Здесь обитают драконы

      — Что за …на? — Виталик грязно выругался, вдавив педаль тормоза в пол. «Газелька» норовисто дернулась, не иначе как чудом успев остановиться вовремя — ее острый нос и бампер застывшего впереди «Логана» разделяло всего сантиметра три.       — Идрить, Виталик! — послышался из салона приглушенный голос санитара Лехи. — Ну не картошку же везешь!..       Виталик не ответил, завороженно глядя вперед — на город, внезапно погрузившийся в темноту. Секунду назад Москва сияла мириадами огней — пресловутым негасимым светом окон, сиянием фонарей, цветастыми всполохами вывесок, таинственным и величественным мерцанием прожекторов подсветки — и вдруг в единый миг все угасло. Мир погрузился во тьму. Остались лишь бело-красные потоки огоньков, прочертившие в этой тьме своеобразную карту улиц- фары и «габаритки» машин.       Останавливаться было вовсе необязательно, но впереди какой-то особо нервный водитель все-таки затормозил, застопорив весь поток.       Яна удивленно смотрела в окно, на угасшие башни «Москва-Сити», темными клыками черневшие на фоне оказавшегося неожиданно светлым ночного неба.       Не то чтобы такого никогда не происходило. Аварии и неполадки случаются везде. Но чтобы электричество вырубилось во всем городе, — такого она припомнить не могла.       Тьма продлилась еще несколько секунд. Потом огни, нервно перемигиваясь, вспыхнули вновь. А, как только вернулось электричество, ожила и рация:       — …прием! — хрипло воскликнул гнусавый голос диспетчерши. — Сорок третья, слышите?       Яна, переглянувшись с водителем, взяла с базы передатчик и поднесла к губам, привычно надавив большим пальцем на кнопку.        — Сорок третья на связи, — проговорила она. — Слышу вас отлично. Что там происходит, Лер?       — Сбой, — лаконично ответила рация. — Уточните местоположение?       Яна не удивилась запросу — если электричество пропало действительно везде (что странно — все же столицу так просто не обесточишь), то компьютер с радаром на подстанции тоже наверняка отрубился. Теоретически не должен был, но мир не идеален.       — Мы на Карамышевском. Едем в Щукино, по времени укладываемся.        — Меняйте маршрут, — велела диспетчерша. — на шестьсот шестьдесят первой Э-Пэ срочно требуют бригаду.       — Но мы же на вызове, — возмутилась Яна.       — Вы ближе всего, — возразила Лерка. — Ваш вызов я передам...       Рация снова забарахлила... ***       Яна проснулась так резко, что поначалу не поняла, где находится. Сон-воспоминание был настолько реальным, что ей еще пару секунд казалось, что она чувствует запах салона служебной машины и слышит недовольное ворчание Виталика… Но постепенно эти образы растаяли, и Яна окончательно вернулась в текущую действительность. Кажется, она все еще находилась в собственном госпитале, судя по звукам и запахам — в общей палате, от которой ее отделял кисейный полог, подсвеченный факельным маревом.       Откинув одеяло, она стремительно села. В глазах не потемнело, да и голова больше не кружилась, только мерзко болела. Осторожно ощупав себя, медик обнаружила на затылке внушительную шишку и выругалась.       Это ж как ее угораздило — хлопнуться в обморок прямо на лестнице! Да еще и на глазах у этого рыжего гнома!.. хорошо еще шею себе не свернула, да и руки-ноги целы…       Кто бы ни принес ее сюда, он, укладывая, заботливо снял с нее ботинки. Яна страдальчески поглядела на них, решая, созрела ли она для того, чтобы ходить по госпиталю босиком и решила, что пока нет. Когда-то давно, миллион лет назад, это была очень удобная обувь, но суровые испытания этого мира скверно сказались на ее характере. Если бы существовал чемпионат по натиранию ног, то Яна, несомненно, взяла бы первый приз…       Она прислушалась, поняв вдруг, что за пару минут ее бодрствования за ширмой стало как-то уж очень шумно — из общей палаты доносились громкие, раздраженные голоса, точно чей-то разговор вдруг обратился ссорой. Пригладив пятерней волосы и заново повязав косынку, она торопливо обулась и отодвинула занавес.       