Осколки

      После того, как Гранин хлопнул дверью становится не по себе и вокруг головы возникает поток мыслей, которые начинают отплясывать канкан. Да я и не хотела никуда сматываться, ну почти. В начале разговора я хотела не уйти — сбежать. Быстро, безболезненно и без последствий. Сослаться на окончание дел в этом году и раствориться в воздухе, чтобы не было этого ужасно выматывающего разговора. Но покидать этот уютный подмосковный уголок уже не хочется, уже легче. Психология — оказывается не туфта, эти ваши разговоры помогают прояснять ситуацию, даже спустя столько лет становится легче дышать, вспоминая тот день. А еще будет жалко Пашин гардероб для веревок. Он ведь предназначен не для того, чтобы по нему спускаться вниз. Корме того, до машины придется идти пешком в минус 35 до отделения. Куда уж деваться, надо праздновать здесь, в Вороновске. Из пучины мыслей вытаскивает звонок сына: — Мам, с наступающим тебя, прости, что в этот год не вместе, ведь так хотели, планировали. Но мы тут с ребятами с группы, все в порядке. — начинает говорить Глеб радостным голосом. — Я рада за тебя, с наступающим тебя тоже, родной. Скрипку не оставь нигде только. — отвечаю в той же манере. — Я могу все, что угодно потерять, но не ее. — Тогда буду звонить тебе на скрипку, если телефон потеряешь. Глеб хохотнул. — Надеюсь тебе не сильно там одиноко? — вопрос сына ставит меня в тупик. — Не переживай, я на работе, так что одна не останусь. — уклоняюсь от ответа. Конечно, я на работе. Квартира Гранина уже является и лабораторией, и допросной. Правда допрашивают сегодня меня. — Опять? Второй год уже на дежурстве, мам, твой трудоголизм неизлечим. — немного возмущается парень. — Как и твоя страсть к музыке, в Новый год без инструмента не уехал, кто бы говорил. — смеюсь в трубку. — Теперь понимаю в кого у меня страсть к любимому делу. С кем дежуришь кстати? — снова вопрос, который загоняет в угол. С кем я дежурю? В данный момент даже не знаю, как ответить, но потом в голову приходит идея: — С Воеводиным, помнишь я говорила, что он меня побаивается? — Понял, понял. Удачи вам и поменьше трупов. Пока-пока. — Пока Глеб, еще раз с праздником.       Я отключаюсь и вопрос сына дает мне вспомнить с кем у меня дежурство — с Олегом. Где носит этого красавца, интересно? После той смс-ки ни слуху, ни духу. Только промелькнуло воспоминание о работе, как сразу звонит Круглов: — Рита, доброго дня, с наступающим тебя. Ты, я так понимаю, застряла в Вороновске? — Здравствуйте, Николай Петрович, спасибо, взаимно, да, так получилось, что… — договорить я не успеваю, майор меня перебивает: — Что у тебя не заводится машина? Это немудрено. Ты уехала в такой мороз со слабым аккумулятором, его не успели заменить. Как ты вообще выехала отсюда? И главное, механики никак машину ни пометили, ни отогнали со стоянки. Хорошо, хоть одна застряла в этом вороньем углу. Воеводину я передам о том, чтобы тебя забрал поскорее оттуда, а то мало того, что опоздал, так еще и ты в такой ситуации, перед Новым годом непонятно где. — Круглов явно возмущен. — Не беспокойтесь, Николай Петрович, я сама позвоню Олегу и все ему популярно объясню. — последняя фраза звучит слишком язвительно. — Механикам тоже, когда вернусь. — Ну раз так, то пожалуйста. Не сомневаюсь, что ты Олегу все поведаешь в своём стиле. Всего доброго тебе, Рит. После праздников жду в конторе. — Спасибо, буду, как штык. — отключаюсь.       