Клуб «Подземелье»

В пыточной сегодня как-то особенно жарко или это от нервного напряжения потеют ладони. Чонгук заходит осторожно, прикрывает за собой дверь и осматривается. Вроде всё привычно и в то же время что-то изменилось. Ким сделал перестановку. Он уже двадцать минут сидит без движения в углу комнаты, отодвинув фиксирующее кресло к самой стене. Что будет происходить, когда глаза встретятся — не знает никто. Поворачивая голову на звук двери и шагов, Тэхён ловит ладонью сердце. — Что это? — Проносится в голове, впервые сталкиваясь с подобной реакцией своего организма. Чонгук снимает тапочки с пушистыми шариками и крадётся босиком. — Почему ты не в костюме? — Тэхён восхищённо смотрит на торчащие кожаные ушки, потом осмотривает халат в пол и оказывается совсем недоволен заметив, что на парне нет обуви. Чон дёргается от неожиданности и оборачивается на голос. Тэхён сидит в развалку в кожаных блестящих штанах и ремешках портупеи. В его руках нет выпивки. — Ты не пьешь? — Удивляется парень и останавливаясь перед господином, аккуратно ставит пару туфель на высокой шпильке. Хмыкает, замечая горящий взгляд. — Ты хотел, чтобы я пришёл в них? Навряд ли бы ты меня дождался. — Усмехается. Тэхён сейчас не Тэхён. Чонгук вспоминает его требовательность и злость в течение дня и понимает, что перед ним сидит Льюис. Это как два разных человека, они даже смотрят по-разному и похоже, что меняют цвет глаз. Сам себя Гук ощущает тоже иначе. Он отважился на смертельный номер. Никогда прежде не касаясь запретного, решил, что сможет выйти из этой игры победителем. — Ну, так ты их наденешь? — Выгибает бровь и, закусывая губу, представляет, что скрывает халат под собой на чужом теле. Чон молча ныряет в колодки непривычной, тесной и узкой обуви. Рост значительно увеличивается, хоть платформа и невелика. Льюис довольно улыбается, созерцая стопы в женской обуви. — Ходить можешь? — Довольным голосом. Ему наплевать, если саб не сдвинется с места. Этого парня он будет носить на руках, лишь бы обувь оставалась на месте всю сессию. Чон кривит губки, единственное, что не скрыто маской и делает два вполне уверенных шага. Парень попрактиковался — походив среди рядов вешалок. — Мне очень нравится. — Подаётся вперёд и задирает полы халата саба. — Снимешь его? — Словно предлагает. Чонгук удивляется мягкости голоса и решает, что пора включаться в игру. — Что мне будет за демонстрацию? — Склоняется ниже и почти касается носом чужой щеки. — Я буду очень внимателен. Как никогда и ни с кем. — Резко поворачивает лицо, пытаясь поймать губы, и совершенно случайно цепляет взглядом родинку под губой. — У тебя… — Удивлённо хлопает глазами. Чон тоже теряется. Он забыл о родинке и не замазал её. Но это не главное. Парень шёл сюда с чётким намерением мстить, а Льюис сегодня чересчур галантен, аж бесит. Отстраняясь и понимая, что ситуацию нужно спасать, Чон распахивает ворот халата. Плечи, обтянутые среднего размера сеткой, смотрятся женственно. Вырезы для груди открывают вид на незащищённые тёмные бусины, что сегодня торчали так сильно и соблазнительно. Тэхён тут же забыл о родинке. Есть и есть, что в этом такого, когда перед глазами открывается невероятная красота. — Сними. — Шепчет словно леприкон перед горшком золота. — А ты попроси. — Ставит ногу на сиденье кресла между ног господина. В глазах тут же вспыхивают недобрые искорки. — Саб, я не прощу, не смей мне напоминать. Я хотел быть нежным с тобой в первый раз, но видимо тебе это не нужно. — Голос похолодел и лицо без маски смотрит намного суровее. Чонгук сглатывает. Понимает, что он на грани, но озорство какого-то чёрта лезет не в то время. — Что ты мне сделаешь? — Елейным голосом, оголяя ногу в упругой сетке прикрывая незащищенное место. — Изнасилую. — Сквозь зубы, а у самого глаза не отрываются