возвращение

Мелькор летел по ступеням цитадели, что поднимали его выше и выше. Здоровой рукой он прикрыл губы, — видно, его фана оказалась настолько близка к совершенству, что он ощутил рвотные позывы. Холодный ужас расползался внизу живота. Он завернул в слабо освещенную нишу и схватился за голову, едва не вырывая волосы. Он вспоминал коленопреклонную позу орка. Мелькор помнил, как сам оказался на коленях. Со мной могли поступить также? Мысли о физической боли теперь не лучшим образом сказывались на его фане, — такой хрупкой, уязвимой, совершенной, но слабой. За болью приходили воспоминания о годах, десятилетиях, столетиях, заточения. Меньше всего подземелье Ангбанда было похоже на Чертог, но место, где держат в неволе живых существ отвратительно пахло, там было холодно, — но не было ни ветра, ни снега, холод был подобен холоду Пустоты. Коленопреклонный орк заставил его вспомнить. Его охватила паника, по телу струился отвратительный холодок, словно прохладные звенья Ангайнора снова безжалостно сковали его по рукам, ногам, по шее, обвились в тысячу колец. Активный орган, сердце, качал кровь по его венам с бешеной скоростью, и Мелькор не знал, как это остановить. В ушах отдавались глухие удары, дыханием сбилось, волосы липли ко лбу, покрытому холодным потом. Внезапно на краю своего сознания Мелькор услышал голос, свой собственный голос, но полный злобы и отчаяния. Разве только ты один заслужил это? Эту боль? Эти страдания? Почему они были свободны, пока ты так страдал?! Это привело его в чувство. Мелькор был так озадачен, что недавняя картина на время вылетела из головы, уступив место попыткам догадаться, что это могло быть. На по-прежнему дрожащих ногах он побрёл ещё выше по цитадели. На своём пути Мелькор встречал всё меньше живых существ. Казалось, к нему вроде как поднимался кто-то из тех, кого посылал Майрон. С просьбой спуститься или разрешить ему подняться. Мелькор не помнил. Горечь внезапно улетучилась или же стала тяжёлой настолько, что продавила в его груди сквозную дыру. И все мысли будто бы ушли на время из его отяжелевшей головы. Будто бы ветер, тот самый ветер, что пел когда-то в вершинах Утумно, обдувал его усталую голову, освобождая её от ставшей уже привычной тяготы. Прошло много времени, и все обитатели Ангбанда слышали отдалённый заунывный вой, который легко можно было принять за вой ветра. Ветер сменил направление. Всё стихло. — Спустя некоторое время Мелькор по-прежнему не находил в себе сил пересечься взглядом с Майроном. Что уж там взглядом, — едва ощутив его присутствие за стеной, Мелькор тут же уходил в противоположном направлении. Он не знал, что ему чувствовать. Не знал, что ему думать. Он скучал по Майрону до боли в груди. Впрочем, эта часть его тела болела и тогда, когда воспоминания об увиденном тогда в подземелье вновь давали о себе знать. Вспоминался и бешеный стук сердца, и сбитое дыхание, и даже отрывки того, другого голоса, что сравнивал его неволю и неволю других существ, и говорил, что это справедливо. Эту головную боль Мелькор решил оставить на потом. Всё равно Сильмариллы причиняли куда большую. — — Уходи, — тихий шёпот на Валарине стал ему ответом. Майрон покорно стоял в противоположном конце залы. Неподвижный, он смотрел на переменчивую фигуру своего господина. По правде говоря, Майрон не знал, что мог сказать ему. Сказать откровенно? Что скучает до боли в груди? Что вся его фэа рвёт и мечет, и нет ничего лучше, чем присутствие Мелькора рядом? Нет, так говорить нельзя. Не после того, как Мелькор выбежал тогда из подземелья. Майрон знал, что то, что он делает, неправильно. Он всегда знал, что Мелькор не примет это. Он знал. И всё же... — Позвольте объясниться, владыка, — спокойным тоном начал он. Ответа не последовало, и он воспринял это, как сигнал продолжать. — Позвольте мне рассказать об инциденте в подземелье, — он уловил, как дернулись плечи Мелькора. — Это был член развед отряда, который я не так давно послал в обход территорий. Но отряд не уцелел, владыка. Мне нужно было больше информации, а этот никчёмный держит меня в неведении... Он застыл, ощутив на себе пронзительный взгляд Мелькора. — Мне нужно было знать всё, — Майрон ощутил прилив отчаяния, когда направленный на него взгляд не изменился. — Я привык знать всё. Всё контролировать. Заметили ли вы, владыка, в каком поразительном порядке ваши владения? Какую удивительную дисциплину проявляют ваши подданные? Он больше не мог сопротивляться. Грозили выползти наружу липкие холодные страхи, обиды, надежды. Ему нужно было успокоиться. Из тёмного угла на него по-прежнему смотрели, напряжённо, но с любопытством. — Не думали ли вы, каково мне было все эти годы? Майрон позволил себе сделать вдох. Выдох. Опять вдох. Он сказал лишнее. — Вас слишком долго не было, владыка. Тьма в углу зашевелилась. — Выйди вон, Майрон. — — Что с ним случилось, Готмог? Прошло достаточно много времени с тех пор, как Мелькор говорил с Майроном, да и вообще видел его в цитадели. Майрон не был глуп, поэтому как только узнал, что господин не желает его видеть, всеми возможными способами скрывал своё присутствие. Лучше от этого не становилось. Мелькор вновь настиг Готмога в коридорах Ангбанда. Теперь балрог был чуть ли не единственным существом, с которым он мог поговорить. — О чем вы говорите, мой господин? — глаза балрога были похожи на тлеющие угли. — Сам знаешь, — Мелькор отмахнулся, но всё равно не смог удержаться от пояснений. — Что случилось с Майроном? Давно он... Готмог замедлил шаг и громко выдохнул, так, что воздух заискрился. Невольно Мелькор отступил на шаг, чтобы искры не перескочили на его фану. — Понимаете, мой господин, многое произошло с тех пор, как вас не стало в крепости, — Готмог явно тщательно подбирал слова. — Вы провели много времени в неволе и одиночестве. То же самое можно сказать и о нём. Он ведь так вас ждал. До этого Мелькору приходилось слышать нечто похожее. В очередной раз крадучись по собственной цитадели, он шёл, когда на него налетела Тхурингветиль. Как и всегда, спокойная, девушка смотрела на него своими совиными глазами. Как и всегда, Мелькор легонько ей улыбнулся и спросил о самочувствии. Он привык, что летунья молчит. «Вас долго не было. Майрон очень ждал». Она прошипела слово "очень", должно быть, для того, чтобы Мелькор понял степень ожидания. И он, казалось понял. Мысли о Майроне снова наполнили его разум, и он не заметил, как Тхурингветиль улетела, тихо хлопая крыльями. Он редко слышал, как она говорит. Но эти слова надолго отложились в памяти. Некоторое время он и Готмог шли в тишине, и Мелькор обдумывал его слова. Они, словно стрела, попали в самое сердце его фэа, будто бы ответом на его долгие терзания. — Готмог, — тихо сказал он. — Покажи мне, где у вас лазарет.