***
Гарриет открывает глаза в уже знакомом зале. Просторном и пустом. Свет проникает через стрельчатые окна, пылинки кружатся в его лучах. Сухой плющ все так же обвивает стену. Гарриет переступает обрывок пергамента, листья под ногами хрустят. Вечной Невесты нигде не видно и чашки с успокаивающим чаем на столе отсутствуют. В этот раз ее никто не ждет. Хотя… глупо считать, что Вечная Невеста будет являться к Гарриет, как только та умрет, на постоянной основе. Женщина хмыкает. Любопытно, сколько ей тут ждать? — Ну и что ты тут забыла, полоумная?! — резкий голос раздается за спиной, заставляя вздрогнуть. Гарриет оборачивается. Перед ней, со шваброй наизготовку стоит… — Миссис Стоун?! Старушка выглядит точь в точь, как Гарриет помнит, даже одежда та же. Но ведь она давно должна была отправиться за Грань, как она здесь оказалась?! Гарриет хмурится. И где это «здесь»? Точно не за Гранью — туда женщине только предстоит попасть и потрудиться придется немало. Где-то посередине, между миром живых и миром мертвых? Но опять же, как сюда попала миссис Стоун? Легкий — относительно — удар древка по лбу вырывает Гарриет из несвоевременных размышлений. Женщина пошатывается больше от неожиданности, чем от боли, и инстинктивно хватается за лоб. А миссис Стоун уже заносит швабру для нового удара. Гарриет чудом успевает увернуться. — Сдаюсь! — поднимает она руки и зажмуривает глаза по-детски. — Виновата! Подумать только, когда вампиры ретировались из дома миссис Стоун после ее красноречивого взгляда на швабру, Гарриет мысленно усмехнулась конечно, но не верила до конца, что Аманда действительно применит ту в деле. Что ж, сейчас Гарриет на собственной шкуре познала — миссис Стоун такими угрозами впустую не разбрасывается. Даже невербальными. — Сын в какой-то глуши, непонятно с кем, выберется из леса сам или нет — неизвестно. А она тут помереть решила! — миссис Стоун распекает Гарриет, на чем свет стоит. А потому и в выражениях не стесняется. Гарриет — мазохистка, но сейчас, после вспышки адреналина и столкновения с Викторией, после пережитого ужаса за Тедди и Эмбри, после отчаяния, бессилия, после всех страхов и сомнений за дни путешествия, она… чувствует себя почти уютно. В безопасности. — Хватит стоять столбом, раз обратно пока не пускают! — миссис Стоун обрывает себя на середине фразы, сердито фыркает и направляется к столу. Швабру приставляет к каменной кладке. Гарриет, чуть помедлив, шагает за ней. Забавно. Собеседники за столом меняются, а Гарриет остается в стабильном непонимании, что вообще происходит. — Ну рассказывай, — миссис Стоун упирает в нее строгий взгляд. — Как до здешних мест докатилась? Гарриет вспоминает рыжую вампиршу, удар, нехватку воздуха и торжество в алых глазах. — Трагическое стечение обстоятельств, — пожимает плечами. — А вы сами как тут?.. — Поживаю? — вскидывает бровь старушка с тем непередаваемым выражением концентрированной язвительности на лице, с которым Снейп на уроках обычно разносил в пух и прах очередное зелье Гарриет. — Кхм… — женщина опускает глаза смущенно. Стандартная фраза едва не сорвалась с языка, но Гарриет себя вовремя одернула. К несчастью, миссис Стоун не была столь тактична, чтобы оставить заминку без внимания. — Неплохо, — хмыкает Аманда. — Тихо только тут, скука смертная. Даже поговорить не с кем. В самом начале стайка старичков только налетела, чтобы узнать, как их кровиночки там поживают, а то могилы не навещают совсем… но разбежались в стороны, стоило узнать мою фамилию. Трусы несчастные! Взяли и подохли вперед меня, а сколько зубы скалили на встречах одноклассников… Гарриет кажется или миссис Стоун стала… более прямолинейна, чем при жизни? Может, просто от ее стиля общения отвыкла? — Сыночек вот недавно удружил. Внучка у меня родилась, Амандой назвали… «в честь матери», — явно передразнивая, скривилась миссис Стоун. — Учила его, учила — а все равно дурачиной остался. Кто ж в честь