от крепкого бёдра и того, что сокрыто. — Так не интересно. — Убирает ногу и виляя тазом, бодро вышагивает на каблуках. Чон играет с огнём. Внутри все органы содрогаются, но спасительная маска с нелепыми ушами прячет страх на лице. Ким подрывается с места, и хватая ошейник, пытается его нацепить. Чон не прячет шею. Этот девайс уже не пугает, а вот ягодицы Кима, сжатые в ладонях, заставляют трепетать. — Ты не подчинишься? — Звучит как-то по-детски. Ким смотрит в глаза смелому зайчику и принимает самое серьёзное решение за всю жизнь. — Хочешь меня высечь? — Не верит, что сам это говорит. — Этого хочешь ты. — Тянет победную улыбку. Оба хватаются за оружие. Разложенные на столе инструменты пыток давно ждут участия в практике. Чон делает лёгкий замах и замшевые хвосты мягко, но ощутимо прижигают кожу попадая по ягодицам и бёдрам. Льюис закусывает губу так и не нанося удара. Саб расценивает это как согласие и отойдя в сторону наносит второй, более сильный, удар. Тэхён задыхается, закидывает назад голову и тяжело дыша, жмурится от боли, но стоит. — Ещё раз ударишь и я трахну тебя без подготовки. — Хриплым напряжённым голосом, не открывая глаз и несмотря на парня, что не может налюбоваться на господина. — Но ты же хочешь получить удовольствие ещё раз? — Ударяя каблуком об пол делает шаг вплотную. Тэхён срывает с тела ненавистный халат и быстро направляет парня к низкому отрегулированному столу. Чонгук путается в ногах. Он не умеет так прытко передвигаться на тонкой шпильке, а в купе с нарастающей паникой совсем перестаёт шагать. Толкаясь коленями и впиваясь ногтями в голые плечи, тянет ремешки портупеи, чем только больше доставляет мучителю удовольствие. Отпихивает Кима, рычит и почти просит перестать, всё ещё надеясь на какое-то немыслимое чудо. От бешеного Льюиса не спастись, от возбуждённого и подавно. Тэхён пристегивает парня к столу и внимательно оценивает. — Костюмчик что надо. Такие шлюхи как ты всегда превосходно выглядят в этом образе. — Язвительно бросает в лицо Чону. Гук задет за живое. Он не шлюха! Да, отношения были, но это нормально. То, что он в таком виде — виноват Тэхён. Признаваться самому себе, что виновен в происходящем он сам, парень совсем не хочет. — Сколько ты через себя пропустил? Десять, двадцать? Думаешь, что узнав мою слабость, поимеешь меня? — Подходит к столу и склоняется к лицу. — Да я рву таких мразей на части. — За что? — Только и может выдавить из себя Чон. Он раздавлен морально. Слезы противно забираются под маску вытекая из глаз. Тэхён выпрямляется и насупившись смотрит на парня, касаясь кончиками пальцев чужой открытой мошонки. — В анкете стоит согласие на унижение. — Непонимающим ровным голосом. — Эту тоже не ты заполнял? — Подставляет стул ближе к ногам Чона и закидывает их на свои бёдра. Нежно поглаживая паховые впадины, слушает тихие всхлипы. — Хочешь снимем маску? — Таращит глаза только сейчас замечая хвостик. — Ты его вставил?! — Радостно вскрикивает, словно ребёнок, но тут же собирается. Чрезмерная няшность не свойственна Киму, он о ней даже не знал, а вот теперь это стоит ещё принять в себе. — Так ты несерьёзно? — Шмыгая носом, уточняет саб. Откровенная беззащитная поза так не ранит чуткую душу Гука, как колючие слова. Тэхён умиляется. Он за десять лет подобной практики ни разу не проявил банального сочувствия к сабу, даже реально понимая, что переходит порог терпимости. Этот парнишка особенный. Он первый — кто противостоял, первый — кто посмел подчинить и первый — кому непоколебимый садист хотел бы подчиниться, но ещё не доверяет настолько. — Ты нормальный? — Удивляется Ким, доставая мягкий и вялый член из тисков сетки. Его нежные поглаживания смущают Чона, но он терпеливо ждёт ответа. — У тебя на лбу написано, что ты девственник. Как ты вообще, попал