еще один знакомый голос, но уже немного тише и спокойнее. — Я, блять, сверну тебе башку, если он не очнется в течении пяти минут. Ты понял? — снова глубокий грозный рык. — Не будет ничего, он просто спит, скоро придет в себя. Не нервничай, Фокс. Чонгук хочет открыть глаза, но реальность снова ускользает, как песок сквозь пальцы. Вокруг темнота, но слух всё ещё при нём. Он пытается сказать хоть что-нибудь, подать знак или приподнять руку, но ничего не выходит, и сознание снова отключается. В следующий раз он приходит в себя посреди двуспальной кровати. В комнате темно, из окна сквозь шторы просачивается свет от фонаря, и это единственное, что подсказывает — он не в особняке. Спальня постепенно приобретает чёткость, и Чонгук может отметить явную скромность, в отличие от того, где он прожил последние три года. Дверь открывается с тихим скрипом, и в комнату просачивается рыжая макушка. У Чонгука спирает дыхание, сердце разгоняется и начинает бешено колотится, а кожа покрывается мурашками. Он видит перед собой Тэхёна. Высокого, статного, с широким разворотом плеч. По шее к плечу вниз тянется черная вязь татуировки, и от этого зрелища внизу живота заметно тяжелеет. Чонгук сжимает руки в кулаки, комкая одеяло, на котором лежит и не может пошевелиться. В последнюю их встречу он был слишком напуган и шокирован внезапным появлением Тэхёна, что даже пытался списать все на галлюцинации. Теперь он точно уверен, кого видит перед собой. — Тэхён, — произносит робко. — Да, Гуки, — присаживается рядом на кровать и тыльной стороной ладони проводит по щеке. Касается едва ощутимо, будто боится, что тот исчезнет, стоит ему только приложить немного сил. — Где мы? — спрашивает Чонгук, пока прохладные пальцы очерчивают подбородок и спускаются вниз. — В безопасном месте, не переживай, — Тэхён придвигается ближе, изучая пристально лицо перед собой. — Твоя мама тоже. Чонгук выдыхает, когда слышит ответ на свой незаданный вопрос, но его всё ещё беспокоит ситуация, в которой они оказались. — Что произошло? Я потерял сознание или…? — Чонгук вопросительно поднимает бровь. — Немного снотворного, но, кажется, Кристиан переборщил, — мнется Ким, опуская глаза. — Кристиан? Погоди, я не совсем понимаю, он тут при чем? — Если вкратце — он мне помог. Я расскажу тебе позже, когда отдохнёшь, — Тэхён уже собирается уходить, но его тут же хватают за руку. — Расскажи сейчас, — от его тихого голоса сжимается сердце. Не в силах отказать — соглашается. — После возвращения, я следил за вами. Нужен был план, как подобраться и вытащить тебя оттуда. А потом я вышел на Кристиана, и ему пришлось мне многое рассказать, — с улыбкой произносит Ким. — Он не так прост, как ты думаешь — всё могло закончиться намного раньше, если бы он вышел из игры как положено. — Я не совсем понимаю, — Чонгук вспоминает моменты, проведённые с этим парнем, и в голове как будто нет фрагментов, за которые можно зацепиться. Кристиан просто есть: со своими тупыми, выводящими из себя шутками или непонятными подкатами, или непрошенными советами. Он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Чонгук часто не замечал его присутствия, а потом и вовсе забывал, когда в последний раз сталкивался. — Он должен был насобирать информацию на Тэджона за определённый срок, передать её в нужные руки и тихо выйти, но он остался и тянул время. Заигрался, влюбился и провалил нахрен всё, — подытоживает Тэхён. — Откуда ты знаешь? — неверяще спрашивает Чонгук, распахнув глаза от явного шока. — Понял после нашего разговора. Он намекнул, что в вечер твоего посвящения — выйдет из игры, поэтому это стало идеальным вариантом для