Не/мой и не/любимый

Еще когда я был ребенком проснулась во мне одна черта, что вызывала улыбку у взрослых. Даже строгий отец удивленно распахивал веки стоило мне пытаться незаметно уловить аромат от его одежд. Словно щенок я обнюхивал людей, ну, а с каждым годом это становилось все более странным. Жаль, но я продолжал это делать и слушать нотации, что это не вежливо. Матушка усаживала меня напротив и то и дело повторяла одно и тоже, а я неосознанно смыкал веки и слушал, но не голос. Она была красива, по-особенному, а пахла как роса. Те самые первые капли воды на рассвете. Свежестью и легким отголоском трав. Ее аромат был зеленым, и я не знал, как это объяснить. Отец же… он, как и был так и остается терпким, острым и вяжущим, аромат, что заставляет чувствовать сжатие или покалывание на языке. Сильный. Как самый глубокий черный. Привычка придавать людям цвет и запоминать их аромат была глупой, но именно она не дала мальчишке с громким именем Лиувей утонуть в одном сплошном звании. Я по-прежнему оставался собой пока занимаюсь подобной ерундой. Практически каждый мой день был окутан одним и тем же ароматом. Мой единственный близкий друг и в то же время мой злейший враг, что не дает свободы. Лю, он дымный, смолистый и теплый. Словно поздняя посиделка у огня, когда речи людей становятся откровеннее, под звуки потрескивающих дров. Конечно ему об этом я ни разу не говорил, отмахивался, что запах его пустой и никак не зацепился в памяти и в итоге от отстал. Ну, а я неосознанно привык к костру. Вот только сейчас комнату наполнило что-то абсолютно непривычное. Свежее, травянистое с отголоском сырой земли. Как лето или же… детство. Этот аромат бодрящим потоком ударил мне в нос так что веки распахнулись я неосознанно дернулся, выпрямляясь и моргая пытался осознать, что происходит вокруг. Перед моим мутным взором застыла ладонь, что, слегка подрагивая остановилась с фарфоровой чашкой, где, волнуясь покачивался чай. Я поправил локон и поднял заспанные глаза на человека, что покорно кивнул головой и белоснежная чашка наконец коснулась стола. Его руки дрожали и видимо пытаясь это скрыть Хан тут же отдернул из-за спины теперь кланяясь как подобает и как-то неоправданно быстро направился к выходу, что я едва ли не ринулся его догонять, он правда чуть не бежал! - Постой, присядь здесь, - мой голос был хриплым, а небо за окном озарилось оранжевым закатным солнцем, проспал я довольно долго, и ноющая спина не благодарила меня за это, - как тебе здесь? Парень напротив неуверенно сел на пол напротив меня и точно зверек недоверчиво смотрел едва заметно кивнув. - Это значит «хорошо»? Он вновь кивнул, а я не сдержал улыбки. Было бы ложью сказать, что его отмыли, в действительности и до этого он был ухожен. Но все же одежды по размеру пусть и самые простые, но новые и чистые – были ему к лицу. Волосы убраны, а мой любопытный взгляд все выискивал сокрытые природой черты и вот в добавок к ладоням – горло. Все же привычно мужское, пусть и куда более изящное чем обычно. Я так увлекся, что и не заметил, как в глазах напротив смешалась целая буря эмоций. - Послушай, я знаю это выглядело странно, но я…, - он нахмурился, брови сошлись над переносицей, - я просто задумался вот и все. Скрестил руки на груди и отвел взгляд, хотя он так и стремился вернуться обратно. Дело ведь было не в дурных помыслах, я просто любил смотреть на людей! Но в этих серых глазах я уже злодей. - Соён не обижает? Ее характер может показаться скверным, но девушка она добрая, просто скрывает это. Он лишь покачал головой из стороны в сторону. - На счет дяди можешь не переживать, пиши им письма и может чуть позже выйдет проведать семью, тебя