Клуб «Подземелье»

В кабинете офиса горит только настольная лампа, что разгоняет своим светом тени по стенам. Одна такая тень приносит стакан виски и с тяжёлым выдохом ставит его на стол. — Тэхён, так не может больше продолжаться. Ты сойдёшь с ума думая о какой-то шлюхе. Неужели этот твой «Зайчик», — рисует кавычки в воздухе — стоит того, чтобы так убиваться? Мин хмыкает на свои же слова. Он давно переболел свою любовь и теперь невинная привязанность младшего брата только смешит. — Я потерял не только саба. Я потерял и Чонгука. — Разбитым дребезжащим голосом, в котором копятся злость и бессилие. Вопреки своим принципам: «иметь то, что захочется», Ким твёрдо решил не лезть к Гуку. Ладно саб, не один так другой, но вот потерять парня, что представлен родне как спутник, граничит с потерей уважения отца и матери. — Верни парня. — Приказывает Мин. — Почему ты никогда меня не слушаешь? Почему не спросишь совета? Как ты додумался привести к родителям едва знакомого парня? Ты же ничего о нём даже не знаешь. Официант из конференц-зала. Прямо фотомодель с обложки. — Плюётся ядом Юнги. — Не смей. — Злится младший и бьёт кулаком по столу. — Гук не такой, как все. Он прекрасный парень — это я дурак, всё испортил. — Голос сникает, голова падает на сложенные руки на столе. Мин не верит своим глазам. Где его непоколебимый брат? Тэхён всегда отличался жесткостью и упорством. Если он шёл к цели, то не видел перед собой преград. Он торил им путь к вершине. Именно Ким доказал отцу, что пора уступить место и передать бизнес в более молодые и перспективные руки. Что же это получается? Какая-то сраная любовь и всё? Человек сломлен? Да быть такого не может. Мин столько простил брату, закрыл глаза на свои кровоточащие раны. Зашил своё сердце кривыми стежками и теперь оно бугристое как жабья спинка. Юнги ночами выл, убивая в себе всё живое, отдавая своего дорогого человека брату. Ким не взял, не удержал дарованное чудо и теперь найдя свою мнимую любовь, не смог справиться даже с ней. — Сука. — Бьёт со всем отчаянием в челюсть Кима, когда тот едва отрывает своё заплаканное лицо от рук. — Как ты смеешь показывать мне свои слезы. — Снова бьёт, уродуя красивое лицо кровью из разбитого носа. Тэхён сидит без сопротивления. Он уже откинулся на спинку кресла и молча слушает, как раздирая глотку хрипатый голос старшего посылает его ко всем чертям. — Да ты хоть знаешь, чего стоит это кресло?! Ты понимаешь своей пустой башкой, что потеряв эту шкуру, мы оба вылетим из Совета директоров и спустимся на три этажа вниз — простыми курьерами?! Да ты хоть представляешь, как разгневан будет отец, если ты не сдержишь своё ничтожное слово?! — Орёт Мин выплескивая брату в лицо свой недопитый алкоголь. Ким молча терпит дикую щиплющую боль. Молча терпит все поганые слова взбешенного брата и вспыхивает, когда Юнги заступает за черту дозволенного. — Ты знаешь, что твоя продажная сука брат Чон Джея? — Склоняясь ближе к лицу Кима, шипит Мин. Тэхён бьёт с такой силой, что не ожидавший Юнги отлетает к дивану и падает рядом с ним на пол. — Замолчи! — Вскакивая с места рычит Тэхён. Хватая брата за ворот пиджака встряхивает его и готов засунуть пальцы ему в рот, что бы вырвать поганый язык, что смеет так клеветать. — Чонгук не может быть его братом. Гук из обычной семьи. Он не может быть его братом. — Глупец. — Мин плюёт кровавой слюной в лицо Киму. — Ты даже не знаешь, чью задницу шлепаешь. — Насмехается гад глупым лицом