***
Гарриет никогда бы не подумала, что однажды встретит человека, способного переобуваться быстрее, чем семейство Малфоев. Р-раз, и ты уже не Пожиратель Смерти, преданный сторонник Темного Лорда и его ходячая казна, а несчастный глава рода, которого шантажировали жизнями его семьи и использовали ради материальных ресурсов. Да, он служил Темному Лорду и замешан в преступлениях, но что по-вашему ему было делать, когда сам Воландеморт стоял напротив и отдавал приказ? Возмутиться? Потребовать убираться из поместья вместе со своей свитой? Чтобы получить Аваду в лоб? Нет уж, спасибо, он не Поттер, чтобы геройствовать. Так и здесь Миранда Льюис — достопочтенная хозяйка разрушенного ныне особняка — не заносчивый призрак, желающий Гарриет, Тедди и Эмбри убиться где-нибудь в подвале, а отчаявшаяся уже женщина и несчастная мать, не способная обезопасить собственные земли. — Ах, милочка, — причитает призрачная аристократка, обмахиваясь веером. — Если вы когда-нибудь теряли дом, что… — веер снова прикрывает часть лица, взгляд бледно-серых глаз проходится по потрепанной одежде путешественников, — весьма вероятно… — веер складывается. — Вы поймете, что я чувствую! Просторная зала сменилась на небольшую, но более-менее целую комнату, продуваемую ветром — а потому лишенную затхлости. Миранда Льюис привела их сюда для обстоятельного разговора и пообещала, что ее дочь их больше не побеспокоит. Гарриет стоит напротив призрака, скрестив руки на груди, и привычно пропускает колкие слова. За ее спиной переминаются с ноги на ноги Тедди с Эмбри. Реакция Эмбри на присутствие в особняке призраков и на ее, Гарриет, способность с ними взаимодействовать, вообще поразила своим… отсутствием. Он лишь произнес что-то вроде «О, так вы тоже говорите с духами?», словно его удивило не само существование медиумов — реальных, а не шарлатанов — а то, что сама Гарриет этим даром владеет. Тедди на это пробормотал в сторону «ничем этого дурака не проймешь» и отвернулся. Кажется, мальчик не доверял переданным через Гарриет словам Миранды, что теперь опасность им не угрожает, и собирался проконтролировать все лично. Еще и Эмбри подбил, деликатно пихнув в бок и указав на потолок. В общем, композиция для стороннего наблюдателя получается странная. — Пожалуйста, ближе к делу, — вздыхает Гарриет. Она все еще не уверена, стоит ли вообще выслушивать историю давно умерших людей, которые — это вообще-то важнее всего! — пытались их убить. О помощи и речи не идет. Гарриет — не волонтер и помогать на безвозмездной основе никому не собирается. Единственное, что не позволяет ей развернуться и уйти прямо сейчас — реакция Воскрешающего Камня. Может статься, это всего лишь паранойя и Гарриет пытается увидеть знаки там, где их нет… но лучше уж женщина перепроверит, чем впоследствии вызовет недовольство Вечной Невесты — оно настолько же разрушительно, как ее благодарность. Вполне возможно, что с помощью Даров Смерти покровительница подала ей знак. Миранда Льюис взмахивает веером резче обычного, спрятав за пышными ресницами раздраженный взгляд, но послушно переходит к сути. Гарриет слушает молча, не меняясь в лице. Чего как раз наоборот — судя по печальному голосу и элегантно прикладываемому к уголкам глаз платочку — Миранда хотела бы добиться. …Много лет назад — даты рождения и смерти стерлись из памяти призрака, но судя по кардинально изменившимся нарядам и манере поведения (аристократка, похоже, не могла оставить без внимания сей вопиющий факт), было это очень давно — жило в особняке славное семейство Льюис. Имена их достопочтенных предков до седьмого колена, перечисленных с небывалой гордостью, Гарриет запоминать не стала. Как и хитросплетение родственных связей. Самое