…ты не знаешь меня …прекрати! Альбрехт!
***
Вскакиваю от крика и от того, что спал на краю, скатываюсь на пол. — Твою мать! — говорю я, моментально осознавая, что я не у себя дома, не в своей кровати… И на полу. Проснулся я с чувством тяжести во всём теле. Попытка подняться отозвалась острой болью в ноге. Воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули на меня, и я понял, что причиной моего состояния стал сильный ушиб. Превозмогая боль, я попытался добраться до кровати в надежде, что отдых поможет мне справиться с недомоганием. Но голова разболелась ещё сильнее, а перед глазами всё поплыло. Смутные подозрения о качестве вина, которое мы пили накануне, закрались в мою голову. При падении я ударился головой об рядом стоящую тумбочку и ушиб заднюю точку. Отличное начало дня, просто прекрасное! Решив, что утренний отдых — лучшее лекарство, я устроился поудобнее и закрыл глаза. Оставалось только надеяться, что вскоре я почувствую себя лучше. Я обернулся и не увидел никого на другой стороне кровати. Удивительно, если бы Габи уже встал, то наверняка пришёл бы на шум, ведь у него нет такой хорошей звукоизоляции, как у меня. В комнате было немного затхло из-за задёрнутых штор. Рухнув на кровать, я медленно переместился к противоположному краю, откуда, по моим предположениям, должен был упасть Габриель. И оказался прав. Он валялся на деревянном полу, рядом с кроватью, лицом вниз. Жестко, наверное, учитывая, в каком состоянии проснулся я сам. — Я чувствую, что ты смотришь на меня, — лепёшка на полу заговорила. — И давно ты тут лежишь? — Без понятия, я тут проснулся, — я оглядел кровать и комнату. Больной разум только сейчас стал замечать подушки в углу комнаты и одеяло чуть дальше ног Габи. Как будто поле боя. — А подушки с одеялом почему не на кровати? — с опаской поинтересовался я. — Хз. Я не помню нихуя. Ещё у меня непереносимость алкоголя, мне пить нельзя вообще, — он перевернулся на спину и жалобно простонал. — У тебя, случаем, ничего не болит? — Голова. И задница, — на моём последнем слове он широко раскрыл глаза и подскочил ко мне, начал трясти за плечи. — А ну-ка, вспоминай, что было вчера ночью, вдруг я… — Да успокойся ты, это я сейчас стукнулся. — Не пугай меня так, — он отпустил меня и присел на корточки. Затем с тем же жалобным стоном схватился за голову. — Я к тебе хоть не приставал вчера? — Ну… такое, — я опустил голову и улыбнулся своим воспоминаниям. — Чё-о-о-о-рт, — парень чуть отпустил голову, а затем резко начал убираться: собрал подушки с одеялом, поместил все на кровать и направился к выходу. — Идём, расскажешь мне, — поманил меня рукой. Я послушно встал. Если честно, я готов любую его просьбу послушно исполнять, кхем. И стоп, а мы так и собираемся расхаживать по дому в нижнем белье? Но Габриель уже вышел, и я не успел ничего спросить. Ладно, пусть зарится на моё тощее тело, мне плевать. Зато я смогу безнаказанно на него поглазеть. К тому же, я не думаю, что он опять будет трогать меня, особенно после вчерашнего. Я всё-таки отрыл на диване среди вещей Габриеля свою футболку, надел её и пошел прочь. Хозяин дома уже сидел на корточках за кухонным столом и попивал крепкий кофе. Сразу после такого? Он не перестаёт меня удивлять своими физическими способностями. Я приметил чашку чая и присоединился к нему. — Так, я помню, как мы пришли домой и легли спать. Что дальше? — Ничего. Я уснул и всё тут, — я пожал плечами. — Правда? Повезло. Обычно я буйный. — Да какой там, ты самая скромная девушка, которую я встречал, — я саркастически усмехнулся. — Надеюсь, сработало. — Кстати, как ты уменьшил свой рост? — этот вопрос волновал меня ещё со вчерашнего утра. — Сутулость и косолапость, ну и умение всё это скрыть, — он пожал плечами, так же как я пару минут назад. — Ты точно раньше так делал, — подколоть сейчас или потом? Промелькнуло в мыслях. — Да, знаешь, иногда, чтобы куда-то попасть, нужно сменить внешность или даже пол, — ему уже стало лучше, видимо. — Не делай так