Тэхёна. — Проверь его, раз мне, родному брату не веришь. — Как? — Кипит гневом Тэхён. — Поиграй со своим Зайцем пожёстче, наставь следов побольше, а утром навести Гуки. — Кривится на имени. — Тогда может ты поймёшь, что ты крутишься вокруг одного и того же человека. Только эта тварь не зря возле тебя появилась. Я руку дам на отсечение, что он подослан к тебе. — Если это так, я сдеру с него шкуру. Но если ты мне врешь — я сдеру шкуру с тебя. — Отталкивает брата на диван и выходит из кабинета громко хлопая дверью. =•=•=•=•=•= Занавешенные шторы не пропускают свет в комнату уже два дня. Чонгук лежит в постели собрав из одеяла приличный ком. Чимин орудует в квартире, гремит посудой на кухне. — Чони, ты будешь лапшу с креветками или кальмаром?! — Кричит из кухни пытаясь дозваться полуживое нечто, что тихо воет в подушку двое суток с перерывом на сон по несколько часов. Как и предполагалось голос из глубин кроватного царства не долетает до ушей отчаявшегося Пака. Парень заваривает оба варианта и снова тащится в спальню, чтобы растормошить друга хотя бы на разговор. — Я ненавижу его. — В сотый раз доносится из-под одеяла. На все вопросы поступает один и тот же ответ. — Ладно, Чони. Ты второй день повторяешь как ты его ненавидишь. Может уже пора просто признать? — Поглаживает бугор под одеялом не сильно задумываясь — это голова или задница. — Что признать? — Высовывается взлохмаченная макушка. — Что признать, Чимин? Он сломал меня. Изнасиловал. А потом попросил позвонить. Это что, шутка такая? — Злится. Ругает себя и своё сумасшедшее сознание, что не переставая просится отдать тело в чужие руки. — Ты влюблён в него. — Настаивает Пак. — Ты идиот. — Кидает в друга подушку. — Я никогда не полюблю извращенца. Он жестокий и дикий. — Зато он нежный с тобой. — Настаивает Чимин. — Ха! Нежный. Он связал мне руки. — Возмущается, но голос выдаёт улыбку. — Да. А потом показал тебе радугу под закрытыми веками. О, милый, я представляю как тебе хочется повторить. — По-отечески причитает Пак. — Когда я только начинал, мне хотелось день ото дня всё сильнее. Я думал, что потеряю вкус к жизни, если перестану каждый день проходить сессию. — По-доброму улыбается, вспоминая себя несколько лет назад. Чонгук выбирается из своих схоронений и усаживаясь рядом с другом, берёт его за руку. — Как ты пришёл к этому? — Думает, подбирает подходящие слова. — Нууу, я про то — как ты понял, что тебе нравится быть сабом? Чимин густо краснеет погружая себя в пучину воспоминаний. Он давно стёр в голове такое понятие как стыд. Можно сказать, вёл аморальный образ жизни, но прятал его за семью замками и одной милой улыбкой. — Я… Мы были с друзьями на отдыхе. Да. Точно. — Задумывается, восстанавливая картину событий. — У меня был любимый человек. Мы тогда только начали встречаться и были очень счастливы. — Грусть обволакивает, но парень силится улыбаться, хоть в глазах встают слезы. — Это был большой загородный дом. Было очень много людей. Я половины и не знал вообще. Так в один из вечеров, проходя из своей комнаты до открытого балкона на втором этаже, я услышал звуки ударов. — Это были шлепки? — Догадывается Чон. — Да. Я побоялся, вдруг происходит что-то противозаконное и приоткрыл дверь. Меня сразило наповал то, что я увидел. Там были два парня. Один был привязан к кровати, а второй бил его то ли полотенцем, то ли чем-то вроде того. — Усмехается на удивлённое лицо Гука. — А что, так тоже можно? — Всё-таки