покойников называет! Повторения моей судьбы ей желает, что ли? Вопрос явно риторический, но Гарриет на всякий случай пожимает плечами. — Джона Фостера недавно видела. Ходит счастливый, напевает что-то, аж светится весь — на нервы действует. Про тебя рассказывал. Смотрю, ты любишь помогать сирым да убогим. Гарриет смутно припоминает некоего мистера Фостера и его жену, с которой они не помирились перед смертью. На колкость снова пожимает плечами. Не любит она вовсе благотворительностью страдать и старается избегать этого при случае, просто тогда так вышло. Но объяснять или — упаси Мерлин — спорить с миссис Стоун себе дороже. — Но хватит обо мне, лучше о твоих делах поговорим… Гарриет выпрямляется на стуле и чуть слышно сглатывает. Миссис Стоун устраивает локти на столе и упирает подбородок в скрещенные ладони: — Тедди я довольна. Умный мальчик, перспективный растет, все знания, что я в него вложила, с толком использует. Приятелей он правда таких себе выбрал… могли быть и получше. Хотя Оливия ему подходит, помню ее мать, далеко пошла и если б не та история с отцом девочки, может, и до звезд бы добралась. Оливия в нее пошла — обе знают, чего хотят и как добиться желаемого. Гарриет еле удерживает невозмутимость на лице, брови так и норовят подняться повыше. То, что миссис Стоун активно интересовалась своей семьей — естественно. Но за ней с Тедди она тоже присматривала? Неожиданно и… приятно. Словно ты уже не один. Словно за твоей спиной стоит кто-то и в трудный час поможет советом. Только, зная миссис Стоун, она поможет больше животворящим пинком… но поможет ведь. — С этими кладами у вас глупо получилось, конечно, — закатывает глаза старушка. — Словно пираты на каждом углу сидят и только и ждут, что их сокровища найдут и откопают. Они просто шли через лес, а наткнулись на особняк с призраками и настоящим крестражем — так что Гарриет уже ни в чем не уверена. Может и сидят. Может действительно ждут, кто их знает… — Но ты мальчишку не одергивай, — предупреждающе цыкает миссис Стоун. — Пусть путешествует и учится, новые знакомства приобретает — они полезны. А вот с этим Гарриет полностью согласна. Кивает. — Теперь о тебе, — чуть подается вперед миссис Стоун, Гарриет же — наоборот — от нее. — Почто с волчонком в Снежную Королеву играешь? — Ч-что? — Активнее его к делам привлекай, активнее! А то ходит, ходит… и почти ничего не делает. Хозяйственные мужчины на дороге не валяются — поучись у сына использовать возможности с умом. — Миссис Стоун, вы на что меня толкаете? Это педофилия! — Гарриет затапливает возмущение, настолько сильное, что она решает возразить. — Он же еще ребенок! — Ты глазами, а не затылком на него давно смотрела? Это не ребенок, это шкаф! С мозгами правда посерьезнее проблема. Но ничего, вырастет, — отбивает миссис Стоун. — Да и годика два-три и у вас будет просто большая разница в возрасте… А ты воспитывай, не стесняйся! С ними только так и надо. А то расслабится, на диванчик ляжет и лапки кверху. — Миссис Стоун! Миссис Стоун остается непреклонна: — Только не дури, все на него не скидывай, чтобы потом с голой жопой на улице не остаться. — Миссис Стоун!.. — Гарриет закрывает лицо ладонью. — Удивительно слышать подобные речи от вас… Старушка цыкает. Вроде бы даже смущенно. Гарриет руку опускает, чтобы лично увидеть. — Сколько жила — ни одному мужчине после побега муженька не верила, — говорит миссис Стоун не в пример тише и спокойнее. — А оно видишь как, Джоны Фостеры на земле все же существуют. Посмотришь на него — и злишься, и завидно. Этот пацан как раз из фостерской породы, горой за тебя стоять готов, я вижу. Я теперь многое вижу. Гарриет хмурится. А миссис Стоун, как будто действительно молчать устала, торопится сказать, все, что накопилось. Когда такой случай еще представится? — И хватит уже цепляться за промозглый Форкс и мою могилу, Гарриет. Обращение по имени режет уши, Гарриет смотрит растерянно. — Ты