больше, — я немного поперхнулся, вспоминая про чулки. — А что так? Не понравилось? — преспокойно спросил он. — Понравилось. Даже слишком. Поэтому, лучше больше не надо. Пошлые мыслишки находят меня, знаешь. — Извращенец! — он толкнул меня в плечо. — Это ты виноват, не надо на меня всё сваливать, — я ответил ему тем же. Я спокойно допивал чай и думал, как бы всё объяснить родителям. Вряд ли они будут допрашивать, но на всякий случай. Габриель взял чашки и направился в сторону своей комнаты, чтобы подготовиться к предстоящему дню. Я последовал за ним, попутно осматриваясь по сторонам. Вскоре я обнаружил свою одежду, аккуратно сложенную на краю кровати. Мой друг тем временем выбирал наряд на сегодня. Его выбор пал на чёрные джинсы и такого же цвета свободную футболку. Я отметил про себя, что это отличный выбор, и сказал ему об этом вслух. Уточняю это потому, что это не платье. И да, он вернул себе мужское тело, как бы странно это не звучало. Видимо косолапость чем-то помогает. Я стоял и ждал его в сторонке, у зеркала. Он, наконец, собрал вещи. «А куда он собрался?» — интересовало меня. На этой мысли в моей голове он подошёл ко мне ближе. — А это что? — он притронулся к моей шее немного прохладными пальцами и надавил на что-то, от чего мне стало немного больно. Я подошёл к зеркалу и рассмотрел бардовый укус… синяк… засос? — Это точно не моё, — отрицательно покачал головой Габриель. — Ты ведь понимаешь, что я не могу сделать это себе сам, — парень в ответ ухмыльнулся. — Может, случайно. Во сне. Не знаю. Неодобрительно махнул рукой, я развернулся в противоположную от него сторону. — Кстати, ты куда собрался? — Дела, надо в одно место сходить, купить кое-что. Нам по пути, так что идём вместе, — сказал он и пожал плечами. Затем он вышел из комнаты, а я последовал за ним. Мы вместе покинули дом, и мой спутник уверенно зашагал по улице. Я едва поспевал за ним, хоть и знал, куда мы идём.***
Мы шли до моего дома в полной тишине. Я молчал, потому что голова раскалывалась от боли, а Габриель, как он потом признался, был погружён в тяжёлые раздумья. Но меня это вполне устраивало. Попрощавшись с Габриелем, я направился к своему дому. Достал ключи, чтобы открыть дверь, и уже заранее знал, что меня ждёт неодобрительный взгляд отца. Я медленно открыл дверь и вошёл внутрь. Отец сидел в гостиной и смотрел телевизор. Он сразу же оторвался от экрана и посмотрел на меня. В его взгляде читалось недовольство. — Привет, пап, — сказал я, стараясь казаться спокойным. — Привет, — ответил отец. — Ты поздно. Я знал, что сейчас последует допрос. Отец всегда спрашивал меня, где я был и что делал. И я всегда отвечал ему одно и то же. Отец подошёл ко мне и положил руку на плечо. — Сын, я отлично понимаю, что в твоё время все очень быстро взрослеют, но ты должен понимать, что могут быть неприятные последствия… — Frieden*, отец, мы хоть и спали в одной кровати, но только в прямом смысле этого слова, — я устало скинул ботинок, который не хотел слезать с моей ноги и швырнул его куда-то в угол. Зря я это сделал, подумают ещё что я злюсь или выпендриваюсь. Я аккуратно обогнул массивное плечо отца, освобождая себе путь, и поспешил наверх, в свою комнату. Я почти достиг цели, когда услышал голос мамы, который доносился снизу и звал меня. — Милый, ты помнишь, какой сегодня день? — рефлекторно задержав руку над ручкой двери, я упёрся в эту дверь лбом. — И какой сегодня день? — какой-нибудь очередной религиозный праздник, да? Они у меня о-о-о-о-очень набожны. — Твой день рождения, милый! Как же ты мог забыть? — я слышу шаги на лестнице и понимаю, что это начало моего персонального кошмара. Ненавижу праздновать своё взросление, а может, даже и старение. Каждый год в этот день я чувствую себя неуютно, ведь очередной год жизни напоминает мне о том, что время неумолимо движется вперёд. Шаги становятся всё ближе, и я начинаю нервничать. Что мне сказать? Как объяснить, что я не хочу праздновать? Я был рад, что всё так быстро