меня. Сейчас, надеюсь, твой отец снова под стражей, но это не значит, что у него не останутся люди на свободе, — Ким так легко размышлял на эту тем, что у Чонгука внутри зародилась мысль, о которой он боялся спросить. — Как ты вытащил меня? — После твоего обморока началась суета. Все решили, что тебя отравили, и Тэджон приказал немедленно запереть всех внутри и никого не выпускать. Вот только персонал был подставной с самого начала, как и охрана снаружи по периметру. Началась стрельба, и я сумел тебя вынести. Кристиан забрал на себя всё внимание. Он ведь буквально раскрылся, наставив оружие на Тэджона, — с придыханием закончил рассказ Тэхён. — Блять, — шумно выдыхает тот. — Я хотел использовать его, чтобы угрожать Тэджону. Я был готов сделать ему больно, лишь бы… — Не сделал бы, — говорит успокаивающе Ким, пока рукой гладит по растрепанным волосам. Чонгук похож на лохматого щеночка, которого хочется прижать к себе и долго тискать, не выпуская из рук. — Почему ты так думаешь? За три года я изменился, как и ты. Кристиан, он… — Чонгук прикусил губу и на мгновение задумался, прикрыв веки. — Я облажался. Между нами кое-что было. — Это неважно, — перебивает его Тэхён. — Я знаю. Тебя сильно мучило чувство вины, но правда в том, что я мог не вернуться за тобой. Я не должен был тебе обещать с самого начала. — Не говори так, я бы все равно ждал, — Чонгук чуть наклоняет голову в бок и смотрит испытующе на губы напротив. Он так сильно хочет поцеловать его сейчас. — Гуки, — Тэхён приближается сам. Улавливает каждое нервное движение и совершенно точно не против того, чтобы его поцеловали. — Я так скучал, — шепчет в чуть раскрытые губы, опаляя дыханием и не сдерживая себя — целует. Ловит облегченный выдох и крепко прижимает к себе своего пса. Блять, как же долго он мечтал об этом. Ощущать его вкус и слушать учащенное дыхание. Чонгук закидывает свои руки тому на плечи и жмется ближе, на что Тэхён стремительно реагирует — тянет к себе на колени, усаживает, придерживая за талию и снова тянется к губам, чтобы ворваться языком в рот и жадно вылизать. Чонгук заводится с пол-оборота и даже не стесняется стояка, что упирается ему в брюки. Нахлынувшее возбуждение растекается по венам, кончики пальцев пульсируют от дикого напряжения. Он слегка ёрзает на коленях, чтобы унять боль, но это лишь сильнее заводит. Тэхён опускает руки с талии на ягодицы и, крепко обхватив пальцами, прижимает к себе, имитируя толчок. Блять, это уже серьёзно. Чонгук закатывает глаза, откинув голову назад и не стесняясь стонет, пока его лис влажно вылизывает шею, и сам же толкается вверх, потираясь вставшим членом. Первая их близость за последние восемь лет. Чонгук тихо постанывает, сильнее толкаясь навстречу. Этого мало. Чертовски мало. Ему нужно больше, и он давно готов отдаться Тэхёну полностью. Судорожно порывается к ширинке под собой, тянет собачку вниз и расстегивает пуговицу. Тэхён замирает на мгновение, ловит в глазах напротив дикое желание и, широко улыбнувшись, приподнимает того со своих колен, чтобы помочь стянуть вещи. От вида возбужденного члена, прижатого к животу, сводит скулы. Тэхён скидывает с себя Чонгука на кровать и широко разводит колени в стороны, чтобы затем — лечь между ними. Распахнутые от шока глаза веселят, и он игриво тянет уголки губ вверх. Такого Чонгука он никогда не видел. Сколько представлял, сколько фантазировал и желал в своих снах, но никогда не думал, что реальность окажется настолько фантастической. Такого не бывает. Он слишком идеальный, слишком красивый, уязвимый и открытый. С красноватой головки струйкой стекает смазка, пачкая живот под собой. Чонгук загнанно