Подарю тебе чудо

      Если бы Гепарда не выгнали домой силой, то и этот Новый год он бы провёл на работе, нырнув головой в бумажную рутину точно так же, как и в прошлый раз, как и в позапрошлый, как и до этого. Только вот теперь он открывает дверь абсолютно пустой квартиры, покрытой мраком, и даже не знает, что делать. Потому что у него уже давно нет ни сил, ни времени, чтобы проникнуться духом волшебства, как в детстве, когда они, смеясь, наряжали с Сервал и родителями высоченную ёлку. А теперь, будучи капитаном, Гепард и вовсе позабыл, что Новый Год можно праздновать с семьёй, гирляндами и подарками, а не с пятой чашкой кофе, такими же уставшими подчинёнными и погонями за преступниками.       Квартира встречает Гепарда с распростёртыми объятиями одиночества — слышно, как где-то сбоку весело шумят соседи, однако сейчас их радость делает только хуже. И ведь он тоже мог поехать к родителям, но в их доме наверняка много снующих туда-сюда гостей, которые любят совать свой нос в личную жизнь Гепарда, а выдавливать из себя притворные улыбки — вовсе не хочется. И лучше он съездит к родным тогда, когда там не будет никого лишнего и у него вновь будет свободное время.       Гепард устало снимает с себя рабочую одежду, всё также в темноте переодеваясь в домашние серые штаны на завязках и оставаясь с голым торсом, и плюхается на диван в гостиной, разочарованно вздыхая. Было бы намного лучше, если бы он остался на работе, ведь квартира сейчас лишь душит своей пустотой: он ведь даже новогоднюю ёлку, даже самую дряблую, не поставил, не повесил полумëртвой гирлянды, не приготовил ничего сытного и вкусного... Надо просто смириться и принять тот факт, что эта ночь — абсолютно такая же, как и все остальные, и она ничуть не чудесна, а очень даже обычна.       Волшебства не произойдёт.       Он откидывает голову на спинку дивана и прикрывает глаза — может, у него получится заснуть и не проснуться от громких взрывов салютов или песнопений соседей до самого утра. Всё-таки, сон — лучший способ против ненужных страданий, которые не принесут ничего хорошего. Гепард поджимает губы, нервно царапая кожаную обивку и задумывается о том, что, возможно, изначально не стоило проводить на работе столько времени, и тогда бы у него остались и силы, и настроение не быть сейчас хмурым парнем, которой чувствует одиночество всей своей душой.       Однако насколько Гепарда порой убивает работа, настолько и заставляет чувствовать себя живым… Ну, не совсем работа, а один конкретный преступник с ярко-зелëными глазами и сине-фиолетовыми волосами, который вставляет комплимент через слово, когда убегает от Гепарда. И непонятно — смущаться, брать себя в руки, продолжать гнаться или попробовать ответить такой же флиртующей фразой (и тут же, конечно, провалиться, потому что Гепард запнëтся ещё на первом же слоге).       Сампо Коски делает с Гепардом что-то невозможное, всегда умело ускользая от его рук, но оставляя после себя настолько стойкий шлейф из мыслей, что Гепард сходит с ума и постоянно думает лишь об одном человеке. Даже сейчас. Задумывается о том, что в этот момент может творить один из самых опасных воров Белобога, когда до Нового Года остаётся всего несколько часов. Промышляет ли очередную афëру, о которой никому не известно, или где-то напивается, веселясь в окружении таких же, как и он, преступников? Думает ли он о Гепарде в таком же ключе, как Гепард думает о нём, или весь флирт — всего лишь способ поднажать на больную точку Гепарда и сбить его с ног, чтобы дать себе преимущество? И на что только Гепард надеется?..       Гепард практически проваливается в сон, пока в его голове всё ещё крутятся мысли о Сампо, о его улыбке и глазах, как вдруг неожиданно слышится непонятный шорох со стороны окна — и он не похож на тот, что издают соседи. Будто совсем рядом, прямо у него в квартире раздаëтся скрежет открывающейся форточки, что заставляет Гепарда настороженно прислушаться — ему не может показаться, и у него дома, похоже, правда кто-то ходит. Но кто вообще имеет столько безрассудства, чтобы забраться в квартиру, которая находится аж на третьем этаже и принадлежит самому капитану Среброгривых стражей.       И внутри всё волнительно сжимается, но оружие осталось в коридоре, и максимум — Гепард может кинуть в неизвестного большой светильник, стоящий на тумбочке возле него, чтобы неожиданно испугать человека, сбив с ног, и выиграть необходимые секунды перед тем, как напасть. Он задерживает дыхание, стараясь не издать ни звука, и аккуратно берёт в руку спасительную лампу, чтобы замахнуться ей в сторону источника шума, который нарастает с каждой секундой, отчëтливо слышится непонятное вошкание и шуршание — и это точно не кто-то из соседей, потому что никто не будет врываться в твою квартиру просто так через окно.       Внутри сильно стучит сердце — ещё никто и никогда не посягал на квартиру Гепарда, хоть сам он не раз был под пулями и, конечно, попадался под гранаты Сампо, которому всегда, чëрт, абсолютно всегда удавалось сбегать живым и практически невредимым.       — Ну почему у тебя так темно, а? — раздаётся голос из темноты, и Гепарду требуется сотня миллисекунд, чтобы осознать, кем же является непрошенный грабитель, который ещё не успел заметить его нахождение здесь, прямо в квартире, в которую пробрался, и поэтому просто шепчется сам с собой, недовольно ворча. — Геппи, вот не мог ты жить на этаже пониже?       Гепард, чьи глаза уже давно привыкли к темноте, разглядывает силуэт, выходящий из его комнаты, и лишь сильнее убеждается в своей догадке — хотя, кому он врёт, голос Сампо Коски невозможно ни с чем перепутать, потому что только он умеет варьировать им так, что у Гепарда подкашиваются ноги, и всё остальное, что только может подкоситься. Он готов признать манеру речи Сампо Коски — самым опасным преступлением из всех, что тот когда-либо совершал. Потому что это оружие, словно было изобретено специально против него — Гепарда Ландау.       — Тогда не только бы ты, Коски, проникал в мою квартиру.       Гепард решает повременить с лампой и выдать своё нахождение в квартире, чтобы понять, какого Сампо вообще забыл здесь. И может, это безрассудно, и стоило бы нанести первый удар прежде, чем дать сопернику фору, но Гепард не хочет думать о том, что Сампо способен по-настоящему нанести ему вред. Не всей системе борьбы с преступниками, а конкретно ему. И это действительно глупо, потому что никогда и ни за что нельзя доверять тому, кого пытаешься догнать уже который месяц подряд. Но только эта погоня — самое живое из всего, что происходило с Гепардом за все годы его службы.       Гепард слышит громкий, похожий на девчачий визг и шорох, и делает шаг по направлению к Сампо.       — Эоны! Капитан, зачем так пугать-то? Вылез откуда-то из темноты и напугал невинного Сампо, фух, — что-то тяжёлое брякается на пол, и Гепард решает, что сейчас — самое время, чтобы наконец-таки врубить свет и посмотреть в бесстыжие глаза Сампо (только чтобы увидеть в них все самые злостные мотивы, а не полюбоваться). — Ты переставай так делать, а то испугаюсь однажды и откинусь прямо на твоём полу. Как ты потом будешь всем объяснять, что я забыл в твоей квартире, м?       — Коски, как ты только умудряешься настолько быстро говорить чушь? — закатывает глаза Гепард, надеясь, что не покрылся в темноте румянцем, и нажимает на включатель, чтобы люстра посреди зала загорелась. Он быстро переводит взгляд на Сампо, который и сам в ответ разглядывает Гепарда с ног до головы, акцентируя своё внимание, и как Гепард мог про это забыть, на его голом торсе. Уж точно не в таком образе он бегает за Сампо среди стен города, поэтому Коски ехидно улыбается и присвистывает. Вот теперь даже в темноте будет видно, насколько же Гепард порозовел от смущения — хочется чем-то прикрыться, и чем быстрее, тем лучше.       — Если бы я знал, что капитан Геппи будет встречать меня в таком виде в своей квартире, то я бы намного чаще забирался сюда, — Сампо делает шаг вперёд, чтобы поближе рассмотреть Гепарда, чьи штаны соблазнительно держатся на тазобедренных косточках, которые хочется облизать языком, но Гепард предупредительно выставляет руку вперёд, чтобы Сампо больше не двигался. А он и слушается. — Если твои солдаты каждую тренировку видят твоё подкаченное тело, то я готов перейти на сторону добра.       — Сампо! — Гепард пытается состроить серьёзный взгляд и складывает руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыться. — Что ты вообще забыл в моей квартире?       — Ёлку тебе и подарки новогодние принёс.       — Что?       — Ну, ты же даже не удосужился украсить квартиру, Геппи, кто-то же должен…       Гепард смотрит на Сампо, выразительно моргая, пытаясь прикинуть — насколько его слова тянут на отговорку и сплошной поток лжи, ведь обычно Сампо, чтобы избежать закона, придумывает что-то поинтереснее, чем такой бред.       — И я должен тебе поверить? — Гепард не сводит с Сампо взгляд, пытаясь вычислить, где же он на этот раз припрятал оружие — только вот никаких бомбочек с коробкой не видно, а на полу перед Сампо стоят огромнейшие, высоченные красные мешки, которые видимо и шуршали. Неужели он спрятал там что-то по-настоящему ужасное? Может, всё-таки стоило огреть Сампо светильником?       — А что, звучит неубедительно? Прости, слова формулировать сложнее, когда ты стоишь передо мной в таком виде, поэтому можно покажу? — и Сампо тянется к мешку, приподнимая бровь вверх, чтобы получить разрешение. И Гепард может записать этот день, как самый безрассудный день в своей жизни, потому что его мозг отказывает полностью, и он лишь слабо кивает, надеясь, что Сампо не убьёт его в ту же секунду.       Но Сампо, словно Дед Мороз, развязывает мешок и, бросив на Гепарда взгляд, будто проверяя его реакцию, опускает края вниз и достаёт оттуда зелёную живую ель — и в это просто невозможно поверить.       — Это мне?.. — Гепард непроизвольно подходит ближе, заворожено разглядывая дерево, которое каким-то образом занёс в его дом через окно Сампо. Как вообще такое возможно?       — Прости, котёнок, ель небольшая, всë-таки взбираться на третий этаж через окно с мешками наперевес — задача не из лёгких, — Сампо не хочется нарушать этот момент, потому что Гепард доверительно подходит к новогоднему дереву близко-близко и касается кончиками пальцев мягких иголок. И не столько проверяя — настоящая ли она, сколько от неожиданности теряя дар речи, будто ребёнок, который впервые в жизни столкнулся с настоящим чудом. И Сампо уже доволен до невозможного, хоть его план и пошёл наперекосяк. — Я думал, что ты на работе и вернёшься только завтра, поэтому хотел украсить всё до твоего прихода.       — И смыться? — хмыкает Гепард, убирая руку от ели, будто от огня. Нельзя, точно нельзя вестись на все эти, казалось бы, безобидные подарки Сампо, даже если он — по-настоящему решился поиграть в творца волшебства и новогоднего настроения.       — Ты бы явно не обрадовался, если бы пришёл с ночи уставший, а тут я на твоём диване разлëгся и мандаринки кушаю… Хотя, если бы ты присоединился ко мне, Геппи, то я был бы не против…       — И что мешает мне арестовать тебя прям сейчас за незаконное проникновение в чужую квартиру?       — Новый год? — выдвигает вариант Сампо, строя невинную моську надежды и пожимая плечами. — Через два часа Новый Год, а ты и я проводим его в одиночку, так почему бы не встретить этот праздник вместе, украсив твою квартиру?       — Ты серьёзно? Думаешь, я позволю тебе остаться? — Гепард пытается выдавить из себя самые серьёзные нотки в своём голосе, делая вид, что вовсе не он ещё пять минут назад страдал от давящего одиночества, от которого отключился лишь благодаря одному человеку, который, Эоны, прямо сейчас стоит перед ним и просит о невозможном.       Просит провести этот по-настоящему семейный праздник вдвоём — принеся ёлку и украшения, чтобы обрадовать Гепарда, приподнеся ему частички волшебства, которое, как казалось, он уже давно перестал чувствовать.       Только вот новогодняя ель чудесно пахнет хвоей и хочется уткнуться в неё носом, и вдохнуть приятный аромат, позволив Сампо Коски остаться (и никогда не уходить).       — Обещаю к тебе не приставать, честно! Ну пожалуйста… Только называть «котëнком», можно? — и Гепард не знает, как такому отказать.       — Можно, — Гепард не знает и не хочет отказывать. — Только я всё равно слежу за тобой!.. И пойду футболку надену…       — А, может, не надо, капитан?       — А остаться у меня хочешь?       — Намёк понят, котёнок, находиться с тобой вместе приятно, даже если ты наденешь всю свою одежду.       И Гепарду требуется от силы секунд двадцать, чтобы разрушить красивейший вид, на который Сампо чуть ли не слюни пускает, и надеть на себя обычную белую хлопковую футболку — хочется, конечно, постоять в комнате и посмотреть в стену минут десять, не отрываясь, чтобы понять, когда его жизнь повернула туда, где сейчас он празднует Новый Год не с кем-то, а с Сампо Коски, на которого запал слишком неправильно, но оставлять его одного в зале, не пойми что задумавшего на самом деле, всё ещё опасно. Гепард готов расковырять свою черепную коробку, чтобы разузнать, почему он чувствует симпатию или даже нечто большее, к человеку, которого должен презирать всем своим существованием.       Он со спины наблюдает, как Сампо развязывает второй мешок и достаёт оттуда небольшие красного цвета шары — Гепард представляет, насколько красиво они бы смотрелись на ëлочке, и расслаблено улыбается. Может, стоило прийти уставшим домой, не уехать к родным и быть обладателем ненадёжных окон, чтобы сейчас почувствовать крупицы счастья, которые, словно новогодние игрушки, одна за другой появляются из новогоднего мешка благодаря Сампо.       — Только не говори, что это всё ворованное, — Гепард подходит ближе и берёт золотистый шар, покрытый блëстками. Очень яркий и хрупкий — в шарике отражается маленький мальчик, обладатель светлых волос и заливистого смеха, которого старшая сестра Сервал называет своим Геппи. И Гепарду на секунду кажется, будто он снова маленький, с кухни доносится аромат маминой печëной утки, а он не достаёт до пола ногами — и от этого внутри тает вся внутренняя холодность, весь капитанский лёд.       — Я купил их, — Сампо переставляет ёлку в самый центр, где, по его мнению, она будет смотреться лучше всего, и Гепарду не хочется спорить, потому что самый нечестный преступник Коски на секунду поднимает на него взгляд, а в его глазах не видна и капля лжи, — ради тебя… Иначе ты бы их не принял же, а хочется, чтобы они висели у тебя каждый Новый год и радовали.       — Правда? — и Гепарда промурашивает от этого «ради тебя», потому что он уже давно не помнит такого, чтобы что-то по-настоящему делали ради него, и хотя всё ещё сложно верить, что Сампо не устроил эту постановку с благотворительностью ради собственной выгоды и не хочет провернуть какую-нибудь сделку, выбив Гепарда из игры, но что-то волшебное изнутри и какая-то другая, не напыщенно обходительная, чужая улыбка, заставляет ему поверить.       — Хочешь все чеки покажу, котёнок? — Сампо поднимает одну бровь вверх, и первый шарик — такого же цвета, как волосы Коски, которые хочется погладить кончиками пальцев — вешается на ёлку. И где-то внутри всё переворачивает.       — Я отдам тебе деньги за всё это, — Гепард ловит серьёзный взгляд Сампо, который чуть ли не возмущается из-за такого наглого предложения.       — Капитан, мне не нужны твои деньги, это всё — подарки.       — И что же тебе нужно? — они вдвоём стоят на одном месте с разноцветными новогодними игрушками в руках, не решаясь оторвать друг от друга взгляда, будто общаясь ещё и невербально.       — Это же очень просто, котёнок… Мне нужен ты.       И смотрит настолько проникновенно, что интимность фразы заставляет смущаться намного сильнее, чем все его флиртующие подкаты, потому что звучит всё это без наигранности, и вправду серьёзно... Но Гепард молчит в ответ, и только аккуратно касается плеча Сампо своим, когда вешает первую игрушку. И на ëлке их становятся целых две — одна сине-фиолетовая, а вторая золотая, и Гепард любуется этой полупокошенной елью, которая сумела пережить подъëм на третий этаж, и позволяет себе расслабиться.       Будь, что будет.       — А гирлянды ты принёс? А мишуру или дождик? — Гепард решает перевести тему, потому что шепчущий Сампо слово из двух букв: «т» и «ы» — заставляет сердце биться сильнее, так, что пальцы подрагивают и хочется потянуться к чужой коже и дотронуться — мягко и нежно, позволив забрать свою душу. И поэтому всё смущение и не самые правильные мысли скрываются детским азартом — времени до Нового Года становится всё меньше и меньше, поэтому стоит поторопиться. И всё-таки хорошо, что он не уснул — сейчас компания Сампо уже не кажется настолько безумной и странной.       — Конечно, капитан, обижаешь! — Сампо носом ныряет в мешок, и достаёт всё, о чём просил Гепард: и разноцветный дождик, и яркую гирлянду, мигающую разноцветными огоньками, и блестящую мишуру, дополняющую образ зелёной ёлки — шариков у него оказывается целая куча, самых разных размеров, и каждый украшен своим особенным узором, который хочется разглядывать очень долго.       И с каждым шариком — ёлка становится всё красивее и красивее, а Гепард счастливее. Сампо включает гирлянду, аккуратно развесив её по зелёными ветвям, и радуется, похоже искренне радуется, как самый настоящий ребёнок, когда зажигаются огоньки. Сампо выглядит так, будто сам впервые за много-много лет готовится с кем-то к Новому Году. Интересно, в его детстве были такие игрушки, какие были у Гепарда? Или он довольствовался малым и развешивал на дереве шарики из фольги и ваты? Или он и вовсе был лишён праздника?..       А сейчас пытается наверстать то, чего ему так сильно не хватало, когда он ещё не был преступником. Может, Сампо тоже хочет почувствовать волшебство. Поэтому настолько заряжено настроен сейчас: и мишуру на шею нацепляет (и на свою, и на Гепарда), и блестящую звезду на самую верхушку надевает, переспрашивая, установил ли он её ровно, и долго выбирает, куда бы повесить ещё шарик, чтобы вся композиция не казалась ни пустой, ни перегруженной, и, такое ощущение, что к наряжанию ели Сампо относится серьёзнее, чем к своим самым опасным афëрам — и это завораживает.       Потому что глаза Сампо блестят счастьем, и каждый раз, когда Гепард невесомо дотрагивается до него: кончиками пальцев или плечом — хочется простоять так, касаясь, все часы до Нового Года и все после. А потом вновь и вновь, потому что ощущается это — чем-то правильным, от чего больше не хочется бежать (хотя казалось, что это Гепард преследует Сампо, а не наоборот). И чем меньше становится минут до боя часов, тем ближе Гепарду хочется быть к Сампо.       — Ты меня сейчас взглядом прожжëшь, капитан, — Сампо не смотрит, его взгляд вообще направлен в сторону ёлки, пока Гепард стоит позади, но похоже у него есть глаза на спине и чуйка — потому что Гепард и вправду не просто смотрит, а прямо пялится и любуется. И это реплика, брошенная даже не ему в лицо, но с ехидной интонацией, заставляет Гепарда вновь покраснеть и смутиться. Его что, так легко прочесть, словно открытую книгу? — Можешь смотреть на меня и дальше, мне нравится.       — Я смотрю не на тебя вообще-то, Коски, — Гепард старается театрально, очень сильно и напыщенно закатить глаза, в надежде, что звучит убедительно хоть на немного, но Сампо на такую неправдоподобную реакцию лишь лыбится ещё сильнее, и в эту глупую улыбку хочется клюнуть губами. — Я смотрел на шарик, который ты вот-вот повесишь не туда, куда надо.       И выхватывает его из чужих рук слишком резко, выдавая себя и свою излишнюю нервозность — вешает он шарик, конечно, туда, куда изначально и намечался Сампо, потому что неожиданно в нём обнаруживается необъяснимое чувство красивого и прекрасного (когда Гепард замечает это вслух, Сампо шепчет, что не зря восхищается им — и это смущает вновь).       — Тебе явно виднее, что происходит в твоей голове, котёнок, — пожимает плечами Сампо, и, что интересно, за вечер он правда не сделал ничего выходящего из рамок разумного, даже флиртовал раза в три меньше — эту функцию нельзя отключить у Сампо полностью, потому что говорит он гораздо быстрее, чем думает. Но Гепард понимает, что с Сампо ему комфортно, и резко не хочется его отпускать после того, как этот волшебный праздник постучится в его дверь. — Украшения, кстати, закончились, осталось только Белобогское шампанское и подарок тебе.       — Подарок?.. Но я тебе ничего не приготовил, — Гепарду хочется извиняться, потому что он чувствует вину за то, что не приготовил подарка одному из преступников города, который пробрался ему в квартиру — пусть и звучит всё это абсурдно, но это так.       — Сегодняшний вечер с тобой — уже самый драгоценный подарок из всех, что можно представить — Сампо хочется поцеловать.       — А что приготовил мне ты? — Гепард надеется, что происходящее не станет ошибкой, и в конце концов он об этом не пожалеет. Однако потом всё равно придётся проверить каждую игрушку на наличие камеры видеонаблюдения или динамита. И если они окажутся самыми обыкновенными, то достать для них небольшую коробку, куда поместится каждая — и сохранить их в целости и сохранности до следующего года, и вновь рассматривать незамысловатые узоры, вспоминая волшебство.       — Хочу подарить только после того, как стрелки пробьют двенадцать, — Сампо мерцает глазами, улыбается и берёт бутылку в руки, — а пока, выпьешь со мной?       — Только если немного.       Гепард достаёт с верхней полки самого дальнего шкафа два стеклянных длинных бокала, которые уже покрылись пылью, так как если Гепард и пил что-то алкогольное, то чаще всего это было на приёмах в родительском доме, где положено стоять с шампанским в руке и со всеми вести светские беседы. А к себе домой никого приглашать он не привык, но Сампо Коски решил, что если закрыты двери, то стоит помнить, что можно пролезть через окна, и нагло воспользовался этой возможностью, чему Гепард оказывается благодарен, потому что неожиданно, но между сном и всем этим, он бы выбрал второй вариант.       И Сампо.       Сампо, который мастерски открывает бутылку шампанского и разливает его по бокалам, и пока газики смешно поднимаются наверх, Гепард задумывается, обхватывая пальцами тонкую ножку — смогут ли они с Сампо создать настоящую пару или так и будут просто бегать друг за другом, входить через окна, дразниться и смущаться. Гепарду хочется, и он впервые это понимает, чтобы его любили по-настоящему, не притворно, со всей душой и чистыми намерениями, но когда вы созданы из разных миров, то это кажется очень сложным, если вовсе не реальным.       — Почему ты выбрал меня? — до Нового Года остаётся пара минут — ёлка красиво мерцает, переливаясь разноцветными шариками, шампанское по бокалам разлито, мысли Гепарда громче, чем соседи, а Сампо Коски безусловно притягателен, сияет мишурой на шее и своей улыбкой — настоящей, Гепард видел, какова улыбка Сампо во время сделок, и вот там уже разит притворством… А тут, сейчас, с ним — нет.       — Потому что мне нравится то, что происходит между нами, — Гепард поражëн тем, как Сампо удаётся говорить о чём-то серьёзном в такой полушутливой манере, которая расслабляет своими нотками. — Мне вправду нравишься ты, — Сампо чокается с Гепардом и в ухмылке приподнимает бровь, намекая на то, чтобы тот пил, не стесняясь и не боясь — оно то уж точно не отравлено. И в доказательство Сампо делает первый большой глоток, от чего его кадык дëргается, а Гепард облизывает губы, и сам решается отпить — капля алкоголя при сегодняшнем безумии ему точно не помешает. — Фу, какое-то оно слишком кисл…       Сампо не договаривает — ему не дают, потому что когда чужие губы клюют твои, когда их обладатель притягивает тебя к себе, потянув за мишуру на твоей шее, то говорить становится весьма затруднительно. Да и больше не хочется, потому что Гепард очень сильно жмурится и не собирается отрываться от губ Сампо, который поспешно ставит свой бокал на высокий столик, уже к тому, что поставил Гепард. И близко прижимается к Гепарду, языком толкается между губ и довольно хмыкает, и сейчас всё это не возмущает Гепарда и не раздражает, наоборот, ему очень нравится.       Он не думает, ему просто нравится потираться об нос Сампо своим и не противно чувствовать его дыхание на своей коже — вот каков оказывается его первый поцелуй. Сампо перенимает инициативу на себя, проводит языком по зубам, и руками по спине скользит вверх, к затылку, чтобы запустить пальцы в блондинистые волосы Гепарда, и слегка оттянуть назад — хочется посмотреть ему в лицо и считать все эмоции, что творятся у него в голове. Потому что теперь — уж точно нельзя останавливаться, ведь пускай и неловкие, но поцелуи с Гепардом Ландау — лучшее, что есть в это мире.       — Теперь тебе сладко? — Гепард дышит тяжело и ëрничает только, чтобы скрыть всю свою нервозность. Он не поднимает взгляд, чтобы не смотреть Сампо в глаза, и лишь прожигает его влажные губы взглядом, которые теперь не просто хочется неумело клюнуть, но и покусать, обвести языком и лизнуть. Этот вечер должен был пойти явно не по такому сценарию, но Сампо Коски ворвался в его квартиру и сердце с ноги, и Гепарду больше не хочется противиться и сбегать от своих чувств.       — Очень, ты чертовски сладкий, милый, — Сампо ведёт с первого же поцелуя, потому что не он, а Гепард сделал первый по-настоящему важный шаг, перешагнув через свои моральные устои и тараканов. Иногда простое внимание отогревает человеческую душу, и Сампо нравится заботиться о Гепарде, как в эту ночь, точно также, как ему нравится его целовать.       Гепард толкает Сампо на диван, тот самый диван, на который плюхнулся сам, как только пришёл домой, и чуть не уснул в сидячем положении — думая о Сампо Коски и о природе их отношений. Теперь же, когда он седлает бёдра Сампо, чтобы целовать его было удобнее, понятнее ничего не становится, зато огонь прожигает изнутри и останавливаться не хочется — целоваться оказывается волшебно.       Особенно волшебно под бой часов, которые отсчитывают двенадцать раз до Нового Года — их Нового Года, и если как Новый Год встретишь, так его и проведëшь, то Гепард был бы не против прилипнуть к бёдрам Сампо и много-много его целовать. Не боясь, прикусывать губы, пальчиками прикасаться к его щекам, и пошло ощущать, как он подкидывает бёдра вверх, явно провоцируя. Сампо Коски такой Сампо Коски, что Гепард улыбается, смешно дëргая носиком.       — Получается, с Новым Годом, котëнок? — Сампо нахально запускает руки под его футболку, оглаживая косые мышцы боков и животика, на который так пускал слюни, когда Гепард разгуливал перед ним без этого. А теперь он не просто смотрит, а касается очень и очень много.       — С Новым Годом, — Гепард чувствует себя счастливым, прикасаясь своим лбом ко лбу Сампо — их губы совсем близко друг к другу, но Гепарду простых прикосновений уже мало, ведь сейчас он впервые в жизни отпускает себя, и поэтому хочется почувствовать Сампо ещё сильнее. Так, как никогда и не думалось раньше. — Сампо… Сделай уже, пожалуйста, со мной что-нибудь…       — Я дал тебе обещание — не приставать к тебе сегодня, — Сампо наперекор своим словам жëстче сжимает бёдра Гепарда, чтобы словить его нуждающийся всхлип губами, ведь с каждой секундой Гепарда начинает потряхивать всё сильнее, и ему жизненно необходимо больше, иначе он сойдёт с ума. А Сампо, чëртов, Коски издевается.       — Ты Сампо Коски — преступник, для которого соврать плëвое дело, — Гепард обмякает в огромных ладонях Сампо, ведь ему уже становится жарко, и хоть соседи кричат только громче, но по крайней мере, его мольбы не будут слышны другим.       — Соврать любому, но только не тебе, — и это звучит, как признание в любви. Самое настоящее и неподдельное, которое не хочется променять ни на что другое.       — Просто трахни меня, пожалуйста, Сампо, прошу… — и это тоже признание, кричащее и стонущее, особенно для девственника Гепарда, которого касаются вот так абсолютно впервые и все испытываемые эмоции визгом бьют в голове, но отступить сейчас было бы слишком глупо. Ведь в Новый Год хочется поступать так, как желает сердце, а не так, как командуют его собственные комплексы.       И тогда, может, не только этот Новый Год они проведут вместе.       — Если ты так умоляешь, то я не могу тебе отказать, — Сампо взрывается тут же и впивается зубами в губы Гепарда, до больнючего приятно и тянуще внизу живота. У Гепарда Ландау будет секс? Чëрт, да, у Гепарда Ландау будет секс с Сампо Коски — и это звучит, как нечто невозможное, но Сампо поддевает край футболки Гепарда наверх, чтобы снять её и откинуть в сторону, и пальцами задевает чужие соски, и вот это уже точно ощущается, как реальность. — Ты очень красивый и изящный котёнок.       — Мяу? — на пробу пытается произнести Гепард, но выходит, конечно, не так, как у настоящего ласкового животного с мелодичным голосом, и он весь сжимается в смущении, но Сампо проводит губами по его скуле, и, дойдя поцелуями до уха, опаляет дыханием и шепчет:       — Тебе не нужно меня стесняться, малыш, будь собой, — в действиях Сампо чувствуется нежность, и Гепард глубоко набирает воздуха в лëгкие и слабо кивает, прислушиваясь к чужим словам, осознавая, что, когда Сампо говорит даже такие смущающие вещи, ему становится легче. Он будто чувствует в них теплоту, в которую хочется укрыться с головой и просидеть так очень-очень долго, аккуратно обнимаясь и тихонько целуясь. — Обопрëшься ради меня на подлокотник, м?       — Только продолжай со мной болтать, — Сампо притягивает его к себе за подбородок и, удерживая, целует уже без жëсткого пропихивания языка в чужую глотку, но от такого горит только сильнее. Но Сампо — точно мастер этого всего, потому что Гепард даже не успевает заметить, как он развязывает его штаны, рычит и ведёт носом по шее вниз, чтобы впервые прикусить чувствительную кожу, и получить царапины на плечах и стон на ухо — Гепарду понравилось, а значит кусаться можно ещё.       — Конечно, котëнок, я смогу говорить даже с членом во рту... Захочешь, потом проверим. — Сампо ведёт ладонями под штаны, обхватывая чужую задницу, и кусается прямо в ключицу — тренировки с открытым торсом точно придётся отложить, потому что иначе возникнет много вопросов. Ведь каждый захочет узнать, кто сумел обуздать ледяного и неприступного Гепарда, который обычно к себе на пушечный выстрел близко не пускает, хоть никто и не стремится.       — А сейчас? Что будет сейчас? — Гепард ближе притирается к Сампо, вдыхая его аромат — по-новогоднему пахнет корицей и мандаринами, от чего хочется уткнуться в его кожу носом и не отрываться — по-особенному интимно и комфортно.       — Сейчас ты сделаешь то, о чём я тебя попросил, оттопырив задницу, — Сампо заставляет его приподняться с себя, убрав руки из-под чужих штанов, сквозь которые уже видно выпирающий член, от чего Гепард вновь хныкающе стонет, потому что не касаться Сампо уже больно. — А я пока достану тебе подарок, — Сампо подмигивает, и Гепард не знает, что же такого он мог для него приготовить, раз решил подарить прямо сейчас, в такой момент.       Когда Гепард прогибается в спине, упираясь об подлокотник дивана.       Сампо достаёт из мешка небольшую красненькую коробочку, перевязанную ярко-золотой лентой — и в этот момент улыбка Сампо уже выглядит, как самый настоящий подарок — Гепард теперь может не скрывать и открыто любоваться, хоть и в такой позе смущение бьёт вдвойне.       Сампо быстро расправляется со своей одеждой, оставляя на себе лишь расстëгнутые штаны, и Гепард смотрит прямо на ширинку и выпирающий член, прикусывая губу — хочется материться и поскорее почувствовать Сампо на себя и в себе. Поэтому когда он касается своей обнажённой грудью его спины, сильно толкнувшись бëдрами и потеревшись прямо об серую мягкую ткань штанов, Гепард выгибается, и укладывает затылок на плечо Сампо, чтобы он мазнул губами по его щеке.       И преподнёс подарок прямо в руки, прижимая ближе.       — Думал, что положу тебе его под ёлку, но вручать в руки в таком положении оказывается даже приятнее, — Сампо в нетерпении стреляет взглядом по подарку, и Гепард начинает судорожно, с трясущимися от возбуждения пальцами и сбитым дыханием, тянуть за ленточку, даже сквозь штаны ощущая упирающийся в него член. И когда Гепард аккуратно открывает маленькую коробочку, то его глаза лезут на лоб.       Потому что там оказывается бутылëк. Со смазкой. Со вкусом мандаринов. Для секса.       И можно было бы ударить Сампо за настолько пошлый подарок, но явно не в той ситуации, когда он сам поддаётся бëдрами назад, чтобы его наконец-таки взяли, сжав тазобедренные косточки и громко простонав в затылок. Гепарду хочется почувствовать себя живым, и в мире нет людей подходящее, чем Сампо.       — Ты, конечно, как всегда вовремя, — Гепард достаёт из бархатной подставки стеклянный лубрикант и протягивает его за спину.       — Засчитаю это за комплимент, сладкий, — Сампо знал, что у Гепарда наверняка такого в запасах нет, поэтому ему захотелось подарить Гепарду не только волшебную сказку, ощущение праздника и чуда, но и нечто, что сдвинет их отношение в сумасшедшую сторону.       И Сампо думал, что Гепард, увидев содержимое подарка, покраснеет и отбросит его в сторону, а потом при личной погоне предъявит ему за такую безвкусицу. Но Сампо и не думал, что пересечëтся в квартире Гепарда с ним же — но у судьбы свои планы. И сейчас она подталкивает Сампо вскрыть смазку, чтобы по-настоящему еë использовать, и не в одинокого, а с человеком, кому принадлежит его сердце.       — Это больно? — Гепард, который участвовал в сотнях драк, переживает. Он падал, ранился, получал царапины, но Сампо видит в его глазах неподдельный испуг, и решает срочно это исправлять. Сампо целует Гепарда в губы, передавая всю имеющуюся у него любовь, и обхватывает зубами мочку уха, небольно прикусывая.       — Мы обойдемся без проникновения, коть, — Сампо чувствует, как кожу Гепарда промурашивает, и он мягенько целует его в лопатки, поддерживая ладонями спереди. — Ты просто крепко сожмëшь бëдра, они у тебя слишком красивые, и мне хочется их съесть, — Сампо одним рывком стягивает штаны Гепарда до колен, и тут же, перехватывая его сочащийся член ладонью, ловит его стон губами, довольно улыбаясь. — Ты такой красивый сейчас, коть, мне так нравится к тебе прикасаться, — Гепард довольно мычит и накрывает ладонь Сампо, лежащую на его члене, своей, чтобы ощущений было ещё больше, и всё тело перекрутило от сжимания основания и плавных движений. — Такой хороший послушный мальчик, да, Геппи?       — Да, Сампо, да, — Гепард толкается в руку, пока Сампо издевается над ним и старательно медлит, любуясь каждой секундой, запоминая каждый момент, судорожное движение Гепарда, ощущение его члена на пальцах, умоляющие нотки голоса, и то, как он произносит его имя. И это не просто: «Сампо, не смей убегать» — о, нет, настолько интимно, как сейчас, оно ещё никогда не звучало. — Сампо, Сампо, Сампо, пожалуйста, — произносит словно мантру, и устоять перед таким уже невозможно.       — Такой трогательный мальчик, — и Сампо трогает Гепарда абсолютно везде, царапает ногтями бедро, скользит выше, слегка трëт чувствительный сосок и укладывает ладонь на шею, зацеловывая в позвонки. — Дай, толкнусь, м? Я такой счастливый сейчас, коть, мне очень с тобой хорошо, ты такой волшебный, словно весь Новый Год, — и Гепард уже мысленно жалеет, что попросил Сампо говорить больше, потому что с каждым произнесëнным словом он превращается в желе, поэтому падает грудью на подлокотник, когда Сампо, отпускает его, чтобы воспользоваться подарком.       И смазать член смазкой — он стонет слишком громко, потому что сам впервые прикасается к себе, и толкается между мягких бëдер Гепарда, которые обязательно зацелует-закусает, если ему будет позволено, потому что пройти мимо такого невозможно, и хочется зажамкать его всего, с ног до головы и любить, любить, любить. Ведь Гепард и вправду старается, обхватывая ногами его член, который с хлюпающими звуками скользит туда-сюда. По спине Гепарда стекает пот, и Сампо не сдерживается и проводит по ней языком, лишь сильнее сжимая чужой член, уделяя внимание головке.       — Сам-по, — Гепард царапает обивку дивана, когда по комнате разносятся звонкие шлепки кожи об кожу, которые ускоряются с каждой секундой в такт движениям руки на члене, и ни говорить, ни слушать уже невозможно. — Я хочу уже, очень хочу, разреши, Сампо, пожалуйста… — он специально сжимает чужой член между своих бёдер невозможно сильно, и по жадному пыхтению сзади и тому, как по нему стекает липкий чужой предэякулят, Гепард понимает, что Сампо тоже вот-вот не вытерпит.       — Хочешь кончить, да, коть? — Сампо собирает всю свою выдержку в кулак, чтобы прорычать-прошептать на ухо Гепарду и, получив кивок головой, поцеловать его в висок.       — Хо-чу.       — Так давай, сладкий, кончи, ты заслужил, ты такой молодец, — и этих слов больше, чем достаточно, чтобы Гепард перестал думать и отпустил себя, ловя сжимающее всё внутри наслаждение и пачкая руку Сампо спермой — возможно, соседи, слышали то, как Гепард стонал, когда всё тело скручивало, но сейчас так плевать.       Он переспал с Сампо, и внутри ноль сомнений, потому что после оргазма его мягко целуют в макушку, и толкаются вновь, хоть и бёдра уже сомкнуты не так сильно, но Сампо этого хватает, и он, глубоко вдыхая аромат чужих волос, кончает сам, наваливаясь на Гепарда сверху, чтобы окончательно слиться воедино и запечатлеть этот момент на подкорке.       Гепард не открывает глаз, но сейчас всё это и не нужно, ведь ему даже плевать на то, что диван замаран, не важно то, что Сампо всё ещё преступник, и быть им не перестал и навряд ли перестанет, а значит, им придётся выкручиваться, лавировать между доступным и запретным и притворяться, будучи на публике. Только если у них ещё что-то будет, конечно. Ведь Гепард в прошлом году был уверен, что приблизиться к Сампо лишь тогда, когда он будет за решёткой, а в этом — не хочет выпускать из своей квартиры.       — Геппи, котëнышный мой, ты как? — Сампо отодвигается, на что Гепард тяжело вдыхает и не решается взглянуть на него, хотя уверен, что сейчас Сампо с мокрой на лбу чëлкой и поплывшим взглядом — безумно красив. Как и всегда, если честно.       — Надеюсь, в следующий раз ты придёшь ко мне не через окно, а через дверь, — Сампо мило хохочет и подтягивает Гепарда к себе за бёдра, чтобы развернуть на спину, и, нависнув сверху, посмотреть в красивые, отливающие голубым, даже в темноте при свете гирлянды, глаза.       — Раз ты приглашаешь, то я обязательно так и сделаю, — и целует очень нежно, — только вот пока я не планировал никуда уходить, — Сампо приподнимает бровь вверх и проводит пальцами по груди Гепарда, который укладывает свои руки ему на шею. — Позволишь остаться, котëнок?       — Только если поможешь всё прибрать, — Гепард опускает взгляд вниз, легонько шипя из-за начинающей подсыхать на бëдрах спермы и смазки, — и поможешь разложить диван, потому что спать я хочу здесь при свете ёлочки, а не в спальне.       — Для тебя всё что угодно, моя любовь, — Сампо чьмокает Гепарда в щëку и до конца стягивает с него штаны, без зазрения совести любуясь лежавшим под ним человеком. И он настолько давно просто не спал с кем-то вместе, что сейчас его сердце уже не от секса бьётся быстро-быстро, а от испытываемых чувств доверия и теплоты.       И надеется, что так будет сегодня, завтра, всегда.       — А мандаринок ты, случайно, не принëс, а? — неловко спрашивает Гепард, осознавая, что для полного счастья сейчас не хватает лишь их.       — Принёс, куда ж без мандаринок в Новый Год, да?       И, кажется, Гепард влюбляется ещё сильнее.