Cake on my body

Сонхва никогда не считал себя ревнивым человеком. До встречи с Хонджуном. Сам же Ким был настолько ревнивым, что даже эйтини доставалось за мельчайшие поползновения в сторону кого-то, кто не Хонджун. Возможно эта деталь ужасно забавляла Пака, однако же в реальности его ревность отличалась от показной. Всем известно, что айдолы придерживаются образов, и в повседневной жизни вовсе не такие солнечные и добрые ребята. И Хонджун в том числе. Конечно же обходилось без сцен из "Отелло", громких истерик и побоев, но возмущенное бурчание, проверки телефона и манипуляции, вызванные всплеском эмоций - все это присутствовало в жизни Пака, пока Ким Хонджун был его возлюбленным. В большинстве своем Сонхва и повода для парня не давал, поэтому некая абьюзивная черта их лидера мало волновала Пака, да и Хва был ужасно влюбленным, а Хон уж тем более. Такие мелочи воспринимались как… крошечные нюансы в их любви. Однако на фоне этих переживаний и периодических нервотрепок Сонхва даже и не думал о том, чтобы ревновать самого Хонджуна. Но так было ровно до тех пор, пока они не разъехались по разным общежитиям. И вот тогда от недостатка внимания Сонхва стал сам не свой. Проверял соцсети Кима, искал подвохи в его рассказах о коллегах из студии и стал в открытую показывать недовольство на трансляциях или на шоу. Во-первых, вопреки рассказам Хонджуна, это Хва его добивался долгие годы, тратя нервы и силы на то, чтобы хотя бы стать другом Кима, и только потом Хонджун стал заглаживать свою вину дорогими сумками и поцелуями между бедер. Ему как и прежде было тяжело выражать любовь словами, именно поэтому они очень часто отправляли друг другу письма. Вообще это был некий ритуал у Матз, когда они через менеджера передавали бумажные конверты с кучей текста. Сонхва даже заморочился – купил красивые ленты и наклейки в виде печати, чтобы оборачивать конверты! А Хонджун рисовал небольшие цветочки где-то между строк. И эти письма были для них безумно ценны! Ким и без того обожал сохранять разные подарки и записки мемберов, половину утащив в свою студию, и половину оставив в комнате в сундучке как дракон. Это было его самое ценное сокровище – любовь мемберов и в особенности Сонхва. По наивности своей Ким даже и помыслить не мог, что Пак будет его ревновать! Хотя бы потому что однажды он уже пытался провернуть с ним эту уловку, но никакой реакции не последовало, и Хонджун решил не повторять дурацкие опыты. Кто же знал, что его пушистый розовый зайка может укусить так, что останется след? И ревность Сонхва проявлялась до боли смешно! Сначала он дулся как Сан, напоминая обиженного ребенка, потом ходил издалека, интересовался объектом, к которому так ревновал, а затем показательно вел себя как собственник, всем своим видом показывая любовь к партнеру. То снимется с букетом, подаренным капитаном, то опять начнет оставлять милые комментарии к чужим постам на платформе, где мемберы общались с Эйтини. Особенно Хва любил эти штучки с «парочками», от которых у Хонджуна то случался приступ неловкости, то умиления и гордости за Пака и его попытки показать кто тут самый доргй для лидера человек. Наверное, они могли бы с уверенностью назвать их отношения гармоничными. Сонхва был музой для Хонджуна, его главной поддержкой и помощью во многих аспектах жизни айдола, его мягкая рука могла легким прикосновением угомонить ярость лидера, поднять его настроение и придать уверенности. Даже порознь они оставались неразлучными. И сейчас, когда Хонджун возвращается в номер после закрытой вечеринки, он первым делом звонит Хва. Привычка еще с предебютных времен – каждую волнительную ночь он проводил с Паком, болтая обо всем и ни о чем, наслаждаясь чужим голосом и расслабляясь под него. Хонджун мог позвонить ему в любое время, и любовь его жизни всегда будет на стороне Кима. И сейчас лидер делился всеми сегодняшними событиями с особым возбуждением, дословно пересказывая каждую01 минуту, проведенную в Париже. Рассказывал о показе, о выборе и примерке вещей, о его неловких попытках говорить на английском с дизайнерами и репортерами. Он часто сбивался от обилия информации, которую хотел передать, перескакивая с темы на тему, пока Сонхва на другом конце трубки