Огненное сердце

      Приходил в себя Питер медленно, то всплывая на поверхность, то снова погружаясь в мягкие объятия тьмы, плывя по укачивающим волнам, чувствуя приятную расслабленность и такое согревающее, убаюкивающее, обнимающее тепло. И лишь повернуть голову удавалось с трудом, кожу сразу саднило и простреливало болью, но дискомфорт быстро сменялся прохладными прикосновениями и тихим шёпотом. Ощутив сквозь дрёму лёгкий поцелуй сухих губ, Пит завозился, стремясь открыть глаза, но услышал лишь тихое:       — Спи, Пит. Всё хорошо. Теперь ты в безопасности.       — Тони, — Питер пошевелил пальцами в желании то ли коснуться Старка, то ли просто выбраться из окутывающей бархатной тьмы. Такое просто действие далось с невероятным трудом, а горло засаднило, как от долгого крика или наоборот молчания, и на выдохе удалось лишь едва слышно прошептать, — Не уходи…

***

      Следующее пробуждение произошло как после долгого и приятного сна. Потянувшись и завозившись в коконе, греющем лучше сотен грелок и утюжков с углями, Пит раскрыл глаза. Замирая. Коконом, что он принял за душащие одеяла, оказались руки Дракона, которыми он притягивал его к своей груди, держа крепко даже во сне. Под глазами залегли глубокие тени, словно Старк не спал несколько дней. Со скул так и не сошли чешуйки, а за спиной по белоснежным простыням раскинулись алые крылья. Спал он всё в той же рубахе, перемазанной бурыми засохшими пятнами, камзол бесформенной кучей валялся у стула. Сам же Пит был облачён в длинную льняную сорочку. Нахмурившись, пытаясь вспомнить, что произошло, он пошевелил порядком затёкшими мышцами, вспоминая как управлять конечностями. События воскресать в памяти не хотели и казались далёкими и подстёртыми, как при жаре температуры. Ужин с десятками яств, утомительный бал, напыщенные беседы… Локи и его магия отражения… игра…       Укус!       Сердце забилось быстро и испугано от вспыхнувших в памяти осколков прошедшей ночи! Коснувшись шеи и плеча, где, как он помнил, Старк вгрызался в его плоть, Питер недоумённо нахмурился, скользя пальцами по гладкой коже. Один раз, второй… Странно, ведь у него текла кровь, Дракон кусал неаккуратно, жадно, и не раз, даже если не рана, но болячки то должны были остаться?       Ощутив копошение на своей груди, Тони с трудом открыл слипающие от бессонной ночи глаза, тут же подскакивая и пытливо вглядываясь в лицо Питера, соскальзывая взглядом на шею и облегчённо выдыхая. Уткнувшись носом куда-то в ключицу, чувствуя, как напряжённо замер в его руках мальчишка, но не в силах отпустить и отстраниться, он лишь сильнее стиснул его в объятьях:       — Живой…       — Эм, да, я…       — Тшш-ш, — Тони прижался всем телом, согревая своим жаром, и устроил голову на груди, вслушиваясь в неровный стук сердца. Дыша в так поднимающейся грудной клетке и сам не замечая, как ослабевает натянутая до предела тетива волнения, а вместе с ней накатывает чудовищная слабость и предательская дрожь в пальцах. Превращающаяся в сбитый поток слов и мыслей, что разъедали его всё то время, что мальчишка провёл в бреду. — Прости меня. Прости я… — голос сорвался, а ком в горле встал так остро и парализующе, что не удавалось выдавить ни звука, до боли в спирающей лёгкие нехватке воздуха.       Пит, почувствовав, как ослабевает хватка, чуть отстранился, рассматривая Дракона: блестящие глаза, сжатые в тонкую линию искусанные губы, напряжённые и чуть подрагивающие скулы, синяки под глазами и такой виноватый взгляд, вкупе с опущенными плечами и поникшими крыльями… Тони тяжело дышал и то сжимал, то разжимал пальцы, словно пытался ухватиться за спасительную верёвку в бурном потоке.       — Я должен был защищать тебя, оберегать… Я обещал это тебе, клялся, что рядом со мной ты будешь в безопасности, что ничего не угрожает, и никто пальцем не тронет, а сам… я… Я не имею права просить о прощении и пойму, если ты пожелаешь уйти, как только поправишься… — Тони говорил это не поднимая головы, не находя в себе сил посмотреть в глаза мальчишки и увидеть в них такое же осуждение, какое наблюдал в отражении пару часов назад. Несомненно будет больно. Летально… ведь жить без пары Истинный не сможет, но Пит, он ещё не стал в полной мере Драконом, он оправится и заживёт дальше. Вдали и безопасности. Нат, да и все остальные — постараются. Из накатывающей тьмы и одиночества его выдернул звонкий и слишком светлый, для окутывающих мыслей, чуть дрожащий, голос.       — Только не говори, что собираешься сбежать в Тибет на три года.       