можешь жить гораздо лучше, стоит только пересилить страх и шагнуть за порог. — Вы, прожившая в этом городе всю жизнь, говорите мне это? — выдыхает женщина. — У меня своя жизнь, у тебя — своя, — фыркает миссис Стоун. — Свою я отжила и не жалею, тебе желаю того же. Гарриет поджимает губы. Если миссис Стоун действительно видит многое, проблемы с последним пунктом у Гарриет для нее не тайна. — И еще, — вдруг вспоминает что-то старушка. — Не знаю, кто такие эти Люпины, но тебя они явно знают. Просили передать сердечную благодарность. Мутные какие-то, особенно мужчина… а супруга его слишком уж молодо выглядит, и волосы то и дело цвет меняют. В первый раз в жизни… и смерти видела подобное… Гарриет замирает, чувствуя, как холодеют руки. Люпины? Ремус и Нимфадора?! Точно… Тедди ведь на самом деле их сын, не Гарриет. Разумеется, они беспокоятся за него и присматривают, как миссис Стоун… — Я их сначала, конечно, послала с этими благодарностями, — категорично заявляет старушка. — Нашли гонца тоже. Пусть сами передают, раз так не терпится. Да — как потом выяснилось — их к тебе не пускают. — П-почему? — горло пересыхает, Гарриет облизывает губы. — Стражи на границе не дают пройти. Говорят, приказ вышестоящего начальства — чтобы не отвлекали тебя от миссии. Гарриет усмехается. Ну конечно. Вечная Невеста не требовала немедленного выполнения задачи, но недвусмысленно напоминала, чего Гарриет при задержке лишается. Злиться на нее при этом не получалось. У каждого в мире свой интерес, у Покровительницы — сохранение баланса, у Гарриет — семья. — А вы тогда как сюда попали? — задает вопрос, интересовавший еще в начале встречи, женщина. — Не пустить? Меня? Пф-ф-ф! — гордо вскидывает подбородок миссис Стоун и хватается за швабру, грозя черенком кому-то за спиной Гарриет. — Слабоваты эти скелетоны для такой задачи. Гарриет… ладно, она не представляет и не хочет представлять, каким образом низенькая и хрупкая с виду старушка умудрилась пригрозить стражам границы с миром мертвых, которые вообще-то призваны умерших обратно за Грань не пускать, что те позволили им увидеться. Гарриет лишь надеется, что у миссис Стоун не будет после этого проблем. Та, впрочем, о возможных санкциях не слишком беспокоится: — Рядом с ними еще одна компашка ошивалась крайне подозрительная, — продолжает миссис Стоун, как ни в чем не бывало, и кривится с неприязнью: — Один ржет, что лает, второй шутит по-идиотски — даже второклашки не смеются над такой ерундой. Девушка у них конечно пыталась исправить первое впечатление, но веры им все равно нет никакой. Говорили, чтобы ты спокойна была: о Тедди они в случае чего позаботятся. Но им я Тедди не отдам — испортят. Сама займусь. Если и могло что-то, кроме Люпинов, выбить почву из-под ног Гарриет, так это упоминание ее родителей и Сириуса. Они… все еще там? Ждут ее? Беспокоятся о Тедди? Несмотря на… несмотря на все, что Гарриет творила и что ей только предстоит сделать? Несмотря на ее роль в будущем? — Это что еще такое?! — миссис Стоун грохочет по столу кулаком — несчастный столик едва не переворачивается. — А ну отставить сырость, тут и так тоскливо, как на кладбище… Гарриет вытирает слезы рукавов и шмыгает. Миссис Стоун права. Расклеиваться ей совсем не ко времени. А внимание самой миссис Стоун вновь привлекает что-то за спиной Гарриет. — О! Да вижу, вижу, что ей уже пора. Хватит зудеть над ухом, больше не задерживаю… Гарриет с трудом удерживает себя от того, чтобы обернуться — приходит извне знание, что смысла это не имеет. — А ты, — грозный взгляд миссис Стоун упирается в Гарриет. — Вон отсюда. И чтобы в ближайшее время не появлялась, увижу — шваброй по хребтине настучу! Да будто появление от Гарриет зависит! Но возразить, как и сказать что-либо, женщина не успевает. Для нее переход происходит незаметно: она просто закрывает глаза в зале, усыпанном сухими листьями, а открывает на полу забытого в лесах особняка.***
