Мы всё преодолеем!

3 глава 11 декабря Вечер Стаффы задолбали звонками и сообщениями о том, что нужно обязательно выйти в эфир. Чонгук и сам это понимает. Знает, да, нужно. Попрощаться с арми, поговорить с ними, рассказать о себе и о планах на будущее. Но как это сделать, когда ты безбожно разбит. Он плакал весь день, весь вечер, выл и постанывал в отчаянии, заламывая руки, глотая собственные, горячие слёзы. Боль расставания жрёт его неумолимо, без остановки, не давая ни секунды продыха. Сердце колотится, как отбойный молоток. Все мысли только о нём, о самом родном и любимом. Каждая их разлука никогда не была настолько болезненной, и пусть их индивидуальное расписание раскидывало их в разные точки мира, но это всегда тихие разговоры по телефону в ночи, видео звонки, шутки и нежные признания, заигрывания и флирт, горячие фотки и даже больше, раззадоренные безобидной, недолгой разлукой, дразнили и заводили друг друга прямо по телефону, доводя шёпотом и стонами до исступления, до оргазмов и стонов сладости прямо в трубку, зная, что всего лишь каких-то несколько дней не видятся, а потом воссоединятся и их объятия не разожмутся очень долгое время, даря наслаждение и такое нужное тепло. А что сейчас? Сейчас в доме гробовая тишина, половина шкафа Тэхёна пуста, нет его родного запаха в их родных стенах, нет его низкого, такого нужного сердцу голоса, нет его смеха и вечных обнимашек тактильного Кима. Нет его рядом. И нет на очень долгое время. Скорбь рвёт, душит, крутит всего, словно он болен чудовищной простудой и загибается от слабости и тоски. В его глазах не просто грусть, там вопль, отчаяние и немая мольба. Мольба всё вернуть назад. Да, это невозможно, но так дичайше хочется, что он готов пол жизни отдать, лишь бы коснуться в эту минуту своего родного ТэТэ, прижаться к нему и просто постоять вот так, близко, неразрывно, как они всегда это делали на протяжении десяти лет, просто вжимаясь друг в друга, даря свою искренность и безграничную любовь. Гук сидит на кухне, вертит в руках телефон уже в сотый раз, так и не решаясь выйти в эфир. Виверс уже настроен, осталось лишь нажать на кнопку присоединения и арми посыпятся, как орешки, ведь они ждут его, он знает это. Но так невозможно тяжело это сделать. Его желание лишь одно, услышать голос Тэ, хотя бы на мгновение, на одну нелепую, скудную секунду, почувствовать его присутствие на минуту и подарить ему своё тепло, душевное, сердечное тепло, ведь Тэхёну сейчас нисколько не легче, а, возможно, даже и сложнее. Видит Бог, Чонгук никогда в своей жизни не забудет тот отчаянный, насквозь пропитанный паникой взгляд, когда Тэхён уже уходил с огромной толпой новобранцев в тренировочный лагерь, когда обернулся на трибуны в желании увидеть его, Гука. Там было столько эмоций, столько ломающих его в пытках душевных мук, там было не просто страдание от предстоящей разлуки… Там был ужас. Ужас от понимания, что всё это на самом деле происходит и он уходит от своего мальчика так надолго и так бесконечно. Ужас обуял их обоих, сводя с ума своей безжалостностью, своей категоричностью и неизменностью. Ведь они действительно НИЧЕГО не могут уже изменить. И это страшное будущее и жуткое испытание настало, произошло. Наступило безоговорочно. Наступило на горло и сдавило так мощно, что хочется бежать к командирам или стаффам, и позорно пасть им в ноги, но умолять вернуть его Тэхёна к нему обратно, молить их о пощаде. Голова разрывается, кровь бешеным потоком пульсирует по венам, он не в силах с собой совладать. Гук пытается быть сильным, очень старается стойко перенести эту неизбежность, но не удаётся, от слова СОВСЕМ. Он мужчина, он парень, он боец, он сильный духом и физически, он хейтеров, как семечки щёлкал, он перенёс столько невыносимого хаоса вокруг себя и его Тэхёна, что он может похвастаться своей закалкой. Но это лишь пыль, воздух, что-то невесомое, потому что перед его любимым человеком меркнет всё на свете. А из-за расставания с ним меркнет в тысячу раз больше. Он выдыхает, закрывая глаза, надвигая на лоб свою серую бейсболку, в отчаянной попытке спрятать свои опухшие веки. Протягивает руку и не медлит. Нажимает