***
Урок химии начался с визгливого звонка. В классе сразу всё стихло. Школьники поднялись со своих мест, ожидая прихода учительницы. Антон нервно смотрел на макушки своих одноклассников, выламывая себе пальцы от волнения. Он все равно не мог успокоиться, будто что-то должно было произойти, что-то пугающее. А может, он накрутил себя, перенервничал. Антон чувствовал себя крайне неуверенно. Мысли от того, что строгий учитель вновь будет придираться к нему, было невыносимо. Конечно, Саша помог прийти к тому, что плохая оценка — это не позор на всю жизнь, но получать её вовсе не хотелось. Дверь распахивается, и Анна Арсеньевна вихрем влетает в класс. Её тонкие каблуки набатом стучат по поверхности. Ещё лет пять-шесть назад учительница была действительно эффектной женщиной, ходящей с ровно подстриженным тёмным каре и серьгами, с голубыми камнями в сердцевине, прямо под цвет ее глаз, но с каждым годом будто увядала, становясь всё более уставшей и злой. Под глазами пролегли тёмные синяки, сухие губы часто недовольно поджимались. Когда-то давно она, может, и была учителем, спокойно разъясняющим материал, но в последние года Анна Арсеньевна стала походить на дьявола. Ходили слухи, что её брак развалился с грохотом и треском. Тем более, Анна Арсеньевна была добрым учителем, а этим пользовались ученики и подкалывали, срывали уроки, доводя учительницу до слёз. Антон думал, что работа с подростками безумно сильно выматывает и никогда не винил её в том, что она порою срывается, даже если это становилось слишком частым явлением. Возможно, и её предвзятое отношение к Тяночкину было вполне объяснимо. Женщина была хмурой и чем-то недовольной. Подойдя к своему рабочему столу, та с грохотом опустила на него груду бумаг с напечатанным текстом, который слегка смазался в конце каждого листа, но увы, у руководства школы нет денег, чтобы купить новые принтеры. Поправив юбку-карандаш, учительница приказным тоном сказала садиться, дав отмашку рукой. Все расселись за свои парты, даже не осмелившись перешёптываться. — Итак, господа девятиклассники. До меня дошли известия, что кто-то решил нажаловаться на меня директору. — Она не смотрела на кого-то конкретного, оглядывая весь класс. В классе резко стало напряжённо, будто бы слова Анны Арсеньевны накалили воздух в кабинете до состояния лавы. Жалобы директору либо не приносили никакого результата, либо же помогали, но в краткосрочной перспективе. А Анна Арсеньевна будто бы наказывала школьников за подобное, переставая давать какие-либо поблажки, задавая громоздкие задания и спрашивая каверзные вопросы. Рано или поздно, но даже самый мотивированный ученик просто перегорал к предмету. — Я понимаю, что химия — предмет сложный, он не для всех. Он требует серьёзности и ответственного подхода. — Антон прикусил губу, чувствуя вину. Ему всегда казалось, что он делает недостаточно. — Мне безумно прискорбно узнавать, что мои ученики пишут жалобы на меня. Но, по всей видимости, они вполне способны заниматься самостоятельно, раз требуют моего увольнения. Раз так, то сегодня будет проверка знаний. Достаем двойные листочки, пишем «Контрольная работа». Не забудьте подписать работу. — Та с тонкой улыбкой, которая не коснулась глаз, взяла в руки листки с заданиями, по обыкновению — восемь вариантов. По классу раздался звонкий стук её каблуков, учительница раздавала варианты, параллельно проверяя, подписали ли контрольные те, кто это обычно забывал. В классе сначала стало так тихо, что Антон мог слышать тик часов, размеренный и, в общем молчании, оглушающим. Потом среди одноклассников прошли шепотки, перерастающие в слышимые, взволнованные голоса. Тоша замер в оцепенении, а после его прошибло током. Контрольные и самостоятельные работы по химии наводили на него особый страх. Он резко