Осколки

      Оказавшись дома, я выдохнула. Но буквально на пару секунд оправилась от этих сумасшедших дней. Как же долго тянется первое января. Чудовищный беспорядок быстро окружил меня. Да-а-а, в какой спешке я рванула из дома в контору — не передать словами. Без кофе далеко не уедешь — сделаю чашечку себе. Ставлю турку на огонь и начинаю разбираться с бардаком на кухне, мою посуду, выкидываю мусор и обнаруживаю осколки от той чашки, которая лопнула утром тридцатого. Да уж, это был правда предвестник счастья. Ведь судьба снова свела меня с Пашей. Даже Воеводин, поганец, заметил, что со мной что-то не так. Слишком счастливая для человека, который провёл новый год черти где. Не так важно где, а с кем. С тем, к кому чувства спустя тучу лет не пропали. Думаю, что некая любовь к Степе — была лишь иллюзией. Я лишь бежала от своих чувств к Паше, старалась укрыться новой симпатией. Но все — не то. Не то.       Из мыслей меня выводит кофе, который выкипел из турки и залил конфорку. Мда, Власова, надо меньше витать в облаках, теперь к всеобщему хаосу добавилась плита. Чтобы добиться порядка, нужно абстрагироваться от беспорядка. Решила налить всё-таки себе кофе, пусть он и выкипел слегка. После того, как в мой организм попадает вожделенный кофеин, я выдыхаю и к мозгу приливает кровь. Как же хорошо. Все, пора избавляться от последствий хаоса.       Первым делом решаю поставить новую статуэтку богини Сехмет на стеллаж в гостиной. Черт, так и не спросила Олега почему именно эта богиня ассоциируется со мной? Наверное из-за «Той, перед кем трепещет зло» или «Госпожи ужаса»? Да, я заглянула в школьный доклад Глеба о Древнем Египте.       Далее разбираюсь в коридоре, на туалетном столике, убираю остатки одежды в шкаф и немного протираю полы. Кофе мне придал сил и я разобралась со всем буквально за 20 минут. Но потом кофеина в крови стало значительно меньше и я решила прилечь в гостиной на диване.       Не знаю на сколько я отключилась, но проснулась внезапно от звонка в дверь. Первые две секунды пытаюсь осознать кто я и где я. Потом вскакиваю с дивана и иду к двери. Открыв её, замираю в шоке. За порогом стоит Гранин. — Привет, — мягко улыбается он. — Тут такая ситуация, свою квартиру я сдал, когда уехал. Надеюсь, ты не выгонишь. Я медленно подхожу к нему и, схватив рукой за куртку, затягиваю в квартиру. — Как ты вчера сказал? «Только попробуй сбежать»? — ухмыляюсь. — Теперь ты только попробуй свалить в какую-нибудь гостиницу. — Как я смогу сбежать от тебя? Ты просто затащила меня в квартиру, сейчас свяжешь и возьмёшь в заложники. — Паша, связывание ещё надо заслужить. Ты вообще-то товарищ заложник говорил, что приедешь второго числа. — Так уже второе, Рит, — смеётся Гранин и показывает на часах время 00:10, — я ждал слишком долго, поэтому не мог медлить. — с его губ слетает усмешка и Гранин притягивает меня к себе.       Как я за три секунды буквально оказалась в хватке его рук? Сама не понимаю, как губы мужчины накрывают мои и в душе загорается желание. За мгновение в коридоре становится тесно и очень жарко. Мои руки тоже отказываются подчиняться мне и обхватывают шею Паши. Я вдыхаю запах его парфюма, ощущаю прохладу его одежды и тепло тонкой струйкой разливается по телу. Мысли моментально расплавляются под жаром наших поцелуев. Как будто я сейчас нахожусь на стыке реальности и сна. Я с ним. Он со мной. Два моих уверенных шага в сторону — и мы уже в гостиной на диване. Коридора нам мало. Слишком мало.       Тут Гранин резко разрывает этот требовательный поцелуй, шепчет мне в губы невнятное «люблю», и расстегивает первые три пуговицы своей рубашки. Видимо стало ещё жарче. Я в ответ запускаю руку ему в волосы, безумно темные, слегка жёсткие и перебираю их. Это пауза была совсем мимолётной, вижу в его черных глазах огонь, который рассеивает тьму январской ночи. Паша начинает целовать шею, ключицы. И ему совершенно ничего не мешает — ведь сегодня мне попалась моя старенькая молочная шелковая пижама с топом на лямках и немного расклешенными штанами в пол.       