Трещины вокруг

Спустя сутки. Комиссар Августин Мерцелиус.

— Еще идут! — прозвучал строгий голос Хаталя. Я не ответил и молча продолжил вставлять в дробовик один патрон за другим, пока остальные, стоя в линию, занимались тем же самым. Из правого угла впереди уже слышался топот и рычание множества глоток. — Пять-семь целей, — продолжил серво-череп над ухом, — Быстрые. " — Восемь… девять… Десять!» — проговорил я мысленно, после чего дернул цевье. Из-за угла выбежали мутанты. Первый был морщинистым, словно его сварили, белоснежным и лысым, без носа, с черными глазами и полностью голый. Его живот был тощим, виднелись ребра, а члена и яиц просто не было. Явно главарь. Остальные были просто гвардейцами с кучей ран и кровавыми следами по всему лицу и одежде. У одного, вроде как, не было руки. До них было метров двадцать. — Приготовиться! — я навел дробовик вперед, целясь в ноги, — По ногам! Огонь! Палец нажимает на спуск и приклад толкается в плечо, посылая заряд картечи вместе с остальными. Первый мутант мигом падает на пол, еще двое спотыкаются о него, получая свои заряды картечи. Выстрел. Цевье. Выстрел. Цевье. От общего залпа десяти дробовиков вся толпа рухнула, но все еще была жива, пытаясь ползти к нам на руках. Первым оказался тот самый беляк, который начал ползти по остальным, скривившись в уродливой гримасе ярости и голода. Мгновение и выстрел картечью попал ему в лицо, от чего он дернулся и рухнул, а его тело начало дергаться в конвульсиях. Другие, что пытались ползти к нам, также начали получать свою порцию свинца, погибая один за другим. Секунд тридцать и все кончилось. Только вареный все еще дергался в конвульсиях каким-то образом, в то время, как остальные лежали неподвижно. — Отстрелить конечности, посчитать и идем дальше, — приказал я, начав перезарядку. Григорий быстро подобрался к куче мяса, после чего начал из дробовика стрелять в упор по плечам и бедрам мутанта. Даже это не помогло. Его ноги и руки все равно продолжали сгибаться, пока его торс сгибался вперед и разгибался. На это никто ничего не сказал. Никого это уже не удивляло. — Восемь уродцев, — произнес Григорий, прострелив каждому трупу голову еще раз. — Понял, — я быстро активировал вокс, — Восем-Семь. Минус восемь мутантов. Пришлите огнеметчиков на этот маяк, у одного трупа продолжаются конвульсии. Прием. Пару секунд стояло молчание. — Принято, Восемь-Семь. Можете продвигаться дальше. Прием. — Принято. Отбой, — сказал я, — Идем дальше, парни. Хаталь пролетел над нами и быстро направился вперед по коридору, в то время, как мы начали перебираться через гору трупов, продолжая свое патрулирование. Ситуация на корабле оставалась не самой спокойной. Мы убили Отродье. Но вот все то, что осталось от него, а также от самого Прорыва, все еще бегало по кораблю. Огромное количество мутировавших и обезумевших людей, животных и даже растений, не говоря уже о фанатиках, сообщения о которых все еще мелькали. На наше счастье, всего этого было не сильно много — большое их количество погибло, побежав на помощь Отродью. Однако, мы не расслаблялись. У нас такую роскошь пока что не было никакого права. Добравшись до поворота, мы завернули направо, откуда и выбежала эта толпа, и пошли дальше. Здесь, среди узких коридоров казарм рядового состава, ситуация была не из приятных. Кругом кровавые разводы и надписи непонятных символов встречались то тут, то там, порой попадалось брошенное оружие, различные вещи, одежда или ее остатки. Порой попадались трупы. Разорванные, искусанные, изуродованные мутациями. Всем им мы издалека простреливали головы, а затем добивали в упор. Расход патронов от этого был немаленький, однако по другому было никак нельзя. Мы успели уяснить, что из себя эти трупы могли представлять. Очередной труп. Матрос, с прогрызенными венами на руках и кровью на губах. Видимо прогрыз их себе. Выстрел издалека, затем — в упор. Потом новый труп. С раной на голове. На стене — уже засохшее кровавое пятно. Проломил сам себе и умер. Выстрел. Еще поворот — налево, потом снова по коридору