выпрямился, руки его мелко затряслись и запотели, а взгляд поплыл. От волнения Антону стало неприятно жарко. Он же вообще ни к черту не готов. Конечно, Тяночкин читал учебник, повторял какие-то заученные формулы и определения, но Антон же дай бог на тройку напишет. Часто происходило так, что он мог переволноваться и напрочь забыть что-либо, прямо как сейчас. Поменять мышление оказалось не так просто, и Тоша всё так же трясся за оценки, хотя Саша и давал ему чуть больше уверенности. Дрожащую Тошину руку накрыла чужая ладонь, более бледная и с черным маникюром. Сашина ладонь была на удивление холодной, словно отрезвляющей. Антон растерянно переводил взгляд то на их руки, то на Собакина, который как-то по-глупому улыбался, опираясь щекой об ладонь. — Саша, а… контрольная… — Тоша говорил тихо, совсем шёпотом, но голос и так был слаб. Собакин, наверное, понял, что хотел сказать, поэтому отлепил вторую руку от щеки и, сжав ладонь, выставил большой палец вверх. — Всё будет хорошо, Тошенька — Саша выразительно приговаривал слова губами, не издавая звука, чтобы не привлечь внимания учителя. Тон Анны Арсеньевны не предвещал ничего хорошего, но, кажется, у Собакина был какой-то план. И Антон ему верил. Тяночкин как-то отвлекся от переживаний, расслабляясь при виде умиротворённого Саши. Действительно правду люди говорят, что спокойствие заразительно. Собакин никогда ещё не подводил Тяночкина. За некоторые свои мысли стало стыдно, Саша был действительно хорошим другом. Всё же Тоша ошибался, когда говорил себе, что Собакину нельзя доверять. Антон хотел поблагодарить и даже открыл рот, но замер. Анна Арсеньевна с спокойной, хищной улыбкой проходила по рядам, продолжая медленно раздавать листки с вариантами, перед этим отчитав одного из одноклассников при всех, за такую мелочь как чёрная ручка. Кажется, парни пропустили это мимо ушей. Тяночкин, неожиданно для себя, почувствовал, как горят уши. Мгновенно повернувшись к доске и убрав пальцы из-под чужой ладони, он спрятал свои руки под парту, укладывая их в замок. Краем глаза он заметил, как Саша откинулся на спинку, хмыкая. Запоздалая мысль — Сашино прикосновение показалось неожиданно приятным. Тяночкин не понимал своей реакции, но думать над этим было страшно. Антон прочистил горло, возвращая сосредоточенность на уроке. Или, по крайней мере, делая вид для учителя. Дойдя до последней парты и раздав юношам по листку, учительница химии молча направилась к своему столу, проходя между первыми партами. На доске было пусто — и примерно так же было и в голове Тяночкина. В его тетради было записано лишь дата и «Контрольная работа», а дальше чистый лист. Под неудобным взглядом учительницы он снова занервничал, опуская взгляд на задания. Увидев на листке бумаги неразборчивые формулы и вопросы, которые в голове читались голосом уставшего диктора, Антоша с отчаянием осознал, что ничегошеньки не понимает и не знает. Он всматривался в формулы, пытаясь что-то выдавить из своей головы, даже попробовал записать сформулированный ответ на первый вопрос, но что делать с остальными он не имел понятия. Когда регулярно проходящая меж рядов и стоящая то у задних парт, то у передних Анна Арсеньевна, отвлеклась, Саше подкинули какой-то смятый листок. Развернув его, он как-то подозрительно хитро улыбнулся, что-то начеркал и, обратно сложив в комок, вернул отправителю. Так прошло ещё несколько раз прежде, чем переписка остановилась. Антон, с каждой минутой все более мрачнеющий и не имеющий понятия как решить задания, краем глаза заметил движение. Саша тыкнул Тяночкина в бок под партой, привлекая внимание. Ещё раз проверив, что учительница не смотрит на задние парты и вообще повернулась к ним спиной, Саша пододвинулся, склоняясь к уху Тяночкина. Дыхание Собакина немного щекотало, но Антон предпочел