Extremes meet.

      Пятничное утро радовало снежными хлопьями за окном, которые медленно спадали на промёрзлую землю Шотландии. На улице давно лежит белое одеяло, охватывая каждую тропинку, каждый уголок, каждое деревце в округе. Зимнее время года взяло бразды правления на себя в конце ноября, даря холод и томительное ожидание главного праздника. И пусть снаружи властвовали мороз и темнота, но внутри, в самом сердце замка царил уют и тепло.       Как всегда самым шумным столом был факультет львов. Младшие курсы то и дело смеялись, левитировали бумажных журавликов, бегали друг от дружки и довольствовались концом первого учебного полугодия. Смотря на них, невольно впадаешь в воспоминания собственного детства.       Когда рождество было чем-то ярким, радостным, тайным. Просыпаясь на следующее утро каждый ребёнок бежал к ели, украшенной разноцветными огнями и стеклянными игрушками, в ожидании увидеть под ней гору подарков. На завтрак уже стояли, приготовленное мамой, шоколадное печенье и стакан тёплого какао.       Радость на лице вызывали такие мелочи, совсем не существенные, но от того не менее любимые. К примеру как разглядывание узоров инея на стекле, красиво выведенных серебряной кисточкой. Или игра в снежки, катание по гладкой поверхности льда на коньках.       Гермиона помнила каждую мелочь, которая приносила тепло в сердце на рождественских каникулах. Как они с папой ходили в магазин, по пути разглядывая украшения на улицах. Как она с мамой учились вместе кататься на коньках, когда отец наворачивал уже пятый круг. Как они собирались всей семьёй за огромным столом, полным вкусных блюд. — Герми, тебе может чай? — Джинни с самым ангельским выражением лица, которое у неё было в арсенале, посмотрела на лучшую подругу. Младшая Уизли всегда могла за секунду определить настроение Грейнджер и сейчас она тоже заметила отсутствующий взгляд. Пустые глаза остановились на тарелке с яичницей, совершенно не тронутой. — Нет, нет, лучше кофе. Поможет взбодриться. Я опять задумалась, прости, ты что-то рассказывала? — Она сделала это снова. Задумалась о дорогих ей людях, к сожалению давно потерянных. После второй магической войны девушка хотела вернуть память родителям, которую стёрла в надежде на их спасение. Вот только всё усложнилось. Из-за того что она вычеркнула слишком большой временной промежуток из памяти родителей, восстановить ту было практически невозможно. Был способ, но на это нужны деньги, годы и постоянное присутствие. Это было слишком сложно, больно, недоступно. Осталось довольствоваться оставшимся - воспоминаниями.       А пока рыжая отвлеклась на журавлика первокурсника, Гермиона подлила в свой кофе то, что поможет собраться, из небольшой фляжки. Может оно и не правильно, но так легче.       Наконец в проходе в большой зал появились Гарри и Рон. Их она не могла подводить, поэтому натянула улыбку и радостно помахала.       Кто бы мог подумать, что решение проблем гриффиндорки увидел студент под зелёным флагом. Теодор невольно заметил как Грейнджер выделяется среди других львят, на минуту на её лице промелькнула серая скорбь посреди красного стола. Все студенты вот уже полгода пытались вернуться в прошлое русло, будто не здесь проходили пожиратели, снося за собой всё, словно не этим летом целый замок по кирпичикам восстанавливали, словно не здесь собирали всех пострадавших в бою за Хогвартс. Все старались забыть этот страшный период магического общества, вот только тех кто не потерял близких в этом зале можно было на пальцах посчитать. Да, он знал, что нельзя вечно жить в горе и печали, но их отрицание войны раздражало.       Только она не могла пытаться притворяться что всё нормально. Грейнджер делала это не для себя, а для окружающих её людей. Первокурсников, чтобы показать что всё в порядке, это был страшный сон да и только, друзей, врагов, чтобы показать что она сильная. Хоть в этом замке не осталось ни одного человека, кто считал бы маглорождённую слабой. Заучкой да, импульсивной да, вечно всех спасающую да, но уж точно не слабой.       Гермиона Грейнджер привлекла его ещё в начале года. Она не тянула руку, не умничала, не пыталась выделится. Совсем наоборот, делала всё тихо и молча. Тео даже видел когда младшекурсники ссорились, она не пыталась поговорить с ними, объяснить что это неправильно, нет. Она лишь взмахом палочки раскинула их в разные углы комнаты друг от друга и встала, ждала, когда те скроются за углом.       Тогда он чуть челюсть не потерял. Грейнджер без нравоучений - что-то новенькое. Но позже до него дошло, что даже в самом памятном месте детства, все они не могли оставаться такими же как тогда. Между старшими курсами больше не было такой открытой враждебности, не было громкого смеха на уроках, не было частых вечеринок, которые так любил устраивать слизерин. Все они выросли, пришлось.       