прямо. Четыре трупа. Пока мы шли, мысли все чаще возвращались к нашим. Система связи была теперь серьезно повреждена, а то, что осталось, до сих пор перегружено, а мои коды все также не действовали. Единственное, что удалось все же узнать — их сектор подвергся вторжению «незначительного» уровня, только вот сказать, что подразумевалось под этим словом, мне так и не объяснили. Оставалось только надеяться, что обошлось. Что если что-то и было, то они справились. Что с ними все было в порядке. — Внимание, — стоило прозвучать голосу Хаталю, как мы все остановились, — Кто-то живой… Щелкает. Ждите. Мы ждали, одновременно прислушиваясь к окружению. Вокруг доносились очень глухие, практически неслышимые звуки выстрелов из стабберов, но вот каких-то рычаний или чего-то подобного не было. Уже хорошо. — Продвигайтесь. Тут один еблан зубами щелкает, — прозвучало от серво-черепа. Мы направились вперед, добили два трупа, завернули направо, прошли вперед, минус три трупа, затем налево. У стены сидел полностью голый вильярец. Все его тело было покрыто царапинами, руки измазаны в крови, глаза выдавлены, а челюсть дрожала в монотонном идеальном ритме, где-то три удара в секунду. Без остановки. На нас он никак не отреагировал. Дуло направилось на солдата и я выстрелил, от чего голову мигом разнесло на кусочки. — Восемь-Семь, минус один. Прием, — доложил я. — Принято, Восем-Семь. Отбой. Путь продолжился. Нам оставалось еще немного, после чего можно будет добрать до специальной территории, где была охрана, и отдохнуть. Стимуляторы, конечно, помогали побороть сонливость, а энергетические батончики избавили от чувства голода, но вот усталость… усталость была такой, что я уже не мог ее описать. — Внимание, — от слов Хаталя все остановились, — Есть что-то, ждите. Вновь ожидание. Напряженное, тягучее ожидание. Это могло быть что угодно. В любой момент на нас могло попереть какая-та срань, от какой-то крысы переростка до здоровенной ебанины, вроде тех, что еще остались в карантинной зоне. Но ничего не было. Никаких посторонних звуков. — Продвигайтесь. Еще один ебанутый, — заявил Хаталь. Мы быстро направились по коридору, добив еще один труп, после чего повернули направо. Это был матрос, раздетый и кастрированный, который без остановки жонглировал тремя голова, причем делал это с великолепной точностью и сноровкой. На лице при этом у него была замершая уродливая улыбка максимально возможного размера, а глаза смотрели в никуда. Выглядело все это максимально ебануто. Под стать всему происходящему. Я направил дробовик на парня… Тут же его руки опустились, а тело ринулось ко мне. Голова дернулась и он опрокинулся назад, однако… не погиб. Его ноги и руки стали дергаться, пытаясь поднять тело. Рингер, Гихьян, Тырг и Григорий начали вместе со мной поливать его огнем. Картечь брала тварь, но с трудом — было видно, как картечь не оставляет на ней тех ран, которые обычно оставались, не разрывала кожу, а лишь пробивало. Затем я сделал еще два выстрела в голову и это уже сработало лучше. Тварь дернулась, словно от тока. — В голову! — приказал я и мы все перевели огонь именно голову. Еще пару секунд и тело прекратило двигаться. Мы разрядили дробовики до конца, после чего дали места другим, которые наставили дробовики на лежащее тело и стали ждать. Голова твари была изуродована, лица буквально не было, но тот факт, что она была еще цела, уже многое говорил об этом создании. — Еще. В голову, — приказал я, перезаряжая одновременно дробовик. Один из гвардейцев приставил дуло дробовика к голове твари и выстрелил. Голову пробило, но все равно не разорвало. Гвардеец перевернул голову ногой и выстрелил в ушной отверстие. Потом еще раз, в район виска. Теперь от головы уже точно ничего не осталось. — Э-э-э… Голос, прозвучавший с пола, заставил всех отшатнуться. Он шел от головы. — На… наконец-то…- проговорила одна из голов, принадлежавшая, как я видел, шамтанарцу. Остальные три головы тоже начали стонать и что-то мямлить. — Вот же блять…- проговорил я и прицелился в говорящую