Тени прошлого.

На улице было ясно и тепло. Солнце стояло высоко, лаская своими лучами тепла кожу. Облака плавно плыли по небу, словно рыбки в голубом океане. Неспешной поступью заклинатель в белых одеждах, сроде облакам или же снегам, направлялся к поляне, усеянной множеством белых комочков, среди которых встречались и чёрные. Заметив приближающуюся фигуру, они кинулись к ней, очень явственно выразив своё желания забраться буквально на голову своего хозяина. Уголки губ Лань Ванцзи приподнялись в улыбке. Поведение кроликов было очень схоже с поведением одного человека, как только им всем стоило завидеть Лань Ванцзи. Присев, Лань Ванцзи взял одного из кроликов чёрной, подобно ночи, окраски и устремив взгляд куда-то в даль в глубокой задумчивости, не забывая при этом нежно поглаживать мирно покоившегося в его руках зверька. С самого утра всё пошло не так. Обычно Вэй Усянь спит до девяти, а может и до обеда проваляться в кровати, так ещё мужа никуда не пускать, повалив с собой. Порой Ванцзи даже приходилось со спящим на его спине Вэй Усянем, вцепившегося мёртвой хваткой, подобно насекомому сосущему кровь, идти заниматься делами, вызывая недоумение и множество вопросов учеников и праведный гнев дяди. Но сегодня, пусть и поздно по меркам Гуса Лань, но по своим он проснулся рано. И за завтраком был очень молчалив, хотя обычно ему можно было заткнуть рот лишь двумя способами: заклинанием молчания (которое Лань Ванцзи никогда не применял на нём более) и поцелуем. И то, после них он продолжит болтать обо всём, что прийдёт в голову, выкладывая все свои мысли супругу. Либо же будет жаловаться на то, как же ужасна кухня в Гусу и что им явно не хватает повара из Юньмэна, размышляя о том, чтобы написать письмо с просьбой отослать кого-нибудь сюда Цзян Чэну. Чего, к слову, он не упомянул за всю трапезу, хотя съел абсолютно всё. А после ещё какое-то время перебирал палочками остатки на две пиалы, крутя их время от времени в руке. —Вэй Ин. Позвал мужа Лань Ванцзи, получив заторможенный вопросительный взгляд. Научившись читать всё, что чувствовал и хотел сказать Второй Нефрит по глазам, Вэй Усяню не понадобилось уточнения причины для прерывания его занятия в лице перебирания еды. Он лишь мягко улыбнулся, сказав: —Всё нормально, Лань Чжань. Я просто не выспался. Брови Лань Ванцзи опустились ещё больше, образуя складку на переносице и придавая лицу хмурое выражение. Весь вид супруга, вплоть до натянутой улыбки и потухших, пустых глаз говорил, что не всё нормально. Сам Вэй Усянь понимал, что Лань Ванцзи он не надурит. Любой, взглянув на него сейчас, заподозрил бы что-то неладное, что уж говорить о его муже, знающего его чуть ли не лучше самого Вэй Усяня. А может действительно лучше… Он понадеялся, что этой короткой, пусть и откровенно лживой фразы будет достаточно, дабы Лань Ванцзи понял его нежелания просвещать в свои проблемы и тяжкие думы. Так и произошло. Лань Ванцзи более не стал предпринимать попыток разузнать что его беспокоит, продолжив трапезу, время от времени бросая встревоженный взгляд на супруга. Столь же беспрепятственно он и отпустил Вэй Усяня, молча удалившегося, подобно упорхнувшей птице, за пределы Облачных Глубин. Лишь вновь бросив полный тревоги и горячи взгляд ему в след, Лань Ванцзи направился на поляну с кроликами, специально для них выделенную. Говоря по правде, это не единичный случай, когда Вэй Усянь ни с того ни с сего брал, да уходил без предупреждений и каких-либо слов. Это происходило время от времени, пусть и не так часто. И каждый раз, по возвращению домой, его поведение разнилось. Вэй Усянь мог так же, как и ушёл, молча прийти домой и завалиться в постель, укрывшись с головой одеялом. А мог прийти навеселе и напившись так, что даже его начнёт качать, не смотря на завидную выдержку к алкоголю. Но всё так же: он ничего не говорил и не стремился что-либо объяснять. Лишь глядел на мужа виновато, а улыбкой принося извинения. А Ванцзи… Он ничего не спрашивал—пусть и очень хотелось—не упрекал, не реагировал. Молча всё принимал и лёжа в постели крепко и нежно обнимал, давая понять, что всегда рядом, поддержит и будет крепкой опорой. Что если Вэй Усянь вновь начнёт падать, он его поймает. Как у того дерева. Лань Ванцзи не позволит вновь поглотить тьме его родного, любимого человека. Его Вэй Ина. Выйдя из своих мыслей и возвратившись в реальный мир, Лань Ванцзи, напоследок почесав кролика за ушком, присел, отпуская маленькое создание на волю. После поднялся и возвратился обратно, дабы вновь приступить к делам. И дожидаться Вэй Ина. *** Небо окрасилось в розово-фиолетовый цвет, на фоне которого плывущий пух выделялся, как клякса оставленная на бумаге. Лань Ванцзи сидел за столом, проверяя работы учеников. Время от времени он откладывал кисть в сторону и смотрел то на вход в Цзинши, то в окошко. Никого не завидев, Лань Ванцзи вновь приступал к проверке работ. Только когда стемнело, Вэй Усянь буквально