валялся в постели Кима и обнимал одеяло. Он не стал говорить, что сегодня пробрался в его общежитие и решил прибраться к приезду любимого, и просто слушал, частенько задавая разные вопросы. И это тоже было одним из тысячи тысяч преимуществ в Сонхва, которые Хонджун в нем был готов боготворить – Хва всегда был заинтересован в его словах. Он никогда не забывал концепции или истории Хонджуна, он заваливал его вопросами, нитка за ниточкой перебирая информацию и сворачивая ее в клубочек мыслей в голове. В его глазах горело любопытство! Признаться, Хонджун просто до безумия обожал своего Сонхва. Может боги послали его в качестве поощрения за все те страдания и несчастья лидера в далеком прошлом? Похоже на правду. - Я так по тебе соскучился, - мурлычет в трубку Сонхва, когда капитан заканчивает свой рассказ и довольно хихикает как мальчишка. Он знает, что Хонджун ужасно смутится этим словам, и невнятный кашель на другом конце трубки дает ему понять, что Ким действительно растерялся. И теперь смеется Сонхва. - Завтра вечером увидишь меня, - только и произносит музыкант. – Спокойной ночи, Хва-я. - Доброй ночи. Постараюсь прогнать любовника до твоего приезда, - смеется молодой мужчина и скидывает трубку. Хонджун еще что-то бубнит в сообщениях, пока Сонхва укутывается в несколько слоев одеяла, как вдруг дверь в комнату открывается, и на него заваливаются два диких зверя в лице Уёна и Сана, которого Чон пригласил жарить мясо. - Чтобы завтра вас тут не было, - фыркает Хва, пока Сан пытается схватить его за пятку и укусить, а Уён забирается под одеяло и касается холодными пальцами ребер танцора, и тот начинает орать.

***

Самолет приземляется в аэропорту ближе к семи часам, но к общежитию Хонждуну удается добраться лишь к десяти. Он так измотан как морально, так и физически, что ему просто хочется лечь камнем на пол и лежать десяток лет. Вместе с сумками он поднимается на этаж и открывает дверь в их общий зал, где на удивление его встречает воодушевленный Сонхва в фартуке и джинсах, закатывая рукава светлой рубашки. Он бегает по кухне в мягких тапочках и накрывает на стол, и Хонджуну кажется, что он сейчас разревется. Пока Пак копошится с ужином, расставляя приборы, свечи с легкими ароматами и бутылочку вина, Хонджун бросает сумки и верхнюю одежду, приближаясь к любимому человеку и обнимая его со спины. Мягкий поцелуй остается на шее, когда Хонджун льнет к Сонхва и вдыхает нотки чужой кожи и запахом его геля для душа. - Я решил поздравить тебя с твоим первым показом, - мурлычет Хва, уложив голову на плечо лидера. – Ужасно горжусь тобой! Уже скинул все видео и статьи маме! – он тихонько смеется и оборачивается к Хонджуну в его объятиях. – Пойдешь в душ или сначала сядешь за ужин? Я приготовил пасту по особому рецепту с сюрпризом… - В душ. Я потный и грязный как поросёнок, не хочу вонять на всю квартиру. Дай мне пару минут, и я вернусь. И Хонджун словно по таймеру возвращается из душевой в полотенце и прячется в убранной и чистой комнатке, чтобы переодеться, и только потом заняться Хва. Застает лидер своего возлюбленного у холодильника, откуда Пак вынимает небольшой бенто-торт с клубничным кремом и ягодками, обрамленными сливками. - Боги, если бы ты только знал, насколько я люблю тебя! - Говори мне об этом почаще, - Хва смеется и зажигает свечи на столе, когда Хонджун хитренько хватает с торта клубнику и делает укус, чувствуя приятный несладкий крем. Сонхва тут же начинает возмущаться, и лидер делится ягодой с любимым, давая Сонхва укусить. И когда эти мягкие пухлые губы накрывают красную мякоть, Хонджун кусает губы. Немного сливочного крема остается на устах вижуала, и Ким без стыда и совести поддается вперед и слизывает сладость. Он напирает на Сонхва все сильнее, отчего тот врезается в стол и неожиданно лезет рукой прямо в торт! Пальцы проваливаются в крем и коржи, и Пак в панике оборачивается на испорченное лакомство, полный обиды и расстройства! Он ведь хотел провести идеальный романтический вечер без всяких эксцессов, но рука в креме портит все. - Ну ты... не мог повременить со своими приставаниями! - Пак едва не всхлипывает, обернувшись к Хонджуну и показывая ему ладонь. Однако же лидер без слов берет прекрасные пальцы