…Гарриет закашливается, вдохнув осевшую на лицо каменную пыль. Тело ощущается чужим — позабытые уже ощущения от возвращения к жизни снова радуют своим наличием. Женщина приподнимается на локтях. Оглядывается. Темно. В проемах окон смутно угадывается небо — то ли поздний вечер, то ли предрассветные сумерки. Сквозняк на полу обдувает ладони, но с холодом Воскрешающего камня ему не сравниться. Гарриет с кряхтением поднимается на ноги. В голове все еще звучит сварливый голос миссис Стоун, крутятся на повторе слова о родителях, «позаботятся о Тедди», о Люпинах… Это не просто слова, это обещание для Гарриет. Обещание, что, когда судьба заберет сына у Гарриет — однажды это все равно случится, ведь даже маги смертны — Тедди не останется за Гранью в одиночестве. Что рядом с ним будут люди, которых он тоже может назвать семьей. Что возможно, когда Гарриет завершит свою жестокую, бесчеловечную миссию и отправится на покой, он встретит ее улыбкой, а не осуждением. Надежда глупая, но… женщина не может от нее отказаться. «Хватит уже цепляться за промозглый Форкс и мою могилу, Гарриет», — разрешение и недвусмысленный посыл двигаться дальше. Миссис Стоун не считала заботу о том, что осталась, чем-то лишним, не считала за навязчивость то, что Гарриет и Тедди помнят о ней и осмеливаются навещать. Но не желала при этом, чтобы они отказались от других целей и топтались на месте. Гарриет — из-за чувства вины, Тедди — из-за привязанности. Гарриет и сама не знала до этого момента, насколько в действительности нуждалась в разговоре с миссис Стоун. В ее — не сказанном прямо, но продемонстрированном — прощении. И в этом толчке вперед тоже. Потому что забыла, разучилась мечтать о чем-либо. Потому что лишилась прежней цели уже давно, когда отгремела битва за Хогвартс, когда пробудилась та древняя сила, что передавалась из поколения в поколения от самого предка-Певерелла… когда Гарриет стала мишенью номер один для каждого волшебника в своем мире. Потому что о новой глобальной цели даже не задумывалась, занятая больше выживанием — себя и Тедди — и спасением ребенка от свихнувшихся в жестокости своей фанатиков. Потому что запретила даже думать о чем-то подобном после. Когда они оказались в новом, чужом для себя мире, в котором тоже надо было выживать. Просто более… легальными способами. Потом в ее жизни появился Эмбри и Гарриет узнала, что ей нравится чай. Что вязаные носки могут быть и неколючими. Что где-то там, на самом краешке, еще осталось место для кого-то, кроме Тедди, и оказалось его достаточно много — иначе почему мысли Гарриет в момент опасности недавно были заняты не только защитой Тедди? Гарриет считала, что разучилась доверять, но ошиблась. Гарриет считала, что неспособна на привязанность и теплые чувства к посторонним — и ошиблась снова. Гарриет считала, что обязана нести свой крест в одиночестве, не жалуясь на трудную судьбу, не прося о помощи, не разглашая тайну, истину о своих способностях… могла ли она ошибиться и в этом? Если миссис Стоун ее не осудила, если родители продолжали за ней наблюдать, если Люпины ничего не передали по поводу методов воспитания Тедди и действий самой Гарриет… если люди, которых она могла назвать семьей, не отвернулись от нее… могла ли она в отношении Тедди и Эмбри рассчитывать на то же?.. Нет. Гарриет жмурится. Гнать эти слабовольные мысли, гнать прочь и не позволять им возвращаться больше. Дети достойны вырасти без шокирующих подробностей из ее жизни. На то, что тайну удастся сохранить в их более зрелом возрасте, Гарриет уже не надеется. Тихий шорох привлекает внимание. Женщина поворачивается. В предрассветных — теперь уже точно — сумерках у стены с мелодичным звоном, словно фарфоровые, срастаются осколки… Виктории? Гарриет склоняет голову на бок. Она не видела, что именно сотворил с вампиршей Эмбри, но судя по валяющимся тут и там конечностям разной степени целостности (одна рука даже была почти невредимой и