Этот огонек во взгляде побуждает меня к действию. Приходит желание коснуться его груди, почувствовать, как бьётся сердце. Мои руки скользят вверх и вниз. Я ощущаю тепло, нет, жар под пальцами. Это блаженство настолько доминирует над разумом, над нами, что в голове не остается мыслей, кроме одной: никуда его не отпускать. И действительность, в которую было трудно поверить.       Холодный лунный свет мягко обволакивает наши тела. Ночь и не планировала заканчиваться, заполняя своей тьмой все пространство. Я лежу на Пашином плече, слушая его приглушенное тяжёлое дыхание. Его глаза прикрыты и Паша так крепко меня прижимает меня к себе, как будто я сейчас пропаду, испарюсь. Но, к счастью это не сон, и я не распадусь в сознании на тысячи мелких деталей. Как же хочется выпить чего-то. Решаю выбраться из хватки Гранина и пойти на кухню, но меня ожидает провал. Мужчина открывает глаза и спрашивает меня странным голосом: — Куда собралась? Сбежать из собственного дома? — Да, прямиком в Вороновск за нашей недопитой бутылкой виски. — А зачем тебе початая? В пакете лежит целая. — парирует Паша очень довольным голосом. — Я вообще-то хотела за своей сходить. Думаешь в моем доме нет бутылки хорошего бурбона? — Нисколько не сомневался в твоей щедрости, но я гость — так что давай попробуем мой купаж. — Гранин наконец-то отпускает меня из объятий и я встаю. Не нахожу в темноте своей пижамы, решаю пойти за виски в Пашиной рубашке. — Могла бы пойти без нее, зачем тебе лишняя ткань? — Чтобы ты спросил. — усмехаюсь и направляюсь в коридор. Нажимаю на выключатель и по глазам бьёт свет. Мой взгляд сразу падает на обстановку: Пашина куртка с ботинками удобно расположились на коврике, пакет почему-то оказался около двери во вторую комнату. Убираю куртку на место, беру бутылку виски и иду на кухню. Реально такой же привез. Весьма недурной двухсолодовый бурбон. Срываю крышку, подготавливаю два стакана, кидаю в них лёд и наливаю напиток. Нужно ещё подготовить закуску. Достаю из запасов коробку конфет, нарезаю половину лимона. Располагаю все на подносе и направляюсь с этим добром в гостиную. Ставлю на журнальный столик около дивана и наблюдаю за Граниным, который совсем не заметил моего прихода. Видимо не зря мне Глеб подарил такие тихие тапочки на день Рождения. Мужчина стоит у окна в одних штанах и за чем то пристально наблюдает. Наверное задумался. Раз он даже не отреагировал на то, что я поставила два стакана на столик. Решаю подойти к нему и обнять со спины. Необъяснимое желание. Кладу свои руки на торс и его тело вообще не реагирует на мои прикосновения. Видимо Гранин ожидал, что я так сделаю. Да блин, хотела же внезапно. Но сейчас Паша в своем почти типичном амплуа — как струна на гитаре, напряжен. Почему почти? Потому что идеальной укладке пришел конец — волосы растрепаны и напоминают гнездо. Смотрю в свое отражение в стекле и понимаю, что у меня вообще не лучше — мои рыжие пряди, как будто я не расчёсывалась неделю. Решаю прервать тишину: — Паш, давай выпьем, у меня всё готово. — Да, сейчас, — он развернулся не размыкая моих объятий и уткнулся носом мне в макушку. — О чем думаешь? — О том, сколько времени потерял, идиот. — Мне казалось, что мы закрыли эту тему, — я заглянула ему в глаза. — Мы закрыли, а вот мой мозг — не очень. Просто нужно время, чтобы осознать, что я могу тебя обнять, не получить за это по шее и всё это не во сне. — Ты прав. Но теперь ты получишь по шее, если не будешь меня обнимать. — смеюсь куда-то в воздух. — Я уже один раз получил от тебя по шее, больше такого не допущу. — Паша эту фразу буквально мурлычет мне в губы, касаясь их.       В груди грохочет сердце, как проклятое. Интересно, как мы выглядим со стороны? Особенно я, в одной Пашиной рубашке. Но поток мыслей испаряется сам собой — Гранин берет меня за руку и ведет к нашему импровизированному столику. Да уж, после того, как я узнала о кулинарных способностях Паши, мой стол выглядит плачевно. Ну с другой стороны, я не думала о том, что этот авантюрист заявится в квартиру в десять минут первого. На этой ноте Паша вручает мне стакан со спиртным и говорит: — Рит, давай за то, чтобы наша реальность никогда не закончилась. — Никогда. — чокаюсь с мужчиной и выпиваю сразу половину стакана, следуя примеру Паши.       