Она понятия не имела, сколько пролежала в отключке, но за это время госпиталь успел преобразиться. Видимо, рыжий все-таки воспринял ее просьбу всерьез и начал старательно ее выполнять — одеял теперь хватало на всех, а импровизированные лежаки кое-где сменились аккуратными, хоть и довольно короткими циновками. Явно походный вариант постели, но уж лучше, чем ничего. Прямо сейчас Баин в компании какого-то незнакомого (но вроде бы мельком виденного) гнома продолжал перекладывать пациентов на новые «койки». В процессе они вяло переругивались, а раненых перетаскивали так, словно те были мешками с картошкой. Яна поморщилась.       Но источником беспокоящего ее шума были не они. Из дальнего от камина угла зала доносились возмущенные вопли, и медик, вздохнув, побрела на звук. Голос она узнала.        — Да как ты смеешь, женщина?! Нет в тебе ни капли жалости! Я, чтоб ты знала, был ранен в бою!       Удивительно, каким живучим оказался этот горбун!       Когда Яна подошла, осторожно обходя разложенных по полу пациентов, Алфрид все еще продолжал ругаться с Аарной. Лекарка сердито хмурила брови, уперев руки в бока. Вид у нее был непривычно раздраженный.       — Что здесь происходит? — спросила медик.       Алфрид на миг замолчал, окинув Яну осовелым, мутным взглядом.       — Я не желаю, чтобы эта грязная старуха трогала меня своими скрюченными пальцами! — срывающимся в фальцет голосом заявил он. — Она меня ограбит. И выпотрошит. И пахнет от нее дурно!..       Яна недоуменно наклонила голову на бок. Честно говоря, дурно пахло в госпитале ото всех, включая ее саму, но прочие обвинения были беспочвенны.       — Он обмочился, — тихо сказала лекарка, подойдя ближе и наклонившись к Яниному уху. — А когда я лежак ему хотела поменять, так заголосил, как будто я с него последние портки снимаю…       — Понятно, — Яна, вздохнув, потерла опухшие после сна глаза. — Принеси-ка мой чемоданчик…       Утро, конечно же, начинается не с кофе. А жаль.       Пока Аарна ходила за укладкой, медик быстро осмотрела горбуна. С ним, в общем-то все понятно — парализован ниже пояса, полная утрата подвижности и чувствительности. И, к сожалению, контроля над сфинктерами, так что лежаки он будет портить часто. Что в итоге с головой, правда, неизвестно. Рана под повязкой не кровит, явных признаков отека мозга нет, но какая-то неврология налицо. Проклятье. Сделать бы ему сейчас хотя бы рентген, чтобы понять, какие кости переломаны, не говоря уж об МРТ…       Лекарка вернулась с чемоданчиком. Яна присела на корточки и откинула крышку, не обращая внимания на продолжающуюся ругань — уже в свой адрес.       Содержимое укладки медик знала наизусть. Обычно-то на вызове нет времени перерывать весь контейнер, вчитываясь в этикетки — и так знаешь, где что лежит, какого цвета коробочка или какой формы ампула. Но в этот раз Яна, задумавшись на миг, рассеянно развернула упаковку в руках, бросила взгляд на название и… ничего не поняла.       Ничего… Ни слова, ни букв. Родная кириллица выглядела как какие-то непонятные закорючки. В первую секунду Яна испугалась, но потом до нее дошло, что это, должно быть, некий побочный заклинания Гэндальфа, «переключившего» ее на местный язык. Как ни странно, это Яну успокоило — если волшебник сможет-таки вернуть ее домой, то наверняка и чары свои обратит. Только эффект забавный.        — Ведьмы! Отродья Саурона! — возопил в очередной раз Алфрид, возвращая Яну к реальности, а заодно и привлекая внимание всех, кто был в этот момент в сознании. Черт его знает, кто такой этот Саурон — кажется, что-то вроде местного главгада… но упоминание его имени произвело весьма любопытный эффект.       — Да чтоб ты свой язык откусил! — ахнула Аарна, кинувшись на горбуна, как орлица на добычу — Яна едва успела поймать ее за руку.       — Не надо, — спокойно сказала она. — У него психоз. Он не в себе.       Видимо, у этого типа и раньше с головой было не все в порядке, а пережитая битва, ранение и паралич окончательно сорвали ему крышечку. Подобное Яна уже видела, и, увы, не один раз.        — Я дам ему лекарство, — продолжила она. — Когда подействует, вели перенести его ближе к теплу. И надо будет подстелить под него что-то еще… и вымыть.       Через десять минут, когда возмущенные крики Алфрида перешли в невнятное бормотание, а веки его отяжелели, Яна поднялась на ноги, напоследок машинально поправив сбившееся одеяло. Аарна, наблюдавшая за ней, покачала головой.        — Зря-то вы так с ним возитесь, — проговорила она, цокнув языком. — Не стоит он вашей доброты.       Яна удивленно повернулась к лекарке. Уж от кого, а от принимающей всех и безмерно терпеливой Аарны она таких слов не ожидала.       — Он наш пациент, — твердо проговорила медик. — И пока он таковым остается, он должен получать такой же уход, как и остальные.       Аарна поджала губы, поглядев на заметно притихшего горбуна.       — Он много зла сделал, — сказала она. — Стоило бы его оставить там, где он был.       Яна предпочла промолчать. Она уже успела познакомиться с Алфридом достаточно близко, чтобы где-то в глубине души согласиться со старой лекаркой, но все же это как-то… неправильно.       — Вы сами-то как, госпожа? — спохватившись, спросила вдруг Аарна. — Мелледан сказал, вы вчера прямо на лестнице свалились, как подкошенная. Благо, владыка Даин вас вовремя подхватил…       Яна болезненно поморщилась. Вот, значит, как зовут рыжего… ну что ж, спасибо ему. И за то, что не дал свернуть шею, и за то, что все-таки выразил обещанную благодарность. Хотя, конечно, ужасно некрасиво получилось. Из всех своих новых знакомых медик меньше всего хотела бы грохнуться в обморок именно при нем.       — Все хорошо, — ответила она. — Просто устала вчера.       Да-да, конечно. Просто устала, не спала и не ела больше суток и почти не пила воды… странно даже, что этого не произошло раньше. Сама она хороша — чувствовала ведь, что становится хуже…       — Надо вам осторожнее быть, — словно в ответ на ее мысли озабоченно проговорила Аарна. — А то так и угробиться недолго.       — Ну, сейчас-то все хорошо, — Яна натянуто улыбнулась, мысленно пообещав себе, что больше она такого не допустит.       А то какой толк от врача, который и сам по полдня лежит пластом, загнав себя, как почтовую лошадь? ***       Яна, как выяснилось, пробыла в отключке не так уж и долго — сейчас было позднее утро. К счастью, обошлось ее вынужденное отсутствие без последствий. В смысле, никто не умер. Пока что.       Нужно было делать полноценный обход — обследовать, осматривать, менять повязки, промывать раны. Но уже сейчас понятно, что выходить удастся не всех… Кто-то не выдержит потери крови. Чьи-то повреждения почти наверняка тяжелее, чем можно определить простым визуальным осмотром. А кого-то добьет раневая инфекция, на фоне которой будут цвести буйным цветом гангрена и сепсис. А запас антибиотиков в чемоданчике ничтожно мал, и они уже заранее, на несколько дней вперед, распределены между теми, у кого полостные ранения…       Но проблемы, пожалуй, лучше решать по мере поступления, а сейчас наибольшее беспокойство ей внушал один-единственный пациент.       Аарна сказала, что Торин все еще жив, но Яна не обольщалась. В ее родном мире у гнома еще был бы шанс, но здесь… без аппаратуры, без возможности переливания, без лекарств — он фактически обречен. Пожалуй, было бы морально легче, умри он вчера на операционном столе…       В его палату медик вошла не без внутреннего содрогания, уже заранее готовясь к худшему.       Даин сдержал и другое свое обещание. Правда, своеобразно — в палате, рассевшись по полу, находился сразу десяток гномов, отчего и так не слишком большая комнатка стала казаться тесной. И делали они что угодно, только не смотрели за раненым — разговаривали, пили, ели, штопали прохудившиеся плащи…       — Это еще что такое?! — воскликнула медик, несколько опешив от такого зрелища.       «Дежурные» как по команде, затихли, с некоторым удивлением уставившись на нее, отчего Яна неожиданно почувствовала себя неуютно. В общем-то, вполне понятное ощущение, если вдруг оказываешься в крохотной комнате наедине с десятком довольно-таки пугающего вида типов…       — Да это та самая ведьма! — воскликнул вдруг кто-то, и в следующий миг воцарившуюся было тишину буквально взорвал поднявшийся гвалт, да такой резкий и громкий, что ветхие стены вздрогнули.       Один за одним гномы повскакивали со своих мест, и, продолжая восклицать что-то громкое и неразборчивое, дружно двинулись к застывшей в дверях Яне. Та инстинктивно попятилась, но, как выяснилось зря: это была не попытка жесткого убийства, а массовое выражение благодарности.       Гномы по очереди останавливались в двух шагах от нее, представлялись, неизменно добавляя «к вашим услугам», говорили что-то, лихо кланялись и отходили. Все это произошло настолько быстро и неожиданно, что Яна толком не поняла, кто из них кто. Хотя имена, определенно, были ей знакомы. Кажется, это были те самые гномы, про которых было написано в книге. Какая-то смутная догадка вдруг мелькнула на краю ее сознания, но Яна не успела за нее ухватиться и рассмотреть как следует.       — И что тут происходит? — спросила она, недоуменно оглядев эту компанию, когда все они снова затихли.       — Как вы и велели, мы присматриваем за нашим другом, — бодро отозвался один из гномов, поправляя ушастую шапку.       Яна вздохнула, скрестив руки на груди и судорожно соображая, как бы потактичнее спровадить их отсюда.       Гномы вряд ли желали дурного, но на Торина сейчас даже дышать страшно, а уж устраивать в его палате проходной двор и вовсе немыслимо. Кто знает, сколько грязи они принесли сюда на своих плащах и куртках? А на ботинках? Какое уж тут соблюдение больничных правил, ха! Правда, хотя бы одно условие они выполнили — оружия при них не было. Оно было старательно свалено в кучу в углу.       Яна вздохнула. — Вам не обязательно быть здесь всем сразу, — очень, очень терпеливо проговорила она. — Это не хорошо, а даже вредно. Будет лучше, если вы организуете сменные вахты.       Гномы зароптали — сдержанно, но ощутимо.       — Но как же? Мы все должны быть здесь! — воскликнул самый мелкий из гномов, и, кажется, самый молодой.       — Да, да! — загомонили остальные. — Никто из нас не бросит его… будем рядом… поможем ему…       Непонимающе хмурясь, Яна завертела головой, пытаясь вычленить из этих восклицаний какую-то общую мысль. Даин ведь обещал, что они будут подчиняться правилам и следовать рекомендациям, так какого черта? Но у гномов, очевидно, было какое-то свое понимание ситуации. Уж больно сильным было их возмущение — реагировали они так остро, словно Яна только что говорила не о режиме, а пообещала задушить их драгоценного Торина подушкой у них на глазах.        Видимо, выражение лица в этот момент у нее было настолько красноречивым, что один из гномов — седой, как лунь — вышел вперед и, сжалившись, пояснил извиняющимся тоном:       — У нас принято считать, что среди своих друзей и родичей раненые поправляются быстрее.       — Не в этом случае, — мотнув головой, медик чуть повысила голос, чтобы перекрыть поднявшийся шум. — Я настаиваю, чтобы вы убрали за собой и покинули палату. Кто-то один может остаться, но в таком количестве вам здесь быть нельзя!       Гномы на миг утихли, недовольно переглянулись, а потом одновременно заговорили снова, с куда большим негодованием. И на этот раз вперед вышел самый рослый и мрачный из них — здоровенный тип с татуированной лысиной и такими крупными ручищами, что безо всякого оружия мог бы ими разорвать медика напополам.       — Уж не какой-то там ведьме указывать, как нам ухаживать за своим королем, — сказал он.        — При всем уважении, — неловко улыбнувшись, торопливо добавил седой, но эта ремарка отнюдь не смягчила откровенной угрозы в голосе лысого.       Яну, впрочем, это не испугало и даже не смутило. И не такое в ее практике случалось. Редко какое рабочее дежурство обходится без какого-нибудь нахального неадеквата в режиме отрицания, и рассчитывать в подобном взаимодействии приходится, как правило, только на себя.       