вломился в Цзинши, ели держась на ногах, пока Лань Ванцзи складывал все работы в стопку. Посмотрев на своего изрядно пьяного супруга, Лань Ванцзи лишь вздохнул, поднялся со своего места и подошёл к нему, чтобы поддержать. Не смотря ни на что, у Вэй Усяня осталась выносливость к алкоголю. И всё же он был таким же человеком как и другие и даже при такой выдержки мог пьянеть. Вопрос лишь был в том, сколько нужно для этого. А судя по нынешнему состоянию Вэй Усяня, выпил он очень прилично. Посмотрев на мужа в ответ, Вэй Усянь расплылся в широкой улыбке, прильнул к его руке и протянул заплетающимся языком, икнув: —Лаань Чжааань... Ты знал, какой ты красивый..? Он был безнадёжно пьян. Обычно Лань Ванцзи относил его в ванну и самолично намывал там, так как Вэй Усянь, приходя в таком состоянии, был всегда в чём-то измазан. Этот случай не был исключением. Поняв, что сам Вэй Усянь навряд ли сможет дойти, Лань Ванцзи подхватил его на руки, чтобы отнести и посадить на кровать, оставив его так, пока Лань Ванцзи подготавливает ему воду. Но как только Лань Ванцзи намеревался ненадолго удалиться, то почувствовал, как за его одежды ухватились, потянув назад. —Лааань Чжааань... Лань Чжань... Гэгэ... Ты так жесток и холоден... Оставляешь своего несчастного супруга в таком состоянии... Совсем одного-одинёшенького... На пьяные капризы супруга Ванцзи никак не отреагировал. Когда бочка с водой, с горем пополам, всё же была готова, Лань Ванцзи сначала освободил Вэй Усяня полностью от одежд, затем, вновь подняв на руки, понёс в ванную. В этот раз Вэй Усянь вёл себя слегка иначе: то был тих и нем как рыба, то подобно сороке не затыкался, неся всякий вздор и непристойности. В другие подобные случае он либо просто молчал, либо говорил без умолку. Лань Ванцзи сначала дал ему немного полежать и размякнуть в воде, затем принялся сначала натирать Вэй Усяня, затем мыть ему голову, параллельно массируя её. Действовал при этом Лань Ванцзи с нежностью и осторожностью, чтобы не сделать больно. Вэй Усянь сначала пытался приставать к нему и всячески дразнить, бросаясь двусмысленными намёками, но не получив желаемого результата, всю оставшуюся процедуру омовения сидел молча, по итогу и вовсе уйдя куда-то глубоко в свои мысли. Закончив с купанием, Лань Ванцзи вытащил Вэй Усяня из бочки и хорошенько обтёр. От этого его непослушные волосы стали ещё пышней, что не могло не вызвать в сердце Лань Ванцзи расходящееся тепло, и он ели сдержал улыбку. После он взял Вэй Усяня на руки, отнёс к кровати, где одел в нижние одеяния, а сам сбросил верхние. Оба улеглись, готовясь погрузиться в царство Морфея. Вэй Усянь, глядя уставшими глазами на не менее уставшего Лань Ванцзи, почувствовал укол вины за то, что пропал на целый день и припёрся в таком состоянии. Время от времени его посещают тени прошлого, в лице погибшей четы Цзян и Вэней. И даже не смотря на то, что Вэй Усянь оставил прошлое буквально в прошлой жизни, пережитая боль, оставившая после себя шрамы, всё равно давала о себе знать, напоминая о тех страшных событиях зудом в ранах. И ничего лучше Вэй Усяню не пришло в голову, как просто утопить всё это в сосуде вина, забывшись. Мужу он ничего не говорил. Ему до сих пор было тяжело открывать своё сердце, обнажая самое сокровенное. Выйти обнажённым на главную улицу было в разы легче. Вновь взглянув на Лань Ванцзи, сердце Вэй Усяня опять защемило и он тихо пробормотал: —Лань Чжань, прости... Я не хотел... То есть, хотел, но не... Я... —Вэй Ин. Услышав как его позвали по имени, Вэй Усянь замолчал. Лань Ванцзи же вздохнул, взял запястье Вэй Усяня и положил его ладонь себе на грудь в районе сердца. —Между нами не должно быть 《спасибо》и 《прости》. Тебе не нужно оправдываться передо мной. Я не виню и понимаю тебя. Если ты ещё не готов и тебе тяжело, если так ты справляешься... Лань Ванцзи всегда был немногословен, но если и говорил что-то, то кратко и всегда по делу, а его речь была безупречна чиста, как его цвета снега одежды, и без запинок. Но сейчас он немного замялся, не зная, как правильно донести свои чувства до Вэй Усяня и всю их глубину. Не придумав чего-то другого, Лань Ванцзи коротко сказал: —Помни, что я всегда рядом. 《Я никому не позволю вновь сделать тебе больно и уж тем более забрать》 Вэй Усянь смотрел на Лань Ванцзи и не мог оторвать взгляда. Его сердце переполнялось нежностью и любовью к этому мужчине. Иногда его посещали мысли, за что он—такой невероятный, безупречный, хороший и красивый, достался ему. —Лань Чжань... Ты... Я говорил, что ты невероятный? И что я очень и очень люблю тебя. Правда, мне очень повезло с тобой... —Мгм. Засыпай. Похоже, на этом лимит слов Лань Ванцзи закончился. Вэй Усянь почувствовал прилив веселья и невольно хихикнул, чмокнув своего супруга в нос и прижался к нему, будучи заключённый в крепкие и тёплые объятия. Окружённые теплом и любовью друг друга, оба заклинателя погрузились в мир сновидений. 《Я тоже люблю тебя》