голову. — Стойте… прошу… Выстрел. Голова тут же разорвалась на куски. В ответ три головы усилили стоны, но их пристрелили почти сразу. — Восемь-Семь, минус один. Прием. — Принято, Восемь-Семь. Отбой. Хаталь улетел дальше и наш путь продолжился. Прямо, минус два трупа. Налево — еще три. Наконец-то, мы добрались до выхода из коммуникаций. Открыв дверь, мы тут же оказались в нормальном освещенном коридоре. Он был слабо освещен из-за низкого напряжения, а вокруг лежали зажаренные огнеметными командами трупы с острелянными головами, однако тут был куда более чистый воздух и, что особенно было важно, безопасно. Понятно, что тут могло что-то появиться, но наличие тут людей все же радовало. — Восемь-Семь, патруль окончен. Прием.- сообщил я нашему диспетчеру. — Принято, Восемь-Семь. Направляйтесь на базу. Отбой. Как же долго я хотел услышать эти слова… и как же было приятно их услышать. — Идем, парни. Пора отдохнуть, — позвал я всех, направляясь по коридору. Шли все молча. Заводить разговор никто не пытался. Все явно устали, не говоря уже о том, что говорить нам было не о чем. Пускай мы пережить довольно много, но иметь что-то общее с этими ублюдками я точно не собирался. Первый коридор мы прошли быстро, затем повернули налево, спустились по лестнице вниз и повернули направо. Пройдя широкий вход, мы оказались на месте. Это была корабельная столовая, которая теперь выполняла роль лагеря для отдыха, где те, кто закончил свою смену, имели возможность получить воду, еду, медицинскую помощь и время для отдыха, пока другая смена заступала на службу и шла в патруль. Народу тут было изрядное количество. Больше всего было матросов и гвардейцев, которые сейчас заняли больше половины всего пространства и сейчас ели что-то горячее. За ними, у стены, были спальные места, которые сейчас были переполнены. Еще часть была занята теми, кто не принаделжал Империуму. Культисты, пустотники, матросы в рваной одежде, техножрецы без знаков Механикус. Все они расселись в своей части и тоже ели. Спальные места у них тоже были переполнены. Раненых было немного, что было вполне понятно. Получить ранение от всяких мутантских выродков можно было только от их прикосновения, а это была сразу ликвидация. В большинстве своем тут были пулевые раны от дружественного перекрестного огня или рикошетов. У всех них раны были перебинтованы — Перемирие требовало предоставлять всем равную медицинскую помощь. Это меня уже не удивляло, я за последние сутки уже успел этому удивиться. Наша команда обратила всеобщее внимание. Все смотрели на Тырга — культисты и иже с ними с удивлением, а вот гвардейцы и матросы с ненавистью и отвращением. Можно было их понять. Все же, речь шла об орке на корабле. О настоящем ксеносе, которого при этом не могли тронуть, потому что Перемирие было всеобщим и абсолютным. Меня самого до сих пор это бесило. Каждый раз, как я его видел, мое желание прострелить гребаную голову Тырга было все таким же сильным. как и раньше. Плевать, что он нам помог — он был ебаным ксеносом, который не должен был находится на этом корабле живым. Но я уже свыкся с мыслью, что сделать это сейчас не получится. Пройдя мимо всех, мы приближались к длинной очереди за едой… Внезапно по всему коридору прозвучал мощный монотонный сигнал, похожий на гудок. Корабельная сирена. — Внимание, — проговорил спокойный голос Морикута, — Говорит капитан «Герцога Куцума Бохоша», Ридаль Морикут. Ситуация на борту стабилизирована. Боевая тревога отменена. Начинается обратный отчет окончания Всеобщего Корабельного Перемирия. У всех, кто не относится к Империуму, есть ровно одни стандартные сутки на то, чтобы скрыться от корабельного мониторинга. Все корабельно оружие оставьте там, где находитесь. Любая попытка отказать в сдачи корабельного оружия, укрыться с ним или отключить отслеживающее устройство считается нарушением Перемирия. Время пошло. Динамики издали щелчок и замолкли. В помещении стало тихо. Вот и все. Тревога была окончена и теперь можно было точно говорить, что мы победили. Справились с этим дерьмо. Правда… теперь