главное, произошло за год до смерти Миранды — это она запомнила хорошо. Их владения посетила цирковая труппа. Заехала та проездом, решив передохнуть на природе какое-то время, а после — направиться в ближайший город. Разбила лагерь рядом с подчиненной Льюисам деревней, поближе к особняку, и целую неделю по вечерам показывала представления. Деревенские с жадным восторгом ловили каждое движение артистов, неся в качестве платы продукты собственного изготовления. Благородные Льюисы щедро платили звонкой монетой, в благодарность за развлечение и источник новостей. К особняку, к тому же начали стекаться соседи, что подарило семье небольшую, но такую важную для провинциальных аристократов славу. И все шло замечательно. Но в один день произошла… неприятность, которая грозила Льюисам разрастись в настоящий скандал. — Мой сын… — трагично, на выдохе произносит Миранда, прижав к груди платок. — Вы не подумайте, он рос чудесным мальчиком. Получил полагающееся образование у приглашенных учителей… м-мы уже подыскивали ему подходящую партию. Но дернула нечистая сила его влюбиться в ту прохиндейку! С цирковой труппой путешествовала гадалка. Как оказалось позже — настоящая, не шарлатанка, каких на свете пруд пруди. И была у той гадалки дочь, молодая, красивая — глаз не отвести. Дочь с задором зазывала посетителей в шатер для гаданий, перед ее улыбкой и лукавым прищуром никто не мог устоять. Сын Миранды не устоял тоже. — На Николя словно наваждение нашло! — сокрушается женщина. — Ни о ком, кроме этой девчонки говорить не мог. На лицо-то она, может, и пригожа, да без роду и племени, ходит в цветных лоскутах и медяки считает. Но Николя… Ах! В сердце моего мальчика разгорелся пожар страсти и ни одна сила мира не могла его потушить… — Ближе к делу, — вновь просит Гарриет, предчувствуя виток размышлений-жалоб о горячих юношах, что не слушают доводы разума и своих матерей. Миранда вздыхает, качая головой. — Николя, он же настоящий джентльмен, не то, что эти деревенщины в рубахах, начал за ней ухаживать. Осыпал ее подарками, дарил цветы, каждый вечер наведывался в этот проклятый лагерь, чтобы провести с ней лишнюю минутку… Но эта нахалка — эта плебейка! — посмела ему отказать. Веер раскрывается, блеснув позолотой. — Ума не приложу, кем нужно быть, чтобы отвергнуть столь доброго, щедрого и благородного господина, как мой мальчик. Поэтому я могу понять, почему Николя… кхм… сорвался, — Миранда сжимает веер до хруста и следующие слова цедит сквозь зубы: — А эта мерзкая гадалка подняла такой крик! Ха! Ее дочурка наверняка считала звезды на сеновале не с одним юношей — чего еще ожидать от народа, которому корни пустить негде — но камни все посыпались именно на моего Николя! Она явилась к порогу нашего дома. Оклеветала моего сына, всю нашу семью, закатила истерику прямо перед соседями. Ох! Целых полгода после этого на мои пригласительные письма не отвечала ни одна благородная дама… Миранда взмахивает рукой, призывая ужаснуться вместе с ней. Гарриет остается безучастной. — А потом появилось то ожерелье, — бормочет женщина недовольно. — Я должна была сразу догадаться, что дело нечисто. Оно пришло из того самого города, куда уехал цирк. Наверняка эта гадалка, эта ведьма прислала его Вивиан! — Постойте, — Гарриет потирает переносицу. — Если обесчестил девушку ваш сын… зачем гадалке присылать что-то… Вивиан? — В этом-то все и дело! — разъяряется женщина. — Неужели вы не понимаете?! Гарриет действительно не понимает, при чем здесь некая Вивиан — ее имя даже не фигурировало в истории. — Вивиан — моя дочь, — будто специально для скорбных умом поясняет Миранда. — Ах! Девочка родилась такой болезненной, даже занятия танцами давались ей с трудом. Она