сюда? — Тискает чуть подросший орган. — Мне понадобилась крупная сумма денег. — Поверхностно объясняет Чон. Он не желает вдаваться в подробности, не в такой момент, а Ким не уточняет. — Ты как насчёт поиграть? — Меняет тему. — Я не умею быть ласковым, но попробую. Больно делать не буду, если только чуть-чуть. — Протягивает руки и старается не сильно сжать набухающие сосочки. Чонгук чувствует нарастающий жар внутри. Что-то в нём отзывается на спокойный бархатистый голос, на пальцы с мягкими подушечками. Он понимает, что Тэхён так нежен с ним не был даже днём и в груди возгорается подобие ревности. — Тебе не принесёт удовольствие отсутствие моих страданий. — Тихо признаёт Чон и боится, что Ким согласится и передумает. Тэхён аккуратно снимает с себя чужие ноги и встаёт со стула. Прикованный Гук чувствует себя отвратительно в этой позе, оставаясь совсем один. В голове всплывают чьи-то слова, что Льюис всегда оставляет своих сабов в отвратительных позах. Если его вот так оставят, он умрёт от стыда. Чимин как-то предупреждал, что наручники можно расстегнуть самому, но Чон не пробовал и уверенности в сноровке мало. — Я закрою тебе глаза. Ты не против? — Склоняется над телом. Чонгук пялится на господина огромными глазами, что норовят вылезть через маску. — Что с тобой сегодня? Ты такой потому, что не пил? — Задаёт вопрос в лоб и Ким задумывается. Он больше не ждёт ответа и прикрывая глаза накладками признается: — Мне нравится один человек. — Усмехается. — Самому не верится. — Садится на место и снова закидывает на себя чужие ноги. — Я не был в отношениях, не знаю как это делать. Больше всего я боюсь его напугать. — Делает паузу. — Тебе кто-то нравится, а ты здесь со мной? — Влезает с вопросом Чон. Очередной укол ревности не даёт смолчать. — Да. — Невесело усмехается и берёт кусочки принесённого льда. Укладывая кубики на соски, зажигает свечу. — Что я могу ему предложить? Он такой неземной как ангел, глаза большие, вечно испуганные. Вы чем-то похожи, но Гуки никогда не ляжет передо мной как ты. Саб обижается. Сам на себя. — Чем он лучше меня? — Злится и ерзает от струек воды, что текут с груди. — Он непорочный. Ты за деньги продаёшь себя. Этот клуб хуже притона. Здесь не только трахнут, так ещё и высекут. Вот мы с тобой этим сегодня займёмся. — Снимает лёд и капает расплавленным воском делая колпачки на сосках. Чон шипит и ерзает. Не сильная боль в сочетании с нежной поглаживающей рукой становится острее. Лишение зрения ощущается по-особенному. Тэхён выкладывает дорожку из кубиков льда на впалом животе открытом большим овалом. — Ты меня высечешь? — С опаской. — Нет. Я буду практиковаться на тебе быть нежным. Ты же не против? Если я смогу научиться заниматься стандартным сексом, я не наврежу Гуки. Чон закатывает глаза под закрытыми веками и снова шипит от обжигающего тепла тающей свечи. Разговор смолкает. Ким обильно выдавливает лубрикант на руку и сразу приступает к ласкающим движениям почти вставшего члена. — А тебе понравилось, да? — Неожиданно спрашивает Ким, и Чон дёргается. Парень реально наслаждается. Зрительная депривация выводит его на новый уровень и ощущение, что кажутся вполне знакомыми — перестают быть узнаваемыми. — Как ты считаешь, если я так сделаю Гуки — он оценит? — Глупейший вопрос. Чон аж голову от стола отрывает. Его так раздражает этот Гуки, что не вылезает из головы Льюиса, что хочется хоть как-то отомстить за свой дискомфорт. — Ты лучше предложи ему плеть и свою задницу. Уверен, он будет в восторге. — Язвит саб. Ким ошарашено пялится на распятого парня и замирает с его членом в руке. — Давай перейдем к основному блюду. — Спустя паузу, Тэхён начинает проводить махинации с ногами, пытаясь их прикрепить так, чтобы колени были прижаты к груди. Мутно ощущение нарастающей паники заставляет Чона