возникал другой вопрос. Рядом с нами были Тырг. Гребаный орк, который прятался на этом корабле и сейчас был с нашим оружием. Я посмотрел на него. Не хотелось его оставлять. От одной мысли, что теперь по кораблю будет бегать это создание, мне было тошно. Однако… я понимал, что это риск. Риск быть пойманным. Перемирие еще не окончено. А значит, его законы еще действовали. Не стоило рисковать. Даже если выйдем победителем, что далеко не факт, флотские сами прибьют. Оставался только один вопрос — оружие. Первым двинулся Григорий. — Ну что ж, вот и справились, — произнес он, поворачивая дробовик прикладом и протягивая к Гихьяну. Культисты начали делать тоже самое. Оставался только Тырг. Тот смотрел на нас своими красными глазенками-бусинками, который бегали от меня к Гихьяну, к матросам и обратно. Он думал. Оценивал. Сможет ли он убить нас и забрать оружие? Более чем уверен, что его мысли были именно такими. Вряд ли эта образина могла думать о чем-то другом. Еще секунда и орк шелохнулся. Его рука отпустила спусковой крючок, а вторая протянула дробовик мне. — Пыэрыэмырыэ, — проговори он на своем корявом готике. Я кивнул. — Перемирие, — моя рука взялась за дробовик и забрала его. Да уж, удивительное это было зрелище — орк, добровольно отдающий оружие человеку. Подобная сцена стояла вровень с тем, как это оружие ему добровольно выдали люди. Для меня это было чем-то немыслимым. Невозможным. Однако, это были правила, установленные на этом корабле. И после всего пережитого, я уже не удивлялся тому, что они были установлены именно такими. Я все еще поражался тому, что экипаж корабля Имперского Флота дошел до такого, но вот сам смысл и причины… понимал достаточно хорошо, чтобы не пытаться идти против них. — Что ж, имперцы, — проговорил Хаталь с немного саркастичным голосом, — Поздравляю всех нас с тем, что выжили в этом пиздеце. Надеюсь, с вами больше не пересечемся. — Очень надеюсь, что ты долго не проживешь, — произнес Гихьян, не скрывая своего яда в голосе. — Иного от раба Трупа я услышать и не ожидал, — ответил серво-череп, — Бывайте. После этого Хаталь поднялся к потолку и полетел к выходу. — Прыажыаытэ, гыудыкы, — произнес орк, — Этыо был хыарыожы пыастыук. На этом ксенос прошел мимо нас, повернулся к нам спиной и отправился вслед за уже скрывшимся Хаталем. — До встречи, господа, — довольно вежливо произнес Григорий, кивнув нам, и направился за орком. Оба культиста, чьи лица были все покрыты уродливыми бородавкамии, шрамами и оспинами, лишь кивнули нам и быстрым шагом отправились к выходу из столовой. — Боже-Император…- произнес Биндегиж с отвращением, — Не думал, что доживу до… такого. Неужели мы их вот так оставим? — Перемирие абсолютно, — проговорил один из матросов довольно строгим голосом, — Это приказ капитана. — Знаю, знаю…- ответил сервитор, — Но менее омерзительным все это не становится. В этом я был полностью согласен с Гихьяном. Мне самому было мерзко от мысли, что мы должны отпустить ксеноса, культистов и техноколдунское нечто восваясе, давая им сутки на то, чтобы скрыться в недрах этого гигантского корабля. Но с этим поделать было ничего нельзя. Приказ капитана не обсуждается. — Идем, — просто сказал я, — Сдадим… Внезапно, по всей столовой пронесся внезапный гам. У выхода я увидел, как группа культистов, уже без корабельного оружия, стояла напротив группы гвардейцев, которые уже стояли в боевых стойках. Между ними были корабельные офицеры, которые орали на гвардейцах. В столовой тут же поднялся страшный гам, от которого ничего не удавалось разобрать. — Вот блять! — прошипел я и мигом ринулся туда. Произошло что-то серьезное. — Отставить! — различил я крики одного из корабельных офицеров, — Отставить, сухопуты ебаные! — Хули вы их отпускаете, блять! — орали ему в ответ гвардейцы. — Гихьян! — проговорил я, подбегая к остальным. — Готов, — прозвучало мне в ответ от него. — Заткнулись все!!! Мой крик, усиленный Гихьяном, заставил всех замолчать и посмотреть на меня. Я же встал между обеими толпами и посмотрел на гвардейцев. — Что здесь