дышит, уставившись на него голодными глазами, с покусанными от волнения губами. Тэхён не отводит взгляд, высовывает язык и показательно обводит по кругу, оставляя на ней свою слюну, от которой тянется тоненькая ниточка, когда он убирает его обратно и облизывает свои губы. — Пиздец, — еле слышно произносит Чонгук. Да, причём полный! Потому что в следующее мгновение он видит, как голова Тэхёна опускается, член погружается в приятную влажную теплоту, от которой мурашками по телу расходится лёгкое покалывание. Изо рта вырывается протяжный стон, когда он чувствует, как орган упирается в заднюю стенку горла. Тэхён аккуратно приподнимается и так же скользит вниз, не заглатывая на всю длину, останавливается на середине. Чонгук пытается не дёргаться, но выходит адски сложно. Ему до безумия хочется вцепиться в его рыжие локоны и насадить со всей силой, чтобы потом вбиваться резкими толчками, разнося булькающие звуки по всей комнате. — Т-тэ… — срывается с губ, когда его член оставляют в покое, но языком проводят по тяжелым от перевозбуждения яйцам. Блять, такое уже невозможно терпеть. Чонгук правда старается, но у всего есть предел. Он обхватывает своей ладонью основание члена и крепко сжимает, на что получает возмущенное фырканье. — Я помогу тебе закончить, — Тэхён всё ещё между его ног и все ещё дразнит языком мошонку. — Расслабься, малыш. — Хочу чувствовать и тебя тоже, — томно сообщает он и добавляет в конце: — пожалуйста. Хитро улыбнувшись, Ким встаёт с кровати и снимает с себя штаны вместе с бельём. Мягко садится на постель и наклоняется вперед, приблизившись достаточно близко, так, чтобы вжиматься в пах своим собственным возбуждением. Чонгук завороженно смотрит на то, как Тэхён сначала проводит рукой по своему члену, размазывая собственную смазку пальцем по головке, а затем давится воздухом, когда тот берет и его член в руку тоже, соединяя вместе. И это — о! боже — ахуеть, как горячо выглядит. Пальцы на ногах поджимаются от сильной хватки и трения, которую он чувствует и пытается оттянуть момент, чтобы не кончить слишком быстро. Но не зря Тэхёна прозвали Фоксом. Он коварный лис, который видит тебя насквозь и угадывает все реакции наперёд. Чонгук уже замечает его дикий взгляд. Самый настоящий опасный хищник, и он ни за что не отпустит свою добычу. Тэхён ложится на него грудью, зажимая в руке их органы и имитирует глубокий толчок, кончая с гортанным стоном, пачкая их обоих липкой жидкостью. Чонгук отпускает себя следом, даже не замечая, как сильно закатив глаза выгибается в спине. Сознание больше не затуманено, дыхание приходит в норму и до Чонгука доходит, что все ощущения, пережитые им за последние двадцать минут — реальны. Чувствовать себя уязвимым и открытым он может только с одним человеком, и прямо сейчас ему до безумия хочется растворить Тэхёна в себе, запечатлеть до конца жизни, чтобы под кожей, в костях, в крови был. Это желание вызывает дрожь и побуждает Тэхёна встать и обеспокоенно посмотреть в его глаза: — Ты в порядке? Почему дрожишь? — Я просто не могу поверить в то, что снова могу видеть тебя, — произносит на выдохе. — Если бы я не поехал с тобой в то утро, ничего бы этого не произошло, — Чонгук скользит взглядом по телу, мысленно проклиная себя за те шрамы, что покрывают его торс и плечи. Теперь он может лучше рассмотреть каждый из них. — Чонгук, — вздыхает, — твоей вины в этом нет. Я сам так решил. Не жалею, что взял тебя с собой, хоть и вышло не совсем удачно. Нам пришлось снова расстаться на долгий срок. — Тебя только это волнует? — спрашивает растерянно. — Меня волнует все, что касается тебя, — Тэхён наваливается сверху, все такой же