Не/мой и не/любимый

- Я правда не голоден, прошу, - уговаривая его пятый раз за вечер я уже начинал нервно вздыхать. Казалось, что он просто ищет повода сбежать от меня, даже если так, то пусть говорит в слух! Он вновь покорно сел на стул. Чем ближе был закат, тем больше меня одолевал кашель, лекарства липким слоем покрыли нёбо и язык, да и от привычного отсутствия буйных красок ароматов тело словно больше ломало. Становилось дурно. - Следует прогуляться, я хочу на воздух, - поднимаясь я ощутил, как вымокла моя спина от жара, тонкий шелк одежд прилип и сейчас даже воздух в доме неприятно обдул его холодом, - помоги мне, подай одеяния. Ну чего ты руками машешь? Знаю я что болен и что с того? Сказал же, хочу на воздух! Он молчаливо ворчал, помогая мне одеться. Бесцеремонно трогал мой лоб, словно ему все дозволено и предпринял несколько попыток сбежать, сдать меня Соён, будто знает, что та меня отчитает так, что я еще неделю буду лежать здесь статуей. - Что? А ты думал мы через дверь пойдем? Я тебя умоляю, она не лучше моей матушки! Увидит и тебе же хуже будет, ты за больным господином не доглядел, - одна моя нога уже была на улице, я застыл сидя на подоконнике и не прекращал вытирать глаза, что заслезились от жара. Спрыгнул вниз и ждал своего сообщника. Здесь было совсем не высоко. Окно начиналось с уровня моих плеч. Но я как наивный малец стоял внизу боясь, что причина моих сердечных болей пострадает. Хан же лишь презренно взглянул на мои руки готовые его ловить и ловко оттолкнувшись прыгнул вниз. Целый и даже бровью не повел. Благо мне не здоровится, спишем все на лихорадку. Соён и другие оставались в доме, а значит у нас есть шанс незаметно скрыться в саду и уж там затеряться среди благоухающих кустарников. Опасность была велика, она действительно была страшна в гневе. От сада нас отделял ряд небольших пристроек, что плотными рядами выстроились вдоль дорожки, ведущей к нему. Я с осторожностью крадусь мимо них, стараясь не создавать лишнего шума, который мог бы привлечь внимание. Не забываю оглядываться и замираю у каждого следующего здания выглядывая из-за угла. Они стоят лесенкой, даруя мне укрытие. Громкий хруст ветки позади заставил меня содрогнуться, я обернулся на Хана, что невозмутимо стоял на дорожке. Абсолютно видимый для врага! - Ты с ума сошел? Если хочешь попасться иди один и шуми там, пусть тебя и отчитывают! Он смотрел на меня с явной усмешкой. Возможно это и правда было глупо, но чувство будоражащее кровь было со мной с самого детства. Мы прошли еще немного, он также невозмутимо шел по дорожке, четко давая понять, что считаться со мной здесь никто не собирается. - Вижу, что ты давно не писал свое имя…. Что ж, нет, будешь писать мое, уверяю оно жуткое! А писать будешь десять раз по пятьдесят! И не хлопай здесь глазками, ты изводишь меня! Не понимаешь…. Он прикрыл мой рот ладонью, так что я ощутил каким же горячим было мое дыхание. Два уверенных шага в мою сторону. Моя спина упирается в стену, а вокруг торцы двух пристроек. Здесь темно, а впереди угасающий солнечный свет и тропинка. Я тяжело глотнул. Места мало, а он прижался что есть силы прячась со мной. Звонкие голоса девушек донеслись до слуха. Они мило беседовали, а нет… напевали песню. Идут не торопясь, а голоса все ближе. Стена позади холодная, все мое исподнее уже мокрое насквозь от пота и от этого тело берет дрожь. Но в тоже время, пугающий жар разливается от плеча, на котором замерла ладонь парня, а уж тем более от губ, что были так бесцеремонно прикрыты. Он даже не обращает внимания, обернулся в сторону света и выжидает, когда те пройдут. А я… чем дольше он будет так близко, тем более неловкими красками обернется ситуация. Мои ноги и без того подрагивают, а дыхание становится все тяжелее и не жар тому виной, ох не жар. - Я понял, - едва слышно прошептал я, кивая, было просто необходимо, чтобы он прекратил, а иначе и его лицо тут же окрасится красным. - Ты видела, как сегодня свет играет на реке? Но, как все же холодно стало близ заката. - Да, но это все равно не испортило мне настроения. Я чувствую себя такой свободной, работая вне дома, - знакомый голос Соён, только словно приправлен какой-то несвойственной ей легкостью. - Как же я рада, что мы смогли провести время вдвоем! Ты все чаще пропадаешь со своим ненаглядным, а про меня совсем забыла! Хан так внимательно слушал разговор девиц, что мне действительно захотелось вытолкнуть его им на рассмотрение, от чего такое любопытство? - Молчи, - грозно буркнул я подтягивая его к себе за талию, а после развернул ставя к стене, так что теперь моя спина закрывала нас от мира, - моя