почти не выходила в свет, только читала в библиотеке, да гуляла по саду. Она была таким светлым ребенком… во времена всеобщего молчания и презрительных шепотков, она единственная пыталась развеселить нас. Мой лучик света! Миранда судорожно всхлипывает, прижимая платок к лицу. — Когда из города пришла та злосчастная шкатулка с письмом, она была так счастлива! Да и мы тоже. Словно благословение снизошло на нашу семью с небес после долгой череды неудач… Как же мы ошибались! Женщина прерывается на то, чтобы обмахнуться веером. — Некий молодой господин прослышал о нашей Вивиан и выразил желание познакомиться поближе, — оживившись, Миранда принимается расхаживать по комнате. — В своем письме он рассказал, что увидел Вивиан на одном из званых вечеров два года назад и с тех пор ее образ не покидал его мыслей! Он долго готовился и теперь решился посетить наш дом, чтобы обговорить с семьей условия помолвки. А в дар и как символ надежности своих намерений прислал чудесное ожерелье — оно так подходило к глазам Вивиан. Все были в восторге! — лицо Миранды, воодушевленное, вдруг искажается в злой гримасе: — Проклятая драгоценность! Нужно было выбросить его, как только шкатулка пересекла порог. — Откуда взялось ожерелье? — со вздохом уточняет Гарриет. Любопытно, не то ли это ожерелье с черными камнями… — Как «откуда»? Из шкатулки, разумеется! Честное слово, вы похожи на деревенского юродивого, совсем не понимаете элементарных вещей… Гарриет… снова вздыхает. — И с чего же вы взяли, что ожерелье проклято? — Но это очевидно! — Миранда останавливается и вновь часто-часто обмахивается веером. — С его появлением все это и началось! Вивиан оно так понравилось, что она стала носить его почти каждый день, без повода. А потом… потом ее стали замечать в странном состоянии… и самых неожиданных местах! Однажды ее обнаружили на кухне, со смехом режущей себе руки. Такое несчастье! Миранда всхлипывает. Раз, другой… Гарриет уже готовится успокаивать призрачную истерику, но женщина внезапно продолжает абсолютно спокойно: — Мы приставили к ней гувернантку. Заплатили, чтобы не болтала и всегда была при ней. Вивиан не выпускали из дома — даже в сад — после того, как та порезала племянника садовника ножницами… Мы пригласили врачей, но они ничем не могли помочь, кроме успокаивающей настойки! И конечно же, мы собирались написать тому господину о нашей беде, но поняли, что совершенно не знаем адреса. В письме его не указали. Только имя. Мы послали слугу в город найти его, но тот вернулся ни с чем. Такого человека там просто не было. Теперь вы понимаете? В наших несчастьях точно повинна та гадалка, это их черное племя связано с бесами, наверняка она прокляла ожерелье — и то свело мою девочку с ума! Гарриет хмурится. Проклятая вещь? Благодаря библиотеке Блэков, она знала достаточно о силе и разнообразных свойствах проклятий, одно из них вполне могло вызвать подобный эффект. Но как в мире, лишенном привычной Гарриет магии, смогли провернуть такое? Постойте-ка… «Лишенной привычной» не означает «лишенный магии в принципе». В конце концов, Гарриет сама подтверждала это неоднократно, создавая амулеты. Но для бывшей волшебницы те, без соответствующей обработки особыми зельями и чарами, воспринимались игрушками. Работают каким-то чудом и ладно. От рун пользы больше. Как в местных условиях вообще можно создать проклятие такой силы? Миранда в это время снова ударяется в эмоции: — Все шло отвратительно, но хотя бы спокойно… А потом! Потом эта клуша куда-то делась, уснула или сквозь землю провалилась — за Вивиан никто не присмотрел. Она столкнулась с Николя и… представить не могу, откуда у нее взялся тот нож! Мы не давали ей в руки острого! Она… а Николя… там было