***
Редкий случай: когда Флойд заходит в комнату, Дрейк там. Они редко сталкиваются, придерживаясь политики сдержанного нейтралитета на грани холодной войны. Им совершенно нечего делить, но Флойд не может без раздражения смотреть на заносчивого приёмного сынка Уэйна, а тот, кажется, выёбывается даже просто дыша. Флойду нужно забрать вещи и поспешить на последний рейсовый автобус, и так он и собирается поступить, но держать язык за зубами никогда не было его суперсилой. Дрейк лежит на своей кровати, закинув лодыжку одной ноги на согнутое колено другой, и пялится в книгу в твёрдом переплёте. Вау, богатенький мальчик умеет читать. Самому Флойду после занятий приходится работать, чтобы отправлять хоть что-то домой. Возможно, он больше помогал бы, оставшись в своём захолустье или работая здесь всё время, но он хочет забрать семью оттуда, а не похоронить там. В благие намерения Уэйна, чьи проекты пожирают окрестности города, как раковая опухоль, он не верит ни на грош. Его сынок не может ничем отличаться просто в силу своего происхождения, и хотя Флойд пытается напомнить себе, что никто из них не виноват в том, где и в каких условиях родился (а он и сам огребал бы за полудеревенское происхождение, если бы не широкие плечи и тяжёлые кулаки, и в этом себе не врёт) — желание поддеть его подавить слишком трудно. — Что читаешь? С Дрейка сталось бы просто проигнорировать вопрос, но он коротко бросает: — Байрона. — Флойд хмыкает. Попался. — А что? — Да так… тоже любишь пожалеть себя поизъёбистей? Дрейк опускает книгу себе на грудь и щурится, уставившись на него, будто изучая. Молчание затягивается на долгую минуту, за которую Флойд успевает в очередной раз проклясть его манипулятивную сучью манеру, потому что сам он на вопрос ответил сразу, а Дрейк вдруг решил его поморозить. Наконец тот пожимает плечами и снова возвращается к чтению. — Удивительное рядом. Я думал, ты умеешь только этикетки от быстрорастворимой лапши читать. Флойд от досады случайно до крови прокусывает щёку изнутри. Отлично, блядь, просто феноменально, теперь он все выходные будет вспоминать Дрейка каждый раз, когда чем-то заденет ранку. Лучше и не придумаешь. Кипя от злости, Флойд бросает футболки в сумку и выметается из комнаты.***
На автобус он опаздывает — ровно на ту минуту, которую ждал унизительной подъёбки Дрейка.***
Флойд тратит ещё с полчаса на бесполезные препирательства с кассиршей по поводу того, может ли он как-то добраться теперь с пересадками, и уходит ни с чем. Плетётся обратно в кампус, еле передвигая ноги. Проводить выходные с Дрейком и учебниками, а не с мамой и сестрой, ему не улыбается совершенно. Он как раз обдумывает разные опции, как скоротать это время вне комнаты, когда перешагивает её порог. Дрейк стоит перед зеркалом в одном белье, и Флойда вряд ли смутило бы это, если бы бельё не было однозначно женским. Окей. Флойд видел краем глаза в его вещах то кружево, то косметику, но вокруг Дрейка постоянно вьётся толпа девиц, чего удивляться тому, что они пытаются пометить территорию. Ему в голову бы не пришло, что это вещи самого Дрейка. Тот оглядывается на него через плечо — длинные пряди парика мажут по плечам. Цвет у них такой же чёрный, почти вороной, как у настоящих (?) волос Дрейка, но его собственные едва достают до плеч, а эти локоны спускаются до лопаток. Дрейк молча отворачивается к своему шкафу и тянется к вешалкам, в то время как Флойд, спохватившись, входит и закрывает за собой дверь. Дрейк крутится перед зеркалом, втискиваясь в узкое прямое платье, и снова бросает взгляд через плечо. — Поможешь с молнией? Флойд не может выдавить из себя ни слова. Ни простого «нет», ни, что самое страшное, хоть какой-нибудь издёвки. Он не знает, как реагировать на Дрейка; не знает, как реагировать и на собственное острое возбуждение при виде кружева на этой молочной коже. И на то, что отмечает, какая молочная, именно этими самыми словами. Дрейку на его молчание откровенно плевать; он сам прекрасно справляется с молнией (Господи, какой он гибкий), надевает на узкие запястья тяжёлые браслеты, которые, оказывается, хранит в верхнем ящике стола, и, оставив за собой в воздухе цветочный шлейф, уходит. Флойду кажется, он собственное имя теперь не вспомнит, не то что уж другие события и разговоры этого дня.***
Дрейк возвращается поздно ночью — через тонкие занавески с улицы пробивается свет фонарей, и его хватает только на то, чтобы заметить смазанную помаду. У Флойда так и не получилось уснуть. Он лежит на своей кровати, положив руки под голову, и Дрейк, конечно, не может не заметить, что он не спит, но вместо того, чтобы начать привычно ругаться на то, что Флойд опять курил в комнате, он устало бросает сумочку на постель. Каблуки отбивают ровную дробь, пока он идёт к окну. — Э, — выдаёт Флойд, когда Дрейк распахивает створки, упирается ладонями в подоконник и прогибается в спине, жадно дыша ночной свежестью. — И как тебя прикажешь звать? На Дрейка ты сейчас мало похож… а. Тот смеётся низко и хрипло. Флойд никогда не слышал его смех. — Можешь звать меня Каролиной. Удивительный бред, который сразу ставит всё по местам. — Ага. — Флойд садится на постели и собирает части воедино. Неприступная защитница девушек, о которой никто ничего не знает, даже с какого она факультета и с кем вместе учится. Понятно почему. — Удалось поймать парочку мудаков сегодня? — Времени не хватило, — коротко отвечает Каролина. — Отстой, — так же немногословно резюмирует Флойд. Каролина никогда не интересовала его, но он всё же помнит её имя — как сын ублюдка, который поднимал руку на жену и детей. Пока Флойд не подрос достаточно, чтобы дать ему сдачи за все прошлые годы. Каролина изумлённо поворачивается к нему. — Поразительно. Моя ставка была на то, что рано или поздно я поймаю за руку и тебя. Флойд морщится. — Моя ставка была на то, что ты эгоистичный кусок говна. Квиты? Дрейк показывает ему средний палец и начинает переодеваться.