сконцентрироваться на том, что сосед по парте хотел сказать. Саша зашептал: — Тошенька, смотри, щас будет великое актерское мастерство Александра Собакина. Ток ты не волнуйся, не ссы, со мной всё супер. Если что Фурцина тебе даст списать, — Антон с тревогой посмотрел на Сашу. «Что ты задумал? Фурцина? Таня Фурцина?» — Тяночкин хотел спросить, сказать это вслух, но слова застряли в глотке. Собакин лишь подмигнул, соединяя большой и указательный палец, выпрямляя остальные в жесте «О’кей» — Смотри. — Собакин настроился на свой трюк, прикрывая глаза и проиграв сценарий в мыслях ещё раз, но он был уверен в себе. — Анна Арсеньевна, чё-т мне хреново… — Негромко и устало проговорил Саша с полузакрытыми глазами, приставая со стула и привлекая внимание всего класса. Собакин рукой опирался об парту, чтобы подняться. Ответственный момент. Саша резко расслабил свои мышцы и с грохотом упал боком на пол, нечаянно повалив за собой стул. Антон, как и остальные, кто находился рядом, вскочили со своих мест от неожиданности, у Тяночкина аж дыхание перехватило. Кто-то подошел к Собакину, Анна Арсеньевна повернулась на шум, шокированная. Она пару миллисекунд смотрела на лежащего в «отключке» Сашу, а после ринулась к нему, встревоженная. Присев рядом, та стала проверять пульс Собакина, надавив средним и указательным пальцами на шею, ища лучевую артерию. После, нащупав, успокоилась. — Живой, — констатировала Анна Арсеньевна, тихо вдохнув с облегчением, а после стала неприятно хлопать по щекам юноши, пытаясь его привести в сознание. Антон тоже был бы там, пытался разбудить, если бы Саша его не предупредил, что он притворяется. Всё вокруг стало странным, словно не настоящим, заставляя Антона впасть в ступор. Его дернули, взяв за предплечье, привлекая внимание. Он вскинул голову, смотря на свою одноклассницу с тёмными длинными косичками и узнаваемыми круглыми тонкими очками. Фурцина. Она всучила ему какой-то листок, что-то пробормотала, но Антон не услышал, и отпустила, возвращаясь на своё место. Тяночкин воспринимал информацию слишком медленно. Рассмотрев листочек, Антон пришёл к осознанию, что это был его вариант с ответами на задания. Ситуация выглядела абсурдной: Саша лежал «без сознания» на полу, учительница пыталась привести того в чувства, большая часть класса была встревожена, а урок сорван. Антон ещё раз посмотрел на отвлеченную «обмороком» Саши учительницу и на несколько одноклассников-зевак; на листок с готовыми ответами; на полностью спокойную, шептавшуюся о чём-то с соседкой Фурцину, которая, кажется, была в курсе плана Собакина. И вновь на Сашу, который, по всей видимости, хотел вот таким фееричным способом отвлечь учительницу, чтобы Антон спокойно списал правильные ответы и сдал, получив пять. План надежный, словно швейцарские часы. Тихо вздохнув, он занёс ручку на свой листочек, вписывая в клетки ответы. Он был благодарен Саше, что тот помог ему списать. Но не таким же экстравагантным способом! Антон искренне беспокоился за Собакина и, пусть Тяночкин и знал, что тот притворяется (Он опять же был благодарен, что его хотя бы предупредили), но вид такого Саши невольно тревожил и голову закрадывались сомнения. И в голове появлялись закономерные вопросы. Почему Собакин постоянно бледный, с синяками под глазами и тощий? Закончив писать, Антон отдал обратно Фурциной листок, возвращая свой взгляд на Сашу. Антон тихо приподнялся со своего места, вставая над отчаявшейся преподавательницей. Сашины светлые ресницы слабо затрепетали, а сам Собакин, кажется, решил окончить спектакль, «просыпаясь». Его взгляд был расфокусированным, серые мутные глаза лениво смотрели то на одноклассников, то на учительницу. Он попытался приподняться, приняв полулежащее положение. — Александр, живой? Голова не болит? — Медиков не надо