и подносит ко рту, слизывая сладость, не разрывая зрительного контакта с любимыми. Его язык мелькает вдоль изящных фаланг, а губы смыкаются вокруг смуглой кожи, когда Ким поддается своим желаниям и льнет к артисту. Очевидно, о торте можно позабыть. Хонджун подцепляет пальцами немного сливочного крема и словно краской по холсту размазывает его по пухлым губам парня, опуская розовый след к шее. Прижав Сонхва ближе, капитан припадает устами к нежной коже, зацеловывая каждый сантиметр, покрытый кремом. Слизывает как кошечка, скользит языком вдоль губ Хва и увлекает его в развязный поцелуй. Поддаваясь на ласки капитана, Сонхва и сам наслаждается поцелуем, позволяя Киму вести и ласкать его язык своим, сплетаясь ими в разные петли, и сминая губы друг друга. О, Сонхва обожал целоваться. Он делал это просто восхитительно, что у Хонджуна перед глазами засияли звездочки, а дыхание сменилось на шумное, горячее. Он толкает Пака к столу и усаживает на ровную поверхность, и наощупь пытается избавить любимого от фартука, скидывая его в сторону и лишь потом отстраняясь от сладких губ. Они оба тяжело дышат, и Хонджун опускает взгляд на выступающую через штаны эрекцию своего парня, довольно облизываясь. - Ты же знаешь, я никогда не могу держать себя в руках, когда ты выглядишь настолько возбуждающе. - А стоило бы, я все еще злюсь с твоей выходки на Water bomb, - хмурится брюнет, припоминая ту историю. На водном фестивале в Японии на Сонхва была любопытная водолазка с молнией от соска до соска. Эйтини тогда чуть с ума не сошли, когда Пак поделился своим желанием расстегнуть молнию, но именно Хонджуну это удалось. Он скорее разозлился на возлюбленного, что тот намылился обнажить столь интимную часть тела перед фанатами, а после выступления в самом деле заперся с Паком, расстегнул молнию и терзал чувствительные соски до тех пор, пока Сонхва не кончил от его пальцев и языка на темных бусинах. Обычно его соски не такие чувствительные, как у некого крикливого мембера, что охотно делится откровенными подробностями, но Хонджуну удавалось творить чудеса. Потому что опухшие и налитые кровью соски ныли еще два дня, неприятно потираясь об одежду. - У меня было много выходок, - уж очень самодовольно заявляет лидер, прижимаясь пахом к бедрам Хва и пальцами расстегивая несколько пуговичек его рубашки. И ведь не зря айдол заговорил о груди. Набрав пальцами крем, Хонджун скользит ими вдоль красивой мужской груди и оставляет лакомство для себя на оливковой коже мембера. Приходится немного наклониться, и когда юркий язычок вылизывает Сонхва и его соски, Пак несдержанно стонет. Он плавится в руках лидера, зарывается пальцами в его мокрые волосы и прикрывает глаза, наслаждаясь парнем. У Хонджуна до Сонхва не было прорвы партнеров в сексе, и в их первые разы мужчины еще немного терялись, изучая чувствительные точки друг друга, но сейчас любое прикосновение Хонджуна приятной сладостью отдавалось внизу живота Хва. Ким с огромным энтузиазмом слизывает крем, играясь с крохотными горошинами сосков, оттягивая зубами и играясь с ними пальцами. Казалось, он нашел себе занятие на вечер, настолько Хон увлекся возлюбленным. Грубым движением он дергает за ворот рубашки, обнажая плоскую грудь и ключицы, припадая к ложбинке и скользя вдоль нее языком, пока пальцы поглаживали крохотные темные бутоны. Лидер зачерпывает достаточно крема и оставляет красивый мазок на одном из сосков, пока Сонхва несдержанно давится стонами, откидывая голову назад и раздвигая ноги шире. Одна его рука опять влезла в гребанный торт, упираясь в стол, а второй он не глядя расстегивал джинсы в надежде высвободить ноющий член. И когда ему удается расстегнуть ширинку и приспустить ткань трусов, Хва облегченно стонет. Неожиданно горячей плоти касаются игривые пальцы лидера, скользнув почти невесомо, дразняще, вдоль ствола и собирая влагу с самого кончика. И хитрец слизывает уже ее, глядя в глаза Сонхва, пока тот весь дрожит от предвкушения дальнейших действий своего парня. - Солоновато, - только и хмыкает Хонджун, и его вездесущие руки в сладком креме пачкают налитый кровью пенис старшего, оставляя сливки на чувствительной коже. И Сонхва понимает, что сейчас его ждет волшебство! Едва удерживая