***
Каждый год, когда природа вновь оживает, Саске теряет часть самообладания. Вся эта праздно развернувшаяся пышность ему тошнотворна уже…уже третий год…
Осталось всего пару дней до годовщины её исчезновения. А потом должен быть её день рождения. Исчезла за три дня до своего же праздника. Сакура могла… может удивлять. Порой неприятно, порой даже слишком. Три года назад погода была ужасной. Непривычной для их климата. Снег лежал на обретающей силу зелень. А сейчас уже почти всё цветёт. Зашелестели молодые маленькие листья, создавая приятный звук. Он прикрыл глаза, чувствуя потоки воздуха. Прохладный ветер погнал уже отцветающие розовые лепестки, разнося приятный цветочный аромат. Это была она. Её красота и умение удивить. Каким бы ненавистным сейчас не было это время года, он всё равно каждый год всегда сидит под одним и тем же видом дерева.Сакура
Са ку ра
Са ку ра
Ему иногда казалось, что она фантомом живёт в его голове, становясь вечной основой бредовым мыслям. Неизменная спутница его кошмарам. Иногда спасительница, иногда палач. Но пугало не это, пугало совершенно другое.Фантом стал угасать.
Саске с трудом мог вспомнить её голос, внешность, смех. До нелепого смешно. Раньше казалось, что он вспоминает её слишком часто. Так часто, что уже сам надумывал некоторые её особенности внешности. И он запутался. Какой её образ был настоящим. Три года. Срок не такой уж и большой для того, чтобы забыть человека. Тогда, что происходит с ним? Почему в голове засела навязчивая фраза «Ты забываешь её», а образ любимой женщины тает в воспоминаниях? Ему это не нравилось. Ветер вновь всколыхнул его отросшие волосы. Сакура была последней, кто его стриг. Потом дела до этого как-то не было. Да и росли они как-то долго. Он вдруг усмехнулся своей быстрой мысли, которая ворвалась в его голову, оборвав другую, ещё не полностью сформированную. Сарада бы с бóльшим удовольствием вогнала ножницы ему в глотку, чем помогла с этим. И всё же, какой бы настойчивой не была Сакура, его убеждение в том, что он — дерьмовый отец никогда не исчезнет. Он посмотрел в позеленевший горизонт. Скоро день рождения и у Сарады… — Давно я не был в Конохе.***
Больше всего МиЁн ненавидела это чувство раздражения. Она старалась держаться и успокоить свои нервы, но даже только при мысленном упоминании имени в ней закипало всё её нутро. Как же ей это не нравится. Но она ведь ждёт приглашение? Ради этого стоит потерпеть. Ей не нравилась тишина в её Доме. Коридоры откровенно пусты, слышен только шёпот её девочек и слуг. Не нравится. Слишком тихо. Она не привыкла к такому тут. Особенно тут. — Здравствуй, Сакуна. Она и не оборачиваясь, прекрасно понимала, что этот чёрт сейчас лыбится так, будто победил в этой жизни. У него всегда эта идиотская физиономия. И она её бесит. Как жаль только, что он правая рука Киджи, в то время как она сама — левая. — Я много раз просила меня не называть этим именем здесь. И в очередной раз пустая трата воздуха из её лёгких. Ему плевать. И она когда-нибудь обязательно ему это припомнит. Он — единственный, кто не боится её, единственный может дать отпор ей и нахально наврать или донести на неё. Акаи дорожит им. И ей всегда было интересно как этот человек дослужился до такого хорошего счёта у их Господина. Даже ей не позволено так грубо с ним общаться, а ему почему-то можно. — Да ладно тебе, — на её плечо нахально шлёпнулась тяжёлая рука, сминая её кимоно. — Как будто ты не сможешь найти причину исчезновения парочки тварей. — Тварей… — хмыкнула она, сбрасывая с плеча его руку. — Попридержи язык до кабинета. — Боишься, что подслушают? — Замолчи. Всю дорогу по длинному коридору — да путь он проклят трижды — она молчала, слушая его несвязный бред. Но была искренне благодарна, что он молчит о том, чём действительно нужно молчать. — Ты действительно заигралась, Сакуна. Сато был прав. Сёдзи не успели ещё полостью закрыться, а он уже говорит то, что ей говорили не один раз. Мужчина вальяжно опустился сразу на татами, скрестив ноги. — Что передал Киджи? — выяснять то, что успел наболтать Тохеко не хотелось. Она плавно опустилась перед ним, бережно разглаживая складки одеяний. — То есть, разговаривать со мной не хотела, но информацию ей подавай? — он наиграно удивлённо всплеснул руками, сотворив безумное лицо, растянувшись в страшной улыбке. Но вдруг серьёзно стрельнул в неё глазами, сосредоточившись на ней. Руки плавно легли на