звать? Может, скорую? — Не расшибся? — С разных сторон посыпались осторожные вопросы. Анна Арсеньевна выглядела на несколько лет постаревшей. Саша осторожно погладил затылок, медленно кивая. — Анн Арсеньевна, вы не беспокойтесь. Это я переволновался и всё. — Собакин растерянно улыбнулся, а после посмотрел на Тяночкина. Антон чётко мог видеть, как в голове Саши возникала очередная идея, — можно меня Антон до медпункта доведёт? Давление померить, посидеть под наблюдением, а то мало ли что. — Конечно, хорошо… Собакин, впредь будьте осторожнее. Если плохо себя чувствуете, то говорите сразу. — Анна Арсеньевна, видимо, отойдя от шока, вновь стала сухой. Она дала отмашку и собрала листки Тяночкина и Собакина, возвращаясь к себе за стол. — Остальные — на свои места. До звонка ещё десять минут. Успеете дописать контрольную. К медикам, конечно, они не пойдут. Во-первых, Саша не падал в обморок по-настоящему. Во-вторых, медсестра на девяносто девять и девять десятых процента отсутствует в школе. Антон, быстро собрав их вещи, осторожно опускается на колени рядом с Собакиным, а потом помогает ему подняться, придерживая. Забирает оба портфеля и они, под взглядом остального класса, покидают кабинет. В коридоре оказывается намного легче дышать, воздух казался менее спёртым и тут совершенно никого не было. Он отпускает Сашу. Машинально отдаёт рюкзак Собакина, а потом сканирует друга обеспокоенными глазами на предмет повреждений. Свободное пространство без людей даёт возможность, наконец-то, выплеснуть своё беспокойство. — Саш, я догадываюсь, ты хотел мне помочь, но ты мог действительно головой удариться… — Собакин кивает, давая знать, что понимает претензию, но не может убрать свою довольную улыбку-полумесяц. — Но во всём надо искать плюсы, Тошенька. Мы оба знаем, что ты написал на «пять», тут она не прикопается, а это значит, что твои родители успокоятся. Конечно, это не поможет в долгосрочной перспективе, ничего не мешает ей вновь придраться к тебе в мелочах, но, как я заметил, в спокойной обстановке ты легче обучаешься, — Саша жестикулирует, объясняя. Они двигаются по коридору, направляясь к лестнице на первый этаж. Следующий седьмой урок — биология — будет именно там, в 108 кабинете. — И вообще, ты видел этот талант?! Может мне в Большой Театр податься, как думаешь? — Саш… — фыркает Антон. — Согласен, я слишком хорош для Большого Театра, — Саша кивает с важным видом, спускаясь по лестнице. Первый этаж ещё был хорош тем, что там были расставлены скамейки. В тесных коридорах второго и третьего этажа подобного не устроишь. Они сели вместе и, пока Собакин что-то вычитывал в своём побитом телефоне, Антон вновь вернулся к мысли о бледноте Саши. Тот вообще не ест? Тоша едва мог вспомнить, когда тот питался в школе — это были единичные случаи, когда сам Тяночкин его кормил (подкармливал, скорее) купленной в столовой булочкой. Судя по худобе, дома он тоже предпочитал не есть. Да и одевался Саша слишком легко для конца осени (едва ли не зимы), даже куртку не застёгивал. Тут можно было только удивиться иммунитету Собакина. В общем, от Саши заботой о себе и не пахло. Зато порою от него несло горьким дымом, но, кажется, Саша старался оберегать Тяночкина от этой части своей жизни, потому что курил он только тогда, когда думал, что Антон не видит. Получается, что Саша заботился об Антоне? А на себя забивал? Если первое было приятно, то второе беспокоило Тяночкина. Поток мыслей прервал звонок, с которым Саша значительно оживился. Коридор на первом этаже стал заполняться школьниками, превращаясь в бурный громкий, словно река, поток людей. Подобное столпотворение приносило Антону дискомфорт. Оба парня поднялись со скамейки, и уж было направились к кабинету биологии, но Тоша осторожно остановил Собакина, взяв за кисть, и