волноваться и ерзать. Дыхание учащается и воздуха не хватает. Манипуляции с ногами сбивают хрупкое умиротворение. Чонгук не готов, ему жизненно необходимо вернуть зрение, а лучше вообще отцепить. В идеале, он бы вышел из этой комнаты и больше сюда никогда не возвращался. Наивный дурак. Думал отомстить, возомнил себя великим Цзин Кэ. — Отпусти, отпусти меня! Я так не хочу! Красный, красный! — Начинает покрикивать парень, удивляя Кима ещё сильнее. Тэхён знает все правила ролевой игры, и пусть он редко придерживался этих постулатов, игнорировать слова саба не пытается. Снимая накладки с глаз, склоняется и гладит подбородок и линию челюсти. — Что с тобой? Ты так разнервничался. — Примирительно шепчет, стараясь успокоить. — Мы должны продолжить, давай, дыши ровнее. Чонгук старается успокоиться, только сердце бьётся так, что кружится голова. — Я хочу пить. — Лижет сухие губы. Тэхён кивает и отходит в сторону. Возвращается с бутылкой в руке. — Ты не отцепишь меня? — Удивляется. — А ты потом дашь себя прицепить? — Заглядывает в глаза. — А надо? Ты же хотел перейти к стандартному сексу. — Напоминает. — Хотел. Только не с тобой. Ты же саб. — Отцепляет одну руку и помогает приподняться. Чонгук снова задет за уже израненное. Это поистине самое обидное. Даже «шлюха» не звучало так жестоко как «ты же саб». — И что? Я теперь не человек? — Обиженно. — Так. — Начинает теряться. Мягкость характера, вдруг вылезшая из ниоткуда, начинает изрядно напрягать. Ким не знает как себя вести и потому взывает привычную холодность к действию. — Давай ни мне, ни тебе. Руки цепляем, ноги нет, но будешь их держать сам как скажу, понял? — Строго смотрит как на провинившегося ребёнка. Чон поджимает смоченные губы и не ожидает резкого поцелуя одними губами. — Не удержался. — Поясняет и тянет безвольную руку в наручник. — Туфли не снимай. Расслабься. — Ты меня не порвешь? — Спохватывается Чон и поднимает голову, чтобы видеть, что с ним делает Льюис. — Нет. — Усмехается садист. Он наслышан о страшилках, что о нём говорят. Они, конечно, не беспочвенны, но обидеть этого саба он просто не в силах, это против его воли. Сам на себя злится за мягкотелость, но поделать ничего не может. — Расслабься только. — Раскатывает по своему болящему члену презерватив. Плавные поступательные толчки разогревают тело. Гук поверить не может, что добровольно отдал себя этому извергу. Пальцы Льюиса больше не гладят — они цепляют сетку костюма, царапают кожу и всё же норовят сделать больно. Не в силах больше держать на весу затекшие ноги, не знает как их приспособить. Ким не помогает. Он предлагал их прицепить — саб отказался. Теперь усталость — его проблемы. Не придумывая ничего лучше, упирается каблуками в плечи, чуть ниже ключицы. Льюис начинает рычать и скалить зубы. Вонзающиеся шпильки норовят проткнуть кожу и это приводит его в экстаз. Гук завороженно смотрит как кайфует его господин и сам наслаждается процессом. Вот, что значит, любить чужую боль. Тэхён двигает тазом быстро и чётко, а потом резко замедляется и отвешивает звонкий шлепок по взмокшему бедру. — Ты знаешь, у меня ещё не было такого секса. Я всегда, как начал практиковать, утопал в чужих стенания. С тобой просто башку сносит. — Закидывает голову назад. — Чëëëрт. — Протяжно тянет. — Мне ещё не хватало запасть на тебя. — У тебя же Гуки. — Язвит Чон. Его самого распирает. Непередаваемое ощущение наполненности не таковой как прежде, с другими, она знакома, а особенной, именно этим человеком, заставляет задыхаться. В груди что-то трескается. Это не влюблённость. Парень хорошо знает это чувство. Это что-то болезненное. Кима остужает напоминание. Он снова начинает набирать обороты, но делает это жёстче. Мнёт бока и бёдра саба до его шипения, шлёпает по ягодицам и достигая пика скидывает с себя чужие ноги и