столько крови, целое море… он захлебывался, пытался что-то сказать… А Вивиан… Вивиан смеялась так громко! Мы не успели… никто не успел хоть что-нибудь сделать… Вивиан выпрыгнула в окно. Миранда промакивает платочком слезы. — А что было дальше? — вопрос важный, откуда-то ведь призрак Миранды Льюис появился здесь. Она, в отличие от Вивиан, проклятой вещью не обладала. — Я… — произносит женщина капельку растерянно. — Не помню. Не знаю… Воспоминания словно туман покрыл. Так давно это было… Миранда говорит все тише и тише, а после вовсе затихает, будто впадая в оцепенение. Гарриет трет подбородок. Призраков в мире живых держит какая-то цель. Какая цель у Миранды? Чего желает Вивиан? — И что вы от нас хотите? — интересуется Гарриет задумчиво. — Отомстить той гадалке? — Помилуйте, дорогуша! — усмехается Миранда, словно не она только что превратилась в бледную тень самой себя, и окидывает взглядом разрушающиеся стены особняка. — Эта ведьма уже давно кормит червей, время никого не щадит, — женщина резко складывает веер. — И если справедливость в этом мире существует, ее плоть и кровь тоже давно в земле покоится! Я хочу свободы. Освободите мою дочь, она… не может уйти отсюда. Что-то держит ее на земле. Моя несчастная малышка не может отправиться со мной к родным, а я не могу оставить ее в одиночестве. Это мой крест. Моя обязанность обо всем позаботиться, — по сравнению с репликами на протяжении всего разговора, эти слова звучат здраво. Гарриет прикидывает варианты. Убийство члена семьи. Самоубийство. Обладание предположительно проклятой вещью. Все эти причины могли послужить тому, что призрак Вивиан остался на земле. Но как узнать точно? Попытаться с ней поговорить? После первой встречи на повторную не тянет, да и девушка явно неадекватна. Ее мать вряд ли сможет пролить свет на тайное, раз у самой провалы в памяти. А искать способ методом проб и ошибок слишком долго и муторно. К тому же, зачем это Гарриет? Вивиан, прежнюю Вивиан, которой она была когда-то по описанию Миранды Льюис, разумеется, жаль. Пострадала за семью, не имея — скорее всего, ибо нет гарантии — к проступку брата никакого отношения. Но Гарриет давно уже отучилась помогать каждому встречному. А Льюисам нечего предложить ей, кроме рассказов о знатных предках, былом богатстве и несчастной судьбе. И все-таки… Что-то не давало женщине развернуться и покинуть особняк. Что-то цепляло восприятие. Проклятая вещь? Интересно, где сейчас ожерелье. Если оно обладает силой сводить людей с ума, то принесет массу проблем, если неподготовленный человек его обнаружит. Если драгоценность уже не гуляет по рукам, неся владельцам беды. Возможно ли, что Воскрешающий камень отреагировал на эманации проклятия, а не присутствие призраков? Но разве это включено в список его свойств? Гарриет цыкает. Дары Смерти настолько же могущественны, сколько проблемны. А узнать обо всех их функциях, скорее всего, только у Вечной Невесты и можно, да только умирать ради этого не тянет. Что же делать? — Вы знаете, где сейчас ожерелье? — так ничего и не придумав, спрашивает Гарриет. Миранда задумчиво обмахивается. — Его закопали вместе с Вивиан, — вспоминает она. — Из-за… инцидента… мою малышку отказались принять на церковном кладбище, и ее похоронили на территории особняка, в саду. Ей всегда нравились растения. Мой муж не захотел закрывать девочку в каменном склепе, могилу оставили открытой, а в изголовье посадили яблоню. Ей… нравилось, как они цветут по весне… — Миранда скрывает дрожащие губы за веером. Гарриет хмыкает. Ожерелье совсем рядом, раз так — проблем с поиском возникнуть не должно. Правда, она по-прежнему не понимает, что делать с драгоценностью. Для того, чтобы снять проклятие по уму