Полный джингл бэлз

Осмотр показал, что Нарочинская отделалась растяжением связок. Это было не смертельно, однако идти женщина не могла: боль усиливалась при малейшем движении. Да и нельзя было тревожить ногу. Брагин, с высоты своего опыта, на восстановление давал недели две. Марина была с ним согласна. — Как мне домой-то добираться? — спросила, когда ей зафиксировали ногу эластичным бинтом. — Брагин, че ты молчишь? — Думаю, — мужчина потер лицо ладонью. — Тебе сиделку когда отпускать? — Завтра утром. — А до вечера она не может остаться? Я заплачу, если нужно, — добавил, не задумываясь, что сам в этом случае останется без финансов. Марина просверлила дырку в его лбу. К счастью для Брагина — глазами: — Деньги есть, — сощурилась. — Допустим, останется она: что это меняет? — Завтра я найду машину и отвезу тебя. Но у меня смена, утром никак не получится, я и так сегодня пропустил. До Нарочинской только дошло, что Брагин сказал ранее: — Что за авария-то? Ты, — замялась, выбирая формулировку, — как? Тревога в голосе выдала, и Марина сжала губы в тонкую полоску. Ну понятно же, что он нормально. Вот сидит, живой и здоровый, недавно на руках ее таскал. Мужчина услышал ее беспокойство, но подтрунивать не стал: — Нормально. От Эмки в Склиф ехал, в меня врезался там один. Оба живы, но у моей машины задницы нет, а у его, — хмыкнул, — передницы. — Кошмар на дорогах сейчас, конечно, — Нарочинская покачала головой. — Как всегда перед праздниками. Марина кивнула и опомнилась: — Подожди. Ну найдешь ты машину завтра, а сейчас мне что делать? Брагин вскинул брови: — Звонить сиделке, договариваться. И отдыхать. — Где? — непонимающе посмотрела на него Нарочинская. Мужчина развел руками, демонстрируя помещение, и она нахмурилась. — В смысле? — В коромысле, МаринВладимирна. Я даже диван новый купил, между прочим, а ты не заметила. Валяйся себе со своей ногой. Еда есть, лекарства тоже. Марина заметила. Только говорить ничего не стала, чтобы не брякнуть то, о чем можно пожалеть. Слишком многое (и многие) прошло через старый диван. Она в том числе, как бы пошло ни звучало. — Чего ты? — А Лена не заявится? Мужчина очень хотел возмутиться. А потом подумал, что о том, что он с Михалевой закончил, Нарочинская могла и не знать. — Нет больше Лены. И никого другого тоже. — Ты ее убил, что ли? — фыркнула Марина, проигнорировав вторую фразу. — Ага, — в тон отозвался Брагин. — Расчленил, сварил и съел. — Фу, — Нарочинская выразительно сморщилась. — А Куликов? — А Куликов мне помогал. Я, конечно, прожорливый, но не настолько. Марина посмотрела на него как на полного ду… на полный дуршлаг: — Я серьезно. Если он придет? — Не должен. Он там какую-то барышню себе нашел, уже давно не появляется. — А если все-таки появится? Мужчина беспечно пожал плечами: — А ты дверь ему не открывай. На внутренний замок закройся и все. — Брагин! Он примиряюще поднял руки перед собой: — Ладно, я ему позвоню. Навру что-нибудь, чтобы точно не пришел. Марина искренне не понимала, как этот человек умудряется, пусть и с разной степенью успешности, но разруливать все, что падает ему на голову. И под ноги.