происходит?! — задал я громко вопрос. — Эти флотские культистов отпустить собираются! — прокричал мне один из сержантов. Вроде как это был мингырец. — Мы имеем право уйти! — прокричал культист позади меня. — Заткнись нахуй, еретик ебаный! — ответил ему гвардеец. — Это ты сейчас заткнись, сухопут! — злобно проговорил флотский старшина, — Тебя тут вообще не спрашивали! Они могут уйти! — Да иди ты нахуй, еретиков отпускать! — взревел боец, пока остальные поддержали его криками. — Заткнулись все! — проревел я снова и все замолчали. Я уже понял, что тут происходило. Гвардейцы не хотели отпускать культистов. Они могли смириться с тем, чтобы воевать вместе с ними, вытерпеть их, но вот отпустить их после того, как разобрались со всем — уже нет. В этом я бы с удовольствием их поддержал. Убил бы всех культистов прямо сейчас. Только вот я тут ничего не решал. Капитан прямо сказал — у них сутки на то, чтобы уйти. А это означало, что если я сейчас не остановлю парней, то они нарушат приказ капитана и влетит за это уже мне, так как я не проследил за своими людьми. Расстрельная статья, без вариантов. " — Простите, парни…» — проговорил я про себя. — Уже все решено! — громко и строго проговорил я, — Они могут идти! — Вы… их что, отпустить хотите, господин комиссар?! — проревел мингырец возмущенно. — Нет, не хочу! — тут же строго ответил я, — Однако мешать им мы не можем! — Да как так-то, господин комиссар?! — продолжил гвардеец, смотря на меня со злобой, — Это же ебаные еретики! — Они все под защитой Корабельного Перемирия! — Причем тут вообще уже Перемирие?! — спросил второй гвардеец, явно увисарец, — С Отродьем и мутантами мы уже расправились! Больше эти ублюдки нам не нужны! Мы им ничем не обязаны! Остальные гвардейцы поддержали солдата возгласами одобрения. — Да, не обязаны! — не стал спорить я, — Однако Перемирие дает им сутки, чтобы уйти после отбоя тревоги! — Их убить надо, пока они еще чего-то на корабле не сделали! — продолжал мингырец под одобрительные крики остальных. Было понятно, в чем корень проблемы. Для гвардейцев слово, данное еретику, ничего не стоило. Только вот для флотских было иначе. И необходимо было утихомирить гвардейцев, пока не произошло чего-то серьезного. — Это приказ капитана! — проорал я, — Я бы и сам с удовольствием пристрелил бы всех этих уебков! Всех до единого! Но приказ капитана корабля абсолютен! Если он дает им сутки на то, чтобы уйти — значит он знает, что делает! Не нам обсуждать его приказы! Потому мы дадим им уйти, потому что Устав велит нам подчиняться приказам капитана корабля! С этим еретиками потом разберется корабельный экипаж — найдет и убьет их! Но на ближайшие сутки они — неприкосновенны! А теперь всем положить корабельное оружие на пол! Немедленно! Я смотрел на мингырца, который все это начал. Тот смотрел на меня. Его лицо перекашивалось от злобы и боли. Затем его рот открылся, но у него не получалось что-либо сказать. — Да… да пошли вы… Его руки начали двигать стабберный автомат. В мою сторону. Выстрел прогремел из-за спины. На одежде парня тут же появилось множество дырок, а сам он рухнул на пол. Еще двое гвардейцев вскрикнули, схватившись за животы — ранило картечью. Остальные отшатнулись и шокировано уставились кто на подстреленного солдата, то на меня. От Гихьяна послышался дерганья цевья, а затем падение гильзы. Двух раненых гвардейцев уже уложили на живот и начали им оказывать помощь. — Оружие. На пол. Выполнять! — процедил я злобным голосом. Секунду гвардейцы стояли, а затем начали медленно опускать корабельные стабберы на пол. Я мысленно выдохнул. Получилось. Все же солдаты не стали пытаться идти дальше. Произойди такое… корабельный экипаж церемониться с ними бы точно не стал. — Так, теперь вы все, — проговорил старшина, повернувшись к толпе культистов и пустотников, что продолжали стоять у выхода, — Съебались отсюда нахуй с глаз наших. У вас меньше суток, чтобы по углам забиться, и время уже идет. — А от гваров этих проблем больше не будет? — переспросил один из них, одетый в обноски с бурыми, вероятнее