Тони вскинул голову, хмурясь, не понимая, к чему ведёт Питер, и тут же прикрывая глаза от пальчиков, коснувшихся морщины меж бровей, таких же прохладных как и всегда, не смотря на влитую кровь Дракона. Невероятно. И так необходимо. Касания, голос, запах… Сердце болезненно сжималось в груди, требуя обнять, прижать как можно ближе и не отпускать. Никогда. Но слова против воли души срываются с языка, царапая и сжигая горло похлеще драконьего пламени:       — Я не уберёг…       — Ты остановился, когда я попросил. — Пит осторожно коснулся слипшихся прядей, пропуская сквозь пальцы некогда идеально уложенные волосы. Чувствуя дрожь Старка или это он сам дрожит? — Я плохо помню, но… ты был сам не свой. Действовал не по своей воле и…       — Питер, … — Тони поднял полные вины и сожаления глаза, в них было всё принятие ответственности, но в глубине, на сапфировом дне, отчаянно мелькала надежда, такая хрупкая и острая, как только зародившийся горный хрусталь. Не успел Пит увидеть все эти осколки сдерживаемых эмоций и желаний, как Старк закрыл глаза, делая глубокий вдох, и, понимая, что сейчас услышит, Питер решил действовать:       — Нет! — Взгляд Тони, такой растерянный, даже скорее потерянный, вкупе с его позой на этой огромной кровати, неожиданно придал сил. — Я… мне было больно, страшно и жутко, но, послушай! Я не знаю, что это. Магия, Судьба, принятие или ещё что-то! Но ты мне нравишься, хорошо? Я не хочу тебя оставлять, я… не могу наверное пока смериться со всем, но не потому, что не хочу, а просто. Ну… — Питер растерянно пожал плечами, морща лоб и пытаясь облачить в слова то, что чувствовал последний месяц. — Не так я планировал жизнь! И все эти события, они словно бы приказывают подчиниться, и даже если что-то из них мне нравится, из упрямства хочется сопротивляться. Это как, когда ты маленький, и тебе говорят — спи, желая блага, а ты борешь, борешься, и потом падаешь со скамьи, потому что уснул! Но одно я знаю точно, даже если бы меня не сделали твоим подношением, встреть я тебя где-то в лесу, то не захотел бы отпустить. Никогда не хотел. Я лет до десяти мечтал стать твоим слугой! Хотел увидеть вживую! А встретив… Ты красивый, интересный, обаятельный, умный, заботливый и с потрясающим чувством юмора. Вчера, когда мы общались со всеми этими Драконами, я понял одно — мне не просто повезло, это настоящий подарок Судьбы, и я не хочу ни за что на свете менять тебя на кого-то другого. И на людей тоже! Мне всегда было трудно с ними общаться, у меня друзей-то всего двое!!! И да, я скучаю по ним и был бы рад встретиться. Но в остальном… У тебя прекрасный дом, библиотека, сады, я что-то слышал про мастерские и подвалы алхимии! Ты сам — невероятный, Тони. И если после всего того, что ты мне дал, ты хочешь меня выгнать!       — Я хочу дать тебе свободу. Чтобы ты сам принимал решения, не боялся мне перечить, перестал обращаться уважительно и мог смело высказывать свои желания, ничего не опасаясь.       — Кажется, я сейчас выполнили все эти пункты, тебе так не кажется?       — Малыш… — Тони слышал улыбку в голосе мальчишки, он отчаянно хотел ему поверить, но… это же… неправильно?       — Я принял твоё разрешение на свободу. Озвучил, что хочу встретиться с друзьями, но остаться с тобой. Тем самым не испугался перечить. И кажется с момента пробуждения ни разу не назвал на вы, хотя сам не понимаю, почему. Видимо тот укус окончательно стёр все границы в моём восприятии. — Питер на секунду замолчал, увидев, как передёрнуло Старка, но окрылённый расставившимися по полочкам мыслями и чувствами не желал уступать. Тем более, осталась всего одна фраза. Та, которой он так боялся и которую так отчаянно желал произнести. — И я очень хочу тебя поцеловать и… не только… и готов требовать это силой.       — Пит, ты сейчас говоришь так, потому что в тебе моя кровь!       — Нет! Я так думал уже пару недель! Да почти с самого начала, когда ты пообещал меня не касаться, пока я сам не попрошу, хотя имел на это все права! А потом начал меня учить этикету, разрешил книги читать ходить где вздумается. И… когда я увидел тебя у могилы… я не могу этого объяснить! Судьба, запечатление, колдовство, но одно знаю точно — ничего другого я не хочу. И если сейчас ты велишь мне убираться куда подальше — клянусь, я найду способ натравить на тебя этого Дракончика, который мне все пальцы искусал, когда я хотел приласкать себя или мечтал о тебе во сне!       Питер сам не понял, как во время своей пылкой речи, умудрился оседлать бёдра Тони и уложить того на лопатки, но, умолкнув, в восторге и затаённом волнении и предвкушении рассматривал такого беззащитного и по-домашнему уютного Дракона. Пальцы сами скользнули в его растрёпанные волосы, прощупывая рога, наросты чешуи на шее и облачённый в броню загривок. Старк казался таким уставшим, что не хотелось с ним спорить, но в тот же момент было важно донести это сейчас. Второго шанса могло не случиться.       — И ты об этом не пожалеешь?       — Будет жалко, если он отгрызёт тебе что-то ценное, но, надеюсь, до этого не дойдёт, — фыркнул Пит, наблюдая как жмурится Тони от лёгких касаний к облачённым в чешую скулам, подставляясь под незатейливую ласку, словно кот.       — Я не о… ты уверен в своих желаниях?       — После случившегося? Как никогда. Ты остановился, когда был за гранью. Я доверяю тебе. И прошу… тебя… — последние слова Питер прошептал в самые губы едва слышно, под сумасшедшим стуком сердца и громом пульса в ушах, теряя всю свою уверенность и смелость.       — О чём?       — Будь со мной.       — Semper…       Тони прикрыл глаза и потянулся за поцелуем, скользя пальцами на прикрытые сорочкой бёдра, сжимая тонкую ткань и слыша треск под тихий стон от первого соприкосновения губ. Да, это был не первый их поцелуй, но ощущался он именно так. Растворяясь в мгновении, нежно лаская сухие губы, Тони изучал и запоминал каждый прогиб, каждую точечку, приносящую удовольствие его мальчику, любой едва слышный вздох и с трудом сдерживаемы стоны, скрываемые резкими выдохами. С каждым касанием смелея всё больше, распаляясь и отпуская титановые цепи контроля. Питер сам попросил. Он отвечает. Он касается. Он хочет. От его пальчиков в волосах самому хотелось мурчать, от того, как он сжимал рога — сбито просить, а от лёгких поцелуев в скулы, закрытые чешуёй, позорно выть в голос, глотая наворачивающиеся на глаза слёзы, внутренне сгорая от ощущений и шкалящих чувств. Ещё никто не любил его сущность так… искренне.       Стянув с Пита рубашку, хотя правильнее будет сказать — разорвав на кусочки, он с жадностью рассматривал зависящего над ним мальчишку, до этого так уверенно целующего и пробирающегося под рубашку к самому сердцу. Пытаясь набраться храбрости и нырнуть в неизведанные воды, Питер вспомнил так удачно оброненное Старком слово, дающее крохотную отсрочку:       — Мне необходимо выучить этот язык. Хочу понимать тебя.       — Oh, me temo que tendrás que enseñar mucho. J'aimerais écouter votre français…       Пит сам не понял от чего застонал: от такого жаркого, пробирающего до мурашек голоса на незнакомых, обволакивающих и воспламеняющих желание языках, или от нырнувшего в ушную раковину языка знакомого и очень горячего в самом прямом смысле.       — Ja. Das sind die Stöhnen, — Перевернув мальчишку одним лёгким движением, Тони завис над ним, рассматривая вспыхнувшее румянцем смущения личико. Клыки заныли с новой силой, но нет, он не укусит его. Только если за бочок. Легонечко. — Ну? Что ты остановился?       — Я… не знаю, как… — Питер смущённо и растеряно потупился.       — Как хочется. Как снилось. Как представлял, — касаясь губ лёгкими поцелуями, Тони ощутил дрожь юного тела, затаённое волнение, вкусил аромат желания и словно разряд тока проскочил меж их телами, стоило опустить ладонь на прижившуюся чешуйку. Пит выгнулся дугой, ища большего контакта, неловко подался вперед, стукаясь зубами, и протяжно застонал, стоило Старку раскрыть его рот и проскользнуть раздвоенным языком внутрь. Совсем чуть-чуть… чтоб не напугать парня. Он и от этой незатейливой ласки задыхался и дрожал осиновым листом. Сладкий. Юный. Желанный и такой… такой… — Пии-ит…       Тихий стон Дракона, похожий больше на скулёж, опалил жаром ладони Питера. Скользнув на плечи, чувствуя, как подрагивают литые мышцы, сам от себя не ожидая, он стащил мешающуюся рубашку и коснулся губами чешуйчатого плеча, прикрывая глаза. Необычно. Страшно. Желанно. Казалось Тони был прав, надо было просто отпустить себя. Даря кроткие поцелуи, Питер распалялся всё больше и больше, наслаждаясь ласкающими прикосновениями огненных, чуть шершавых ладоней. С губ всё чаще срывались несдержанные вздохи. Пальцы дрожали и путались, а перед глазами взрывались звезды, стоило Тони поцеловать или коснуться где-то в укромном местечке.       — Направляй, — Старк положил пальцы Питера на свои шейные шипы, прикрывая глаза. Эти места явно были эрогенными точками. Вон как глаза закатывает от удовольствия, только вот от предложения у Пита задрожали руки.       — Я…       Замечая, как теряется мальчишка, как ослабляет хватку и опускает руки, Тони подался вперёд, крадя поцелуй с обкусанных губ, вжимаясь всем телом и вновь заставляя схватиться, на этот раз за подрагивающие гибкие рога, как за поводок, давя дрожь возбуждения от такого сравнения и игнорируя тысячи мурашек предвкушения, побежавших от нервных окончаний по позвоночнику.       — Нет, нет. Направляй, Пит.       И стоило Питеру несмело, совсем легонько потянуть вниз, предлагая коснуться ключицы и груди, жмуря глаза и кусая от затапливающего стыда и неловкости губы, Тони рыкнул от удовольствия. Подчиняясь. Одаривая поцелуями и ласковыми укусами. Не отрывая глаз от смущённого, но полного наслаждения и напряжённого ожидания лица. Решаясь сам опуститься ниже. Оставляя поцелуй под сердцем, на россыпи родинок у самого солнечного сплетения, скользнуть языком в аккуратный пупок и бородкой прочертить колющую и дразнящую дорожку в бок к тазовой косточке. И ещё один, более жаркий и жадный поцелуй, придавливая взметнувшуюся вверх ногу. Разводя шире под протестующе испуганный писк и целуя под коленкой, затем выше, ещё, и ещё, и…       — Т-Тони-ии! — Питер всхлипнул и попытался прикрыться руками, не в силах совладать со смущением и желанием, сгорая от стыда, как сильно ему хочется, чтобы его поцеловали там, чтобы скользнули языком, чтобы…       Но Старку и не требовались его просьбы или решительные действия, он сам хотел доставить удовольствие, под протяжный стон проводя языком по твёрдому и подрагивающему члену, целуя сочащуюся головку. И не давая осознать происходящее, подаваясь вперёд и беря в рот, лаская языком щёлочку и дразня уздечку, удерживая взметнувшиеся вверх бёдра.       — Да, вот так, не сдерживайся, Пит.       И не слушая сбитого шёпота из десятка «я» и «Тони», смешивающихся со «стыдно», «хочу» и протяжного «ещё» принялся ласкать мальчишку, очерчивая выступившие венки, поглаживая поджавшиеся яички, и то посасывая головку, то беря как можно глубже, дразня лёгкими сглатываниями и бархатными стонами. Доводя до беспамятства и голого возбуждения. Сам лаская себя сквозь мешающиеся штаны и чуть сжимая, хотелось продлить мгновение как можно дольше. Хотелось слышать собственное имя, срывающееся с этих нежных губ, хотелось пропитаться запахом наслаждения Питера и впитать всё до последней капли. А ещё хотелось сомкнуть зубы на его загривке, ставя свою метку, так как след, оставленный мальчишкой, горел, пульсировал и требовал ответного шага. Но нельзя. Не так. Рано…       Пальцы сами заскользили ниже, касаясь сжатого колечка и под неуверенное «Тони?» он на пробу лизнул вход, ощущая как только недавно ласкающие и перебирающие пряди пальчики с силой дёрнули назад. Ну уж нет! Игнорируя острые вспышки, и сбитые просьбы, он лишь сильнее подался вперёд, надавливая кончиком языка под протестующий, но только из-за смущения, писк. Проникая сразу глубже, безошибочно нащупывая бугорок простаты и заходясь дрожью вместе с Питером. Слушая его крики и воздавая хвалу драконьим способностям, шевеля удлинившимся языком взад-вперёд и лаская пальцем сочащуюся головку.       — Тони! Тони, я… — Пит попытался свести ноги, но, потерпев поражение, распластался по всей кровати, цепляясь пальцами за простынь и пытаясь не потерять связь с реальностью. Это было так ярко, остро, жарко и до дрожи интимно и нежно, что хотелось кричать в голос, но лёгкие сгорали от нехватки кислорода, а перед глазами плавали пятна и взрывались искры неизведанного наслаждения. С каждым касанием, с каждым поцелуем, с каждым давлением! — Тони, Тони, я сейчас…       — Даа-а? — лицо Старка, облизывающегося как кот, вкусивший сливок, оказалось в миллиметрах от искусанных и опухших губ. Его глаза искрили страстью и желанием, в то время как руки действовали нежно, гладили и ласкали, давая привыкнуть, находя все эрогенные точки, доводя до грани, но не толкая к пропасти, будто предлагая продегустировать, распробовать, вкусить сполна и лишь потом шагнуть в бездну. Губ коснулись нежным, выбивающим воздух из только разжавшихся лёгких, поцелуем. Убирая влажную прядь с залившегося румянцем личика, Тони тихо и так сексуально промурчал. — Что ты сейчас, Пит? Ну? Скажи мне.       — Я… Я… — Питер отвлёкся от искрящих глаз на алые крылья, взметнувшиеся за спиной Дракона подобно плащу или обволакивающему кокону. Пальцы сами потянулись к бархатной мягкой коже. — Я хочу…       — Хочешь? Что? — голос Тони звучал прерывисто и хрипло, но он всё ещё держал себя в руках. Себя, но не крылья, которые подались ближе, упёрлись по сторонам от головы мальчишки и вздрагивали от изучающих касаний подушечками пальцев. Позорно хотелось заскулить, прося прижать всю ладонь, надавить сильнее, везде, сразу, сжать.       — Хочу попробовать. Большее. Чтобы ты… — Пит замялся, чувствуя, как щёки не просто горят, их колет от прилившей крови. Теряясь в словах, забывая как произносятся буквы, он беспомощно заломил брови, смотря в затопившие всю радужку чёрные как смоль зрачки. — Тебя, я прошу тебя, кактыпросил, хчу, нпзжалуйста-аа!       — Просишь? — ох, его голосом можно было поработить весь город, что уж говорить об одном ученике конюха. У Питера ноги дрожали, а тело ныряло в невесомость от одного лишь изучающего взгляда, он плавился от ласкающих ладоней и уже не сдерживаясь застонал в голос, стоило губам коснуться скулы. — Ты хочешь меня?       — Да, — Пит всхлипнул, плохо соображая о чём спрашивает Тони, лишь принимая поцелуи и желая о большем.       — В себе? — Старк чуть отстранился под протестующий стон и метнувшиеся в попытке удержать пальчики, цапнувшие воздух и замершие на огненных плечах.       — Пожалуйста.       И Пит прикрыл глаза, чтобы уже в следующую секунду распахнуть, раскрыв рот в протяжном, но беззвучном «О». Ощущая как в него проскальзывают влажные пальцы, как натягиваются мышцы и как простреливает неизвестным до этого ощущением наполненности. Уперевшись крылом над головой Питера, одной рукой Тони ласкал его, отвлекая от проникновения, а второй изучал, разводя пальцы и наслаждаясь искрами удовольствия на лице. Жадно сцеловывая стоны и сбитые просьбы, подготавливая и распаляя для себя.       — Хороший мой. Такой отзывчивый. Такой узкий. Пит, как же прекрасно ты пахнешь, так и съел бы тебя. — И не в силах отказать себе, Тони нырнул вниз, царапая удлинившимися клыками живот, закатывая от желания глаза, слизывая капельки солёного пота, но беря себя в руки, и проникая языком в компанию к пальцам. Оказываясь гораздо глубже в уже расслабленном нутре и срываясь на стон, захлёбываясь слюной, когда почувствовал на языке и губах вязкость природной смазки. Шалея от запаха, вкуса и осознания! Уже! Пит уже был готов принять его, может не полностью, не так, как хотелось бы, но тело отзывалось на Дракона и манило к себе. Боги…       Не в силах больше сдерживаться, Тони подался назад, выскальзывая из влажного, жаркого плена, облизывая губы. Сдёргивая мешающиеся, но до сих пор игнорируемые штаны, и пристраивая у пульсирующего входа сочащуюся головку. Устремляя всё внимание на замершего и не дышащего Питера. Сам замедляя дыхание, ощущая его прохладную ладошку на своём плече, слыша стук сердца у горла и словно со стороны наблюдая, как сам пробирается ладонью ему под спину, притягивая ближе, заключая в капкан из рук и крыльев, шепча в самые губы:       — Расслабься, малыш. Ты готов. Ты… я буду нежен, обещаю тебе. В этот раз точно: как ты скажешь.       — Я хочу, Тони. Хочу попробовать. Мне… мне понравилось, когда ты делал… это… языком, — шепча это, Пит говорил всё тише и тише, а румянец окрашивал не только его щёки, но и шею, и даже плечи, вызывая улыбку Старка, желающего коснуться губами розовой кожи и узнать на сколько она жарче, чем обычно.       — Я запомню, Пит. А теперь, просто расслабься и не думай ни о чём. Ты прекрасен, малыш, — Тони очень хотелось прикрыть глаза, навалиться всем телом, сжать тонкие запястья над головой, губами впиться в оголённую шею и войти единым движением на всю длину. Но нельзя. Не сейчас. Внимательно следя за личиком застывшего в ожидании Питера, он подался совсем чуть-чуть вперёд, чувствуя, как напрягается малыш, но всё равно принимает. Влага от слюны и смазка брали своё, впуская и сдаваясь огненному жару Дракона.       Когда Тони проскользнул головкой внутрь и замер, Пит беспомощно распахнул рот в попытке сделать вдох, но лишь глотая ртом воздух как рыба, выброшенная на берег. Чувствуя огонь внутри, обжигающий и несравнимый ни с чем, а вместе с ним покалывающее и тянущее натяжение и закручивающуюся спираль томления внизу живота. Тони качнулся вперёд, отвлекая поцелуем. Пит заскулил, сжимаясь, не готовый принять больше, чувствуя как пульсирует и как распирает изнутри. Перед глазами плясали звёзды и даже ласкающая рука не помогала расслабиться. Ох, он думал будет проще, но естество Дракона не сравнимо с дразнящими до этого пальцами. Опрокинув голову на заботливо подставленную ладонь, Пит тяжело дышал, принимая поцелуи и привыкая к ощущениям.       — Да, вот так, хороший мой, родной. Расслабься, малыш. Вот так, совсем чуть-чуть. Хороший мальчик. Послушный. Я совсем немного зайду, ты и не почувствуешь. Ну вот? Видишь? Уже не больно, да? Сейчас ты привыкнешь, сейчас… хочешь, я сделаю вот… так!       — ДАа-а! — Питера выгнуло дугой, стоило Дракону качнуться вперёд и податься назад, проезжаясь рифлёной головкой по бугорку оголённых нервов. И вновь вперёд, но уже глубже. Перед глазами вспыхнули яркие звёзды. Тело прострелило наслаждением, а внутри стало ещё влажнее и жарче. Захотелось ощутить это ещё раз. Снова! Не смотря на давление и жжение.       — Понравилось? — голос Тони срывался на рык, но он не давал себе расслабиться. Отчётливо видя наслаждение в глазах, чувствуя, как уменьшилось давление, но не спеша двигаться, выжидая, когда Питер сам подастся навстречу. Лишь слегка входя всё глубже, дрожа от узости, жара и обхватывающих так правильно и жадно стеночек. Сгорая от нетерпения и пульсации.       И в тот момент, когда он уже был готов сорваться, когда упёрся в мошонку поджатыми и звенящими от желания яйцами, Пит подрагивающими пальчиками коснулся вздымающейся груди Дракона, окутанный пряным мускусом, растянутый и заполненный до предела, жаждущий, тихо прошептал:       — Двигайся, пожалуйста, Тони, двигайся…       Старк со стоном сдался мальчишке, целуя его губы, лаская нежную кожу, вдыхая аромат корицы и исходя слюной от пряного рома, испускаемого его железами. Пьянея без алкоголя, забывая о своих желаниях и полностью концентрируясь на удовольствии Питера, подчиняясь его пальчикам и тихим просьбам…       Он покачивался медленно, плавно, шалея от ощущения узости и податливости тела, плавился от преисполненного наслаждением лица Питера, его тихих стонов и закушенных губ, рук, ласкающих крылья, и несдержанных ударов коленями по бокам. Нет! Тони прикусил мальчишеское плечо, торопиться он точно не будет. Не сегодня. Не сейчас. Как бы его не тянули за волосы и не царапали ноготками. Плавно. Медленно. Тягуче. Глубоко. Избегая давления на заветный бугорок. И целуя, целуя, целуя. Вкладывая всю любовь и нежность в прикосновения. Растворяясь в мгновениях. В Питере…       — Ещё, ещё ну! — губ коснулась улыбка от такого капризно-требовательного тона, а взгляд метнулся к заломленной бровке, которую тут же захотелось запечатлеть поцелуем. Прижимаясь ближе, обжигая жаром и впитывая поражающую прохладу мраморной кожи, покрытой созвездиями родинок, Тони игриво проворковал, провоцируя:       — Ещё?       — Даа-а!       Скользнув по бедру, пересчитав рёбра под бархатный стон и слабую попытку отстраниться под щекочущими касаниями, вверх по руке, Тони тихо рыкнул, клацнув зубами в миллиметре от такого милого ушка, и, украв ещё один поцелуй с приоткрытых губ, в один миг перевернул мальчишку на бок, подминая под себя и не позволяя сняться. Высекая искры не только из чужих глаз, но и сам шипя от сдавившей узости. Не давая привыкнуть к новым ощущениям вызванным сменой позы, он развёл ноги Питера шире, толкаясь глубже под протяжный стон. Срываясь на размашистые движения, утыкаясь носом в чудесно пахнущий загривок и скользя зубами по манящей, со сладким ароматом корицы, мёда и пряного рома коже. Не сдерживая довольного рыка, стоило Питу переплести свои пальцы с его и прогнуться в спине, отклячивая попку ещё больше.       — Мой.       — Т-тони, пожалуйста… — терпение и так было на грани, а от того, с каким придыханием это простонал-прошептал Питер, и вовсе полетело ко всем чертям, срывая последние сдерживающие цепи.       Зубы сами сомкнулись на заветной точке на загривке, фиксируя, но не прокусывая, тонкие запястья заключённые в капкан пальцев перед лицом дрогнули. Пит шуточно попытался вырваться из схватки, от чего был придавлен лишь сильнее. И послушно обмяк, прогибаясь в спине и подаваясь назад на глубокие с оттяжкой толчки. Сжимая в себе, стараясь удержать. Зубы встретились под тонкой кожицей, в рот хлынул пряный ром и мёд, уши оглушило тонким криком и свистом, а мир взорвался ослепляющим светом топаза. В груди затрещало от жара и электрических разрядов. Внутренности свело спазмом. Узость стала невыносимой. И оргазм накрыл с оглушительной силой. Остро. Резко. Желанно.       Мой! Раздалось в голове Питера, принимающего резкие несдержанные толчки, задыхающегося под жаром и тяжестью тела. Ему самому вдруг стало так хорошо, что он нашёл в себе силы лишь покорно кивнуть: Твой! чувствуя, как кончает на простынь, даже не притронувшись к себе. Пульсируя на замершем в нём Тони, и вдруг закусывая губу от ощущения распираемого больше и сильнее входа! Как если бы в него попытались проникнуть ещё одним членом! Вырвав пальцы из плена, пытаясь выбраться из жара и тяжести навалившегося тела, он отчаянно замычал. Давление стало ещё больше, зубы всё ещё не размыкались на загривке, а пальцы стальной хваткой сжали бёдра, вдавливая в кровать и не позволяя отстраниться. Притягивая ближе, растягивая ещё больше. Вынуждая отчаянно и испуганно замычать.       — Тшш-ш, малыш, стой, расслабься, Пит… ты… пожалуйста… — Тони сам задыхался от узости и давления на узел, чувствуя дрожь и накатывающее с новой силой желание. А ещё, как трансформируется тело, и как инстинктивно отзывается Пит. Упираясь ему в лопатки лбом и с трудом пропуская сквозь марево наслаждения и крепнущего вновь желания слова, Старк протяжно простонал. — Хороший мой. Ты… ва-ау!       — Тони?! — Питер, испуганно замер, ощутив как внутри, в стеночку упирается и растёт что-то большое, примерно по середине — там где у Дракона была такая нужная и желанная бугристость, нарост, что так идеально… а потом окаменел. Он же читал о том, что орган раздваивается и проникает во внутренний карман материнской особи. — Я… я же…       — Ты пока не примешь, малыш. — Тони звучал так мягко, так уверено и спокойно, что было невозможно не поверить и не подчиниться, сдаваясь тянущему, надувающемуся изнутри узлу. Хоть сердце и билось где-то у горла. Или это от того, как ласково касался его губами в шёпоте Тони, а руками массировал сведённые судорогой плечи. — Ты выделяешь смазку, как Дракончик, и значит примешь узел, но для двойного принятия слишком юн.       Странно, искрящее и не столько больно, сколько просто непривычно и… Пит застонал, не в силах вынести распирающее давление, и покалывающее изнутри, дразнящее шевеление. Постепенно привыкая к ощущениям, расслабляясь и получая удовольствие от пульсации и движения, но стоило Старку чуть сдвинуться, поудобнее подхватывая его под бёдра, как мир взорвался ослепительным белым, а потом с щелчком, который, конечно же никто не слышал, да и не было его, скорее всего, просто Питер так ощутил проникновение внутрь себя, давление исчезло, с острой мимолётной болью, прострелившей таз, искрами вспыхнувшей перед глазами и иглами воткнувшейся в пятки, сменяясь на жгучее, согревающее чувство и странные, двоящиеся, покачивания.       — Питер?       Тони звучал взволновано, даже испуганно, не решаясь пошевелиться. А Пит жмурился, пытаясь перевести дух и цепляясь пальцами за сильные руки. Понимая, что произошло, и ощущая, как по-настоящему растёт в нём Дракон, задевая бугристой головкой и рифлёным в наростах и мягких шипах более тонким стволом чувствительные стеночки драконьей сущности.       — Ты… ты меня?       — Прости, прости, Пит, я не думал. Ты же не мог! Как ты… Оо-ох, не сжимайся прошу. Это… Расслабься, иначе я не смогу себя сдержать. Ты слишком узкий и влажный. И утягиваешь в себя таа-ак. Пит, из меня будто душу вынима-ают.       Тони сжал зубы на мальчишеском плече, смаргивая слёзы, совсем чуть-чуть смещаясь назад, стремясь выскользнуть из особого плена, но лишь ещё лучше и сильнее проезжаясь по стеночкам и дёргая на себя за узел. Разделяя стон вместе с Питером. Пережидая искрящее желанием возбуждение. А внутри уже стало слишком жарко, слишком влажно, по бёдрам побежали вязкие струйки смазки, пугая, но при этом и раззадоривая, толкая на безумство и жажду продолжения. Жутко захотелось задвигать тазом, ощутить все эти бугорки и их давление, попрыгать на мягком, надувшемся узле, высекая из груди бархатные стоны Дракона, и попробовать взять ещё больше. Словно в отместку, Пит сжал Тони сильнее, провоцируя, и качнулся вперёд, вырывая у того протяжный стон. Заставляя последовать за собой, распластываясь на влажных простынях и наслаждаясь жаром и тяжестью, вжавшегося сзади тела.       — Я чувствую тебя… — Питер потянулся дрожащими пальцами, ловя руку Старка и прислоняя к своему животу. Вдавливая и срываясь на стон, стоило ощутить слегка выпирающую упругость. — Это, так… странно. И давление. Я… я хочу…       — Я не могу выйти, узел расширился. — Плечи обожгло кроткими поцелуями и тёплым, щекочущим, дыханием. — Потерпи, малыш. Я подвёл. Снова поступил эгоистично. Подверг риску. Я… Я не буду двигаться.       — Нет! — Пит вскрикнул почти испуганно, сжимаясь и вырывая из Старка новый стон и шипение. — Двигайся! Я хочу. Так… — и Пит сам попытался податься вперёд, на сколько позволял сцепивший их узел, охая от того, как вторая головка, устремляется назад, скользя и цепляясь рёбрами за портал раскрывшихся складочек.       — Пии-ит, — Тони вновь сжал зубы на загривке и резко толкнулся вперёд. Вжимая в постель. Не давая сделать ни малейшего движения. Скользя двумя головками во влажных ходах разделённых тонкой чувствительной стеночкой. Шалея от ощущения себя же и зверея от мысли, что мог бы делить его так с кем-то чужим. — Малыш, какой же ты!       Вжимая ладонь в живот, чувствуя себя, а второй хватая запястья и придавливая к кровати. Срываясь на резкие короткие толчки. Жаркие и страстные. Дёргая узел и давя на стеночки, входя ещё глубже. Лаская Питера в такт движениям. Боясь смотреть вниз, понимая что не сдержится, увидев припухшие блестящие от вытекающей смазки края, растянутые на члене. От одних только мыслей била дрожь, а похоть затапливала алым взор, предлагая скользнуть туда пальцем, коснуться узла, усилить давление. Раскрыть, посмотреть, как прозрачная смазка с ароматом рома потечёт наружу толчками. Ускоряясь и рыча от особо удачных проникновений, Тони растворялся в мгновении, полностью теряясь в реальности под жаркими стонами слившимися в один, на волнообразной ноте. Ещё. И ещё. Снова. Глубже. Чуть вздёрнуть за бёдра, удерживая на весу. И быстрее. Сильнее. Резче.       