Храм Святого Семейства

      Поздно. Чувствовать себя сильным, пока твои кости будто выворачивает тупой и тягучей болью.       Боль. Она твоя спутница, которая следует повсюду без возможности вспомнить, те короткие мгновения просвета и счастья, что испытывал он совсем недавно, теряясь в странном предчувствии непредвиденной катастрофы.       Катастрофа. Явление, само по себе связывающие реальный и потусторонний мир сознания, отражающее полный крах всего, что добивался таким тяжким трудом…       Мужчина тридцати лет стоял посреди зала Саграда Фамилии и созерцал величественные колонны искусных мастеров. Столбы, раскинувшие ветви, словно деревья, были наполнены сочащимися жизненными силами, вложенные людьми чьи труды не будут никогда забыты. Сквозь витражи пробивался свет. Он рассеивал лучи по всему храму, придавая местности удивительное разноцветное свечение от преломления луча.       Вторая сотня лет минула, но храм так и стоял грудой камней и бетона, что так и не открыл свои двери во все залы своего обители.       Не весь кем был распространен слух, что лишь подношениями прихожан возможно достроить его. Чем это обернется, если этому не последовать, никто не хотел проверять.       Мужчина медленно наблюдал за пришедшими. Сегодня была вечерняя месса.       Искупительный храм Святого семейства стал особенным местом для него. Сбегать от мыслей, погрузившись в красоту архитектуры искусного мастера по имени Антонио, стало интересным опытом не только в формировании восприятия на человеческое искусство, но и на наблюдение за ними.       Он был тем же самым человеком, лишь с одной очень недостающей деталью — лишенный ощущений принадлежности к этому миру. Сущность, которая скиталась по просторам Вселенной, смутно ощущая себя везде и нигде одновременно. Ни на одной планете, ни в небесах он не обретал ощущения дома. Обреченный на вечность и одиночество мужчина тосковал по родному месту, которого, как ему казалось, никогда не было, и к нему уже нельзя было вернуться.       Создатели, чьи руки лепили судьбу, наложили на него непостижимые знаки, запечатлевшие неизбежность его осуждения на долгое скитание. Все приметные метки говорили лишь о том, что спокойствие и покой останутся навечно ему недоступными .       И вот, плавая в бездонной тьме вселенной, он продолжал искать ответы на вечные вопросы, надеясь однажды найти свое истинное место на земле. Но каждый новый город, каждый неизведанный уголок планеты, лишь усиливало его одиночество и ощущение потерянности.       И все же, несмотря на вечную тоску и разочарование, искра надежды горела в его сердце. И когда-нибудь, может быть, оно обретет то, что всегда искало — истинное состояние дома и место, где его душа окажется в покое.       Мужчина любил Саграду. После предложения одного знакомого занять место главного архитектора, он ни на миг не сомневался в своем выборе, когда утвердительно кивнул и пожал руку новому будущему.       Частое прибывание в храме не было важным условием, но, скрываясь от городской суеты, он блуждал в закрытых залах и изредка наблюдал за прихожанами. Он был одинок и всем своим нутром пытался доказать себе в обратном.       Отсутствие близких и родных в его жизни совершенно не беспокоило мужчину. У него была интересная работа и множество возможностей, которые никак иначе он хотел воплотить в жизнь. Оставить после себя след, посоревноваться в этом с великим Гауди — означало для него больше, чем наличие семьи.       Но чем чаще он уходил в отрицание, тем сложнее было ему жить.       Совсем недавно на радарах его зоркого проницательного взгляда замаячила девушка, что приходила лишь на мессы и также, не дожидаясь их окончания, скрывалась в толпе верующих.       И в этот день она сидела в отдалении от всех и нервно выводила узор на кружеве своего платья. Голова ее была опущена, руки слегка подрагивали и сложно было определить причину ее нахождения в храме. Также и сложно было выяснить кем она являлась.       Мужчину интересовали люди, что были ему близки. Одинокие. Запутанные.       Глупо было предполагать, что девушка приходила в храм на каждую мессу по привычке или же из-за строгого воспитания.       Ее выдавали жесты, отражая тревогу. Он мог прочесть каждое движение ее руки, мимики. Но к мыслям, что были в ее голове, пробраться не мог. У него есть желание разгадать тайну, понять что её тревожит. Почему же она в столь юном возрасте проводить вечера на мессах, а не дома с друзьями или семьей.       Не зная, откуда подобное любопытство, мужчина не оставлял без внимания неуместные шутки помощника о том, что он непременно обжигает взглядом сидящую на лавке девушку.       Глупо было так попасться, он хотел бы не наблюдать. Не искать в мимике лица тайные смыслы. Заткнуть помощнику рот, чтобы он никогда не пытался улучить его в непристойных разглядываниях незнакомых людей.       Его взгляд был абсолютно обычным с долей заинтересованности, но не более.       Августо считал иначе. Рабочий — еще один из тысячи, но толковый, оттого и был принят в приближенный круг архитектора.       Не упускал возможности указать начальнику на ничем не прикрытое желание, оказаться рядом с девушкой, присаживаясь на такую привычную ей лавку. Чем еще больше вызывал в мужчине раздражение.       В глубине своей души понимая, что Августо может оказаться прав.       Впервые увидев ее, он прошел мимо даже толком не заметил. Людей было слишком много, но ее светлые волосы и грустное лицо все же притянули его взгляд. Он зацепился за нее, но не придал значение, как и в последующие дни… но, позже, ее пребывание на вечерней мессе стало для него обыденностью и лишь тогда он, вовсе забыв о всех приличиях, стал наблюдать за ней.       Не каждый вечер храм был наполнен людьми, но в каждом присутствовала она. И мужчине, что так искренне бежал от заинтересованности в ком-либо, пришлось сдаться. Хотя бы на время. Подпустить ближе, чтобы разгадать ее секрет.       «Было ли там что разгадывать?» — он правда не знал, но интерес уже полностью наполнил его желанием узнать, что ее тревожит.