Уперев руки в бока, Яна выпрямила спину, прибавив себе пару сантиметров роста, и гневно уставилась на эту парочку — теперь уже сверху вниз.        — Так, — заявила она ледяным тоном. — Если вы не прекратите этот разврат, то я лучше переведу вашего короля сразу в морг, к другим мертвецам. Там можете собрать его родичей хоть до десятого колена. А, если вы все-таки хотите, чтобы я его вылечила, то соберите ваш… реквизит и обеспечьте больному покой!       Она ткнула пальцем в кучу оружия, окинув строгим взглядом уже весь этот развеселый табор, и, чуть улыбнувшись, нарочито-вежливо добавила:       — При всем уважении.       В комнате воцарилась такая тишина, что стало слышно шумное, тяжелое дыхание гномьего короля.       Если бы Яна знала этих ребят чуть получше, она, вероятно, не стала бы так делать. Какой-нибудь нетрезвый мажор, качающий свои права и гном с внушительным боевым опытом — все-таки разные вещи, и медик не представляла, насколько тонок лед, по которому она сейчас ходит.       Но, как ни странно, это сработало. Лысый поморщился, но отвел взгляд, обернувшись к остальной компании, и они как-то единовременно и, самое главное, молча, пришли к выводу, что с разъяренной «ведьмой» лучше не спорить. А, может, Яна в этот момент напомнила им кого-то… Но, так или иначе, смирившись, гномы медленно вытекли из палаты, прихватив свои железяки. Далеко, впрочем, они не ушли, столпившись у открытой двери в коридоре, и лишь седой остался в палате. Но вмешиваться он не пытался, так что Яна, наконец, смогла более-менее спокойно провести осмотр.       Она медленно подошла к постели раненого. Торин выглядел вроде бы получше: цианоз на кончиках пальцев почти исчез, черты стали мягче, живее. Дышал гном медленно и шумно, едва заметно поднимая и опуская грудь, как будто сверху лежала каменная плита, но все-таки — дышал, стабильно. Уже неплохо, внушает оптимизм. И, глядя на это, Яна даже порадовалась, что сейчас у нее нет ни диагностических приборов, ни возможности провести анализы — результаты наверняка привели бы ее в ужас.       — Как он? — спросил гном, подойдя к кровати с другой стороны.       Медик склонилась над пациентом, достав из кармана фонарик. Как ни странно, Торин ее приятно удивил — рефлексы и пульс почти в норме, жара нет. А вот швы Яне не понравились, хотя выглядели довольно прилично, как будто их только что наложили. Только вот так быть не должно — прошло уже достаточно времени, чтобы организм начал реагировать на инородный ему шовный материал воспалением. Так уж работает иммунитет, но у Торина, очевидно, с этим проблемы. У него хватает сил, чтобы цепляться за жизнь, а вот на борьбу с вероятной инфекцией — уже нет. Скверно.       — Более-менее, — с удивлением заключила она, щелкнув выключателем фонарика. Ну, это, определенно лучше, чем «на полпути к могиле». Дела неважнецкие, но прямо сейчас, как того боялась Яна, Торин вроде бы умирать не собирался.        — Вы уж простите их. Они бывают грубоваты, — негромко, чтобы его не слышали из коридора, проговорил седой. — Но на самом деле мы все глубоко признательны вам за его спасение.       Гном вглянул на Торина, коротко вздохнув.        — Ничего, — отмахнулась Яна, машинально поправляя пациенту одеяло. — Я понимаю, что вы тревожитесь, но…       Медик покачала головой, не договорив. Она действительно не злилась — не привыкла. Да, когда кто-то лает под руку, это неприятно, но хамство без причин, только из-за крайней степени сволочизма — не такое уж частое явление. За ним всегда что-то есть: неуверенность, страх, аффект, в конце концов…       Гном поджал губы и кивнул.       — Больше, чем вы думаете. Он не просто наш друг. Он — единственный оставшийся в живых наследник Эребора… — снова глубокий вздох. — Фили и Кили, его племянников, мы нашли слишком поздно. Жаль. Их очень не хватает.       