все-таки никто не украл. Хан словно задумавшись опустил взгляд и к моему удивлению приподнялся, подходя ближе к столу, сел и указал на лист, что ожидает меня уже несколько часов, а после пожал плечами, неотрывно глядя на меня. - Тебе нужна бумага? Ты можешь попросить у Соён. Нет? А что, чернила? Нет? Ты не хочешь им писать? Я играл в угадайку пока он все более агрессивно мотал головой и продолжал постукивать по документу. Кажется, даже начал краснеть, вновь одолевает стыд? Я неосознанно начал улыбаться как дурак, а он нервозно схватил кисть водя сухими чернилами из стороны в сторону, а после бросил ее разводя руками и глаза так открыл, словно он уже час мне тут кричит, а я не слышу. - Ты не умеешь писать? -… Молчаливый кивок и нервно дернувшаяся губа. - Для немого неуча твои повадки уж больно вольные, - строго проговорил я, а он решил притвориться глухим, так и не расслабил брови, лишь отвернулся к окну. И замер. - Стоило бы сдерживать свои возмущения, не забывайся, - мои замечания остались не услышаны, - обернись. Хан! – правая бровь неосознанно поднялась на моем лице, юноша откровенно притворялся глухим и мало того он выглядел так…, - обиделся? Серые блики скользнули по мне словно я ничтожество, а после абсолютно несдержанно взмыли вверх. Непозволительно. Он глаза закатил? Я осознал, что приоткрыл челюсть тут же смыкая ее. Испачкал документы, донимает меня молчанием и что-же, ждет извинений? - А не лишить бы тебя твоей красивой головы? Моя бровь поднялась еще выше, он лишь незаинтересованно пожал плечами. Не верит мне? Я не выдержал, прыснул со смеху глядя на этот горделивый профиль. - Не уж то решил, что у господина сердце мягкое? Твой недуг не моя забота и веди себя соответствующе остальным, тебе в этом доме нет поблажки, смеешь позволять себе вольности я…. Не договорил. Какой толк угрожать пустой комнате? Он вышел. Даже дверь за собой не закрыл. В моем дворе никогда не проливали кровь слуг, но кажется настало время. - Простите, господин, но…, - Соён в отличие от ее любовника ничуть не смущалась, не прятала взгляд смотрела ровно и по-прежнему хитро и кажется была недовольна моим решением, - ночи сейчас еще холодные, если он простынет. - Он должен понимать, как себя следует вести, его прежний дом ничуть не лучше сарая, так что не привыкать. - Позвольте… - Я слишком мягок с вами? От чего же мне перечит каждая собака? - Да от того, что у вас еще сердце людское, - оборвала мою злость Соён, - что слышите вы нас в отличие от господ других, вот и допускаем вольности. Позвольте вступиться за него и раз не согласны будете и меня накажите, хоть ночь в сарае, хоть плетью, но… - Говори, - я тяжело выдохнул все еще выгибая болезненную спину, моего нрава все равно не хватало, чтобы давить на них, а актерский талант, казалось бы, закончился. - Сложно ему, господин, он поручения все выполняет, старается, но как сказать, что-то хочет только лишь руками разводит. Я сегодня…я сегодня растерянной была да впопыхах указала горшок чугунный с огня снять и тон в голосе не убавила, вы же знаете, что есть за мной…, - она поджимая губы отвела взгляд в сторону и выдохнула, - так Хан и нес его до кухни самой, голыми руками. Я подумала уже видать остыл, а как коснулась… Он бы хоть слово сказал идет и молчит, лишь кивает, - девушка едва заметно ухмыльнулась. - Права ты, Соён, - девушка развернулась на меня приподнимая брови в надежде, - оба наказания заслужили, что с тобой делать я еще подумаю, а его… Чем занят он при дворе? Не важно, освобождай его от работ вечером, да пусть идет сюда. Сам с этим разберусь. - Благодарю, господин. - Еще одна просьба у меня к тебе будет, помнишь того лекаря, что ко мне водили?