уточняет. — Для подобных развлечений необязательно иметь укомплектованную пыточную. Достаточно воображения и желания. Парни круто развлекались, я был очарован. Тем же вечером я предложил своему парню попробовать. Я рассказал ему об увиденном и попросил оставить это между нами. — Смолкает и смаргивает две капельки слезы. — Что? Что случилось потом? Он обидел тебя? — Нервничает Гук, понимая как тяжело вспоминать прошлое. — Он меня бросил. Сказал, что я грязная шлюха и уехал, оставил среди мало знакомых мне людей одного. Я пытался узнать причину, но мы больше так и не поговорили. — Тяжко выдыхает, ковыряя пальцем узор на простыни. — Ладно. — Хлопает в ладоши. — Пойдём поедим, уже готово. Гук и окрылен, и опечален. Ему больно за друга, за несправедливость и глупость этого его парня. Как он мог так поступить? — Не беги от Льюиса. Если твоё сердце принимает его поступок больше, чем отвергает, значит это судьба. Может быть она не станет для тебя райским местом, но так и должно быть. Вы имеете одно общее мощнейшее начало, на таком стартапе у вас точно богатое будущее. — Посмеивается над Гуком, что давится лапшой от жуткого смущения. — Моё богатое будущее, сидит высоко задрав нос. Почему он молчит столько времени? Я должен его ещё и упрашивать после такого инцидента? — Дуется Чон, уже совсем принимая своё положение. Он хочет быть связан с этим человеком, а лучше связан именно им. Телефон на столе мягко отзывается вибрацией. Чонгук с предвкушением смотрит на дисплей. — Это он? — Восторгается Пак задирая нос, чтобы увидеть номер звонящего. — Это Хосок. — Удивлённо. — Ответь. — Командует Пак, совершенно забывая о еде. — Льюис ждёт тебя сегодня вечером. Если ты не придёшь, в пыточной окажусь я. Он очень злой. — Завывает Хосок вместо приветствия. Парни на кухне переглядываются не понимая, что и сказать. — Я приду. — Тут же отзывается Чон и хочет уточнить причину слез приятеля, но Хосок отключается, не желая больше ничего слышать и говорить. =•=•=•=•=•= С трудом пережив ещё одну дикую ночь в пытках и агонии сомнений, Тэхён всё же принимает решение проверить слова брата. Он кипит от ярости, не верит ни единому слову Мина. Не может один человек быть настолько разным и противоречивым. В окружении Кима таких нет. Есть лживые, подлые, завистливые и гнусные. Таких много, а вот искренних нет. Саб более чем открыт в своих проявлениях. Он боится, но жаждет пробовать новое, потому и лезет так в душу, цепляя своими попытками доминировать и подчинять. Чонгук тоже искренен. Он так плакал отчаянно и тихо после их первого насильственного опыта, что в глубине сознания просыпается совесть, и Ким корит себя за несдержанность, за слабость. Позвонить сам так и не решается, приехать тем более. Он покорно ждёт, когда Гук простит его и откликнется на немой призыв попробовать ещё раз, только по-другому. Гук не откликается. Два дня пытает молчанием, а теперь Мин со своими убеждениями. В голове не укладывается, что парнишка из клуба — Чон, а Чон — брат Чон Джея. Как такая путаница вообще, могла произойти и почему именно с ним? Приехать в клуб и поговорить с Джином было единственным выходом из угнетающей ситуации. Совет доброго друга, что не заглядывает в рот и смело говорит то, что думает, сейчас станет самым полезным. В кабинет страшно войти. Нелепая боязнь членистоногих сводит с ума, но Ким не позволит себе раскинуть. Растворяя дверь, просачивается в кабинет и смотрит только на стену с книжными полками. Сокджин