Пит завозился под ним в бессмысленной попытке отстраниться, приподнял бёдра, засучил ногами и с протяжным тонким криком кончил в кулак. Обмякая, пульсируя и сжимаясь. Старка хватило буквально на тройку движений, и он хотел бы податься назад, попасть в задний проход, излиться туда, но словно специально ещё больше, как никогда раньше, вытянувшийся второй пенис, не оставил ни шанса мальчишке: затапливая горячей спермой. Оставалось надеяться, что ничего не получится. Ведь рожать Драконы могли лишь в своём полном обличии, а Пит ещё даже рожками не обзавёлся…       Ласково поглаживая приходящего в себя мальчишку по волосам, сам с трудом переводя дыхание, Тони почувствовал как ухнуло в груди сердце: под пальцами, у висков, отчётливо ощущались костяные витиеватые наросты. А семя Дракона грело и жило в утробе почти год.       — Пит? Ты как?       — Простозамечательно, — пробормотал он так тихо и несвязно, что пришлось приложить все силы, чтоб разобрать хоть что-то. — И… хчущё, мн так хоршо, когдатыдвигся внтри-и…       Питер повернул голову, облизывая губы, смотря осоловевшими, светящимися топазом глазами, на висках и лбу у него была красивая, витая костяная серовато-голубая корона, увенчанная двумя милыми белыми рожками. Заметив изумлённый и будто неверящий взгляд, Пит смущённо потупился и зашептал:       — Тони, я… п-прости, так стыдно, но…       — Ты обратился. Малыш, у тебя рожки! И… — Старк закусил губу, стараясь не думать о том, как сам хочет продолжения. Но стоило предупредить мальчишку, это… на такой шаг не все пары спустя столетия решаются, а тут… дети, сразу? — Ты принял меня. И ты можешь…       Красноречие, которым он так славился, и способность в шутку переводить любую ситуацию внезапно дали заднюю, оставляя Тони один на один с голой правдой, ухающей счастьем, предвкушением и ужасом от мысли, что Пит может быть против, одновременно. К чести мальчишки тот лишь замедленно кивнул, осознавая услышанное, возвращая глазам осмысленность и, не став кричать или биться в истерике, тихо уточнил:       — Я… так сразу?       — Моё семя может жить в тебе год, выжидая удачного момента. — Тони ласково коснулся лохматой бровки, сцеловывая удивление. — Но если ты не обратишься, то ничего не произойдёт. Я надеюсь… Ты, уникальный, никогда так быстро никто не становился Драконом.       — Может это Локи?       — Нет. Возможно чешуя пропитала твои гены задолго до принятия… Хочешь? Посмотреть на себя?       — Д-даа-а?!       Пит застонал, стоило Старку подхватить его на руки и, вжимая в себя, встать у высокого зеркала возле окна. Опуская на ноги, но удерживая вплотную, чувствуя как тянет узел, и все движения Питера на нём, отзываются судорогой желания в паху. Пульсируя и сочась в манящую, обволакивающую узость. Перед глазами плавали пятна. В паху ныло, тянуло и горело, требуя продолжения. А в нос забился запах мальчишки, смешанный с собственным. Идеальная смесь, которой не удавалось надышаться.       — Ох, боюсь я не смогу остановиться. — Целуя его хрупки плечи, покрывающиеся всеми цветами алого и фиолетового от поцелуев и укусов, Тони с тревогой наблюдал за Питером, ожидая его реакции. Внутренне сгорая от желания и страха. Для него — он был прекрасен, сказочен, невероятен, но что скажет малыш? Вдруг, такие изменения для него — слишком?       — А я и не прошу… Тони, — Пит смотрел в отражение, но не на себя, он любовался лицом Старка, считывая все эмоции, мысли, желания. Видя, как тянутся гибкие рожки и крылья к его плечам. Чувствуя тревогу, нежность, страсть, заботу и… распирающую грудную клетку любовь, как свою собственную. Быть может об этой особенности говорил Локи? Сила… чего? Но думать сейчас не получалось! Даже просто стоять было невыносимо жарко, влажно, недостаточно! Со всем они разберутся и справятся позже, а сейчас. — Хочу так. Видеть тебя.       Стон Тони потонул в поцелуе, а грудь Питера обожгло холодом зеркала. Пальцы нырнули в волосы, хватая длинные рога, в то время как стопы ощутили пустоту. Опускаясь ещё ниже на Дракона, Пит протяжно заскулил. Да. Вот так! Твой! Только твой. Укус на загривке обжигающе пульсировал, а собственные зубы так и манило запястье руки, уперевшейся в запотевающее отражение.       — Мой.       — Навеки?       — На меньшее не согласен…