себя от желания снести все со стола и лечь на спину, Сонхва глядит на дверь в комнату Уёна и вспоминает, что он сейчас трахается в чужом общежитии в общей комнате, так еще и на торте. Нет, это... это просто немыслимо. Настолько, что от самой ситуации у него стоит колом, пока Хонджун между его ног очень старательно вылизывает своего развратного кролика. Его пухлые губы сдавливают ствол, пока языком он помогает Паку окончательно лишиться самообладания. Потому что плавно он переходит на крик, когда Хонджун решает сконцентрироваться на багровой головке, с которой обильно стекала смазка. Горячее дыхание дразнит, Сонхва ждет, когда язык Хонджуна коснется заветного местечка, но тот тянет резину! И внезапно Пака стаскивают со стола, грубо разворачивают и прижимают к краю, заставив выгнуться в спине. И словно кукла тот слепо следует приказу капитана, широко расставив ноги, пока Хонджун избавляет парня от одежды. В надежде помочь, Хва тянется ладонью к ягодице и оттягивает ее, и вскоре ощущает на коже горячий язык. Он стонет, мычит и двигает бедрами навстречу Хонджуну, чувствуя себя последним извращенцем на этом столе, однако на деле он - главное блюдо вечера. Краем глаза Пак замечает остатки торта и ягоды, и в голову приходит странная развратная мысль. Стащив крупную клубнику, он касается ее языком и обхватывает губами, мягко посасывая, словно карамель или... головку чужого члена. Пока Хонджун вылизывает его сзади, раздвигая пальцами податливый сфинктер, Хва мысленно представляет, как ублажает возлюбленного спереди. Чертова клубника! Нежная сладость на языке до безумия возбуждает, опьяненный похотью, Пак скользит ягодой вдоль потрепанных сосков и водит клубникой вдоль одной, а затем второй горошины, пока Хонджун не проникает своим шаловливым язык прямо в растянутую дырочку старшего. Да так интенсивно работает им, вводит пальцы, что теперь звезды перед глазами сияют у самого Хва. - Хон...Хонджун-и, я... ах! Постой-по...мгх! Прошу, хватит, я... я сейчас на атомы распадусь, если ты не вставишь его! - этот надрывный стон звучит как мольба, потому что Сонхва уже достиг той черты, после которой все, о чем он только может думать, это о глубоких толчках лидера внутри себя. - Кого "его"? - а Ким нарочно ухмыляется, дразнит дальше, выводя на подрагивающим от желания сфинктере разные узоры и слова языком. - Лайтини, мать твою, - Пак яростно хлопает по столу, и Хонджун дергается, а потом тут же смеется. - Серьёзно, прекрати играться со мной. Иначе я сам доведу себя до оргазма, а ты пойдешь в душ одиноко дрочить! - А знаешь... интересная идея. - С ума сошел? Хонджун хихикает, сминая поджарый зад брюнета и проходится пальцами вдоль ложбинки между ягодиц. Сонхва как всегда... - Постарайся не кончить, пока я не принесу смазку, - командует лидер и уносится в спальню за ценным лубрикантом. Сонхва же устало ждет, и пока его придурок грохочет в комнате, Пак заводит свою ладонь к анусу и вводит два пальца, быстро двигая ими внутри и раздвигая, словно ножницы, пока Ким не возвращается, застопорившись на месте от такого роскошного вида. - Ну я же сказал! По мягкому месту прилетает звонкий шлепок, и Сонхва вскрикивает от неожиданности! Его капитан не медлит к огромной радости Хва. Высвободив собственный член, Хонджун оглаживает его и обильно поливает смазкой с ароматом клубники, приставив к изящной ложбинке и скользнув вдоль ягодиц пару раз, прежде чем протолкнуть головку в изголодавшееся по ласке естество. Сонхва принимает его жадно, приятно сжимаясь вокруг лидера и позволяя толкнуться до самого конца. Он хорошенько подготовился к сегодняшнему вечеру. И поэтому без остановки Ким начинает двигать бедрами, пока Сонхва под ним не срывается на крик. Наконец-то долгожданное чувство наполненности, поначалу ощущение, что член возлюбленного в самом деле распирает изнутри, немного болезненное, но уже спустя минуту не остается ничего, кроме удовольствия. И Сонхва сам активно поддается навстречу толчкам, вцепляясь руками в стол и облизывая губы. Темп капитана ускоряется, и вот он уже втрахивает возлюбленного в стол, отчего деревянный атрибут мебели скрипит и грохочет, а с ним и посуда. Крики и шлепки двух возбужденных тел заполняют гостиную, пока