в порыве восторженного оргазма кусает в грудь рядом с соском. — Аа! — Вскрикивает Чон. — Больно! — Хлопает в отместку по голому бедру своей ногой. — Красный, саб, красный. — Смеётся Ким лёжа на груди парня. — Будешь в пыточной другого, он не среагирует на твоё «больно». — Другого? — С горечью в голосе. — Ты же говорил, чтобы я не ходил ни к кому, кроме тебя. — Старается скрыть проблему с голосом подъемом головы. Тэхён и не реагирует на изменения тональности. Он слушает сердце парня и умиротворенно улыбается. Ему впервые так хорошо. — Мне больше не стоит с тобой встречаться. Это приведёт к неразрешимым дилеммам. — Целует мокрую грудь от пота, что течет ручьями с его головы. — Тогда мне больше нечего здесь делать. — Прокручивает в голове Чон. Ким заметил, что парень с ним так и не кончил. Это не удивило и не опечалило. Такое счастье случается не с каждым, но раньше сабы не получали разрядки от чрезмерной боли, а с этим что не так? Чонгук с трудом встаёт со стола, когда его отстегивают, забирает свой хвостик, накидывает халат и нырнув в тапочки, молча уходит. Тэхён растерянный остаётся в пыточной, так и не понимая, как теперь сможет развлекаться с другими, если только с этим парнем почувствовал себя живым. =•=•=•=•=•= Юнги зацепляется за мысль о брате и его сабе. Действительно ли это одно и то же лицо. Не является ли саб подставным и почему Тэхён неможет найти себе место. Не то, чтобы это как-то задевало, просто излишнее любопытство никто не отменял. Хочется выяснить, может это поможет разгадать загадочного братца? Хотя какие к чёрту разгадки, Мин заинтересован по личной причине. Задумчивый и растерянный младший, что шатается как приведение по офису и не может найти себе пристанище, только раздражает своим поведением. Юнги не раз пытался разговорить брата, но Ким устало мотает головой. После клуба он так и не смог уснуть, всё вспоминает как молча вышел его саб из пыточной и оставил на прощание туфли. Тэхён отнёс их Хосоку и оставил на стойке вместе с оплатой, а уже через несколько часов администратор сообщил, что деньги не приняли. Когда умирающий громкий скулёж разнёсся по кабинету, пугая Мина до мурашек, мужчина решает, что пришло время вмешаться. Юнги спешит к Хосоку. — Хоби, лапуля, а расскажи мне о сабе Льюиса. — Елейно тянет хриплый грубый голос и улыбается старательно, как только может. Хосок напрягается. Он не первый год работает в этом клубе и всё это время ему приходится контактировать с множеством интересных персонажей. Братья Ким-Мин не исключение. Ещё с первой смены они запомнились как экстравагантная парочка, что тогда постоянно ходила вместе, но при этом так сильно отличалась вкусами. Потом, по неизвестным причинам их тандем развалился, но общение сохранилось на уровне родственных уз. Нет ничего удивительного, что Юнги интересует на кого подсел младший, только вот рассказывать Чон не намерен. — Простите, мистер Мин, но это сугубо конфиденциальная информация. У саба есть порядковый номер, ну или просто «Зайчик» больше я вам ничего рассказать не могу. — Старательно отмахивается от назойливого Юнги. Избавиться от него не так просто. Если уж Мин решит докопаться, то обязательно отроет любую информацию. — А если я приглашу тебя на свидание? — Пробует с одной стороны. — Берите больше. — Хихикает Чон. — Вы уже предлагали мне отношения. — Сверкает озорными глазками. Мин недовольно морщится. — Ну, а если заплачу? — Пробует зайти с другой стороны. Хосок перестаёт улыбаться. — Зачем вам Зайчик? Он хороший парень. Чистенький, опрятненький. Он, кроме мистера Льюиса, здесь больше ни с кем. — Старается выгородить, оправдать всё надуманное. — Ты его хорошо знаешь? Знаешь, где он учился, живёт, знаешь его родителей? — Напирает Мин, прищуривая левый глаз. — Нет. — Жмётся Хосок. — Но он друг Чимина. — Неудачная