потребуются зелья и манипуляции с магией — ни то, ни другое на коленке не создать. Однако… пусть лучше это ожерелье будет в руках Гарриет, чем попадет к какому-нибудь авантюристу и послужит причиной череды смертей. — Мы найдем ожерелье и постараемся снять проклятие. Но я не обещаю, что ваша дочь после этого освободится, — честно предупреждает Гарриет. — Пусть так, — у Миранды не получается скрыть облегчение, да она и не стремится. Похоже, для нее чудо уже то, что ее кто-то услышал. Что кто-то вообще согласен помочь. Гарриет не помогает на безвозмездной основе, просто… желание уберечь себя от проблем в будущем закономерно. …Особняк они покидают в молчании. Гарриет не собирается обсуждать что-либо в месте, где на твою голову в любой момент может рухнуть потолок, а Эмбри с Тедди молча подчиняются ее знаку. — Так что рассказал призрак? — интересуется сын, как только они отходят достаточно далеко от входа. Эмбри тоже смотрит на женщину с любопытством, без тени недоверия или страха. Со вздохом — честное слово, она ощущает себя старухой в молодом теле — Гарриет излагает краткую версию событий. — Отыщем проклятое ожерелье и проблема решится? — резюмирует Тедди. — Скорее, мы станем на шаг ближе к ее решению, — исправляет Гарриет. — Но это может быть опасно и… неприятно. Я не в праве вас заставлять. В конце концов, это ее и только ее обязательства. Тедди с Эмбри задумываются и выглядят при этом до странного похоже… — Ну, это конечно не пираты, но… — бормочет Тедди и поднимает на Гарриет взгляд: — Раскопки могил считаются за поиск клада? Гарриет переглядывается с Эмбри. Она чувствует, что ступает на скользкую дорожку нелегальной жизни, от которой — по-максимуму — желала сына уберечь. — Думаю… с большой натяжкой? — Тогда мы не отклоняемся от плана, — со всей серьезностью, на какую только способен, кивает Тедди. И все-таки что-то в восприятии сына неправильно. Может, Эмбри покажет достойный пример? По крайней мере, он точно жил в обычной семье до определенного момента. — Я за лопатой, — Эмбри бегом пускается к походным рюкзакам, которые оставил напротив входа в особняк. Тедди смотрит ему вслед с возмущением, Гарриет — с растерянностью. — Откуда он выполз?! — оборачивается к Гарриет мальчик. — Его ничего не смущает. Вообще ничего! Женщина только и может, что пожать плечами. Если б она знала…***
Какое-то время уходит на поиски яблони — иссохшейся за давностью лет, но не исчезнувшей окончательно. В этом деле огромную поддержку оказывает Эмбри и его знания о природе. Без трудностей, конечно, тоже не обходится… Гарриет замирает. — Бу! — кричит выпрыгнувшая из-за дерева Вивиан и убегает с заливистым хохотом. — Миссис Поттер? — с запинкой произносит Эмбри, которого Гарриет вместе с Тедди инстинктивно закрыла собой. — Все хорошо, — с трудом, но женщина расслабляется и продолжает путь. …Вот только, уже стоя под деревом, Гарриет понимает, что понятия не имеет, с какой именно стороны находится могила. А раскапывать всю землю вокруг яблони — не лучший вариант. Здесь уже вступает в силу Воскрешающий камень. С каждым шагом к могиле Вивиан Льюис, тот становился ненамного, но теплее. Гарриет словно слепой, чутко прислушивающийся к поводырю, отслеживает любые изменения. И наконец находит. — Здесь, — оповещает Эмбри женщина. — Прямо подо мной. Оборотень собирает складную лопату и принимается копать. Гарриет отходит на пару шагов, чтобы не мешать. Тедди лопата не досталась, да и не обладает он необходимыми физическими характеристиками, поэтому мальчик координирует процесс. На фоне Вивиан разгуливает по крыше, напевая задорную песенку. Слов не разобрать, женщина слышит только что-то про гору черепов, разбойников и злую ведьму, которая «всех отыщет