Призыватель

— Зачем тебе мой палец? А, ты хочешь… Ауч, Тами, не кусаться! Хотя… кому я говорю. Тами Каэда, озорливо сверкая глазками, цепко ухватилась за другой палец и уже потянула его ко рту. Но Футсуу собирался стать шиноби, а потому не позволил сестрице провернуть один и тот же прием дважды. Спасши конечности от опасности, переродившийся улыбнулся. Выросла, мелкота. Как часто он играется с ней? Кажется, последний раз был так давно, что младенец должен был забыть непутевого братца. — Эй, младенец, — парень прищурился и опустил лицо к пухлому личику сестрички. — Ты ведь помнишь братца Футсуу? Малышка тотчас схватила его за розовую прядь волос и с силой дернула на себя. И, в ответ на возглас боли, счастливо рассмеялась: — Фу-фуу! — Это ты сейчас мое имя попыталась сказать? — Футсуу потер лоб. — Ну и хватка… Еще и болтать учишься в неполный год. Вот уж кто у нас явный кандидат в шиноби. Взгляд переродившегося, на миг, стал совершенно стальным. Ему пришло в голову, что в теле сестрицы могла запрятаться какая-нибудь другая сущность. Что-то вроде него самого. Почему нет? Но девочка даже не обратила внимание на глаза братца. Тами родилась в семье Каэда через неделю после того, как Футсуу встретился с нукенином по имени Какузу. Именно переродившийся выбирал сестрице имя. Точнее сказать — он просто поставил предкам ультиматум, что его младшую будут звать ровно так же, как и маму. Ослабленная родами мать спорить не стала, а у пьянющего, на радостях, отца никто ничего и не спрашивал. И это, пожалуй, было единственным важным поступком Футсуу в жизни его сестры. Малышка Тами оказалась на самой периферии взгляда брата. Взгляда, который он направил в сторону пути шиноби. А уж после того, как Футсуу начал принимать Чистый Разум, его мозг окончательно выкинул сестру из головы. Просто не было времени. Слишком многое нужно успеть сделать. Поправка — нужно было. А теперь, вот, времени вагон. — Наслаждайся моментами, малышка, — Футсуу подергал сестричку за щечки. — Если у меня все получится, скоро я опять стану очень занят. А если нет… тогда я скоро сторчусь. Неприятно было такое говорить. И Футсуу не сказал бы этих слов никому, кроме несмышленой сестры. Даже Некорай — ближайшая напарница, не знает об упаднических настроениях своего контрактника. Контрактника, который уже целый месяц плотно сидит на стимуляторе шиноби. До конца второго курса оставалось совсем немного. За три недели ученикам предстояло подготовиться к семи письменным и трем практическим экзаменам. Футсуу же не готовился вообще. Он уже был готов. И не только к экзаменам второго курса, но и, как он считал, к сдаче экзамена на звание генина. Да даже если не готов — экзамены — его наименьшая проблема. Главная беда, конечно, в том, что переродившийся уже слишком плотно подсел на дурь, которую ему выдавали в отделе дознания. Настолько подсел, что от себя уже это не скроешь. Слава Небу, пока что удается скрывать от других. Его концентрация падает, если он не под дозой. Ему постоянно хреново. Бессонница становится хронической. Все физические параметры упали настолько, что Некорай уже сложно опираться даже на его туловище во время боя. От тотального краха Футсуу спасали два фактора. Первый — он постоянно спарринговал. С Бойцовским Клубом, с Узумаки Макимой и с бандой Тоджи, которую приучил-таки к совместным тренировкам. Спарринги давали разогнанному кристаллами мозгу то, для чего его, собственно, и разгоняли — активность. Мозг кипел и пережигал кучу энергии, но держался. Но с каждой новой битвой Футсуу все больше изучал противников, и активности от мозга требовалось меньше. Второй фактор тоже быстро терял в эффективности. И применялся не постоянно. Но именно сегодня тот день, когда Футсуу предстоит снова его испытать на себе. — Пойдем, Тами-чан, — парень, кряхтя, поднял сестру на руки и наступил в свои сандалии. — Что нам сегодня скажет Кокью-сан? Неспешная прогулка до полигона и Призыв. Кокью была Кошкой — единственной в Сора-Ку, кто разбирался в медицинских техниках. Как и всем Кошкам, ее способностям недоставало мощности, чтобы составлять сильную конкуренцию шиноби, но ведь Футсуу шиноби и не был. Поэтому он, затаив дыхание (и следя одним глазом, как Некорай играет с Тами), слушал каждое слово своего личного медика. — Кровь я почистила, как могла, легкие продула, — Кокью устало уткнулась мягким лбом в оголенную спину контрактника. — Но это все — пустое. Печень и сердце я тебе не заменю, равно как и мозг, который очень скоро начнет шалить. Эта дрянь убивает тебя, Футсуу-кун. — Знаю, — переродившийся грустно пожал плечами. — Поэтому делаю все возможное… чтобы не успела. В конце концов, конечно, придется идти к Директору и просить госпитализации. — И это будет очень правильно, — кивнула Кошка. — Уже сейчас твои повреждения вылечить тяжело. Если ты хочешь и дальше принимать препараты, но оставаться здоровым, тебе потребуется исключительный медик. Даже по меркам мира шиноби. — И