попытка. — Вот! — Довольно взметает указательный палец вверх. — Это уже что-то. Давай мне данные. — Тянется через стойку. У Юнги глаза горят от нетерпения. То, как сильно он ненавидит Пака, заставляет совершить любую глупость, даже если она малозначима. Лишь бы насолить. Хоть чуть-чуть, но надо. — Я не могу. — Отпирается Хосок. — По регламенту нашего клуба я не имею такого права. Идите к мистеру Киму, если он даст мне приказ выдать данные саба, я подчинюсь. — Чон нервничает. Он чует, что Чонгук не плохой. Он отработал всю ночь с Льюисом. Третий раз вышел из пыточной невредимым и даже сдал костюм зайца обратно в гардеробную. Ни один наряд не уцелел после страсти садиста. Они там чай что ли пили? — Мистер Ким говоришь. Ну хорошо, я поговорю с Джином. — Недовольно кривится Юнги, зная принципиальность друга. Этот сноб вряд ли позволит взять данные. — Вы должны знать прежде, чем что-то рушить… — Осмеливается Чон. — Зайчик провёл сессию с Льюисом и не принял оплату. — Что? — Удивляется Мин. — Может они сами разберутся? — Пробует отговорить. — Льюис представил другого парня родителям. По закону нашей семьи он не имеет права изменить выбор. — Стремительно набрасывается на стойку ресепшена и заставляет администратора испуганно отшатнуться. — Скажи мне имя. Я большего не прошу. — Чонгук. Чон Чонгук. — Растерянно мямлит Хоби и оседает под стол, когда довольный оскал Мина ослепляет своим светом. — Всё правильно. Ты всё правильно сделал. Ты большой молодец, Хоби. — Задумчиво стучит пальцами по столу и отталкиваясь, пускается в плавание до входной двери. — До скорой встречи. — Посылает воздушный поцелуй на выходе. — Что я наделал? — Хватаясь за голову взвывает Чон под столом. =•=•=•=•=• Чонгук умирает на руках Пака всё утро. Он оплакивает себя прежнего и постоянно повторяет, что уже не сможет стать таким, каким был. Ненавистный садист сломал в нём все годами налаженные системы. — Ну, за то теперь ты понимаешь, почему я не могу от этого отказаться. Это образ жизни, мыслей, чувств. Даже если бы мне предложили любовь или садо/мазо, я бы выбрал второе. — После проведённой ночи в слезах, Пак заставляет себя вычеркнуть из мыслей Мина. Они больше никогда не будут вместе. Их такой красивый и красочный роман оборвался в одну ночь. Какой смысл любить звезду, когда все его постоянные клиенты по сотне раз предложили отношения. Он волен выбрать любого, но всегда хотел лишь одного. — Я не хочу, как ты. Я не хочу, чтобы меня били. Ты посмотри в зеркало, на твою спину больно смотреть. А задница? Ты же сесть не можешь. — Злится Чон и тычет в больной бок лежащему рядом другу. — Но тебе же понравилось. Хочешь сказать, он не высек тебя? — Неверяще таращится Пак. — Нет. Он был очень нежен. Ну, почти, но мне было не больно. — Мечтательно вспоминает, но его фантазии перебивает визг Чимина. — Льюис?! Ты точно был с ним? Ты уверен? — Подскакивает на колени и тут же морщится. Чонгук недоволен. Вот именно из-за этого он и бесится. Почему со всеми Ким Тэхён зверь, а его пощадил? Почему он не отбил охоту к экспериментам, а посадил в сознании семена разврата, показав другую сторону интимной жизни. Нет, парень, конечно, благодарен, что сумел уйти на своих двоих, но его нежные прикосновения продолжают мерещиться и не дают покоя шальной фантазии. Дверной звонок заставляет притихнуть. — Ты кого-то ждёшь? — Удивляется Пак и сползает с кровати, чтобы последовать за другом. — Нет. — Мотает головой Чон. Ему некого ждать. Брат пустился в бега, друг рядом. Несмело подходя к двери, нажимает кнопку домофона. — Черт! Это что Льюис. — Шарахается Пак как от прокаженного, завидя знакомое лицо в мониторе. — Что он здесь делает?! — Вскрикивает не веря своим глазам. — Тише ты. — Шипит Чон. — Давай, собирайся и уходи. Я потом тебе позвоню. — У самого сердце