колени. — Слишком много чести, милая. Не забывай кто ты, — он медленно переходил на шёпот. И последняя фраза быстро растворилась в тишине. — Янширо, — в его имя она вложила почти всю ненависть, процедив сквозь зубы. — Не забывай и ты, кто я. Я тебе не слуга. Не смей со мной разговаривать так, будто я рабыня. Мы с тобой на равных. — На равных? — он оскалился, самодовольно хохотнув. — «На равных», говоришь? Ладно, пусть будет по-твоему. Она готова впиться в его глотку. Слишком много он знает, чего не знает она. Не раз она поднимала этот вопрос с Киджи. Но он не отвечал. Не доросла? Не достаточно умна? До ненависти обидно. И это после всего того, что она положила на кон для него. — Плевать. Перейдём к сути. Сними уже с себя эту внешность. Тошно смотреть на это. МиЁн хмыкнула. И чего ему не по нраву эта темноволосая красотка? Но лучше лишний раз не нарываться на споры. Она уже слишком устала. Длинная чёрная смоль вмиг сменились на тёмную платину по лопатки, ярко-голубые глаза стали насыщенно серыми, тëмными, миловидные черты лица стали более острыми, маленький вздёрнутый носик и выделяющиеся скулы. Янширо улыбнулся. Такой он её помнил, такой он её знал, такой они её со... — Я тебя слушаю. Жаль, что Киджи потерял к ней интерес. — Детка, — он наиграно потупил взгляд, состряпав грустное выражение лица. — Хамелеон не желает тебя видеть на этом собрании. Сказал: «Наверняка у неё будет полно своих дел». Девушка оскорблённо вскинула тёмные брови и раскрыла рот. Нахмурившись, она резко отвернула лицо, борясь с эмоциями. Что, чёрт возьми, это значит? Когда это было так, что она выбирала дела, а не Киджи? Надоела. — У него появилась другая? — она взглянула на мужчину исподлобья, сверкнув глазами. — Нет, — он пожал плечами, — но ты явно ему пресытилась. Сколько яда в этих последних словах. Он явно доволен, что может уколоть её. — Но я такая же наместница, как и... — Кстати об этом! — Намиками, не церемонясь, оборвал её. — Тебе стоит написать подробный отчёт. Я передам. Срок два дня. — Бред, — хмыкнула девушка. — Называй это как хочешь, — он жадно всматривался в каждое изменение на её лице, — но выполнить его поручение должна. — В чём я провинилась? Ты же знаешь причину, по которой он не допускает меня в этот раз. — Знаю, — Янширо скрестил руки на груди. — В этом и проблема. — Это не проблема, — девушка склонила голову к правому оголившемуся плечу и чуть подалась вперёд к нему. Настоящее телосложение её было меньше, чем те, которые она любила и выбирала. — Это решение. — Конечно, решение. Проблема в том, что я тебе не скажу. — Тогда... — девушка медленно встала, придерживая шёлковое кимоно. — Попрошу тебя свалить из моего Дома. И как можно быстрее. Терпеть тебя два дня я не намерена. Когда она гордо проходила мимо него, мужчина вскипел, резко подорвавшись на месте и схватив её за руку. — Я тебе не Сато, чтобы со мной так разговаривать, — он цедил слова через зубы. И она готова поклясться, что он хочет её ударить. Такому исходу событий она была бы рада больше. — Выбирай слова, Сакуна. Хватка на руке становится яростнее, сильнее, больнее. Ещё немного и она услышит хруст костей своего запястья. Но девушка растянула улыбку, пряча боль. — Может, я и не полностью знаю Киджи, но знаю точно, что ему не нравится, когда ты начинаешь играть с его игрушками. И я уверена... Нет. Вернее, больше, чем уверена, что ему точно не понравятся эти твои игры со мной. Я - кукла Киджи. Не твоятвоя, Янширо. — И что же тебе не нравится, стерва? — он удивился, но скрыл это чувство за усмешкой, отпуская её руку. И правда, схватился слишком сильно. Будет синяк. А может и гематома. Но наблюдать за ней было неописуемым чувством. Теперь в какой-то мере он понимает... как же звали его? Ах, точно. Теперь он понимает Орочимару. Это действительно занимательно. Девушка коротко рассмеялась, оголяя белоснежные зубки и два маленьких незаметных клычка. Она старалась всеми силами задеть его. Задеть его чёртово эго и самолюбие. Давно ждала именно этот вопрос. — Что мне не нравится? Твоя рыжая борода и лысая голова. Я ухожу. Сакуна вновь перевоплотилась в МиЁн и поправив кимоно, вышла из комнаты. Сёдзи захлопнулись, и он искренне рассмеялся. — Вот именно этого мы и ждали от тебя, девочка, — всё ещё ухмыляясь, он снова упал на татами, скрестив ноги. — Может, Киджи, ты и поторопился. Жаль ты не видел этого представления и её глаза. Тебе бы точно понравилось.