Он умолк. Яна сочувственно качнула головой, хотя и не очень понимала то, о чем он говорил. В современном ей мире благодаря в том числе и возможностям медицины и доступности любых ее достижений, монаршие особы жили настолько долго, что к моменту их смерти успевало образоваться аж несколько поколений наследников. И уж, конечно, оные больше не гибли пачками в очередной бессмысленной войне.       А вот то, что у этого конкретного короля из преемников только племянники — пожалуй, странно. Обычно-то как раз по причине повышенной смертности всякие средневековые правители старались побыстрее обзавестись толпой детей, чтоб уж наверняка хоть кто-то дожил. Торин выглядел не так уж молодо, чтобы можно было сказать, что просто не успел…        — Но, в любом случае, Король-под-Горой жив. — снова заговорил гном, прерывая затянувшуюся скорбную паузу. — И, если мы можем чем-то выразить нашу благодарность — не стесняйтесь, просите.       — По-моему, еще рановато, — медик сухо усмехнулась, подумав, что совсем недавно уже разговаривала этот разговор.       — Самое время, — с улыбкой возразил гном.       Яна, избегая его взгляда, подняла глаза к потолку. Это уже начинает становиться… неудобным. Благодарственные дары — это хорошо, раз уж зарплату ей тут не платят, но как-то не своевременно. Торин-то все еще может отдать концы, и что тогда? Невольно вспомнились слова Мелледана о том, что конкретно этот гном очень важен для своего народа, и его смерть, наверное, как минимум их разозлит…       Ее взгляд наткнулся на заделанную дыру в потолке. Хорошо так заделанную, качественно — учитывая, что у «ремонтников» были только подручные материалы.       Хм. А это идея…       — Благодарность вашу я приму не раньше, чем выпишу пациента, — решительно проговорила Яна. — А вот благотворительный акт будет весьма уместен… В этом доме, кажется, есть какая-то система подачи воды. Если вдруг среди вас есть специалисты, способные ее наладить, это бы очень нам помогло.       Седой гном удивленно вскинул брови, но, поразмыслив пару секунд, медленно кивнул.       — Мы… попробуем что-нибудь сделать, осторожно проговорил он.       Яна мысленно усмехнулась. Кажется, получилось даже лучше, чем она думала. Теперь, похоже, у них примерно равные по уровню сложности задачи… ***       В палате гномы все-таки убрали, и Балин (так, как оказалось, звали седого) вызвался дежурить первым. Кто-то из компании выдал ему свирельку, в которую полагалось дуть в случае необходимости срочного вмешательства. Свирелька при определенном умении вспарывала воздух не хуже сирены.       День, в целом, выдался относительно спокойным — настолько, насколько он вообще может быть таковым при наличии трех десятков тяжелых пациентов и, мягко говоря, недокомплекте персонала.       Общий обход затянулся. Кое-какие случаи потребовали таки мелких оперативных манипуляций, несложных, но очень муторных. В итоге опять было буквально некогда присесть, но, впрочем, вчерашних ошибок Яна повторять не стала.       Довольно-таки глупо считать, что хорошая или хотя бы приличная больница — это только врачи и медсестры. Это и санитарки, моющие палаты и стирающие белье, и повара, и бухгалтерия, распределяющая средства на оплату всего этого счастья, и, конечно, адекватная администрация. Да что там — даже действующие на месте ЧС специалисты не «висят в воздухе», как какие-то киношные герои. Они зависят от снабжения, от адекватной логистики, от поддержки смежных служб, и так далее… По сути, любое современное медицинское учреждение — это огромная машина, состоящее из десятков деталей, многие из которых нельзя утратить или заменить чем-то похожим. Даже злобная вахтерша играет свою роль — маленький, но важный винтик.       Яна, знакомая с системой изнутри, была в курсе всех этих тонкостей, но ей прежде никогда бы не пришло в голову, что всю эту машину придется собирать именно ей. И что делать это придется буквально на третий день существования госпиталя. Даже со скидкой на отсталость этого мира (или, напротив, благодаря ей) организация отнимала у нее сил и времени больше, чем непосредственно медицина.       Благодаря помощи гномов и остаткам эльфийских гуманитарных даров не приходилось думать хотя бы о том, где доставать дрова и еду. Но все остальное причиняло медику почти нестерпимые страдания.       