заходится. Опять в голове крутится — узнал его Ким или нет. Открывая дверь, Пак вываливается из квартиры и почти падает Тэхёну в руки. — Пардон. — По-идиотски улыбается парень. — Прошу. — Отступает в сторону и указывает на Чона, что застыл на пороге. Тэхён без отрыва смотрит на Гука. У парня коленки трясутся от того как тяжелеет чужой взгляд. Игнорируя придурковатого дружка, Льюис отстраняет его в сторону, и переступает порог, захлопывая входную дверь. — Гуки. — Жарко шепчет и сжимает парня в тисках. Он не просто крепко обнимает, а давит парня, намеренно дожидаясь болезненного шипения. Чонгук уже знает повадки гостя, потому долго не ждёт и чуть было не выкрикивает: «Красный», но вовремя прикусывает язык и тихо шипит: «Больно». — Кто этот парень? — Заглядывает в глаза и вроде ластится, но всё равно делает это как-то на грани. Чонгук отводит голову в сторону позволяя гостю глубоко вдохнуть аромат кожи и геля. — Почему ты не отвечаешь? — Заглядывает в глаза и замирает. Медленно опускает взгляд на губы и цепляет родинку. — У тебя… — не успевает ничего сказать. Чонгук спохватывается, вновь вспоминая про эту родинку, что сдаёт его с потрохами. — Ты что здесь делаешь? — Выходит обиженно. Приехал без приглашения, обниматься лезет, хотя ночью был с другим. — Какого чёрта ты здесь забыл? — Старается звучать максимально грубо. — А что? Я помешал, да? Ты не сказал, кто это? — Хватает за руку и сдавливает запястье. Не обращает внимание на слова, откуда Гук знает, как провёл ночь Ким. Чон вырывается, отталкивает неприятеля, но не успевает далеко уйти. Тэхён вталкивает парня в угол и слабо, но настойчиво, сжимает большой ладонью шею. — Не смей дёргаться, детка. — Шипит в лицо и с силой присасывается к губам. Чужое колено пропихивается между ног, а рука привычно сжимает бок, пробираясь под лонгслив от пижамы. — Да прекрати ты. — Выворачивается Гук. Ему тяжело дышать, хуже, чем в ошейнике. Смотрит испуганными глазами в пылающий взгляд Льюиса и понимает, что вот он, насидевшись внутри, нагло лезет наружу. — Ты же не такой. — Пятится спиной вперёд. — Не такой. — Сам себя уговаривает. — А какой я? — Рычит Ким наступая, загоняя Чона в диванную ловушку. Парень упирается бёдрами в подлокотник мебели и легко сбивается с ног, опрокидываясь на поверхность. Тэхён ложится сверху, двигает вырывающегося Гука вперёд и уже удобно устраивается между разведённых ног. — Давай, детка, давай поиграем. — Лезет руками под одежду. Чонгук хнычет. Он устал вырываться. Ему тяжело и из-под тела Тэхёна нет выхода. Пижамные штаны почти спущены, кофточка оголяет живот. В глазах Кима танцуют черти. — Прекрати! Перестань! Прошу тебя! — срывая голос, Чон хлещет по лицу верхнего, ничего не соображая от паники. Тэхён только сильнее заводится. Его захватывает волной азарта и он уже не может отличить, где игра, а где реальность. Встав с тела, быстро расстёгивает штаны, но плюётся и ловит сползающего парня. Подхватывая на руки с силой бросает животом на твёрдый диван. — Ааа! — Протяжно хриплым сорванным голосом. — Не надо, пожалуйста. Я не хочу. Тэхён выдирает ремень из пояса и скручивает, со стиснутыми зубами, руки Гука, заматывает в кожаную петлю. Укладывает грудью на поверхность, ставя на колени. — Давай ты спокойно полежишь и глазки закроешь. — Натягивает подол логслива на голову. Ткань просвечивает, но Чон не открывает глаз. Он тихо плачет, жуёт губы, обкусывая кожицу до крови и просто ждёт, когда этот кошмар с ним закончится. Тэхён расслабляется, понимая, что соперник повержен. Осматриваясь по сторонам не видит ничего подходящего, кроме тюбика крема для рук. — Знаешь, Чонгуки, я люблю пожестче, но поскольку ты мальчик-паинька, я постараюсь быть с тобой понежнее. — Хватает крем и выдавливает пол тюбика прямо в анус. Чон протяжно стонет от холодной