***

Брагин достал матрас и бросил на пол. — Что это? — Марина, уже лежащая на диване, села. Мужчина пожал плечами: —Ты же высыпаешься только когда одна спишь, — вырвалась старая обида. Нарочинская вскинула брови. То есть как заваливаться к ней спящей в комнату в чужом доме, так это нормально. Зажимать ее во всех укромных и не очень уголках Склифа тоже нормально. Спать — во всех смыслах этого слова, — так за милу душу. А теперь Брагин решил из себя кого-то корчить. Не то чтобы она горела большим желанием ночевать на одном диване. Но смирилась с обстоятельствами и не видела в этом проблемы. Не в первый раз. — Да ты вроде не сильно расстроился. — Да и ты недолго тосковала, — напомнил он. — Дурной пример заразителен. Я хотя бы ничего не обещала. У Брагина на секунду дернулось лицо. Он сам не понял, но Марина увидела. — Не надо было меня гонять как шавку, — мужчина повысил голос. — И сбегать все время тоже. Все нормально бы было. Сразу! — Потрясающе, — холодом в голосе Марины можно было целиком заморозить пустыню Сонору в летний период. — Я еще и виновата. Брагин резко выдохнул воздух, а вместе с ним и напряжение: — Ни в чем ты не виновата, — выключил свет и лег на матрас. — Спи. Нарочинская тоже легла. И почувствовала, как к горлу подкатывает ком.

***

Уснуть не могли оба. А потом в квартире что-то закапало. Сперва медленно, потом все быстрее и громче. Брагин встал, Марина села и потянулась, было, включить свет, но он остановил: — Не трогай! — Нарочинская послушалась. Мужчина достал телефон, включил фонарик и посветил в потолок. Причина обнаружилась в зоне кухни. — Твою мать, — одновременно сказали они. По потолку красноречиво расползалось большое неровное пятно. Мужчина в два движения собрал и убрал матрас, после чего отодвинул как можно дальше от пятна новый предмет мебели вместе с лежащей на нем Мариной. — Что? — поймал ее взгляд. — Я его только купил! Затем он подставил тазики и поплелся к соседям.

***

Соседи были не дома. Пришлось перекрывать стояк и вызывать коммунальщиков. А потом, сунув одному из них купюры, просить довезти до гостиницы. Марина была в шоке. Но молчала, понимая, что без этой взятки им придется или ночевать в квартире без воды, или добираться до ее дома пешком, или минимум три часа ждать такси. Его перед Новым годом, даже ночью, было не вызвать. Они лежали на кровати в шестьсот двадцатом и доедали остывший, а потому безвкусный ужин, заказанный в ресторане гостиницы. — Слушай, — озадачился мужчина. — А как ты со своей ногой-то с папой будешь? Марина повела плечом: — Как-нибудь. — Не пойдет, — Брагин помотал головой. — Я у вас останусь. И на Новый год тоже. Не хватало еще, — не договорил. Нарочинская поперхнулась воздухом: — Что прости? — Чего? — Ты охренел?! — Че это? — С чего ты решаешь за других?! — Хочу и решаю. — Да кто тебя пустит?! — Ты, — безапелляционно заявил он. — Выбора нет, Нарочинская. Ходить ты не можешь, зато можешь еще сильнее ногу повредить. А Владимиру Сергеевичу присмотр нужен все время. Марина уставилась на него тяжелым взглядом, и Брагин спасовал: — Ну чего ты? С папой тебе помогу. И она дрогнула, хотя и пыталась сопротивляться: — Тебе заняться нечем? — Нечем. Никуда ты от меня не денешься, — отставил обе тарелки. — Хотя бы на ближайшие несколько дней. Карма я твоя. — Сволочь. — Тоже мне новость, — мужчина скосил глаза на часы. Те показывали семь утра. Марина резко сменила тему: — Как ты работать-то будешь сегодня? Не спал совсем. — Жопой об косяк, — он пожал плечами. — Ты дурак? — Нарочинская свела брови к переносице. — Да нормально все, — Брагин улыбнулся. — Я ж супермен, — видел, что она переживает, но не мог не шутить. — И водителя найду на вечер. Так безопаснее. И Марина даже не сомневалась, что он сделает то, что сказал. Уж в чем-чем, а в этом Брагину можно было верить. — То есть за пациентов ты не боишься. А за меня?.. — усмехнулась. — А за тебя боюсь, Нарочинская, — мужчина перестал улыбаться. — До усрачки. Заруби себе вот здесь, — поцеловал ее в нос. Замер, ожидая реакции. Марина тоже замерла, о чем-то думая. Потом решилась: — Пообещай, что никого не покалечишь и никуда не влипнешь. — Вам так не повезет.