всего кровавыми, символами. — Мы сообщим им, чтобы такого не повторилось, — кивнул я. Просто произнести эти слова уже было мерзко. Но придется все же сообщить нашим, чтобы они никого не смели трогать. Потому что иначе именно они и погибнут, если не от культистов, так от флотских точно. Культисты ничего не ответили, развернулись и начали идти к выходу из столовой. Спустя пару минут вся их толпа вышла, открыв нам… неожиданную картину. Там было семеро голых тощих мужиков, покрытых самыми разными кожными болячками и с забинтованными частями тел. Один мужик трахал другого, еще двое сосали друг у друга, а еще двое трахали третьего с двух сторон. От этого зрелища меня буквально блевать потянуло, в то время, как гвардейцы начали с отвращением вздыхать и перешептываться. — Это еще какого хера? — спросил я у старшины. — Раненые, — ответил тот мне с довольно безразличным видом, — По темным палубам от патрулей уже не побегаешь, но хотят пожить подольше. До окончания Перемирия они неприкосновенны, потом — прибьем сразу же. От этого среди гвардейцев поднялся новый возмущенных гам. — Понятно, — выдавил из себя я и посмотрел на парней, — Так, парни! Возвращайтесь в казармы! И никого не трогать, пока вас не трогают! Оскорбления, жесты — ничего из этого не считается, только прямое нападение! Вам все ясно? — Да, господин комиссар, — нестройно и не очень довольно ответили все, в то время, как позади слышались омерзительные стоны ебущихся извратов. Я хотел поскорее уйти отсюда, но перед я повернулся к старшине. — Пусть флотские сообщат по воксу мой приказ. За нападение на еретиков до окончания Перемирия — расстрел на месте. Сама фраза звучала бредово. Вот уж не думал, что когда-нибудь скажу это на полном серьезе. Как оказалось, скажу. И буду готов привести приговор в исполнение. — Сделаем, комиссар, — ответил мне сухо старшина. — О да! О да! — начал кричать один из культистов, что сейчас трахал другого в задницу, держа его за таз. Я скривился. Какая же мерзость. — Благодарю, — произнес я и повернулся к выходу. Глаза вновь опустились и посмотрели на убитого Гихьяном гвардейца. Неприятно было. Его возмущение было-то, по сути, правильным. Только вот это возмущение шло вразрез приказу, который необходимо выполнять. В итоге, просто не выдержал, решил, что я сам поступаю неправильно и меня можно убить. Но я был рад хотя бы тому, что остальные не стали идти по его пути. Иначе… иначе еще одной бойни было бы не избежать никак. Быстрым шагом мы направились к выходу, после чего вышли в коридор. Нашей следующе целью были казармы и штаб Гвардии, где должны были доложить о том, какие потери понесли мы. За сутки мне так и не доложили об этом, снова-таки из-за загруженности связи. Понятно, что потери были большие. Штурм карантинной зоны, Отродье, зачистка после Отродья, плюс еще фанатики, безумие во время Прорыва, проповеди за Мессию — все это явно стоило нам дорого. Не говоря уже о том, что мы лишились Веркиса. После всего пережитого это казалось сущей мелочью, просто еще один человек, однако было понятно, что потеря эта была более чем весомой. Самый опытный майор, лучший друг полковника и его правая рука… Оставалось только догадываться, как он это переживет, когда узнает. Ему явно будет непросто. Пока мы шли, мы натыкались на разные группы культистов, пустотников и прочих личностей. Все они бегали по коридорам, некоторые прямо у нас на глазах лезли в вентиляцию, в то время, как мимо них проходили матросы и гвардейцы, никак им не мешая. Сюр. Очередной ебаный сюр, который был реальностью и с которым был готов мириться капитан. По всей видимости, он не считал их какой-то угрозой своему кораблю, раз давал им возможность просто уйти. И ладно бы он. Был ведь еще и корабельный комиссар, который тоже это все одобрял и не пытался как-то вмешаться, хотя он-то как раз был единственным, у кого были полномочия оспаривать приказ капитана. Но кроме очередного удивления очередной странной картине, я уже ничего не испытывал. Имперский Флот был слишком далекой от нас организацией. Не стоило