и съест, хрум-хрум». Последнее Вивиан особенно нравится. Гарриет отстраненно размышляет. Не слишком ли все просто? Шли через лес, наткнулись на особняк, поговорили с призраком и теперь вот пытаются уничтожить проклятие… Словно специально для нее это испытание создавали. Не может быть так легко, не в ее жизни. А может — бьется наивная мысль — она все надумывает? Может, той чертовщины, что уже творится достаточно для ежедневной нормы проблем? Лопата с глухим стуком встречает препятствие. — Кажется, докопались, — Эмбри, который уже успел опуститься в яму по самую макушку, поднимает голову к Гарриет. — Да ты до любого докопаешься, — бурчит Тедди. — Язва, — отбивает Эмбри беззлобно. Гарриет приседает на корточки, вглядываясь вглубь раскопанной могилы. — Расчисти гроб, открой его, но не прикасайся к содержимому, — инструктирует женщина. Лучше перестраховаться, раз она пока не знает, на что именно реагирует проклятие. Оборотень принимается за работу. А Гарриет внезапно думает, что если б в ее распоряжении был кто-то, вроде Эмбри Колла раньше, жизнь стала бы куда легче… Глупая мысль. Гарриет качает головой. Если б кто-то, вроде Эмбри появился в ее окружении, вряд ли бы он принял ее сторону, когда весь мир посчитал женщину перерождением Темного Лорда. А если бы и принял, то не остался в живых. Восхищенный вздох Эмбри прерывает болезненные воспоминания о прошлом. Гарриет встряхивается. И тут же спрыгивает в яму, к Эмбри: — Сказала же, не прикасаться! — отдергивает она руку оборотня, потянувшегося было к ожерелью. Кожа у него такая горячая, что почти обжигает. — А? — Эмбри хлопает ресницами растерянно, медленно, словно через силу отрывая взгляд от ожерелья. Гарриет, шикнув, прогоняет его наверх, а сама наклоняется к скелету в истлевшей одежде. Ожерелье манит коснуться. Даже Гарриет, прекрасно зная об опасности проклятых вещей, с трудом сопротивляется искушению надеть его. Лишь теперь, при взгляде на ожерелье Гарриет понимает, почему Воскрешающий камень реагировал на его присутствие. Энергия, которая вилась вокруг драгоценности, не принадлежала миру живых. И она уже встречала подобную у… Гарриет вздрагивает. Крестраж?! В этом мире? Немыслимо! Но вот он, практически в ее руках, чарует отблесками граней в тусклом свете. Гарриет рассказывали, что крестраж создается, когда маг посредством убийства раскалывает душу. Вивиан Льюис, сама того не ведая, создала крестраж и поэтому не смогла уйти за Грань, оставшись в этом мире. А еще она способна влиять на реальные предметы — всплыл в голове образ памятной люстры. Тогда Вивиан — не просто призрак, она настоящий дух. И было ли ожерелье вообще проклято? Если и да — теперь не узнать. Скорее всего, крестраж поглотил проклятие, или то разрушилось при его создании. Никто не знает, как чары и крестражи взаимодействуют друг с другом, такие эксперименты и в голову бы не пришли. Слишком черная магия, искажающая душу. Раз так… Женщина медленно поворачивается и смотрит вверх, на крышу дома, где видела фигуру Вивиан в последний раз. Девушка все там же, стоит неподвижно и, кажется, тоже смотрит на нее. Пристально. Эта вещь не должна существовать. Гарриет помнит — пожалуй, слишком хорошо помнит — чем это грозит окружающим вообще и хозяину — в частности. Она обязана крестраж уничтожить. К счастью, для обладателя Даров Смерти это не такая сложная задача. Достаточно просто пожелать. И Гарриет желает, прикоснувшись к ожерелью. Желает искренне, чтобы этот огрызок тьмы, чуждый этому миру, испарился навсегда, чтобы забрал с собой все плохое, что терзало Вивиан и ее семью. Чтобы эта жуткая девочка с кровожадными песнями действительно превратилась в ту нежную мечтательницу, какой описала ее Миранда. Дары