на кнопку, выходя в эфир. И как он и ожидал, арми рванули на его лайв молниеносно, словно сидели у телефонов и ожидали его. Но он никак не может взять себя в руки. Ему так сильно хотелось поделиться своей болью и страхом, ведь он любит своих арми, очень искренне любит. Но ему нельзя, он будет очень стараться не показать свои страдания и попытается улыбнуться и наговорить кучу однообразных фраз, отчеканивая их словно наизусть. Обычный лайв, обычная аудитория. Но до жути необычное, разбитое состояние, что он даже не понимает, насколько очевиден сейчас для всех белливеров мира. Оттягивание кофты сотни раз за лайв, потирание лица и заплаканные глаза, слабая, совершенно безэмоциональная улыбка, надетая на лицо, словно безжизненная маска. Он пытается изо всех сил, он борется с желанием проорать на весь мир, что он разбит и ему больно, что ему страшно сейчас, но ведь этого делать нельзя. Бесконечно долгих для него 7 минут и 48 секунд, столько длится его лайв, старался очень, пыжился, дёргался, вымученно общался, множество раз говоря до свидания, махая арми ладошкой в знак прощания, и выключил виверс в ту последнюю секунду своего искрошившегося в пыль самообладания. Когда потух экран, он обессиленно опустил голову на вытянутые руки и взвыл. Горько, низко и болезненно. Ничто и никто не сможет ему сейчас помочь. Лишь мысль, бьющая, как в колокол, долбя по вискам, что его самый любимый человек на свете уже, наверное, готовится лечь спать в непривычных для себя условиях. Совершенно один и неумолимо одинок. Остался без его нежности и внимания. Без его вселенской любви и безудержного обожания. Чонгука ломает, словно по нему проехался локомотив. Его размазывает так, будто он разбился о бетонную плиту, падая с огромной высоты. Ему больно. Просто… Очень… Сильно… Больно… И так пройдёт вся его ночь. В слезах, стенаниях и шёпотом признания любви Тэхёну, которые он Не услышит. 12 декабря Утро В машине почти отрубился, обессиленный после бессонной ночи, постоянным потоком нескончаемых слёз, и рвущей его на маленькие кусочки тоски. Он прибыл в тренировочный лагерь. Хосок, как истинное солнышко, уже рядом, стоило только Гуку открыть дверь своего авто. Стаффы понимают его состояние, много лет с ними работают, знают, как сейчас безбожно хреново их айдолу, уходят на небольшое расстояние, отвлекая камеры на себя лишь на несколько минут. Хосок не медлит, ловя момент тишины и отсутствия репортёров. — Гуки, ты как? — Я сейчас сдохну, Хося. Мне хочется сдохнуть. Гук всхлипывает, но резко одёргивает себя, понимая, что камеры возвращаются. И их диалог, как всегда, превращается в небольшой спектакль, но и на нём Гук играть не намерен, лишь шумно выдыхает, потирая сонные глаза и озвучивая в камеры, что не спал этой ночью совсем, зная и понимая, что этот крик души услышат настоящие белливеры, понимая его душевный раздрай. Фотовспышки яркими огоньками летят по всему плацдарму, корреспонденты в ажиотаже, желая запечатлеть прощание последних айдолов, уходящих служить Родине. Чонгук абсолютно отстранённо себя ведёт, он болеет внутренне, он сломлен и ему ничего не хочется. Ничего. Без любимых глаз и горячего дыхания рядом. Без милого, низкого смешка, без его цепких пальцев на шее или ладонях. Без Тэхёна вообще ничего не получается. Гук лишь прижимается ближе к молчаливому Юнги, что всем своим видом пытается оказать ему поддержку. Как всегда, без слов и лишних стенаний, просто безмолвно беря его за руку и одними глазами выражая свою братскую помощь. Чимин вьётся вьюном рядом, зная, как отчаянно его донсен сейчас борется со своими демонами внутри, но взгляд Чонгука такой опустошённый, словно все Дементоры мира высосали из него жизнь. Им всем безоговорочно очевидно, Гук раздавлен разлукой и морально болен без своей половинки, без своего пожизненного магнитика, без своего воздуха и смысла жизни. Мемберы обступают Чона, словно невесомая защита, обнимают его, теребя лысину и натянуто улыбаясь на камеру. Необратимый, но столь беспощадный момент наступил. Эти неделимые двое на долгое время в разлуке. И как им помочь, они не знают. Лишь шепчат Гуку по очереди, что Всё будет хорошо!