забыл, если бы не мать! Она поднялась и застала меня, прилипшего к двери. — У нас подарок. Проведи этот день так, как хочешь. — Я просто стал на день старше, что в этом такого? — Это же праздник! — Не для меня. Она отрицательно покачала головой, словно отвергая все мои возможные возражения, и протянула мне коробку с подарком. Её поверхность была небесно-голубого цвета, как будто кусочек неба упал прямо мне в руки. Почему я всё считаю таким символичным? Может быть, потому что каждый подарок от неё — это не просто вещь, а целый мир, наполненный смыслом и чувствами. По крайней мере, я на это надеялся. Так было в детстве, когда я ещё чувствовал, что меня любят. Или потому что голубой цвет напоминает мне о её глазах, таких же чистых и глубоких. А может быть, это просто моё воображение играет со мной, делая обычные вещи особенными. Я отстранился от двери, взял коробку и улыбнулся самой дружелюбной улыбкой, на которую только был способен. Затем я искренне поблагодарил и отправился к себе, бережно держа подарок в руках. Мне было важнее то, что это подарок от неё, а не то, что там внутри. Но я никогда не покажу своих чувств. Я положил коробку на стол и рухнул на кровать, закрыв глаза. Мысли крутились в голове, создавая хаос. Почему всё так сложно, когда внешне всё кажется спокойным и размеренным? Родители, конечно, иногда читают мне нравоучения, но они всё ещё поддерживают со мной контакт и проявляют заботу и любовь. Габриель тоже пришёл мне на помощь и отлично справился. Может быть, я просто слишком много думаю? Возможно, стоит просто продолжать жить в привычном ритме, наслаждаясь каждым днём. День рождения… Этот пресловутый праздник всегда вызывал у меня смешанные чувства. В мой десятый день рождения произошло нечто, что оставило глубокий след в моей душе. Тогда я ещё не понимал, что именно произошло, но осознание пришло лишь спустя два года. Не время ворошить прошлое, да и херня это всё, как сказал бы Габи. Я до сих пор не вижу смысла в том, чтобы устраивать праздник по поводу того, что я стал на год старше. Это кажется мне какой-то бессмыслицей. Но, возможно, это просто моё восприятие. Может быть, для других людей этот праздник имеет большее значение. Хотя, конечно, каждый человек имеет право на своё мнение и свои предпочтения. Стук в дверь. Кто? Мама, скорее всего. — Альби, иди кушать, — ах да, за-бо-та. Я раздражённо выдохнул, но всё же поднялся с кровати и спустился вниз. Сев за стол, я не успел приступить к еде, как отец недоверчиво обратился ко мне. «Да что ещё?» — подумал я и решил не обращать на него внимания и приступить к еде. — Альбрехт! — он повысил голос. — Что? — я нехотя оторвал глаза от тарелки. — Ты меня вообще слушаешь? — Нет, — искренность сестра… Эм, проблем, наверное. — Это неуважительно по отношению к родителям, — присоединилась к нему мама. — Прошу извинить меня, но я голодный, как собака, — быстро ответил я и вернулся к еде. — Ответь отцу, пожалуйста, — мама положила мне руку на плечо и заставила посмотреть на себя. — Я весь во внимании, — я раздражённо бросил вилку, она со звоном ударилась о край тарелки. Скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая недовольство. — Что с тобой? Почему ты такой недовольный? Что-то случилось? — начали они, перебивая друг друга, с тревогой заглядывая мне в лицо. — Всё хорошо, правда. Просто настроение не то. — Настроение у него, как погода весной, то дождь, то солнце, — констатировал отец, чем вызвал тяжкий вздох матери. — Что это у тебя на шее? — Стукнулся об тумбочку, когда падал с кровати, — ответил я, опустив голову, задумался. Хотел бы я сказать правду, если бы знал её? — Альбрехт, ты сам прекрасно понимаешь, что тебе уже достаточно лет и на что ты способен, когда… — о, я знаю, к чему он клонит. Я не дурак, с первого раза понимаю. Поэтому поскорее доедаю свою порцию, вскакиваю из-за стола, отношу посуду в мойку и направляюсь к выходу. Там я натягиваю кеды и спешно ретируюсь, оставив крайнюю фразу отца без ответа. Вслед