М-да. Интересненькая ситуация вырисовывается. Даже если бы я очень захотела уехать из Вороновска, то не смогла бы этого сделать? Судьба просто шутит надо мной. Всех этих деятелей я лично четвертую, как вернусь в Москву. Как они проверяют тачку, что не смотрят вообще на аккумулятор? В следующий раз руля на месте не будет? Новый год раньше начался у них? Просто чертовщина какая-то. Ладно, надо позвонить Олегу, найти хоть его. Первая попытка посылает меня куда подальше — лейтенант снова не отвечает мне. Надо сразу с номера Галины Николаевны звонить, чтобы брал, поганец. Но со второй попытки удается поймать его на линии: — У тебя есть минута, чтобы все объяснить. — Рита! Извини дурака, вчера я в баре познакомился с такой девушкой, ну мы с ней поехали ко мне, погуляли в общем хорошо, выпили… — Ещё короче, Олеж. — Ну вот, я проснулся в таком похмелье, ужас. Я же не знал, что меня вызовут в собственный выходной. Начал собираться, ну башка трещит, я закинулся таблеткой и прилёг на пять минут. И вырубился. — парень торопливо обрисовывал ситуацию. — Проснулся от очередного звонка Круглова. Прости, что не поехал с тобой. — Бог простит, товарищ старший лейтенант. — Это Аид что ли? — предположил он. По ходу, наслушался баек от дражайших коллег. — Не. Аид — банально. Мы к Анубису пойдём. — Круглов сказал, что у тебя проблемы с тачкой. Скажи адрес, я приеду за тобой. — Не надо. Долечу на метле твоими молитвами. — Анубису молиться? — Лучше Круглову и Рогозиной, чтобы выговор не влепили за такое. Позвони своей зазнобе, отдохните вместе сегодня. — Да какое там, я имени то ее не помню, Рит. — Значит позвони той, чьё имя помнишь и отметь Новый год. — Это сестре, что ли? — Ну если ты только её имя помнишь, звони ей. — Не только. Мама ещё, но она далеко. — Ладно, молодой красивый, за меня не беспокойся и давай отмечать иди. — Есть, товарищ капитан.       Отключаюсь и смеюсь куда-то в воздух. Ну поганец, загулял значит. Ладно, чего уж злиться, время назад не отмотаешь и я в Подмосковье со сломанной тачкой на Новый год. А ещё с Пашей. Почему-то на душе становится тепло при упоминании его имени. Черт, что с тобой, Власова? Неужели, эти сутки так перевернули отношение к нему, что ты расчувствовалась? Да нет, бред какой-то. Только как объяснить мозгу, как реагировать на его якобы случайные прикосновения к царапинам, объятия, короткий поцелуй-признание. Делай, Ритка, с этим чего хочешь: хоть на полку ставь, хоть разбивай об стену. Но не хочется ни ставить на полку, ни разбивать в дребезги — а принять и ответить. Какого черта? Нельзя влюбиться за сутки, никак. Это невозможно. Особенно для меня. Чёрт. Оставаться с этими мыслями один на один тяжело, непонятно, как и куда их девать? Выбросить? Закопать? Утопить? Рита, мыслишь снова категориями, как убить человека. Но то, что происходит с тобой — это не труп, а вполне живо, только-только зарождается и уже так болезненно пускает корни. А может быть эти корни были давно, а сейчас оживают? Так все, надо сходить покурить, невозможно оставаться одной с этим дерьмом. Табачный дым заполняет лёгкие, напряжение постепенно покидает мое тело, но тут я резко слышу голос за свое спиной: — Значит, курите без меня, Маргарита Сергеевна, а я думал уже меню обдумываете и все такое. Гранин вернулся. Смотрю на часы, прошло почти 2 часа. Резко материализовался за спиной, собиралась покурить спокойно, подумать, ага, хрен мне. — Павел Анатольевич, я вообще-то думала о том, что хозяин накормит гостью. А я так и быть, не откажу в помощи. — С этим никаких проблем не будет. Хочешь помочь, значит. Я купил ёлку, игрушек, гирлянду. Сможешь из этого сделать композицию? — Я попробую, но могу сделать только хуже, с чувством прекрасного у меня проблемы. — Рита, у тебя есть с кем-то проблемы? Пропиши этому чувству с ноги, проблем не будет. Складно чешешь, Гранин. Другому бы чувству прописать, чтобы оно замертво упало. — Возьму на заметку. — докуриваю сигарету, тушу и выхожу с балкона.       