повёл в сторону столовой. — Саш, пошли, поедим. В столовой сейчас все сосиски в тесте раскупят, — Саша сначала выглядел немного растерянным, смотря на тонкие пальцы, обхватывающие его кисть, но быстро пришёл себя и с привычной лукавой улыбкой направился туда, куда вёл Антон. Тяночкин был отвлечен тем, что обходил чью-то валяющуюся сменку, чтобы не споткнуться. — Есть захотел что-ли? — Они пробирались сквозь толпу пятиклассников, спешивших домой. — Типа того. И ты тоже, наверное, проголодался. Талантливым актёрам нужно много энергии, — Саша хмыкнул, не отрицая, что голоден. Антон нахмурился, потому что его догадка подтвердилась. — Ты признал меня талантливым актёром! — Заторможено поняв, воодушевленно воскликнул Саша. Антон не ответил. В столовой было шумно, в прочем, как и в любом другом месте в школе на перемене. Выждав свою очередь, Антон выбрал по пицце и по сосиске в тесте, которую так любил Саша. Всучив еду Собакину, они пошли на выход. Тяночкин в людных местах чувствовал себя неуютно, поэтому вместе с Сашей они направились в кабинет, где людей было в десятки раз меньше. И лица знакомые. — Саш, у меня аппетит пропал, ты забирай всё себе. Считай благодарностью за помощь на химии, — Антон осторожно обогнул чью-то валяющуюся на полу куртку. В коридоре на первом этаже было просторно, но не после шестого урока. Полшколы, кажется, решило собраться там, в попытках как можно скорее забрать свою верхнюю одежду, побыстрее одеться и бежать на улицу. Оставалось только молиться, чтобы никто из младшеклашек не сбил его на скорости. — О-о-о, балуете, барин! — Шутливым тоном поблагодарил Саша. Он начал жевать сосиску в тесте, счастливо сверкая глазами. Его так обрадовала простая булочка?.. В кабинете биологии действительно было спокойнее и тише, словно пустыня после хард-рок концерта. Скинув свой портфель на стул, Антон всё же не мог сдержать улыбку — у Собакина после «подношения» Тяночкина настроение значительно поднялось, и это умиротворяло. Что ж, сытый Саша — спокойный Антон. Вдруг слышится громкий звук, будто что-то стукнулось об стол. Оба парня одновременно поворачивают голову на шум, видя двухцветную макушку отчаявшейся старосты — Алины Чайкиной. Она выставила руки вперёд, держа в них свой телефон. На нём высвечивается «game over». — Снова задротишь? — Не здороваясь, сказал без какого-либо негатива Саша, подкалывая геймершу. Садится на свободный стул справа, смотря на телефон в её руках, а потом и в экран. Антон приближается, становясь слева. Он молча наблюдает за действиями ребят. Тяночкин, честно говоря, не имел понятия, во что играла староста. — Привет, ребят, — Алина поднимает голову, вымученно улыбаясь. Видимо, проигрывает она не в первый раз. — Давай я пройду тебе уровень? — Предложил свою помощь Собакин. Уставшие глаза Алины сразу загорелись от надежды на то, что кто-то пройдёт этот злосчастный уровень. Она без задней мысли протянула телефон. — Спасибо, Саш! — Послышался приятный, звонкий голос Чайкиной. Саша что-то быстро начинает кликать, мастерски собирая комбо в уровне. Антон прочищает горло, неловко переминаясь с ноги на ноги. –Ам. Что это за игра? — тихо подал голос Антон, завязывая диалог, будто узелок на тонкой нитке. — Секай Проджект, ритм-игра, — сказала Алина, у которой вновь заискрились глаза от того, что кому-то стало интересно во что она играет. Чайкина приподняла свой рюкзак и показала Антону свои значки с персонажами, которыми был усеян весь рюкзак. — Вот — Мику, Руи, Тсукаса! — перечислила Чайкина, тыкая своим указательным пальцем, на котором был аккуратный маникюр в виде кошачьих лапок. — А это Нене, с ней у меня значков больше всего. Я её сипм, — Тоша вскинул брови, удивляясь таким необычным именам и ярким дизайнам. Внимание Тяночкина привлёк маникюр Алины, который напоминал лапки Гречки. — Какие милые ногти. — отметил Антон, после чего Чайкина немножко смутилась от его комплимента. Даже девушки в классе не заметили, а тут Антоша оценил. — Ой-й… Спасибо… — Алина смущенно кивнула и отвела взгляд. Посмотрев в свой телефон, она заметила, что Саша прошел уровень. Чайкина ахнула. — Саша, Ты… Как ты?!.. — Алина пыталась подобрать слова восхищенная, смотря на заветную пройденную песню. Саша ещё и огромное комбо собрал, не без ошибок, но, черт возьми, он играл на высоком уровне сложности. Самый счастливый момент за день!***