себе я услышал раздражённый крик отца, который звал меня по имени. Я мог понять, что вызвало его недовольство. Неужели мы поссорились? Мне не хотелось так думать. В последнее время мы часто спорили, но я надеялся, что это временно. Возможно, дело было в моём желании стать более независимым и самостоятельным. Я стремился доказать, что могу принимать решения и нести за них ответственность. Но иногда мои действия вызывали недоумение и даже раздражение у родителей. Я решил, что лучше всего будет просто уйти и побыть одному. Мне нужно было разобраться в своих чувствах и мыслях. Я надеялся, что это поможет мне. Накинул на голову капюшон, я направился в сторону местного парка. Тут я понял, что совсем не знаю города, так как входить из дома куда-то, кроме школы, не приходилось. Я шёл по незнакомой улице, разглядывая дома и пытаясь понять, куда мне нужно попасть. Мимо проносились машины, спешили по своим делам люди, а я всё ещё не понимал, где нахожусь. Я прошёл мимо одного входа на станцию метро и направился к зданию, которое сразу привлекло моё внимание своим необычным видом. Это было здание Мэри-Экс, известное также как торчащий «корнишон» Лондона. Туристы со всего мира приезжают сюда, чтобы сделать фото на фоне этого странного, по моему мнению, сооружения. Замедлив ход, начал рассматривать здание. Его изогнутый силуэт и зеленоватый оттенок стекла создавали впечатление чего-то фантастического. Я шёл дальше по улице, съёжившись и засунув руки в карманы. Мимо проплывали витрины магазинов, предлагающих одежду, еду, технику. Даже один ресторан попался на пути. Я двигался без цели, не зная, куда приду в конечном итоге. Да, моей изначальной целью был парк, но теперь мне уже всё равно. Мысли путались, а сердце сжималось от тоски и неопределённости. Чувство потерянности и одиночества не покидало головы. Хотелось остановиться, перевести дух и собраться с мыслями. Но ноги продолжали нести меня вперёд, словно пытаясь убежать от собственных переживаний. Телефон в кармане завибрировал, после чего я достал его и сбросил звонок отца. Знаю, что это плохо кончится, но мне же сказали — «проведи этот день так, как хочешь», вот я и решил побыть один. Опять вибрирует. Достаю и принимаю вызов Габи. Он мне, пока что, ничего не сделал. в какой-то степени даже рад, что это он. — Альбинос! — новое прозвище или забыл имя? — Кто? — Альбинос! — Что ты несёшь? — А-а-а ты где? — Не знаю. На улице. — Ну повернись, посмотри на названия зданий там… хотя стой на месте, как ты одет? — Так же, как и утром. В куртке. — Кажется, я тебя вижу. Стой на месте! — крикнул голос в трубке, после чего звонивший резко оборвал разговор. Спустя примерно полминуты я почувствовал, как кто-то сзади подошёл ко мне и закрыл ладонями глаза. От неожиданности я вздрогнул. Что, если бы под моим капюшоном оказался кто-то другой? Это было бы очень неприятно. Я обернулся и увидел своего друга. Он улыбался во все тридцать два зуба. — Напугал меня, — сказал я. — Зато смотри, как быстро я тебя нашёл! — ответил друг. Я развернулся и стал трогать руками всё, до чего дотянусь. Попал по носу. Жутко захотелось мерзопакостно засмеяться, но поделом. — Отрастил же культяпки! Я над подарком думал, а ты меня бьёшь, — наигранно обиделся Габи и скрестил руки на груди. Мне не было смешно, даже он не смог вызвать улыбку на моём лице. Я его, безусловно, рад видеть, но сейчас предпочёл бы остаться наедине со своими мыслями. Парень перестал дуться и улыбнулся мне. Хотел от меня того же, да? — Обними меня, — сказал я, опуская голову. Ничего не сказал, подошёл ближе и просунул руки под мои, засунутые в карманы, обнял. Сейчас мне больше ничего не нужно. В этот миг я ощущаю удивительное спокойствие и гармонию. Все тревоги и сомнения отступают, когда я думаю о тепле его объятий. Теперь я понимаю, что всё, чего мне не хватало каждый день рождения, всё это время, — это хороший, любящий друг. Пусть наши отношения необычны, пусть у него есть множество тех, кем он может