Уже в комнате рассматриваю кучу пакетов. Да уж, надо начинать, а то так проглядеть Новый год можно. Достаю ёлку, Паша купил компактную — всего метр двадцать. Думаю, что она хорошо будет смотреться на большом подоконнике, решаю поставить туда. Так-с, дальше идёт гирлянда. Обматываю ей хорошенько ёлку и берусь за игрушки. Паша решил не усложнять и взял пару наборов украшений: перламутровых шаров и персиковых бантов. Заканчиваю композицию мишурой в цвет, которую тоже нахожу в пакете с покупками. Отхожу подальше и понимаю, что-то мне не нравится. Прикидываю что и как поменять местами, но Паша снова резко выдёргивает меня из раздумий, взяв меня за плечи. Я даже немного дёрнулась от неожиданности: — Любуешься? — Не совсем, — скидываю руки мужчины и продолжаю, — думаю, что перевесить. — А вот мне нравится. Только может я самый пышный бант повесил бы на верхушку. — Павел договаривает и идёт воплощать свою идею. Я пристально наблюдаю за его действиями. Когда Гранин заканчивает со своим творческим порывом, он слегка отходит в сторону, чтобы я смогла оценить результат. Так, правда, смотрится лучше. — Теперь даже ничего перемещать не надо. Мне нравится. — Ну вот, зато не будешь посреди комнаты 10 минут стоять в ступоре. — Паша смеётся. — Что? Ты засекал? — Ага, решил позвать тебя помочь мне, потому что ты затихла. Думал ты закончила, но ты так внимательно смотрела на ёлку, что я решил тебя не отвлекать. От греха подальше. Но, потом решился аккуратно подойти. Да уж, я сегодня прям день задумчивости. — С чем там тебе надо помочь? — Ну смотри, самое грязное я уже сделал — почистил картошку. Сейчас быстро это все нарежем и отправим с мясом в духовку. Сделаем салат, бутерброды с икрой, нарезку. От списка Павла в голове обезьянка начинает стучать тарелками. Никогда бы не могла подумать, что он любит готовить. Просто мне обычно хватает сыра и горького шоколада к виски. А сегодня прямо Новый год по полной программе, как обычно я делаю, только когда отмечаю с Глебом. — Паш, мне особо без подробностей, просто говори что нужно делать и всё. — Никаких проблем, пошли.       На кухне время пролетает быстро. В 4 руки мы справляемся в 4 раза быстрее, чем могли бы по отдельности. По квартире витает запах горячего и уже чувствуется предпраздничная суета. Резко улавливаю новогоднее настроение, даже не помню, когда в последний раз было оно. На лице появляется немного глупая улыбка. Паша замечает ее и решает кольнуть: — Чего улыбаешься? Думаешь, как меня вырубить и смыться в Москву? — Даже при всем желании, мне бы пришлось ещё и угонять твою тачку, а это уже тянет на уголовку. — улыбка резко покидает моё лицо. На ее место приходит саркастично поднятая левая бровь. — С чего вдруг? Думаешь, что кто-то из отделения угнал служебную? — Паша тоже в ответ меняется в лице. — Если бы все так было прозаично. Звонил Круглов и рассказал о том, что механики мне подсунули тачку с дохлым аккумулятором. То, что я доехала сюда — уже чудо. — Ах вот оно что. То есть ты теперь у меня в заложниках? — в голосе Гранина слышится флирт вперемешку с сарказмом. — Если я захочу, я отсюда на лыжах смоюсь. — Скорее ты меня в заложники возьмёшь, приставишь пистолет к башке и скажешь: «Вези, куда скажу». — Паша заливается смехом, я заражаюсь этой волной и смеюсь вместе с ним.       На душе становится так уютно и тепло, вечер, 31 число мы с Пашей вдвоем режем салат, а за окном лютый мороз и снежинки медленно-медленно опускаются вниз. На улице редкие люди, забывшие что-то купить к столу спешат забежать быстрее в магазин, чтобы спрятаться от трескучего мороза. Снова ловлю себя на этой глупой улыбке, но быстро решаю сделать выражение лица обычным. Иначе Павел решит снова пошутить. Могла ли ещё вчера я представить то, как я буду отмечать этот Новый год? Нет, конечно нет.       