теплеют. Мантия-невидимка окутывает Гарриет, согревая плечи. Старшая палочка появляется в руке. Гарриет поддевает ей исходящий злобой и безумием черный лоскут и развеивает тот в воздухе под протестующие визги. Мгновение. И дышится будто бы легче. Гарриет опускает палочку, стягивает мантию и убирает оба Дара в поясную сумку. У ее ног в тусклом свете переливается гранями прекрасное — без всяких магических внушений — ожерелье. Похоже, это все. Женщина не успевает выбраться наверх, как Вивиан оказывается рядом. — Якорь исчез, — глухо произносит девушка, вперив пустой взгляд в собственную могилу. — Зов становится сильнее… — Так иди за ним, — пожимает плечами Гарриет. — Не хочу, — по-детски непримиримо вырывается у Вивиан. — Там брат… он… после всего, что случилось, он, наверняка, меня ненавидит! Гарриет окидывает блеклую фигурку оценивающим взглядом. Так значит, не только в ожерелье дело. — Не мне судить о семейных взаимоотношениях, — достойных примеров в памяти не найдется. — Но иногда лучше собрать в кулак все силы, предстать перед родными, выслушать их нападки и пойти дальше, чем всю оставшуюся вечность провести в страхе неприкаянной душой. Вивиан поднимает на Гарриет взгляд. Глаза у нее синие-синие, словно звездное небо ясной ночью. Словно драгоценные камни на ожерелье, вернувшие истинный цвет. — К тому же, если твоя мать смогла тебя простить и остаться рядом… возможно, брат тоже сможет, — продолжает мысль Гарриет. — Если любит по-настоящему. Последние годы семьи Льюис написаны кровью. Но от этого они не перестали быть семьей. — Вы так думаете? — Не попробуешь, не узнаешь, — пожимает плечами Гарриет. Вивиан задумывается. — Спасибо, — наконец выдыхает она. Гарриет неопределенно кивает. — Оставьте его себе, — девушка бросает взгляд на ожерелье, то вдруг появляется в руках Гарриет. — Мне оно принесло минуты радости и годы печали. Надеюсь, у вас будет наоборот, — она улыбается той светлой улыбкой, на которую способны лишь чистые душой люди. И от улыбки этой больше не пробирает на нервную дрожь. Фигура Вивиан светится все сильнее, а после окончательно исчезает. Откуда-то приходит понимание, что Миранда Льюис отправилась за Грань тоже. — Что ж, — оглядывает Гарриет шутливо-угрожающе перешептывающихся Эмбри с Тедди. Оборотень помогает ей выбраться. Женщина отряхивается, посматривая на раскопанную могилу. Осталось зарыть ее и… Их больше тоже здесь ничего не держит. Воскрешающий камень на груди вдруг снова нагревается. — Невозможно! — на грани змеиного шипения раздается поблизости. Мальчишки обрывают разговор мгновенно. Эмбри смотрит ей за спину, весь напружинивается. Секунда. Две. А после он размытым пятном проносится мимо, слышится треск ткани и грозное рычание. Гарриет поворачивается. Напротив них стоит женщина. За ней — двое мужчин. Чересчур бледная для людей кожа и алые глаза объединяют троицу, ясно давая понять посвященному лицу о принадлежности незнакомцев к вампирам. Хотя… Почему незнакомцев? Женщина, по крайней мере, выглядит очень даже знакомо… Они встречались раньше? — Ты жива… — с дрожью в голосе проговаривает вампирша. — Почему ты жива?! Это невозможно! Твое тело… я видела твой труп. Ты не можешь быть жива! Не можешь! Под конец она срывается на крик. Спутники отшатываются от вампирши в удивлении. — А впрочем, — берет ярость под контроль женщина. — Неважно, как… Я убью тебя, как изначально хотела. Собственными руками! Гарриет прошибает вспышка осознания. Ночь. Форкс. Она идет из магазина. Три хищные тени. Один — мертв. — О-о… Так значит, это ты? — холодно произносит Гарриет. Та, из-за кого Гарриет убили. Та, чье существование грозит смертью ее семье. Кажется, в первую встречу она даже слышала имя… Виктория.