субстанции. Он прилежно ожидает казни, и с минуты на минуту ждёт шлепка. Звонкая пощёчина по правой ягодице заставляет Чона взвыть и не заметить из-за этой боли, как Тэхён смело входит в него. — Уфф. Какой ты. — Сладко растягивая голос, закатывает глаза от удовольствия. Чонгук принимает гостя, всасывает его в свои недра и получая очередной шлепок, но уже почти неболезненный, неожиданно стонет сам. — Нравится? — Воодушевлённо спрашивает, сминая ягодицы и вталкиваясь резче и жёстче. — Скажи, что нравится. Скажи! Скажи мне! — Злится и хлопая по ягодицам, наваливается всем весом, заставляя Чона задыхаться. Руки болят от перетяжки вен, в кофте на лице жарко, хоть та и тонкая. Между телами хлюпает крем и море пота. Он копится в ямочках на пояснице и скатывается вниз. Мокрая кожа скользит в ладонях. Тэхён тяжело дышит сверху, пыхтя в ухо. — Хорошо? Скажи, что тебе так же, как мне… — Не может договорить. Прижимая своим телом связанные руки, приносит новую волну боли, и Чон тонет в ней. — Хорошо. — Сипло на выдохе. Ким поднимается и перехватывая под живот, ставит Чонгука вновь на колени. Его рвение доставить парню удовольствие перекрывает желание раствориться в блаженстве самому. Всего несколько секунд передышки, с сердцем бьющемся в горле и резкий переворот партнёра на спину. Лицо освобождается, руки давит теперь своя же спина. Болит поясница, и немеют пальцы. Чон хочет задержаться в этом моменте навсегда. Ким жадно сосёт, помогая себе руками, массирует простату пальцами под мошонкой. Он в принципе этим никогда не увлекался, но сейчас загнанное дыхание и стоны сорванного от криков голоса, сводит его с ума. Он бы позволил держать себя за мокрые волосы, сжимать их до боли пальцами и протыкать своё горло набухшей бордовой головкой нижнего. Только приходится делать это всё самому. Солёная тёплая струя семени прыскает в горло и сразу першит. Тэхён обсасывает опадающий член и держит его во рту до полного размягчения. Расставаться не хочется. Просто нет сил. Льюис внутри Кима доволен до ужаса. Он овладел желанным телом, получил, что так сильно хотел и заставил партнёра расслабиться вместе с ним. Только сейчас Тэхён ловит истинный кайф от обоюдного удовлетворения. Вылизывая мокрые пахучие паховые складочки зарывается в них носом, целует, прокладывая дорожку к лобку и не сразу замечает, что его «счастье» плачет. — Гуки. — Тревожится и наскоро обтирая ладонями мокрое от выделений лицо, лезет на Чона, чтобы продолжать быть с ним максимально близко. — Гуки, солнышко… — Пытается повернуть заплаканную моську к себе. Чон вырывается и кусает парня за палец. — Я тебя ненавижу. — Тыкаясь носом в спинку дивана тихо шепчет признание. — Вот это да. — Хмыкает Ким. — Я всегда думал, что после хорошего секса признаются в любви. — Сползает с мокрого липкого тела. — А я удостоился отменного признания в ненависти. — Поправляет одежду и склоняется над полуголым Чоном. — Мне всё равно с тобой очень понравилось. Больше, чем с кем-то другим. Поверь, их было очень много. Позвони мне, когда отойдешь от помутнения. Я буду ждать твоего звонка. Ким расстроен. Ему было слишком приятно, чтобы так обжечься. Как бы парень не любил боль, такой хлесткий удар кнутом ему совсем не нравится. Горло сдавливает. Целуя мокрый лоб, предварительно сдвинув набок сосульки волос, повторяет тихо и умоляюще: — Только позвони мне. Чон не реагирует. Он продолжает оплакивать себя как человека, потерявшегося среди спутанного наслаждения, граничащего с невыносимой для него болью. Самое ужасающее то, что он больше не хочет ничего другого. Как этот малознакомый человек смог подсадить его на сладкое чувство стыда? Именно оно сейчас съедает парня изнутри потому, что он непременно начнёт жаждать этой власти над собой ещё. Возможно, что уже завтра он не вытерпит и позвонит.