ученый одного директора

Дуло табельного оружия холодит висок. (Забавно, что при новом директоре оно приняло облик револьвера еще отчетливее.) Палец нажимает на спусковой крючок, и глухой щелчок звучит едкой насмешкой. Значит, время еще не пришло. — Зачем вы это делаете? Только теперь Алан выдыхает, а всё бремя ответственности за чужие жизни наваливается на плечи тяжестью вод озера Колдрон. Он теперь здесь, и он — Директор. (По нелепой ошибке мироздания, как каракули на полях.) — Считайте это вызовом, доктор Дарлинг. Старейший дом стал в руках писателя подвижным, с большой охотой искажался, менял декорации, планировки, освещение, подвергаясь воздействию полета творческой мысли. Переписать реальность стало просто, все равно что хлебнуть кофе. Дому это нравилось, но нравилось ли самому демиургу? — Вызовом? — Самому себе. Пытливые карие глаза за толстыми линзами очков сканируют фигуру директора. Уэйк — аномалия, единственный в своем роде. Каспер успел застать всего одного директора Бюро, и трудно было отрицать важность роли в сценарии этого места. Но только под руководством Уэйка история начала… как будто обретать смысл? Алан откладывает пистолет, откидывается в кресле и смотрит на бывшего главу отдела исследований в ответ. В полумраке кабинета тот действительно походил на привидение в своем длинном халате. — Занятно, как ловко вы умеете подгадать нужный для появления момент. — Или, — Дарлинг набирает воздуха грудью, — просто вы так придумали? Дарлинг помнит тело директора Тренча на полу, эту изящную лужу крови. И первую мысль, которая поселилась в голове: все главы бюро изнашиваются. Губ бывшего писателя (хотя почему бывшего?) касается легкая улыбка, и ему приходится отвернуться, чтобы не быть пойманным врасплох. Уэйк попал в переплет чужой истории, встал на чужое место как влитой и по законам (не такой уж чужой) вселенной (к созданию которых приложил собственное перо) теперь вынужден следовать канве истории. Подобное притягивает подобное — Каспер Дарлинг попался по пути, на одном из поворотов спирали. Астральный мир оказался чем-то вроде решета, нуждался в исследовании, но в помехах информационного поля они оба повстречали нечто страшное. Нечто, что соприкоснулось с обоими. — Я не стремлюсь к смерти, если вы об этом. Каспер шагает из тени. — А к чему же стремитесь? Чего вы хотите? Алан спокойно ожидает, пока Дарлинг медленно подойдет к нему и закончит импровизированный допрос. Он позволяет смотреть на себя сверху вниз, теряясь в тени ученого. Дарлинг вызывает у него определенные симпатии, и дело не только в помощи бывшего главы отдела исследований в освоении на новой территории — с этими его забавными презентациями, комментариями, что накладывались на внутренний голос Уэйка, и прочее и прочее. — Я хочу… Взгляд Дарлинга темный и глубокий. Если смотреть в бездну слишком долго, она начинает смотреть в ответ, верно? Брови Каспера ползут вверх, и Алан цепляет его галстук — сегодня красный — уверенной рукой. Он ждет ответа, надеясь, что ситуация не доведет их снова до критической точки. — Я хочу, чтобы это место больше никому не причинило вреда. — Никому, кроме вас, директор? — Дарлинг морщится досадливо, изображает разочарование с плохо маскируемым гневом вперемешку. А затем наклоняется, чтобы прильнуть к губам Алана голодным поцелуем. Алан запрокидывает голову, когда оказывается бедрами на столе, а быстрые пальцы расстегивают на нем рубашку. Дарлинг определенно вызывает у нового директора симпатию, а еще засосы под воротничком рубашки, низкие стоны и очередную порцию обещаний больше не играть в русскую рулетку каждый вечер.