К счастью, всё же насыщенный школьный день заканчивается, как и рабочая неделя. Ребята помладше и постарше вытекают из учебного заведения, собираясь в кучки. Школьный двор заполняется людьми. Сегодня было холоднее, чем обычно. Активно снег пушистыми хлопьями, оседая везде, где только можно. Хмурое небо и облака казались такими низкими, словно до них можно дотронуться. Совсем скоро, буквально через пару дней, наступит первое декабря. Даже не верилось, что Новый Год был так близко, ведь месяц пролетит быстрее пули. Антон кутается в шарф сильнее, чувствуя, как мёрзнет его лицо. Зима Тяночкину нравилась своей эстетикой и сказочной красотой, но для мерзливого Антона она была чересчур холодной. Тяночкин вскакивает, словно испуганный кот, когда Саша резко накидывается сзади, со смехом щекоча. Кажется, слишком углубляться в свои мысли, не замечая окружающего мира, — это уже традиция. — Саша! — Антон поворачивается, оглядывая Собакина. Тяночкин кажется недовольным, но не тем, что его напугали, а скорее тем, что Саша опять не застегнулся. — Собакин, зачехляйся обратно в куртку, не май месяц. — Тоша выдыхает клубок пара. — Я панк, мне похуй, — Собакин шутит, лукаво улыбаясь. Сдавшись, Антон сам застёгивает куртку Саши, сдвинув собачку до горловины. — Ну, вот, теперь другие не узнают про мою любовь к шикарным женщинам. «Панк» не выглядит грустным, скорее наоборот, очень довольным, будто кот, съевший сметаны. Антон молча сжал переносицу пальцами, сдавливая её. Ну, хоть про маму не шутит. Чуть ранее, по окончанию биологии, Антон, Алина и Саша договорились погулять. Планировалось сразу после уроков, но Чайкину позвал отойти классный руководитель, скорее всего обсуждалось какое-то очередное мероприятие. Поэтому сейчас, стоя на крыльце перед школьным двором, двое парней ждали одноклассницу. Собакин, которому надоело просто так стоять, прошёл пару шагов и из ближайшего сугроба сформировал снежный комок. Антон, едва заметив телодвижения друга, мгновенно спрятал телефон от греха подальше в рюкзак. На пробу, театрально замахиваясь, Саша слегка косым броском кидает снежок в куртку Тяночкина, попадая всего-лишь на рукав. Зато Антон, заражённый игривым настроением Собакина, карательно кидает снежок в ответ, но не попадает, потому что Саша, собака вертлявая, стал уворачиваться. Тяночкин пробует ещё раз, и снова не попадает. От насмешливого: «Антон, ты — мазила», школьник распаляется ещё сильнее и под обещание закопать Собакина в ближайшем сугробе формирует очередной комок. Спустя ещё пару минут и десятки снежков, из здания школы выходит Алина, осторожно прикрывая скрипучую дверь. Перед ее глазами предстаёт хохочущий и орущий Саша, который убегает от бомбардировок Антона со словами: «Быстрые ноги пизды не боятся!». Великолепное зрелище. Собакин, в процессе бегства заметивший вышедшую подругу, помахал ей рукой. — Алин, присоединяйся! Эй! Ха-ха, снова не попал! — Саша вновь увернулся от бросков Антона, сформировал комок и закинул его в Тяночкина, попадая в шапку. Она падает, и ее приходится со смехом поднимать с заснеженного асфальта, отряхивая. На лице Алины появляется задорная улыбка и та с кивком присоединяется. В общем-то они затевают целую баталию в ближайшем дворе, устраивая