теперь… ползла?.. к основной кучке осколков), оборотень не церемонился. На более крупных осколках лежит обгрызенная наискосок голова: клочок волос, фрагменты челюсти, да один-единственный алый глаз таращится на женщину. Наверное, если б Виктория могла говорить, она бы снова в бешенстве кричала. Гарриет шагает к останкам вампирши, мантия-невидимка на плечах шелестит при движении, Воскрешающий камень холодит грудь. Женщина снимает с себя сдерживающие амулеты, магия смерти охватывает ее фигуру коконом, ползет от ног прямо к Виктории. Раньше для применения силы необходимо было значительное усилие, сейчас — одна мысль. Неправильность происходящего, неправильность такой жизни-существования ощущается четко. Не должны люди восстанавливаться из каменной крошки. Не должны жить веками, оставляя после себя кровавый след. Не должны проходить через такие муки, регенерируя практически из пыли и — Гарриет уверена — с полным осознанием происходящего. В отношении Гарриет Вечная Невеста поступила хотя бы милосердно. Она пребывала на Грани, не слыша, не чувствуя, не ощущая ничего, что творится вокруг и с ее телом в том числе. Здесь же… процесс больше походил на то, как загнанная в угол крыса стремится во что бы то ни стало зализать раны и вновь атаковать. Ужасно. Неестественно. Магия Гарриет охватывает останки, и те рассыпаются прахом. — Ненавижу! — оглушает ее визг призрака Виктории, прежде чем тот истаивает в воздухе. Гарриет невозмутимо встряхивает рукой. Жаль, не удалось в самом начале с этой прыткой вампиршей покончить. Тедди… и Эмбри не пришлось бы проходить через все это. Женщина покидает особняк, на ходу возвращая сдерживающие силу амулеты на место. Слева, меж деревьев догорает костер, впереди и вбок — виднеется разбитый лагерь. Палатка, котелок над остывшими уже углями… и полное отсутствие людей. Тревога мягко сжимает сердце коготками. Где дети? Что с ними произошло, пока Гарриет отсутствовала? Следов крови нет, хаоса в самом лагере — тоже. Походные рюкзаки в палатке, на бревне, напротив котелка, аккуратно сложенная стопочкой одежда Эмбри, в самом котелке какое-то варево из шишек и лекарственных трав — все указывает на то, что мальчишки совсем недавно здесь были, но куда-то… ушли? Гарриет хмурится. Следопыт из нее никудышный, детектив — еще хуже. Бросаться их искать в глухом лесу без малейшей идеи, куда ребята могли отправиться — или их — утащить — так себе затея. Женщина обходит лагерь по кругу раз пять. Потом берется за спички и разжигает огонь под котелком, чтобы хоть чем-то себя занять. Варево оказывается с успокаивающим эффектом. Его-то ей и не хватало. О чем Гарриет не догадывалась, так это о том, что эффект успокоения окажется настолько сокрушителен (или ее после всплеска эмоций развезет настолько сильно — что вероятнее). В итоге, топот здоровенной волчьей туши, мчащейся прямо на нее, женщина замечает в последний момент. И вместо размышлений, куда лучше отпрыгнуть, чтобы сохранить тушку целой, голову посещают ленивые мысли: а миссис Стоун уже покинула зал или Гарриет шваброй все же достанется? Облик волка плавно перетекает в человеческий, Эмбри по инерции пробегает (читай: пролетает) еще несколько метров и таки сбивает Гарриет с бревна, сжимая в объятиях. Женщина охает. В спину впиваются мелкие веточки и корни, да и… жарко! Гарриет кажется — если будет касаться кожи дольше десяти секунд, ее собственная точно расплавится. Беспокойство об этом даже вымещает радость встречи. Эмбри жив. Все в порядке. За время ее отсутствия ничего трагичного не случилось. Ничего ведь?.. — А ну слезь с нее немедленно, извращуга блохастый! — грозный рык Тедди саму Гарриет заставляет лишь улыбнуться. Теперь точно ничего. Сын тоже жив. Он тоже в порядке. Эмбри над ухом ойкает, откатывается поближе к оставленной одежде, алея ушами. Гарриет закрывает ладонью глаза, а после и вовсе отворачивается в противоположную сторону. В поле зрения появляется