После этого тоста бутылка улетучивается с космической скоростью, мы говорим о всякой фигне, сидим на диване и потягиваем шикарный купаж. Спать не хочется совсем, хотя во мне двести граммов крепкого алкоголя, но разум не хмелеет вообще. Тело под новым допингом для моего организма — взаимной любовью. Любовью? Даже в мыслях это слово звучит как-то странно, слащаво. Но — это правда. Лучше момента и не придумаешь, решаю признаться, наконец: — Паш, — поднимаю голову с его плеча и ловлю взгляд бесконечно глубоких чёрных глаз, — я люблю тебя. — беру за руку и смотрю прямо в них. — Я тебя тоже, Рит. — отвечает Паша, выхватывая руку из моей ладони и притягивает к себе. К его обычному аромату добавляется нотка нашего вечера — мой парфюм tobacco vanilla и запах виски. Странно, что на нём я ощутила свой парфюм. Непонятное чувство. Совершенно. Мне кажется, что мы обнимаемся целую вечность. Эта ночь, как будто, не кончится никогда. Но в объятиях Паши или от уже выпитого, начинает клонить в сон. Решаю выбраться из хватки и предложить мужчине лечь спать: — Пойдём ложиться. Нам еще бы в 10 по-хорошему быть в конторе. У меня смена, у тебя — встреча с Кругловым. — Раз ты настаиваешь… — не даю ему договорить и продолжаю: — Не настаиваю, а ставлю перед фактом. — заканчиваю бессмысленную полемику, ловлю хитрую улыбку Гранина и тяну его из гостиной в спальню. Он очень быстро поддается моему жесту. В спальне я отрубаюсь сразу после Паши, который взял меня в охапку, как плюшевую игрушку.

***

      Моё утро начинается в 8:30 с ужасной головной боли. Потягиваясь, я не обнаруживаю рядом с собой Гранина. Куда уже смылся, чертёнок? Ох, как же раскалывается голова. Надо все же вставать и идти за аспирином. Опускаю ноги на пол, в это время нахожу взглядом халат. Накидываю черный шёлк на свои плечи и плетусь на кухню. И тут мне неожиданно бьёт в нос запах еды. Вот куда смылся, все ясно. Грех утром не поязвить: — Уже хозяйничаешь на моей кухне? — Это твой способ сказать «доброе утро»? — Паша слегка смутился, но так и не поднял взгляд со сковородки, на которой шкварчало тесто. Гранин решил приготовить… — Блины? — вырывается у меня. — Почему такой удивлённый тон? — отвечает вопросом, который я уже где-то слышала, на мой. — Потому что единственный вариант приготовить блины у меня дома — ограбить соседей. Сахар у меня редкость, а мука появляется в доме только на Масленицу. — Представляешь, — Паша подтянул меня к себе и чмокнул в губы, — грабить соседей совсем не обязательно. Службы доставки вполне справляются со своей работой. — Как тебе удаётся после нашей ночи быть таким бодрым, да и ещё проснуться раньше? — сил возмущаться нет, остаётся ворчать. — Рит, с нашей работой 4 часа сна — уже подарок. А если ты про похмелье… — Про него, ага. — Мне с утра пришлось ограбить тебя, на одну шипучку. Или ты думаешь, я всегда, как с обложки выхожу? — Мне бы тоже не помешала таблеточка. — говорю вымученно, собираясь встать со стула. Но Паша сажает меня обратно и сам достаёт аспирин из аптечки. Принимаю помощь, нет сил противостоять. Гранин ставит передо мной стакан с пузырьками. Не успеваю выпить возрождающий эликсир, как Паша ставит передо мной чашку Американо и тарелку с блинами. — И вкусный завтрак тебе тоже не помешает. Приятного аппетита. — парирует мужчина и садится напротив меня. — А ты что, не будешь? — удивлённо спрашиваю его и опустошаю стакан с аспирином. — Я пока готовил наелся, не переживай. А вот от такой же чашки, как у тебя не отказался бы. — Гранин решает встать со стула, но тут уже сажаю его я. — Паш, кофе мне можно доверить. Это единственное, что я готовлю отменно. — Ты бы лучше завтракала. — Блины пока горячие, как раз остынут, пока я варю. Сядь. — снова сажаю неугомонного Гранина на стул. В этот раз он вроде подчинился. По запаху Паша мне сварил классическую арабику, решаю его удивить хорошим американо с ароматом амаретто. Помню, как девушка в магазине хвалила этот кофе. Мне он тоже очень понравился. Быстро управляюсь с кофейными манипуляциями и ставлю чашку с напитком перед мужчиной: — Вот все мои кулинарные таланты. Пробуй. — Корицей не пахнет, яда быть не должно, — Паша усмехается и показывает жестом, чтобы я садилась за стол, — ммм, а что за послевкусие такое с кислинкой? Не могу понять, ты мне остатки виски добавила в кофе? Решила сегодня за руль вместо меня? — последние фразы звучат очень ехидно. — Здесь нет спирта, — говорю уверенно и показываю жестом на кружку, — это кофе с ароматом амаретто. Один из моих фаворитов. — Возьму на карандаш. Очень вкусный кофе. — говорит Павел и очень мягко улыбается мне.       