удивляться, что ход их мыслей был совершенно другим — у них и условия были совершенно другими. Нам было главное, чтобы они доставили нас на Неглярт. С остальным пусть разбирается Флотское Командование, Трибунал и все прочее. Меня это не волновало ни в какой мере. Спустя где-то полчаса петляний по коридорам наконец-то добрались до нашего штаба. К моему удивлению, тут были только майоры Ригарт и Лекрим, оба с забинтованными головами. — Приветствую всех, господа, — проговорил я уставшим голосом, садясь за стол. — Приветствую, господин комиссар, — кивнул мне также устало Ригарт, в то время, как Лекрим просто кивнул, — Рад, что вы выжили. — Аналогично, — я откинулся на спинку кресла, — Давайте коротко, что у нас по ситуации? — Хискен… скончался, — произнес с горечью Ригарт, — Инсульт. Не успели откачать. Я закрыл глаза. Блять. Еще один опытнейший майор погиб. И тоже друг Шеркина. — Монтиас тоже с инсультом, но выжил, — продолжил командир второго батальона, — Паралич на всю левую сторону. — Ну хоть жив, — выдохнул я. Не хватало еще лишиться третьего майора. — Это да, — продолжил Лотим, — У вас потери, кроме Тхангора — Хелькинштальг и Марзаргуш. Первый — контакт с мутантским веществом. А вот второй… впал в ересь. От такого я замер на месте и удивленно посмотрел на майора. — В ересь? — не удержался я. — Да, — кивнул уже Лекрим, — Ублюдок активировал вокс и начал проповедовать за Мессию. Мы попытались его достать, но сбежал где-то в катакомбах. Найти не вышло, не до него было, но есть подозрения, что он убежал с каким-то количеством мессиистов. Среди трупов флотские его не нашли, так что, вероятно, еще жив. — Блять…- прошептал я, закрыв глаза руками. Вот только этого нам еще не хватало, — Ладно, продолжайте. — Среди кадетов — тридцать пять погибших, — мои брови взлетели вверх, — Семь инсультов, два инфаркта и четыре сумасшествия при Прорыве, двадцать пали в бою, два впали в ересь, оба ликвидированы. Да уж, вот тебе и Прорыв. Эти потери нам еще аукнуться. — По гвардейцам, насколько мы знаем — семнадцать тысяч восемьсот сорок семь человек подтвержденных потерь. Пятый батальон уничтожен практически полностью, в живых осталось три тысячи восемьдесят восемь человек, которые не оказались в карантинной зоне. Еще двести восемьдесят четыре пропавших без вести. К ним относят сбежавших мессиистов, сумасшедших и мутировавших, которых не успели убить. Также некоторые трупы могли забрать каннибалы из числа тех, кто отказался воевать — флотские сообщили, что это тут обыденность. — И почему я не удивлен, — проговорил я с отвращением. Ситуация на корабле меня уже не удивляла совершенно. Вероятно, я уже просто устал удивляться всему тому, что тут происходило. — Что-то еще есть? — В основном — бытовые проблемы. Электроэнергии в казармах нет, водопровод — только пресноводный и с лимитами на человека. С пайками тоже проблема, ближайшее большое хранилище оказалось в карантине, через еще одно прошлось Отродье, там все закрыли. С этим флотские обещали разобраться, но мы не в приоритете. Но больше всего, конечно… моральное состояние. " — Понятное дело…» — мысленно произнес я. — Среди всего того, что навалилось, вне очереди тут стоит это проклятое Перемирие, — голос Лекрима прозвучал с отвращением, — Ладно еще вместе с еретиками биться против этой… мерзости варповой. Но отпускать зачем? На кой фраг нужно выполнять гарантии, данные этим ублюдкам? — Капитану виднее, — ответил я командиру пятого батальона, на что тот вместе с Ригартом посмотрел на меня удивленно и одновременно недовольно, — Мне самому это не нравится. Совершенно. Но это не наш корабль и не нам ставить свои порядки. Раз капитан считает, что держать свое слово даже перед такими личностями важнее, чем воспользоваться их доверием и убить… значит, резон так поступать у него есть. — Такие действия уже выходят за рамки дозволенного, — проговорил Лотим, — Как капитану, так и комиссару корабля. — Пусть об этом болит голова у командования. Нам же сейчас надо с полком разобраться, — попытался я сместить разговор в другое