меня заменить, — плевать. Не имеет значения. У меня есть тот, кто обнимет меня, когда мне плохо. — Улыбнись, — приказал он мне, отстраняясь. Я не послушал его. — Ну улыбнись, что ты какой вредный? — он потряс меня за плечи, и в это же время начался мелкий дождь. — Ладно, тогда просто пойдём со мной. Хорошо? — Хорошо, — он потянул меня за руку и повёл прочь. Мы спустились в метро и заняли места в вагоне. Поезд нёс нас сквозь городские туннели, а за окнами мелькали огни станций. После двух пересадок мы вышли на конечной остановке. Это была окраина города, где здания казались особенно старыми и обветшалыми. Потрёпанные жилые дома стояли вдоль улиц, а между ними изредка встречались небольшие магазинчики и кафе. Мы огляделись по сторонам, пытаясь понять, куда нам идти дальше. Вокруг было мало людей, и это создавало ощущение заброшенности и одиночества. Я потерял счёт времени и пространству, полностью погрузившись в свои мысли. Когда я наконец поднял голову, то обнаружил, что стою на краю величественного обрыва. Передо мной раскинулась потрясающая картина: внизу бушевал холодный океан, волны которого разбивались о скалы. С океана дул пронизывающий ветер, но я не мог отвести взгляда от этой красоты. Я чувствовал себя крошечным и незначительным перед лицом такой мощи и величия природы. Но в то же время я понимал, что это место наполнено невероятной силой. Поистине красивое место. — Вдали от шума и городской пыли. Красиво тут, как думаешь? — он повернулся ко мне всем торсом, чтобы я лучше его слышал. — Безусловно. Не считая того, как я замёрз. Он немного помолчал и выдал «гениальную» идею. — Прыгнем? — Сдурел? Я не самоубийца. — Ну пожалуйста, со мной же. — Нет. — Считай это подарком. — Нет. Он развернулся, быстро разделся и разбежался в сторону обрыва, что сильно меня взбудоражило. — Нет, постой, это же очень опасно, там могут быть камни, ты разобьёшься! Да тут метров шесть минимум! Стой ты! — я в панике рванулся за ним и успел схватить у самого края. Моих сил не хватило, чтобы его удержать, и он вырвался. Он стоял прямо передо мной и у самого края, грозясь упасть плашмя вниз. — Или ты разденешься, или я прыгну вместе с тобой прям в одежде. — Нет, удар об воду может быть смертелен! — я затряс его плечи, но быстро перестал, так как он опасно покачнулся ближе к обрыву. — Тут меньше пяти метров, я проверял, ничего с тобой не случится. — Вода ледяная! — Нет, вполне нормальная. — Не бывает такого при сильном ветре и холодной погоде. Да я задубел весь! — Доверься мне, — Парень взял моё лицо в руки. — Всё будет хорошо. Пожалуйста. Я неодобрительно помотал головой, но отошёл от него и начал раздеваться. Раздевшись, я вернулся к нему и дал щелбана. — Если я сдохну, а я сдохну, не от воды так от страха, то моя смерть будет на твоей совести, и если есть ад, жарить в нём буду тебя я, — я поёжился от холода. Он улыбнулся в ответ на мои слова, взял меня за руку и утянул за собой в прыжке. Я не кричал, а вот Габриель орал во всю глотку победным криком. Прыгали мы вниз ногами. Столкновение с водой было резким и неожиданным. Я думал, мы будет лететь дольше. Всё тело обдало холодом, резкая боль ударила мне в ноги из-за столкновения. Я будто упал с дерева на спину — боль была такой же. Я разлепил глаза, которые сразу обдало холодом и увидел пару метров воды над собой. Тело парализует, если я не начну двигаться и выплывать, что я, собственно, и сделал. Воздуха катастрофически не хватало, это заставило меня сильнее грести руками, не смотря на страшную боль в мышцах. Добравшись до поверхности, я резко и глубоко вдохнул, попутно глотая и выплёвывая солёную воду. Приметив берег, поспешил направится к нему, пока силы мои не иссякли. Подплывая ближе, я приметил Габриеля, вспомнил о нём и успокоился. Доплыв, я обессилено упал спиной на мелкие камни, не выбравшись до конца. Сильные волны порой доходили мне до пояса, но желания вставать никак не было. Ко мне медленно, но верно приближался Габи. — Ты уже двадцать