Зачем же он пошел на этот повторный седьмой курс? Да он и сам не знал. А больше, собственно, и некуда было идти. Его поместье было временно конфисковано аврорами для «удаления темномагических предметов». Какой же бред. Его отец никогда не занимался тёмными артефактами. Что ж, не ему решать.       Теодор пришёл сюда просто для галочки. Даже если он сдаст все ЖАБА на "превосходно", его не возьмут в Министерство. Нотт не входил в Пожирателей Смерти, но он был его сыном. Из всех возможных вариантов ему оставалось либо продолжить семейное дело, либо работать и жить в какой-нибудь подворотне за копейки. Выбора не было, как всегда. Осточертело. Парень тряхнул головой, выкидывая неприятные мысли из головы.       Что ж, желание завтракать он себе отбил. Напоследок допил крепко заваренный чай и встал из-за стола, направившись в подземелья на зельеварение. В этом году у них так же вёл Слизнорт и в отличие от Снейпа, делал поблажки своим ученикам. Можно было хоть всё занятие проспать, тот и слова не скажет, главное что бы всё было сделано.       Остановившись в коридоре недалеко от большого зала, он увидел интересную картину. Грейнджер сидела на подоконнике, который сразу и не заметишь, скрытый от попадания солнечных лучей и любопытных глаз учеников. В руках девушки была чёрная упаковка с золотой надписью по бокам и середине Richmond. Гермиона не курила, просто всматривалась в пачку, о чём то думая. Парень даже не заметил как девушка быстро ретировалась из зала, её преследовало чувство неправильности. Всё не должно быть так. Каждый ученик не принимал действительность, желая оставаться в мире собственных грёз.       Теодор подумал, что эта гриффиндорка не перестаёт его удивлять. Сейчас его глаза можно было сравнить с галлеоном, не меньше. Всё это время он стоял за углом каменной стены, всё ожидая, когда она решится. Неужто всё на столько плохо, что золотая девочка решила закурить? Хотя, он отметил, что выбор она сделала не плохой. В его голове всё не прекращались споры, сделает она эту грёбанную затяжку или решит не рисковать? Оборвать этот момент или же продолжить тихо наблюдать? Он не хотел использовать это знание против неё, не после всего. Тео даже понимал её и не смел осуждать. Нотт не знал через что именно прошла эта девушка.       Только из слов Драко ему довелось узнать о пытках Беллатрисы. Слизеринец всегда считал её ненормальной, а та и не скрывала этого. Ну теперь Тео мог сказать, что Лестрейндж идёт смерть, как и всё черное.       Шатенка сидя у холодного окна всё размышляла, а холодок со спины помогал в этом. Если она это сделает, то это будет крайней для неё точкой. В её памяти всё всплывал момент, когда в доме Блэков она впервые закурила. Тогда ей не спалось, всю ночь снились кошмары о смерти Гарри и не нашлось другого способа оставить эти мысли кроме как выйти на балкон. Тогда тоже была зима. Ветер метал её волосы из стороны в сторону, не жалея хрупкую кожу, медленно покрывающуюся мурашками. Её глаза наблюдали за деревом под фонарём, его оголевшие ветви покрывал снег, который блестел из-за лучей света.       На улице то и дело слышался свист метели, лай собак и песни пьяных людей. Канун Рождества ведь. В каждом окне виднелась гирлянда или зелёные ветки ёлок. На парочке окон красовались вырезанные из бумаги детскими ручками снежинки. Всё это успокаивало взбушевавшиеся нервы и помогало забыть о кошмаре. Но сердце так и щемит от вида мёртвого друга.       В ту ночь она поделилась своими страхами с одним человеком. Пожалуй, в ту ночь она обрела ещё одного близкого. Сириус Блэк нашёл её замерзшую, в одних пижамных штанах и футболке на балконе его дома. Губы девушки уже постепенно синели, а руки дрожали, но та будто и не ощущала холода. Мужчина не знал как можно помочь двушке, кроме как выслушать. Но после рассказа, он потянулся за пачкой сигарет. Предложив девушке, Блэк надеялся успокоить её. К его удивлению, не сразу, но она согласилась. Что ж, не всегда её действия можно предсказать.       Это воспоминание было таким личным, чем-то тёплым во время холода. Гермиона никому не рассказывала об этом, храня ту ночь для себя одной. Позже Сириус подарил ей новую пачку тех сигарет с фразой "на всякий случай". Грейнджер не прикасалась больше к этой пачке, но сейчас ей казалось это таким подходящим.       Сомнения грызли её. Если сейчас она закурит, то уже не сможет остановиться. Точку в решении поставил звонок, разнесшийся по всему замку, оповещая о начале занятия. Девушка от резкого звука вздрогнула всем телом и обернулась на проход. Она успела заметить как нечто быстро скрылось за углом, но больше её волновало зельеварение. Хотя паранойя, к которой она успела привыкнуть или сотрудничать, засела где-то на подсознании. Гермиона поспешила встать и неспеша пойти на урок. Всё равно Слизнорт сам опоздает не меньше чем на десять минут.       К счастью, девушка не узнала о своём тайном наблюдателе.