Кто-то должен был носить воду. Кто-то должен был стирать испачканные постели и, в условиях дефицита — бинты. Кто-то должен был готовить, мыть, следить за камином, и прочее, прочее…       Кроме того, в какой-то момент Яна обнаружила, что незыблемость больничных правил снова пошатнулась. За входными дверьми никто не следил, и поэтому в госпиталь мог войти любой, и любой же мог там и остаться, так что в какой-то момент медик огляделась и осознала, что в общей палате стало как-то слишком много посторонних. Причина была банальна — мороз усилился, а в госпитале было тепло. По-хорошему, всех этих находчивых товарищей следовало бы выгнать, но в основном это были женщины, старики и дети, и у Яны просто не поднялась рука.       В конце концов, само слово «госпиталь» означает «гостеприимный»…       В итоге, выкроив себе перерыв, Яна обессиленно опустилась на крыльцо, жадно хватая ртом холодный воздух после духоты общей палаты. Да-а, надо будет придумать, как организовать там какую-то вентиляцию, а то ведь большой зал явно не рассчитан на такую толпу… Вот, еще и про это придется думать… Голова снова пошла кругом.       Но, посидев так минут десять, хорошенько замерзнув и проветрив голову, Яна неожиданно нашла довольно простое, но почти идеальное решение.       Никого выгонять не пришлось. Но каждому, кто зашел погреться, находилось дело. Небольшое, несложное, но, учитывая количество «гостей» таким образом удалось закрыть почти все организационные дыры и в госпитале появился целый волонтерский отряд…       Тем не менее, к вечеру она снова вымоталась, буквально не чуя под собой ног. Видя, что медик уже снова начинает осовело мотать головой после каждого резкого движения, Мелледан и Аарна многозначительно переглянулись и ненавязчиво оттеснили ее от больных, разобрав задачи. Яна совершенно неожиданно обнаружила, что с их легких рук сидит в одиночестве у камина с миской каши в одной руке и кружкой разбавленного вина — в другой.       Застыв, она тревожно огляделась, но, как ни старалась, не обнаружила ничего криминального. Машина вроде бы работала. Пожав плечами, Яна поставила миску на колени и воткнула ложку в кашу.       Но, стоило ей только расслабиться, как двери госпиталя в очередной раз скрипнули, впустив очередных посетителей. Спешно проглотив то, что было во рту, Яна нервно оглянулась и увидела, что в дверях большого зала стоит волшебник в компании какого-то незнакомого мужчины в длинном синем одеянии. Лицо Гэндальфа было подозрительно-благодушным.       — А! Леди Йанна! — воскликнул он, отыскав медика взглядом. — Как удачно, что вы еще не спите. Мне нужно срочно с вами поговорить. ***       Поскольку к ночи на улице стало совсем уж неуютно, для разговора выбрали маленькую комнатку на втором этаже, с противоположного от «королевской» палаты конца коридора. В эту часть дома тепло практически не проникало, но все же внутри стен было не так холодно, как снаружи.       — Позвольте, я представлю вас, — сказал Гэндальф, когда все трое оказались за закрытой дверью. — Леди Йанна — это мой коллега, синий маг Палландо.       Яна изумленно подняла брови, посмотрев на незнакомого мужчину. Другой волшебник?.. Ого. Она понятия не имела, что их тут вообще больше одного.       — Очень приятно, — пробормотала она, настороженно протянув руку высокому старику, который, в свою очередь, так же внимательно изучал ее. Лицо показалось ей смутно-знакомым, но вот только где она могла его видеть, вспомнить так и не получилось. Впрочем, может и нигде — Палландо в целом соответствовал типажу этакого «престарелого академика» — умное лицо, прорезанное сеточкой морщин, аккуратно остриженные волосы и острая козлиная бородка. Надеть бы на него очки да белый халат — и будет вполне органично смотреться в родной Сеченовке за кафедрой или прозекторским столом…       — Рад знакомству, — маг сдержанно улыбнулся, аккуратно пожимая кончики ее пальцев.       — Палландо только что прибыл с востока. Много лет он наблюдал за рубежами Мордора, присматривая за этими землями и сея смуту в рядах Врага, — пояснил Гэндальф, обернувшись непосредственно к коллеге. — Мы, кажется, не виделись целую эпоху…       Яна медленно моргнула, честно пытаясь уложить в голове то, что только что услышала. Так, вроде в Мордоре обитают плохие парни, так? А что такое Умбар?.. Бррр… Эх, раздобыть бы где-нибудь местную карту —хотя бы для личного развития.       Маг рассмеялся.       — Именно так, Олорин, — проговорил он. — Жаль, что Алатора в этот раз со мной нет… Я и его не видел уже давно — судьба разделила нас.       — Но это все равно большая удача, встретиться здесь в это неспокойное время, — заявил Гэндальф, доставая свою неизменную трубку и украшенный потрепанной вышивкой кисет.       Синий маг согласно кивнул.       — Слухи о готовящейся войне заставили меня оставить все дела и двинуться на север, — сказал он. — Увы, я опоздал к битве. Но вижу, что приехал не зря.       — Именно так, — сказал Гэндальф, снова поворачиваясь к Яне, о которой, казалось, позабыл. — Ибо Палландо согласился остаться здесь, чтобы помочь вам. Я, конечно же, ему все рассказал.       — Рассказал? — нахмурилась Яна, переводя взгляд с одного волшебника на другого. Она как-то не была уверена, что это хорошо. Гэндальфу она по какой-то необъяснимой причине доверяла, а об этом товарище буквально слышала впервые. Не то чтобы он ей не нравился, но все же…       — Да, и ваш случай заинтересовал меня, — добавил Палландо. — Но я не был удивлен. Подобное уже случалось.       — Случалось? — тупо переспросила Яна, неожиданно почувствовав себя так, словно ее окатили ледяной водой.       Ну конечно. Почти наверняка. Вот что за мысль промелькнула в ее голове, когда она разговаривала с гномами! Ведь Толкин описал события довольно точно — и события, и имена… Откуда еще он мог это все узнать?       Это случалось прежде…       Или случится впредь?..       — Да, — кивнул синий маг, с некоторым неодобрением наблюдая, как его коллега пальцем утрамбовывает табак в чаше трубки. — Я много лет провел в Хараде, стране темной и неизведанной. У харадрим с дальнего юга есть легенды о пришельцах из «белого света», являвшихся из-за пелены миров. Еще тогда эти рассказы захватили мое внимание — исключительно с научной точки зрения. Я успел подробно их изучить, а теперь своими глазами вижу, что они не врали.       — И вы сможете отправить меня домой? — с надеждой спросила Яна, чье сердце вдруг забилось сильнее.       Палландо покачал головой, снисходительно улыбнувшись.       — По крайней мере, я готов попытаться, — сказал он. — Но не так быстро, как вам хотелось бы. В легендах юга много вымысла и домыслов и прежде, чем что-то предпринимать, нам с вами придется постараться, чтобы выбрать из этих плевел драгоценные зерна истины.       — Понятно, — разочарованно протянула Яна, в который раз досадуя на эту их заковыристую речь. В прочем, она уже, кажется начинала к ней привыкать, научившись улавливать смысл между этих затейливых метафор. В данном случае Палландо имел в виду, что из научного интереса готов был попытаться, но ни черта не знает, что делать.       Ну… ничего в этом мире не дается просто. По крайней мере, не ей.       — Ну, не стоит вешать нос, — успокоил ее синий маг. — Даже в самую темную ночь с неба светят звезды. И даже в самом глубоком горе всегда кроется искра надежды.       Яна, не сдержавшись, скептически хмыкнула.       — Неужели? Но ведь все, что у вас есть — всего лишь сказки.       Синий маг вдруг посмотрел ей глаза, растянув губы в загадочной улыбке.       — Всего лишь? Вам ли такое утверждать, госпожа лекарка?       Яна изумленно наклонила голову, непонимающе уставившись в его лицо. Но маг уже отвел взгляд.       — Боюсь, вам придется снова рассказать вашу историю, — проговорил Гендальф. — Ведь я мог что-то упустить — память моя уже не та, что прежде.       Медик уныло вздохнула.       Кажется, сегодня ей следовало проваляться в обмороке подольше. Ночь обещает быть долгой.