минут тут лежишь, я успел за одеждой сходить. Решил проверить, не труп ли ты. — Мог бы сразу проверить, может труп? — Я, почему-то, был уверен, что ты более чем живой. Про труп образно, — он присел на корточки рядом со мной и наклонился над моей головой. Его волосы, всё ещё мокрые после купания в холодном воде, чуть касались моего лица. Капли воды падали на меня, стекали по шее и исчезали среди камней. Я почти не замечал их, и был уверен, что температура моего тела стала на порядок ниже. — Что? — он всё продолжал пялиться на меня. — Глаза у тебя красивые. — Самое время для комплиментов. — Нет, я серьёзно. Сколько ни смотрю, что-то новое замечаю. Когда зрачок большой, они становятся почти синими. А когда тебе холодно или страшно, они синие даже при маленьком зрачке, как море в шторм. Ещё на радужке твоего левого глаза сверху есть маленькая чёрная точка, будто кто-то уронил каплю чернил в этот бездонный океан. А когда ты уставший или грустный, белок всегда красный из-за лопнувших капилляров, а радужка почти серая, как небо перед грозой. Но когда ты смотришь на меня, твои глаза всегда голубые, как летнее небо в ясный день, и всегда такие большие, будто ты хочешь вобрать в них весь мир. — Как… красиво, — ответил я на это весьма романтичное описание. — Ты мои глаза изучал? Правда? — я приподнялся на локтях, медленно подтягивая конечности к друг другу, и зябко поёжился. — Ну да, ничего необычного в этом нет, всё друзья же так делают, — с сарказмом отвечая, он помог мне встать, и мы отправились к одежде. Я посчитал нужным не комментировать его фразу, чтобы не сделать ситуацию ещё более неловкой. Одевшись, я закутался в капюшон и попытался согреть руки в карманах. — Я теперь точно заболею. Не хочешь исправить последствия своей дури? — намекнул я ему на то, чтобы согрел меня. — Да с удовольствием, только нельзя. — Почему? — Нельзя мне тебя трогать. — Ах, но ты же обнимал меня. — Лимит. Я подозрительно сощурил глаза и посмотрел на него. Да что это за напасть такая? — Объясни, — я подошёл так близко, как мог, отчего он даже отпрыгнул. — Не могу. Не хочу. Я сорвусь, — быстро и взволнованно проговорил он, схватив меня за руку. — Пошли домой скорей! Ты говорил, к вечеру родители уедут. Я со своими поссорился, буду ночевать у тебя на диванчике. Это не обсуждается, и нет, я не наглый. Быстрей! Он потянул меня в обратном направлении, и я, не сопротивляясь, последовал за ним. Было видно, что он очень взволнован и пытается избежать неприятной темы разговора. Я был немного озадачен поведением своего друга. Я понимал, что он не хочет обсуждать эту тему, но не мог понять, почему. Возможно, это было связано с личными переживаниями или какими-то проблемами, о которых друг не хотел рассказывать.***
Добрались мы быстро, если считать, что мы добирались из одного конца города до центра, между которыми расстояние в семь километров на машине. По пути я принялся считать. Домой я пришёл в два часа дня, ушёл из дома в три часа, около обрыва мы были часа два от силы. Родители уезжали в семь, добирались обратно мы около часа, а сейчас восемь. Куда же ушло столько времени? Неужели я два часа бродил по улицам? Теперь я точно заболею. Симптомы как бы начали это подтверждать. Начинаю ощущать усталость, которая больше похожа на недомогание при простуде. Моё тело становится тяжёлым, а голова — мутной. Глаза начинают слипаться, а мысли путаются. Я чувствую, как моя энергия иссякает, а силы покидают меня. Я скинул с себя одежду и буквально рухнул на диван, который стоял прямо напротив меня. Это было очень кстати — поставить в проходной комнате диван. — Габи, я посплю пару часов, — пробормотал я. Мой голос был слабым и уставшим. Габи тут же поднялся по лестнице и заботливо укрыл меня двумя тёплыми пледами. Я благодарно закутался в них, чувствуя, как тепло разливается по телу. — Я всё подготовлю, — сказал Габи, но я уже не слышал его. Я провалился в глубокий сон, ощущая, как напряжение, наконец, покидает моё тело. Спасибо.