русло. У меня не было никакого желания разбираться с этой темой, — Сейчас самое главное — дать гвардейцам отдохнуть после пережитого. И не допустить всяких… эксцессов. Тем более на фоне таких потерь среди Комиссариата. Ригарт и Лекрим посмотрели на меня с некоторым неодобрением. Похоже, им не нравилось то, как легко я относился к местным порядкам. Но тут я не собирался идти и жаловаться капитану. Его корабль — его законы. Я это не переставал повторять самому себе. — Сделаем все возможное, господин комиссар, — проговорил Ригарт сухим голосом. Не удивлюсь, если он теперь относился ко мне более холодно, чем раньше. — Еще подготовьте оценку касательно первых капитанов в батальонах. Если они… живы и все подходят на замену по вашему, то оформим их повышении. Если же нужны новые кандидатуры, то рассмотрю ваши рекомендации. — Вас понял, господин комиссар. — Тогда я вас оставлю, господа. Надо бы… посетить солдат. До встречи. — До встречи, господин комиссар, — ответил мне Лотим, после чего оба майора кивнули и я быстро вышел в коридор. Подождав час, пока все гвардейцы вернулись в казармы с патрулей, я, Гихьян и Рингер добрались до расположения первого батальона, где сразу же объявил общий сбор. Толпа в общий коридор собиралась минут десять, пока, наконец-то, все не стояли передо мной. По лицам тех, кто стоял в первых рядах, было видно, в каком состоянии все находились. Подавленные, уставшие, опечаленные и раздраженные. Как же я их понимал. — Гвардейцы! — произнес я на открытом канале вокса, чтобы меня могли все услышать, — На нас с вами… обрушилось то, к чему невозможно быть готовым. Ужас, обретший плоть. Прорыв варпа и его омерзительные порождения. Но даже несмотря на то, насколько Отродье и прочие мутанты были сильны, вы справились с этим! Вы выстояли! Не дрогнули и показали, что вы — настоящие Гвардейцы, щит в руках Бога-Императора Человечества! Я горд тем, что служу вместе с вами. Я видел, как лица гвардейцев меняются. Подавленность сменялась гордостью и воодушевлением. — Конечно, мы понесли потери. Страшные потери. Кто-то… погиб, кто-то — обратился в ересь. Мы помянем павших соратников и проклянем предателей. Также, во время всего этого, мы все с вами столкнулись с одним аспектом Флота, которым оказались шокированы и к которому были не до конца готовы. Корабельное Перемирие. Люди стали выглядеть серьезнее и сосредоточеннее. — Вещь, о которой мы никогда не слышали и которая во многом претит всем нам. Разумеется, это ни в коем случае не ставит под сомнение компетентность капитана или кого-либо из экипажа корабля. Нам лишь придется признать, что между вооруженными силами Империума есть различия, которые мы можем не понимать. Точно также, как уроженцам улья может быть непонятен открытый мир, так и нам, силам, что сражаются на планетах, может быть непонятно, как живут и сражаются на космических кораблях. Раз капитан корабля приказал держать Перемирие и дать нашим врагам сутки, чтобы уйти и скрыться, а комиссар корабля и весь экипаж с ним полностью согласны, то не нам их в этом упрекать, точно также, как никто из них не сможет упрекать нас в том, как мы ведем свои компании. Меня продолжали буравить внимательными взглядами, но гнева и раздражения в них не было. Уже хорошо. — Потому, наберитесь терпения, как подобает Гвардейцам. Все то, что говорят нам флотские — это не их прихоть или глупые шутки. Это то, что позволяет выжить. Потому не стоит давать возмущению от того, что вы не до конца понимаете, ослеплять себя. Самое главное сейчас — что мы победили. Теперь нам важно прийти в себя, отдохнуть и продолжить полет на Неглярт, где мы вновь вступим в битву с врагами Человечества, во славу Бога-Императора! — Аминь! — крикнул один из солдат. — АМИНЬ!!! — тут же подхватили все и весь коридор наполнился громким ором тысяч солдат. На этом речь была завершена. Все начали расходится, в то время, как я отправился в следующие казармы. Мне нужно было навестить солдат трех батальонов, затем еще навестить раненых, после чего мы сможем, наконец-то, вернуться к своим.