мало читает. Вернее сказать, Тэхён никогда не видел его с книгой в руках. Было бы забавно послушать, как пыхтит этот надушенный, возвышенный, взбитый как облако, господин над трудами того же Хон Дэ Ëна. Ему и половины слов не уложить в голове, укладка помешает. Только эта укладка не мешает играться с тарантулом, что спокойно себя чувствует на ладони хозяина. Тэхён передёргивает плечами и отворачивается к стене с книгами. Читает названия творений на корешках и пытается подавить в себе рвотный рефлекс. — Если ты отважился зайти сюда, то дело поистине дерьмовое. — Поглаживает брюшко и лапки, с обожанием любуясь своим двухгодовалым детёнышем. — Мне не с кем поговорить. — Собирается с мыслями, не оборачиваясь, но чувствует как напрягается Джин. Паук на его ладони начинает шевелиться, словно чувствует, что настроение хозяина меняется. — Чем я могу помочь малышу Льюису? — Насмехается, но осторожно. Джин не глуп — он прекрасно понимает, что не простые мысли грузят голову младшему. Иначе бы он не пришёл. — Ты знал?.. Хотя откуда тебе знать? — Рассуждает сам с собой. — Мин утверждает, что Зайчик… — Опять не с того начинает и снова молчит. Старший Ким сажает питомца в его домик и закрывает крышку, так, чтобы тот не смог сбежать. Время немного выпить и расслабиться. Джин идёт к бару с выпивкой. — Вымой руки, пожалуйста, после этой твари. — Бросает взгляд на ухмыляющегося друга прежде, чем он возьмётся за стакан. Сокджин слушается. Отходит в ванную, где шумит водой и молча ждёт продолжения. Этот странный Зайчик стал местной знаменитостью, что трижды заходил в пыточную к зверю и все разы выходил живым. Прям верх мастерства приручения. — Ну, так и что тебе наплел Мин? — Усмехается Джин всё-таки разливая спиртное. — Ты знал, что у Чон Джея есть брат? — Отваживается повернуться и старается не обращать внимания, что в периферии маячит ночной кошмар в раме. — Да. И что в этом такого? — Усмехается хоть и догадывается, к чему подводит Тэхён. — Мин говорит, что он мой саб. — Не выдерживает. Напряжение сильное, Ким нервничает. Он ждёт, что Джин скажет, что это не так. Выхватывает из его руки стакан и делает жадный большой глоток. Горькая холодная жидкость охватывает глотку и спирает дыхание. Тэхён хватает воздух ртом и пытается дышать. — Этого я наверняка знать не могу. Я не проверяю анкетные данные. К тому же, в этом клубе всё происходит на добровольной и анонимной основе. Знаешь, а это даже весело, если Мин прав. Получается, что ты издеваешься над его братом. — Довольный Сокджин потирает руки. — Я над ним не издеваюсь. — Понуро плюхается на край стола, потому что кресло слишком близко к картине. — А что ты с ним делаешь? — Прищуривает подозрительно глаз. Тэхён не знает, что ответить. Он сам не понимает, что с ним происходит. Почему с появлением этого человека, или может, всё же двух разных людей, в жизни сразу становится так суетно и неуютно. Привыкший к контролю, директор Ким теряется и превращается в мальчишку Тэхёни. — Я к нему привязан. — Игнорирует вскинутые брови. — Юнги говорит, что парень, которого я познакомил с родителями и саб — один и тот же человек. Он настаивает, что Джей намеренно подставил ко мне этого парня. — А я слышал, что Джей вляпался в большие долги и пустился не так давно на юг. Он, конечно, ещё тот подонок, но есть ли ему смысл делать из брата подстилку, да ещё и рисковать его здоровьем, отправляя к тебе. По этому поводу я сильно сомневаюсь. Хотя слова Мина я