Тедди. По-прежнему взъерошенный Тедди, но с широкой улыбкой и почти зажившими царапинами. К нему женщина тянется сама. Мерлин и Моргана! Как же ей за него было страшно… — Миссис Поттер, вы живы! — восторженный крик Эмбри разносится по лагерю. Гарриет оборачивается, смотрит исключительно в его теплые карие глаза. Кивает. — Но… как такое возможно? — все же вырывается недоумение из оборотня. — Традиция, — женщина пожимает плечами. Тедди в ее объятиях чуть отстраняется со смешком. — А я говорил! Если мама сказала, значит обязательно вернется, — Тедди поглядывает на оборотня с явно различимым превосходством, но вскоре вновь возвращает внимание Гарриет: — Мам, ты только не делай так больше, ладно? — мальчик передергивает плечами. — Было жутко. Только сейчас женщина замечает то, чего не разглядела раньше. Надлом. Отголоски паники во взгляде, дрожь в руках, расширенные зрачки… Тедди боялся. Очень боялся, что Гарриет не вернется, что их путешествие так и прервется, что в целом мире он останется один. Гарриет притягивает мальчика к себе и, целуя в макушку, шепчет: — Прости… Прости меня, пожалуйста! Тедди мотает головой, поднимает на нее взгляд: — Ничего, — улыбается. — Ты рядом, значит, все в порядке. Краем глаза Гарриет замечает Эмбри. Оборотень стоит в двух шагах от них — слава Мерлину, полностью одетый — растерянно ерошит шевелюру, но тоже улыбается. Столкновение с Викторией и последующие события оставили травмы каждому из них, но они же — объединили. Гарриет чувствует… радость.***
— Когда появились те существа и напали, все стало таким… нечетким, — Тедди обхватывает себя за плечи и не отрывает взгляда от языков пламени. Компания устроилась вокруг костра после терапии объятиями. Эмбри, по сложившейся уже традиции, готовит обед, Гарриет помогает поддерживать огонь, Тедди сидит с ней рядом и кажется не собирается в ближайшее время выпускать ее из вида. Женщина проводит ладонью по волосам сына в успокаивающем жесте. — Я ничегошеньки не понимал, кроме того, что они хотели нас убить. И тебя, мам, особенно, — Тедди передергивается. — Когда… та женщина вдруг отбросила тебя к самому особняку, я… я так испугался. Они… они все… Гарриет непонимающе оборачивается к Эмбри. Тот отводит взгляд. — Что произошло, Тедди? — она гладит его по спине. Мальчик сглатывает. — Они сломались, — произносит он еле слышно. — Все сломались. Раскрошились в камень, как только приблизились. Я слышал хруст, с которым скручиваются их тела и… — Тедди часто-часто моргает: — Я не жалел об этом. Ни капельки. Я бы повторил это снова и… наслаждался. Тедди жмурится, губы его дрожат. — Я чудовище, да? Гарриет замирает. Медленно. Очень медленно целует его в лоб: — Нет, Тедди. Ты — самое лучшее, что случалось в моей жизни. Она не умеет успокаивать, она не представляет, какую психологическую помощь в этом случае требуется оказать ребенку. Поэтому Гарриет делает то, о чем мечтала когда-то сама. Когда Квирелл скончался, осыпаясь под ее ладонями, в муках. Она обнимает Тедди крепко-крепко, прижимает к себе. И не отпускает, пока его плечи не перестают дрожать, пока всхлипы не затихают, даже потом — не отпускает тоже. Проходит час. Может, два. Гарриет плевать. Эмбри рядом, накидывает куртку на озябшие плечи и молчит. Гарриет не знала раньше, что можно молчать с сочувствием. Про обед — слегка подгоревший — они вспоминают, когда желудок Тедди выдает руладу на пол-лагеря. Эмбри прячет в рукаве смешок, по-быстрому накладывает порцию из серединки и передает мальчику. Тедди отстраняется от Гарриет неохотно. Трет глаза, кивает оборотню вроде как сурово, но в то же время со смущением. Гарриет отстраненно замечает, что напряжение между ними как-то… схлынуло? Ей тоже передают миску с кашей, Эмбри вновь принимается есть последним. Какое-то время у костра только скрежет ложек о тарелку и слышится. — Мы свалили тела хладных в кучу и подожгли, — к рассказу после плотного обеда Эмбри приступает