Хонджун натурально дерет парня под собой! А Сонхва так и хочется - грубо, быстро и глубоко, чтобы его поскорее довели до такого желаемого оргазма, и чем быстрее - тем лучше. Он редко бывал громким, как правило его стоны мягкие, тягучие, чуть громче привычной тональности, в которой Пак говорил, но сейчас создавалось впечатление, что его слышно на всех этажах здания. И, признаться, Хонджуну безумно нравилось вот так изводить партнера, чтобы он срывался на крики! С каждым глубоким толчком Сонхва чувствует приближение долгожданного финиша. В последние секунды его тело особенно чувствительно, он весь вздрагивает от напряжения и кончает, толком не придавая этому значения, потому что Хонджуну еще далеко до окончания. Ким все так же сжимает тонкую талию возлюбленного и в быстром темпе совершает эти фрикции, пока партнер под ним ложится грудью на стол и пачкает пальцами бокалы и тарелки. Но чем дольше двигался Хонджун, тем тяжелеет Хва становилось терпеть изобилие чувств внутри, поэтому он дергается и отстраняет капитана от себя. - Прости, - разворачивается Пак, и Хонджун зверем глядит на это разнеженное горячее тело. Рубашка, расстегнутая так, что обнажала плечо и грудь, но прикрывала талию и руки, остатки крема на бронзовой коже на бедрах, шее, покусанные пухлые губы и влажные от пота волосы, что падали на глаза мемберу. Нет, прекраснее, чем Пак Сонхва в этом мире явно не было и определённо больше не будет! Потому что повторить такое произведение искусства не подвластно никому, и Хонджун до безумия счастлив, что это перерождение самой Афродиты сейчас опускается перед ним на колени и высовывает язык. И Ким уже думает, что вот-вот кончит следом, но Сонхва тоже собирается немного побаловаться. Взяв со стола сладкую ягоду, он сжимает ее в руках и размазывает мякоть и сок по чувствительному стволу, припадая к нему языком и слизывая все то безобразие. Собирает каждую каплю, огибая набухшие вены, пока не убеждается в том, что все прибрал. И тогда без раздумий он обхватывает губами головку, проталкивая ее глубже и глубже, пока Хонджун не ломается, схватив возлюбленного за волосы, и начиная тереться о его язык. И благодаря умелому рту капитан быстро обмякает у обеденного стола, пока Сонхва вынимает сладкую от сока и смазки плоть, покрытую теперь уже его слюной, и скользит вдоль ствола ладонью, как вдруг лицо его окропляет горячая сперма. Он даже не сразу чувствует, как Хонджун кончает, но подняв на него взгляд, видит это уставшее и в то же время довольное лицо, а также дрожащее рядышком тело. И чтобы окончательно добить лидера, Пак пошло облизывает губы, чувствуя знакомый вкус на языке. - Спасибо за угощение, - сглотнув, шепчет лидер, прикрывая глаза и сползая на пол к Хва, лениво разваливаясь на нем. - Очень вкусный торт. Он хихикает, за что получает шлепок по плечу от того, кто этот торт покупал. - На здоровье, на торте я еще не трахался, конечно... уже чувствую эту липкость везде...! Придется опять мыться! И лицо тоже! И с возмущениями он поднимает Кима с пола и волочит до ванной комнаты, чтобы почистить перышки и смыть с себя сахар и не только. А ведь он так старался приготовить ужин, и теперь все остыло. И все же главное, что Хонджун получил свой незабываемый подарок после парижского мероприятия. Нет, в следующий раз они определенно обойдутся без торта. Так думает Сонхва, пока Хонджун вжимает его в кафель грудью и проталкивает пальцы в растянутую дырочку, пока Пак млеет от перепада температур между горячим душем, что смыл весь сахар, и холодной плиткой.

***

- Дай мне минутку, я забыл кошелек, - поднявшись на этаж общежития, Уён торопливо бежит к двери в их квартиру, и Сан лениво прыгает следом, широко зевая как кошечка. И как только Уён разувается и проходит в гостиную, он замечает восхитительный стол для романтичного ужина, а еще развалившийся торт, отпечатки рук из крема и чьи-то штаны. И на лице тут же появляется довольная ухмылка. - О, я передумал, ты платишь, - хмыкает Чон, пока Сан глядит ему за спину с вопросом в глазах. - Что? Что там такое? - Старшие в твистер играли на столе, - он закатывает глаза, пока Сан осматривает место преступления и недоумевает. Твистер? А где рулетка и коврик с пятнышками...? Странно...