бы проверил. Слишком загадочный паренёк, мне самому интересно, как он усмиряет твоего внутреннего тирана. Тэхён сам бы не отказался это узнать, но замечая шевеление в стеклянном ящике, чертыхается и спешит покинуть кабинет, его провожает раскатистый хохот Джина. =•=•=•=•=•= Влетая в фойе Пак и Чон спешат к стойке ресепшена. Хосок поднимает заплаканное лицо и просветляется. Он уже успел успокоиться и теперь может выдохнуть. Чонгук пришёл, как и обещал. — Хосок, что произошло, ты можешь объяснить? — Хмурится Пак. — Меня прижали к стене. Я не хотел. Меня заставили. — Снова начинает причитать и плакать администратор. — Прости Чонгук, я не хотел, правда. — Что ты не хотел? — Чон встряхивает Хосока. — Нормально объясни, что случилось? — Мин узнал твоё имя. Я не хотел, правда. Прости. — Обливается слезами, сжимая руки Чона в надежде, что не оттолкнут. — Кто такой Мин? — Удивляется Гук. — Это шизонутый брат Льюиса. Он ненавидит всё и всех, кто связан с БДСМ практиками. — Поясняет Пак, задумчиво кусая щеку изнутри. — Понятно. — Тянет Чон вспоминая, как этот самый брат заставил его раздеваться в туалете. — Он узнал имя и что? Мне нечего скрывать. — Пожимает плечами. — Они приехали сегодня вместе. Налетели на меня. Заставили тебя отыскать, а если ты откажешься от сессии, Мин обещал не побрезговать и сам принять участие в моём распятии. — Причитает Хосок, посматривая на хмурые лица приятелей. — Где они? — Злится Чимин. Его задевает за живое жестокость Юнги. Он же не был таким. С каких пор манипуляции стали его неотъемлемой фишкой? — Льюис ушёл в кабинет мистера Кима. Мин уехал, но сказал, что вернётся и проверит — прибыл ли Зайчик. — Я на месте. Успокойся. — Хмыкает Чон. Его разогревает это прозвище. В этих стенах оно звучит правильно и уместно. — Пойду переоденусь. =•=•=•=•=•= В пыточной горит непривычный свет. Сегодня нет мягкого освещения от бра со стен. Красная полоса тянется по периметру пола, словно луч лазера. Чонгук не уверен в атмосфере. Что-то наводит на мысли, что ничего хорошего его не ждёт. Льюис появляется неожиданно. Он преграждает собою путь и настойчиво смотрит в глаза, пытаясь распознать душу. — Ты пришёл? — Тихо шепчет в губы и на пробу едва касается. Ким ещё не определился, на самом деле — это его Гуки притворяется Зайчиком или это разные люди. Проще всего стянуть маску, но так теряется вкус игры. — Я не хотел, чтобы Хосок получил то, что полагается мне. — Игриво улыбаясь, сам тянется за поцелуем. — А не боишься, что сегодня я буду менее нежен с тобой? — Гладит пальцами неприкрытую линию нижней челюсти. — Не боюсь. — Отважно смотрит в глаза. Взгляд Льюиса играет, меняется, словно в голове копошатся мысли. Он нежно ведёт ладонями по бокам, а потом с силой сжимает кожу. Она оттягивается, болит, краснеет. Чон шипит, мычит и морщится. Ему больно, но от этого приятно. Сегодня впервые он понимает, зачем всё это нужно, как сильно обостряются все чувства. Тэхён грубо хватает за шею и отклонив голову, втягивает носом знакомый запах. Сомнений совсем не остаётся. Кажется, он сошёл с ума и его больная фантазия воплотилась. — Ненавидишь меня? — Чуть усмехается, давая пищу для размышлений. Чон настораживается, смотрит на ехидную улыбку и улыбается сам. — Больше всех на свете. — Соглашается. Сомнения развеиваются и в его голове. Он понимает, что не зря выискивали его имя. Что, Ким или Мин, не важно, они всколыхнули воду и подняли со дна всё, что о нём можно было