Решив немного отдохнуть, мы выдвинулись на балкон покурить. Гранин по-джентельменски поджигает мне сигарету, дым разносится по лёгким вместе с ощущением дежавю. На улице темно, пусть не ночь, но мы снова с Пашей на балконе вместе курим и смотрим куда-то вдаль на местные колоритные пейзажи. Но мой взор падает на Павла. Немного вкрадчиво вглядываюсь в его черты лица, такие чертовски знакомые: черные глаза, губы, жадно втягивающие табачный дым, и челка, лежащая на правом боку слегка небрежно. Решаю поправить эту непослушную прядку. Хочу остановить этот порыв, но не выходит. Рука сама тянется к его волосам и перекидывает прядь на место. Паша, обычно всегда напряжённый, как струна, дёргается под моим импульсивным прикосновением. Никогда такого не замечала, даже немного усмехнулась. — Ты чего, Рит? — Гранин спрашивает меня очень изумлённым голосом. — Ничего, у тебя прядь выбилась просто. — отвечаю совершенно обычно. — Да? Обычно ты… — не даю договорить ему и целую его. Власова, опомнись, что ты творишь? Хочу отпустить его, но руки сами обхватывают шею мужчины. Паша в ответ прижимает к себе сильнее. Моё тело начинает жить своей жизнью, далёкой от разума. Чувствую, что Гранин изумился ещё больше от этого, еле сдерживаюсь от смешка прямо ему в губы. Поцелуй длится чуть больше, чем первый, Паша решает отпустить меня из объятий и сделать одну большую затяжку, которой хватает чтобы докурить сигарету до конца. Этот жест говорит лишь о том, что он в полном шоке. Я тоже, только с себя. Вслед за мужчиной докуриваю сигарету и мы возвращаемся назад на кухню. Гранин решает начать новую сессию допроса: — Рита, что ты творишь? — говорит немного повышенным тоном. — То же, что и ты вчера, Паш. Quid pro quo. Слышал такое? Он взъерошил руками в волосы и вздохнул. — Я хотел быть с тобой честным. Даже несколько лет спустя. Жду продолжения. Оно явно напрашивается. — А чего хочешь ты? — Гранин вглядывается в моё лицо. — Я уже один раз остался наедине со своими эмоциями и чувствами. Они меня чуть не сожрали. Не сегодня-завтра ты уедешь и не вспомнишь. Чувствую как подрагивают руки. Я ведь чуть не поступила с ним так же, как со мной Данилов. От осознания опускаюсь на ближайший стул. — Возвращайся в Москву. — голос сорвался на шёпот. — Что? — Ты спросил чего я хочу. Я отвечаю: вернись в Москву. Ко мне. Паша застыл, его глаза стали стеклянными, он как будто потерял дар речи. Решаю продолжить разговор: — После твоего поцелуя во мне что-то перевернулось, ты поделился со мной своими чувствами, а во мне проснулось что-то давно забытое и убранное на антресоли. Это не интриги или мой яд, это правда. Я тоже хочу быть с тобой честной. Сейчас я поцеловала тебя не просто так. Я тоже хотела поделиться с тобой чувством, которое не испытывала никогда. Бери, Паш. — заканчиваю реплику и накрываю его ладонь своей. У Павла абсолютно не меняется выражение лица, он как будто стал куклой, совсем безжизненной. В один момент.       Мозг услужливо подсовывает флэшбек. Больница. Я оставляю его одного с умирающей Варварой. У него был тогда точно такие же стеклянные черные глаза. Как будто бусины обсидиана. Что я тогда натворила, почему оставила его одного, смотреть на ту, которую он подстрелил? Что тогда мной руководило? Холодный расчет? Нужно же иногда его отключать и проявлять теплоту.       Из мыслей меня выводит звук открытия бутылки. Паша, так и не проронил ни слова берет два стакана, кидает туда по три кубика льда и наливает виски. Свой стакан он опустошает как и вчера — одномоментно. И сразу наливает следующий. Я следую его примеру, выпиваю стакан залпом и в голове становится сразу легко и хорошо. Решаю взять инициативу в нашем таком сложном разговоре на себя, подхожу к мужчине. Павел тем временем немного медленнее потягивает второй стакан с напитком. — Паш, может быть скажешь что-нибудь? Не знаю, наори на меня или уклончиво и цинично пошути. — Что сказать? Сейчас мы никуда не поедем, ибо мы оба выпили. Может завтра в Москву то? Я резко меняюсь в лице