спокойно, словно сражение и последующее уничтожение вампиров для него ежедневная рутина. — Чтобы не восстановились. Мы хотели и ту женщину сжечь, но… не хотели возвращаться в особняк. Вы же сказали… Тедди снова передергивает плечами, почти незаметно. А Гарриет улавливает, к чему ведет оборотень. — Виктория не вернется, ее останки уничтожены, — успокаивает женщина. Эмбри кивает, не показывая признаков сомнения. Он вообще удивительно тих и понятлив. Тедди прижимается к боку Гарриет: — А что насчет тебя? Что с тобой происходило? Ответив честно, они ждут ее рассказ. Будет несправедливо умалчивать обо всем снова. — Чтобы объяснить это, придется окунуться в прошлое. Гарриет опускает взгляд на руки и начинает говорить — глухо, без лишних эмоций, словно рассказывает о постороннем человеке: — Все началось, когда я умерла в семнадцать. Гарриет рассказывает о своем возвращении. О силе, что была почти позабыта за давностью лет, но пробудилась в ее крови из-за стечения обстоятельств. О том, что она способность видеть призраков — скорее побочный эффект — на самом деле та превращает в прах все живое. Об отсутствии контроля и страхе навредить другим, об изоляции… о появлении Тедди, что лучиком солнца осветил ее жизнь. О том, что за эти годы Гарриет все же научилась владеть собой. О том, что за те же годы сила успела повлиять на саму Гарриет, замедлив старение и проявляя себя вечным холодом в теле, от которого не спасала одежда и тепло камина. О том, что год назад с ее помощью Гарриет покончила с одним вампиром из тройки, после чего на нее обозлились оставшиеся. Что Виктория — одна из них и уже пыталась убить женщину. Неудачно. О том, что эта сила дарована ее роду самой Смертью, и лишь та решает, когда Гарриет действительно отойдет в мир иной. О том, что время Гарриет еще не настало. И вряд ли настанет в ближайшем будущем. Закончив, женщина обводит взглядом серьезные лица ребят и улыбается грустно. Она не сказала им о миссии, не сказала намеренно и не расскажет — потому что это слишком для них сейчас. Потому что это слишком для любого человека в принципе. Не Тедди должен считать себя чудовищем. Она. О миссис Стоун и разговоре с ней Гарриет не рассказала тоже — только на этот раз, сама не зная, почему. Тедди достоин был узнать это, женщина уверена, ему это тоже нужно. Но если заикнуться о миссис Стоун, делиться придется каждой ее фразой, причем, неоднократно. Гарриет не готова пока произносить слова Аманды вслух. Есть в них что-то… очень личное. Что-то только для нее. …Первым молчание нарушает Эмбри: — Миссис Поттер, то, как вы это описали… вы хотите умереть? — оборотень смотрит, напряженно поджав губы, лоб его разрезает морщинка. — Не хочу, — Гарриет отвечает тихо, и ласково гладит сына по макушке — тот тоже напряжен без всякой меры. — Но я устала жить, Эмбри. Очень устала… — Мама… — вцепляется в нее Тедди. Выглядит растерянно. Гарриет улыбается шире, стараясь взбодрить себя и приободрить — детей. — Но сейчас у меня есть ты… и Эмбри. Я никуда не уйду. Эмбри с Тедди переглядываются. Снова невербальный диалог, понятный только им двоим. Секунда. Две. Эмбри срывается с места, подсаживается к Гарриет с противоположной стороны от Тедди, берет ее за руку. — Миссис Поттер, оставьте эти мысли, пожалуйста! Мир, в котором вы живете замечательный и достоин того, чтобы его увидеть. Я докажу это! Мир, в котором живет Гарриет с завидной регулярностью пытается ее убить (иногда у него даже получается), он забирает у нее родных и близких, причиняет боль… Гарриет давно уже не считает его прекрасным. Эмбри — наивный ребенок, который умудрился вляпаться в сверхъестественную сторону мира, но так и не повзрослел. Он напоминает ее с друзьями лет в пятнадцать отчасти. Гарриет еще не знает, что Эмбри будет твердо выполнять обещание до конца своей жизни и не отступит ни на миг. Она еще не знает, что однажды, всего на мгновение, сможет улыбнуться по-настоящему…