одежда темная. Он кивнул, а лицо отвернул в сторону. Я стараюсь оставить между нами хоть какое-то приличное расстояние вопреки воле тела. Слишком уж оно разволновалось. Это было неуместно, совсем неуместно, так должно было быть вчера! - Давай-ка ускорим шаг. Ветер становится холоднее, нужно еще успеть заглянуть перед сном к господину, не верится мне, что Хан его капризы вытерпит, боюсь надавит на парня и тот сразу на поводу пойдет. А господину то что, ему лишь бы вляпаться во что! Лицо напротив вернулось ко мне, а на устах ухмылка. - Да, знает меня Соён и что с того? – я наклонился чуть ближе, хотел, чтобы он услышал меня, но и не подумал о том, что остановлюсь лишь когда чужое дыхание будет ощутимо на коже лица. Хан вжался в стену позади себя всем телом, в нем видится страх, но глаза упертые, до жути. Моя коварность все еще со мной, а стыда уже не осталось, я наклоняюсь еще немного так что мой нос едва ощутимо касается его. В глаза смотреть уже не выходит, взгляд падает на губы, что манят, окуная взор в пелену, что остаются так близко и пожелай я этого никуда он не денется. Не сможет сбежать. Рука непроизвольно тянется к его лицу, а веки смыкаются. - Ох, на счет Хана! Радостный вскрик девицы заставляет меня остановиться. Я выпрямляю спину и смотрю на него. Теперь разница в росте кажется заметнее, нависаю над ним, а он замер как зверек. - Не начинай старую песнь, немой он, зачем тебе сдался? - Как же? Ну это лишь достоинством его будет, я за двоих говорить могу, Соён. Ну ты ведь влияние на всех имеешь, ну подсоби, а? Сама свое счастье устроила, а нам то что, до конца жизни в тоске без любви одними стирками заниматься? - Невыносимая ты, - голос становился все тише, да и я уже не особо слушал. Отшагнул назад. Чувство будто водой окатили. Что же я надумал себе? Что же сотворить собирался? Едва нашел силы поднять на него взгляд и вовсе в сердце кольнуло. Впервые его глаза были такими. Блестят словно роса на солнце и видна дрожь. Он счастлив? Знает обладательницу этого громко щебечущего голоса? И сам глаз на нее положил? Я сделал еще шаг назад, бояться было уже нечего вышел на тропинку разворачиваясь к дому. Хан одними лишь кончиками пальцев ухватился за мой рукав и головой в сторону сада машет. А мне так захотелось вырвать руку да так, чтобы встрепенулся он. Хотелось накричать, чтобы не смел касаться господина. Хотелось… - Пойдемте. Я не сразу осознал, вдохнул так и не выдыхая и смотрю на него в надежде, что повторит. А он тут же замолчал как рыба и вновь одной лишь головой машет. - Ну пойдем, - с легкой хрипотцой от простуды и обидой в голосе отвечаю я. Когда мы наконец добрались до сада, я ощутил тоску по своим обострённым чувствам. Пышные кустарники, обильно покрытые цветами самых разных оттенков они наверняка прекрасно пахнут медом. Мы стали осторожно пробираться вглубь сада, стараясь прятаться за кустами и деревьями. И наконец сели на землю опираясь на ствол дерева позади. Небо уже покрывалось чернотой, синева дня боролась, но заметно проигрывала владычице ночи. Я молча смотрел на первые звезды, что бусинами начали украшать небо. Обернулся и увидел, что Хан также пристально смотрит вверх, только отворачивается зевая все чаще. Верно, это ведь я проспал весь день, а он вероятно проснулся с зарей. Луна плавно плыла по небу укачивая все живое. На пруду все громче слышалась лягушачья песнь. Человек рядом едва заметно дернулся и обернулся на него. Голова как кукольная ходит из стороны в сторону, падает во сне и дёргается, раскрывая веки, только их на долго не хватает и вновь смыкаются. Не правильно я поступал, но и не было в моих поступках ничего злого. Аккуратно коснулся его и уложил на колени. Хан лишь сложил руки перед собой и спит так мирно, что кажется вовсе не дышит. Фарфоровая кукла на моих руках, кожа белая и холодная, но обжигает даже сквозь одежду. Провожу пальцами по его щеке, нос парня едва заметно морщится, но сон не прерывает. Я глажу его волосы и не прекращаю улыбаться. Я болен и безумен. Матушка была права. - Да как-же так, ты мне смеешь указывать что делать? Ты смелости набрался, Лю? – громкий крик Соён слышен даже за дверью, я тяжело вздыхаю и отпираю дверь ногой. Передо мной эта двоица, Лю застыл голову повесив, лишь глаза все шире при виде меня с неожиданной ношей. А Соён так и замерла, замахиваясь на него какой-то тряпкой. Не он будет хозяином в доме. Я покачал головой из стороны в сторону. - Не задавайте вопросов и не кричите, весь дом разбудите, - поправляя мирно спящего слугу в своих руках невозмутимо иду дальше, а щеки полыхают. - Господин, но… - Соён, где его комната?