и начинаю смеяться. — Ну 1 января должен быть выходной. Может лучше второго? — Как тебе будет угодно. Может уже наконец старый год проводим? А то на часах уже 10. Жесть, как быстро летит время. До нового года осталось всего два часа. Мы провожаем старый год в смешанных чувствах, даже странно в такой обстановке говорить о чем-то отвлечённом. Значит будем говорить конкретно. — Паш, почему нас судьба свела спустя столько лет? — Видимо недосказанности всегда должны быть закрыты между людьми, вот и встретились мы вновь. Или два близких сердца должны быть вместе, м? — слышу в голосе мужчины позитивные изменения, глаза уже не походят на два безжизненных кристалла. — Должны. Иначе во вселенной будет неразбериха. — Как была все эти годы? — Да. Надо было поговорить ещё тогда, может быть уже давно бы во вселенной был бы баланс. Но судьба нас развела, ты перевелась, позже я. Так больше и не пересекались до сегодняшнего дня. — Баланс все равно настаёт рано или поздно. — Я чертовски этому рад. С новым годом, Рит. — Гранин подходит ко мне, обнимает меня за талию и слегка касается щеки. — С новым годом, Паш. — перехватываю его ладонь, беру в замок и целую Гранина слишком требовательно и желанно. Время замедляется, совсем не хочется, чтобы поцелуй прекращался. Но Паша прерывает его для мимолётной реплики: — Только попробуй сбежать теперь. — Не надейся, Гранин. — смеюсь ему в губы и снова их касаюсь. Теперь я снова люблю Новый год. И больше не хочу прятаться от всеобщего веселья за вуалью штор.

***

      Первого января на улице ощутимо потеплело и я всё же попробовала завести служебный транспорт. Результат был ожидаем, но мне нужно было как-то убить время до приезда Воеводина. К слову, тот приехал даже чуть раньше, чем обещал. В окне своего кабинета появился Паша. Попрощались мы ещё у него дома, поэтому я просто махнула ему рукой и улыбнулась, усаживаясь в тёплый салон подъехавшей машины. — Привет, гуляка. — Привет, — ответил Олег и, выруливая со стоянки, хитро глянул на коллегу. — Хотел попросить тебя сильно не лютовать, но… — Что? — не люблю я паузы в середине предложений. — Ты какая-то слишком довольная для человека, который на Новый год застрял с неисправной машиной чёрт знает где. Я улыбнулась ещё шире. Так, надо брать себя в руки. Но на душе слишком хорошо. — Считай, что Анубис услышал твои молитвы и я в хорошем настроении. — Обычно, это плохо для окружающих, — усмехнулся Олег. — Когда как, — с очевидным сложно спорить. — Кстати про Анубиса, — вспомнил парень. — Там на заднем сиденье подарок тебе. Новогодне-извинительный. — Как интересно, — я сцапала подарочный пакет, на который сразу не обратила внимание. В ворохе упаковочной бумаги пряталась красивая статуэтка знакомой из школьного доклада Глеба древнеегипетской богини. Я удивлённо подняла брови. — Это богиня Сехмет. — рассказал Олег. — Сестра ездила в Египет и привезла несколько. Остальные раздарила, а эта осталась. Я почитал про неё и решил, что тебе подходит. — Спасибо. — у меня возникли вопросы почему я ассоциируюсь с богиней войны, но благодарность была искренней. Вопросы можно и потом задать. Какое-то время мы ехали молча. Лейтенант сосредоточился на непростой зимней дороге, а я сначала рассматривала подарок, а потом задремала. Уже когда мы заехали в город, Воеводин снова попытался расспросить меня на тему моего хорошего настроения. Я ограничилась коротким: — Скоро поймёшь. — Прям скоро? — Думаю да. — я снова не сдержала улыбку. — Только не трепись об этом, пожалуйста. — Понял. — серьёзно кивнул Олег. — Обещаю.       Паша, конечно, ещё не решил вернётся ли в контору работать, но завтра с ответным визитом от лица своего отделения обещался быть в ФЭС. У нас с Воеводиным по графику смена, так что встреча неизбежна. Однако ту, что случится после, я жду больше.