Я уничтожила вкуснейший завтрак. Блины просто изумительные, тоненькие, в меру прожаренные. Вспоминаю свою последнюю попытку приготовить блины на прошлую Масленицу… И почти смеюсь в голос. Они не переворачивались, хотя я делала все по этому чертовому рецепту. Тесто жидкое, мало яиц — куча причин в интернете. Но в итоге у меня вышли лепешки, когда тесто начало худо бедно переворачиваться. Ну ничего, я сгущенкой их полила и вполне себе…кхм. — О чем думаешь? — Паша выводит своим вопросом из мыслей. — Вспомнила свою последнюю попытку приготовления блинов. — И как? — Вышли лепешки, ещё и не с первого раза. — Не переживай, я тебя научу. А сейчас иди собираться, я пока все уберу.       Я смотрю на часы: 9:06. Черт, реально опаздываем. Без пробок до конторы ехать час. Хорошо, что второго числа мало кому надо на работу. Бегу к шкафу, достаю свой брючный костюм и к нему черный топ. Не заморачиваюсь вообще, ускоренно переодеваюсь, а теперь самое сложное — голова. Точнее укладка. После вчерашнего на голове не то что гнездо, а прямо атомная война. Не обойтись без мытья. Быстро мою и сушу всю копну, гляжу на часы: 9:21. Скоростной план выполнен.       Выхожу в прихожую, а Паши уже след простыл, смотрю в окно: он уже в машине. Беру телефон и ключи, и быстро сматываюсь из дома вниз. Мысли поехать в контору по отдельности улетучиваются на ходу. Вылетаю из подъезда и прыгаю в машину Гранина. — Я думала, что мы в контору поедем по отдельности. А то ты знаешь наших, сразу все слухами обрастёт. — Как тогда что-ли гудели? Вплоть до моего ухода все говорили о нас. Почему ты ушла: беременность или несчастная любовь? – тоном опытного ведущего "жёлтых" новостей проговорил он. – Мы даже начальство сместили на какое-то время с первого места по сплетням. — Паша смеётся и продолжает: — А если я вернусь в контору — то вообще будет песня. — Ты ещё не решил по этому поводу? — Пока нет, всегда успею в родные пенаты.       С другой стороны могу понять Пашу, тоже иногда так надоедает оперативная работа, хоть запирайся у Вали в морге.       Вижу в окно очертания здания ФЭС. Охранник машину сначала не пропускает, но после двух ксив в лицо очень лихо открывает шлагбаум. На часах 10:07. Вроде успели. Все ещё не понимаю, как такое сумбурное утро уложилось в полтора часа.       Здание конторы на редкость пустое, один сержант на рецепции, в лаборатории тоже ещё никого, даже Круглов ещё не явился. Но тут в холл, аки лань вылетает Воеводин: — Рита, ты чего опаздываешь? Ой. Здравствуйте. – Старшие по званию задерживаются. Прям вот как наше начальство. – я махнула рукой, указывая на пустой кабинет. Олег переводит взгляд с меня на Гранина и обратно и хитро ухмыляется: – Ага, задерживаются. Хитрый жук о чём-то догадывается? Умненький, наблюдательный, далеко пойдёт. – А младшие по званию не треплются по поводу и без и живут долго. – приторно улыбаюсь я, зная, что Олег правильно поймёт намёк. Его с Белой, по началу, тоже достали. – Кстати знакомься, капитан Гранин Павел Анатольевич. Лейтенант представляется в ответ и пожимает Паше руку. – Там младшие по званию кофеварку зарядили. – вспомнил парень. – Пойдём кофе попьём, пока начальство задерживается. – он поставил ударение на последнем слове, вызывая приступ смеха. Мы посидели в буфете, Паша и Олег даже нашли общий язык. Когда в коридоре мелькнул Круглов, Гранин направился к нему. – Так вот он, секрет хорошего Нового года у чёрта на куличиках. – хитро улыбаясь выдал Олег. – Ты ещё громче ори и схлопочешь. – предупреждаю. – Понял я, понял. – она поднял руки в примирительном жесте. – А порадоваться за тебя можно? – Это можно, – разрешаю я, – но тихо. – Это я могу.