перестрелки похлеще, чем в некоторых боевиках. Первым сдаётся Саша, мирно падая спиной в сугроб. Его волосы почти сливаются со снегом. Прыснув от такой мысли, Антон падает рядом, устраиваясь слева. Справа от Саши ложится Алина, хихикая от адреналина в крови. Все трое негласно решили устроить передышку. Лежа вот так, втроём, Антон чувствует себя как никогда счастливым. Кажется, впервые за всю жизнь, он получает столько позитивных эмоций от других. Комфорт, который он чувствует рядом с Сашей, позволяет вести себя развязнее и, оказывается, от этого можно получать огромное удовольствие. Рядом с Сашей он ощущает себя свободным. Он кидает взгляд на Алину и глупо улыбается, тихо радуясь. Ему кажется, что это прогресс. Раньше бы он вряд-ли заговорил хоть с кем-то из класса, а сейчас вот так естественно проводит время с ними двумя. От этого приятно щекочет живот. И всё же темнеть зимой начинает слишком быстро. Парни вызываются проводить Алину до дома, и пока они идут, Саша травит байки, снова доводя всех до истеричного смеха, вызывая косые взгляды у взрослых прохожих. Благо, троице было всё равно на них. Уже прямо у подъезда Алины Антон набирается смелости и предлагает потом вечером созвониться в дискорде втроём, чтобы ещё немного пообщаться. Алина мило улыбается и кивает, доставая телефон, чтобы дать свой аккаунт Тяночкину, а Саша восторженно поддерживает, уже расписывая в какие страшилки он их потащит играть вместе. Антон лишь нервно хмыкает. Домофон пиликает и железная дверь закрывается за Алиной. Они остаются вдвоем. — Итак, какой наш следующий маршрут? — Спрашивает Саша. Тяночкину хотелось ещё погулять с Собакиным. Желательно всю ночь напролёт. — Хм-м… — Антон прикусывает губу, в растерянности смотря на чернющее небо. Время, наверное, уже было позднее. — Давай проведу до дома, Тошенька? — Саша улыбается, и Антон смиренно кивает. Они начинают шаг, под их подошвами скрипит снег. По улице вновь тянутся дома-панельки, в каких-то окнах в разброс включен свет, а кто-то курит на балконе, впечатляясь видами с высоты. — Саш, а вот… Зачем ты тогда в обморок упал? В плане… Я понимаю, что ты хотел, чтобы я списал на пять, даже с Таней договорился, но почему так радикально-то? — Антон только сейчас, к вечеру после всех событий, стал задумываться. И вправду, Саша мог что-нибудь у неё спросить, может получилось бы даже разговором отвлечь, учитывая вёрткий язык Собакина. — А ты слышал её слова? «Химия — предмет не для всех», «Он требует ответственности», а сама ведь днями только орёт, ничего не объясняя. Сёрьезно? Она даже не знает кто жалобу на неё написал, иначе зачем срываться на всю параллель? — Саша возмущался, махая руками — Мне одна из девочек с «В» класса писала, что эта мегера её до слез довела, там такие слова! До внешности придирается, проституткой называет, оценки занижает просто из-за плохого настроения. Сам вспомни, как она к тебе предвзято относится. А ты, по факту, ничего не делал плохого, — Антон прикусил губу. Он не смотрел на ситуацию с подобной стороны. — Поэтому ты?.. — Антон сделал движение рукой вниз, намекая на падение. — Угу. Я не жалею, что ей урок сорвал. Ты сделал работу на хорошую оценку, а ребята помогли остальным списать. Мы ещё и с урока пораньше свалили. Сплошные плюсы. Тем более, тебе понравилась моя актёрская игра, — Саша подмигнул, сменяя гнев из-за «мегеры» на улыбку, посвящённую Тяночкину. Они входят в знакомый им двор. Антон с сожалением замечает, что их прогулка завершается. Саша снова треплет по голове Тяночкина. — Не кисни, вечером созвонимся ещё, — напоминание о скором времяпрепровождении вместе повышает Антону настроение, на губах держится улыбка, и он тепло обнимает Собакина. Они прощаются. Тоша разблокировывает громоздкую дверь магнитом и открывает её, входя внутрь.