***

      Этим утром мужчина тешил себя надеждой, что девушка вновь вернется в храм. Прошло три дня, как она отсутствовала на своем привычном месте. Никто более не вызывал в его взгляде заинтересованности, он проходил мимо верующих и пропадал в закрытых для посещения залах.       Последние дни были напряженными, у палаты лордов было иное видение оформления одной из башен. Они всячески вставляли палки в колеса, заставляя мужчину редактировать планы и вносить доработки.       Он понимал, что Саграда необычный храм и его не построишь на деньги спонсоров и государства, но обязательные проверки имели место быть и недобросовестные люди были поставлены следить за этапа строения.       Каждое гениальное предложение, по мнению мужчины, было расценено неоднозначно, а зачастую просто отвергнуто. Все проблемы могли решится с наличием спонсоров, с теми кто смог бы поверить в его гениальность и помочь Саграде стать более доступной для жителей и туристов.       Стремление — не порок, направленное на желание закончить то, над чем работа начата еще двести лет назад.       Но коррупция, что процветала до сих пор, ему не подвластна. Он пытался искоренить, обратиться в иные гос. структуры, но ответы были неутешительными. И все как под копирку твердили, чтобы главный архитектор Саграды не спешил и делал все постепенно.       Ситуация угнетала, он чувствовал себя еще более потерянным. Уже величественные стены храма не казались ему такими привлекательными. Колонны стояли громоздким грузом на его душе, витражи уже не источали подобный ранее волшебный свет. Храм погас. И лишь девушка, приходящая каждый вечер была для него неким якорем в этой суматохе мыслей, но и сейчас она отсутствовала.