узнать. — Поиграем, Зайчик? — Криво усмехаясь, Льюис отходит к креслу. На этот раз в него садится Чон. Парень абсолютно спокоен и доверяет. Бояться больше нет смысла, ему не причинят здесь вреда. Фиксаторы захлопываются на руках и ногах. — Дыши глубже, детка. — На этой фразе грудь прижигает удар плети. Её связанные в косички хвостики прилипают к коже. — Ммм. — Стискивая зубы терпит Чон. Он постигает новые ощущения и готов терпеть до начала головокружения. Удар и ещё. Мокрый властный поцелуй успокаивает боль, но заводит сердце быстрее. — Скажи, что у тебя нет брата. — Умоляюще шепчет, заглядывая в помутневшие от эмоций глаза. — Есть. — Не особо соображая в чём суть, Гук подписывает себе смертный приговор. Череда болезненных ударов, по рукам и ногам, заставляет стонать в голос. Тэхён ещё надеется. Хватает сзади за шею и направляет Чона к себе лицом. Смотрит в его расширенные чёрные зрачки и целует, так жадно, как только может. Гук задыхается, тянется сильнее и не сразу понимает вопрос. — Что? — Переспрашивает проясняя рассудок. — Как его зовут? — Хрипло и озлобленно повторят доминант. Гук молчит, пытаясь распознать причину злости, а Ким расценивает её иначе. Дважды плеть взлетает в воздух и со зловещим тихим шорохом замши, накрест прилегает косичками к телу. Чон задыхается. Сердце тормозит и захлёбывается. Боль пронзает всё тело. — Красный. — Едва может произнести. — Нет, Гуки, сегодня мы играем по-взрослому. Говори. — Шипит Ким, цепляя подбородок пальцами. Парень едва может распахнуть глаза. Веки смыкаются сами. — Говори! — Не выдерживает Тэхён и срывает маску. Бледное лицо и скупая первая капля ползёт по сухой щеке. Тэхён не может смотреть на это. Его размягчает эта боль, находящая выход не в громких криках, а немой слезе. — Чон Джей. — Тихо признается, теряя веру в «ненавистного» человека. Оглушительный удар приходится косами плети по лицу. Кожа не выдерживает и лопается. Льюис звереет, нанося удары, разрывая покров груди и живота, а Чон больше ничего не чувствует. Подоспевшие Мин и Пак скручивают взбешенного Кима и пытаются помочь Чону, но его уже не спасти. Если его тело заживёт, то вырванное заживо сердце назад не вставить, оно больше не оживёт. — Вызови врача. — Кричит охрипшим голосом Пак. Его колотит и пальцы никак не справляются с замками. Чон не поднимает голову. Он вроде, всё слышит, но не реагирует. Сознание заперто внутри и эмоции не могут пробиться на свободу. — Господи, Гуки. — Плачет Чимин, тыкаясь лицом в забрызганные кровью колени. — Я убью тебя, ты изверг! — Бросается с кулаками на медленно остывающего Кима. — За что?! За что?! Чудовище! Он сумел полюбить тебя! — Бьётся в истерике в руках Мина. Юнги, убедившись в адекватности брата, перехватывает Чимина и пытается сдержать его порывы, пока не получил и он. Дикие крики и вопли заставляют всполошиться весь клуб. Дошло даже до кабинета Джина. Хосок наперегонки со своим директором бежит в пыточную триста семь и, расталкивая толпу, пробирается в самый центр. — Чонгук. — Упавшим голосом подбирается к изможденному телу, что больше не в силах сидеть и клонится в сторону. Хосок ловит безвольное тело и аккуратно спускает его на пол. С громкими криками: «Пропустите!» в толщу безумия пробирается штатный врач. Тэхён, тяжело дыша, смотрит на происходящее, словно не своими глазами. Ему определённо не стоит пить, имея проблемы с агрессией, только это осознание уже не вернёт ему ни Зайчика, ни представленного родителям Гуки.