липкий от их семени и с озорством в глазах наклоняется к шее, чтобы оставить поцелуй и слегка прикусить кожу зубами. Чонгук вскрикивает больше от неожиданности, сам млеет и подставляется, открывая ещё больший доступ. Пусть целует. Пусть кусает. Пусть пометит его всего. Они уже в сперме друг друга, остались ли ещё запреты? Чонгук хочет потеряться в этих чувствах, раствориться, задохнуться, утонуть. Хочет, чтобы нежность и тепло заполонили его изнутри. Чтобы не только в мыслях, но и в сердце. Тэхён отрывается от его шеи, когда подсохшее семя стягивает кожу, и от неприятного ощущения он морщится, поднимая за собой и Чонгука. Им обоим нужно в душ. Вдоволь накупавшись, разморенный от тёплой воды и долгих ласк, Чонгук снова падает на кровать. Он остался в одной футболке и боксерах, пока остальные вещи отправились в стирку. — Голоден? — интересуется Ким, пока его тянут на себя в объятия. — Уже нет, — смущенно отвечает тот. Чонгук все ещё жаждет получить ответы на многие вопросы, и Тэхён ловит во взгляде твёрдое намерение не выпускать его из кольца рук. — Я серьёзно. Тебе нужно набраться сил, завтра вечером… — Тэхён осекается и сползает на кровать, чтобы сесть напротив для дальнейшего разговора. — Что будет завтра? — выпрямившись спрашивает Чон. — Тебе нужно покинуть страну, — касается щеки, чтобы успокоить. В глазах заметно нарастает паника. — Наён летит с тобой, не волнуйся. — Куда мы летим? А ты? — он не выдержит, если им снова придётся расстаться. — Небольшой городок в префектуре Гифу — Такаяма, — с улыбкой отвечает тот. — Посмотришь на Японию, думаю тебе понравится. Там моя семья. — Тэхён, а ты? — ещё раз с нажимом спрашивает Чонгук, хотя, в глубине души он уже знает ответ. В глазах напротив зародилась грусть, которую тот пытается скрыть за глупой улыбкой. — Не могу, — спокойно отвечает Ким. — Прости, малыш. Чонгук никогда не думал, что его накроет истерика. Да ещё и по отношению к Тэхёну, но последние два слова были контрольным выстрелом в голову. Они не виделись три года, проживали каждый свою жизнь, а теперь, когда все закончилось, и у них появилось время наверстать упущенное, обстоятельства или сам Тэхён отбирал это время снова. Чонгук правда старался не сорваться, из последних сил сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы до боли, до крови. Зачем вернулся? Зачем подарил надежду? Все равно исчезнет. По щекам текут горькие слёзы. Тело трясет, и Чонгук попытался встать, чтобы скрыться в ванной, но его тут же останавливают и прижимают к себе мёртвой хваткой. Тэхён целует веки, нежно гладит по влажным волосам и шепчет на ухо короткое: «Прости». Чонгуку не за что прощать, он даже не надеялся встретить его так скоро. Это наказание за трусость, за нож в спину и за бесконечные метания. Чонгук понимает, стискивает зубы и беззвучно рыдает, оставляя глубоко в сердце ещё одну рану. Когда-нибудь она заживёт, покроется коркой и затем образует шрам, но все равно будет напоминать о боли, которую он перенёс. — Чонгук, посмотри на меня, — ласково обращается к нему Тэхён. — Я не могу рассказать тебе всего, пока что. Просто знай — я обязательно вернусь. «К тебе» — остаётся неозвученным. Больше не может сковывать его своими обещаниями. — Это связано с чем-то опасным? — лёгкая улыбка напротив не успокаивает. Тэхён тянет с ответом, молчит и лишь пристально рассматривает его лицо. — Тэ, — снова пытается Чонгук. — Не всегда, но зачастую, — отстраненно отвечает Ким. — Не волнуйся за меня, — наклоняется вперед и оставляет поцелуй на губах. Чонгук немедля отвечает, прижимает к себе и больше не хочет терять драгоценное время. Следующего раза может не быть.