***

      Пытаясь скрыться от надоедливых работников, мужчина вышел через черный вход Саграды и двинулся вдоль улицы, желая отыскать неплохую кондитерскую.       «Возможно кофе сможет скрасить утро» — думал он и внимательно засматривался в витрины кофейн, что попадались ему на пути.       Неспешно, словно эта утренняя прогулка являлась для него чем-то обыденным, он шагал по выложенной камнями дороге.       Старый город являлся усыпальницей оживленной Барселоны. Старинные постройки, узкие улицы были предназначены для экскурсий зарубежным гостям, отражали в себе величие и культуру каталонцев. Каждый прибывший в город не мог пройти мимо этой чарующей архитектуры и атмосферы, доказывающие, то самое величие и независимость страны, к которой они стремятся получить до сих пор.       Ему претило думать в этот самый момент о работе, об обязанностях, к которым ему не позволяли приступать. Хотелось просто по-человечески отдохнуть, насладиться красотой вокруг и забрести со стаканчиком кофе в один из приближенных парков, что таил в себе одни из первых работ великого Гауди.       Расслабиться, убежать от своих же мыслей и целей, что окутывали его и не давали наслаждаться мелочами.       Кажется, будто ему не было предначертано «счастье» обычное и человеческое: от разговоров, касаний и желания, зарождающихся в груди.       Словно его душа запрограммирована радоваться лишь рабочим подвигам и идти до конца в своих целях.       Разные интрижки не приносили в жизнь мужчины ничего кроме физического удовольствия. Ему хотелось найти кое-что важное. То, что он никогда не ощущал, незабываемые и трепетные чувства, вырывающиеся наружу лишь одним взглядом. Не хотелось вдаваться в самобичевание, мужчина довольно долго думал над своим положением. И остановился на том, что ему следует серьезней относиться к своим чувствам, не вдаваться во все тяжкие и стать тем, кто обязательно отыщет своего человека.       Мужчина, задумавшись, не успел оглянуться, как дошел до более знакомой кондитерской, что стояла в районе Эшампле более сотни лет. Он ни разу в нее не заходил, лишь был наслышан от Августо о превосходном «мьель и мато», который являлся национальным десертом. Найти его можно было везде, но именно в этой кондитерской использовался иной вид сыра, что сделало сладость еще мягче и приятнее на вкус.       Зайдя в кондитерскую, двинулся к витрине, где стояло множество десертов. Выискивая тот, что ему было необходимо, он услышал, как колокольчик оповестил сотрудников о новом потенциальном покупателе. Неспешно, словно по наитию, поднял глаза от созерцания желаемого десерта и опешил, когда увидел, что тем посетителем оказалась девушка из храма.       Она не заметила, что за ней наблюдают, и прошла мимо, прямиком на кассу, чтобы заказать кофе и убежать по своим, вероятно, важным делам.       «Какое дело важные у нее дела или нет? Раз она за столь долгое время не показалась в храме, значит, довольно много работы или жизнь наладилась, что она перестала приходить на мессы» — подумал мужчина и почувствовал небольшой дискомфорт от своих же рассуждений.       Сам за собой не замечая, он неприлично долго рассматривал ее, выискивая в своей голове ответы. Почему же судьба распорядилась встретиться им в этом самом месте в одно время?       Девушка, почувствовав на себе посторонний взгляд, сначала окинула его заинтересовано, но чуть позже, когда мужчина не отвернулся, она чуть более внимательно рассмотрела черты его лица. Не припоминая, где могла его видеть, ведь взгляд молодого человека не был чем-то обыденным.       Она знала, как смотрят на нее с вожделением, с желанием познакомиться, но напротив стоящий незнакомец не таил в себе подобных желаний.       «Может он слепой? Тогда зачем рассматривает витрину с десертами?» — промелькнуло в голове, но когда она снова подняла взгляд, то увидела как уголки его губ слегка приподнялись. Мужчина заметил и ее заинтересованность, чему был несомненно рад.       Девушка отвернулась к кассиру забрать кофе и выпечку. Больше не обращая внимания на странного незнакомца, направилась к выходу из кондитерской. В голове лишь прокручивая, что явно мужчина не может оказаться слепым. Его мимика была ей знакома, но вспомнить за столь короткое время было невозможно, но она вернется к этому вопросу. А пока, она спешила и не заметила, как налетела на худощавого парнишку в дверях кондитерской. Благо кофе было надежно закрыто, и ее рубашка не пострадала от таких нежелательных разводов.       Парень извинился, осмотрел ее с ног до головы и понял перед кем сейчас стоит. Улыбка озарила лицо и он, не теряя ни минуты, обратился напрямую к своему руководителю.       Девушка уже обогнала его справа и взялась за ручку двери, как до нее донеслась ненужная для ушей информация. Его имя. — Господин Маль-бонт-еее! — прокричал парнишка, преследуя несомненно свои цели в данной ситуации.       Мальбонте. Произнесла она тихо, смакуя и желая вспоминать, где она слышала про него, а может, если так смотрит на нее, то они знакомы? А она не помнит или же захотела забыть, как страшный сон?

***

      Девушка стремительно упорхнула, он не успел даже опомниться, как стены отразили обращение Августо к нему.       Так продумано, вот хитрец! Он был рад, что его подручный иногда действительно может пригодится не в рабочее время.       Теперь она знает его имя. Что ж будет любопытно понаблюдать при последующей встрече обратиться ли она к нему по имени? Или же сделает вид, что не знает, да пройдёт мимо?       Дождаться её в Саграде — дело времени. Она обязательно вернется и не раз. А вспомнит ли его самого — покажет время.