сколько у меня времени, прежде чем он мне так понадобится? — Два месяца — максимум. Пока ты заставляешь мозг работать, а я провожу профилактику. Но протяни хотя бы день, Футсуу-кун, и я скажу Некомате-сама, что Контракт можно закрывать по причине смерти контрактника. Ты обязан держать это в голове. Даже сквозь дурман. — Спасибо, Кокью-сан, — переродившийся поморщился от стрельнувшей боли в голове. — Я обязательно успею… ****** Очередной практический урок, очередная имитация сражения. Несмотря на приближение экзамена, от регулярной практики будущих шиноби не освобождали. Сенсей Такаока изображал нукенина высокого ранга, с которым должна была справиться команда из учеников. Конечно, джонин не сражался в полную силу. Конечно, он дал Футсуу в команду самых отстающих по практике. Естественно и то, что он собирался дать им фору, чтобы подтянуть учеников. И, конечно же, сам Футсуу принял дозу стимулятора. И вышел из себя. Если раньше учителя делали вид, что тренируют переродившегося так же, как и всех, то сейчас стало очевидно, что они не могут дать ему ничего нового в пределах этого класса. Это понимали и сенсеи и сам Футсуу. Но первые ничего не предпринимали. А последнего это окончательно достало. Когда сенсей Такаока обездвижил Тагичи Химиругано, он не стал развивать успех, а позволил Чизаку Кураме себя обойти. Футсуу Каэда, по плану учителя, должен был поддержать товарища в атаке, чтобы освободить захваченную напарницу. Поэтому Такаока даже не стал контролировать взглядом, куда вильнул Каэда. Ориентировался на чакру его Призывов. А Футсуу, оставив Некорай и Укуна в одном месте, метнулся в другую сторону и уже оттуда, не щадя взбесившего его учителя, ударил из арбалета. Опытный джонин, прошедший несколько десятков сражений насмерть, сосредоточившись на битве, легко перехватит даже быстрый и юркий арбалетный болт. В конце концов, битвы джонинов ведутся на таких скоростях, в которых даже самый быстрый болт — всего лишь пасс какого-нибудь снаряда. Но Такаока совсем не ожидал, что в него выстрелят болтом на его же уроке. Да еще и с того места, где он совсем не чувствовал чакры. Джонин, все равно, успел повернуться к ученику — шестое чувство у шиноби высочайшего ранга развито даже лучше, чем у зверей. И он все равно не успел. А болт пробил ему легкое. — Да я тебя загрызу нахрен, Каэда! — орал во все горло Директор Эй. — Я шкуру с тебя спущу, недоносок! Что ты возомнил себе?! Что возомнил?! Считаешь, что можешь нападать на учителей в МОЕЙ Академии?! Он с силой ударил по своему столу, кулаком пробивая в нем дыру. Зарычал так, что даже Некорай уши пригнула и резко схватил стакан с водой. И сделал ровно один глоток. Прежде чем с размаху врезать стаканом в стену! — Я понимаю — девчонку из Хьюга унизил! — ни на процент не снизил громкости Инузука. — У тебя, бескланового, может быть на таких зуб! Но учитель! Наставник! МОЙ, МАТЬ ТВОЮ, ПОДЧИНЕННЫЙ! Чем ты думал, одноклеточный?! Надеялся, что просто получишь выговор, да подметешь территорию Академии?! ДА ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ПЯТЬСОТ ДЕСЯТЬ ЛЕТ ЕЕ МЕСТИ! Потому что именно столько тебе понадобится, чтобы я забыл о твоем ублюдочном существовании! — Директор-сама! — хлопнул, наконец, и Футсуу по столу. — Вы что, предлагаете мне… бесклановому… ученику второго курса… щадить… учителей на практике? Оплеуха Эя была тяжелой. Такой тяжелой, что ударь он ей даже полнокровного чунина — и снес бы ему башку с плеч. Но он не донес ее до щеки Каэды. Остановил в одном сантиметре. — Я с самого начала был против твоего обучения здесь, — почти спокойно, пускай и с придыханием, сказал, наконец, Директор. — Но Хокаге настоял. Хотя, как по мне, тебя нужно было пихнуть в одну из школ АНБУ. Самую чокнутую. Вот уж там тебе место. Но Сарутоби захотел сделать полнокровного шиноби из обычного человечка… Казалось, сейчас с губ Эя сорвется новое матерное словечко. Но, вместо этого, Инузука жестко улыбнулся: — И у Третьего получилось, похоже. Не знаю, что за демон сидит у тебя внутри, но он биджевски эффективен. Дай угадаю, Такаока сказал перед уроком, что вы должны относиться к этому, как к битве насмерть? Дешевые понты дешевых слабаков. Уволить к херам! Что до тебя, сопляк, я не могу дать тебе генина, только потому, что ты тут всех в виду имел. Футсуу пристально посмотрел Директору в глаза. Доза еще не выветрилась, так что сейчас он выглядел как наглый ученик, у которого самые большие яйца во всей Стране Огня. Именно таких уважал Эй, и переродившийся знал это. Так же, как знал, что ему нужно, а что нет. — Мне не нужен генин, — заявил он спокойно. — Но я прошу вас дать мне проявить себя. Сейчас, для моего развития, это — самое важное. Заявить о себе. Футсуу нужно было, чтобы мнение Директора сложилось у всех. Чтобы все шиноби Конохи поняли — у Хокаге получилось сделать из него одного из них. И тогда можно будет открыть факт своей зависимости от веществ и придумывать с аппаратом шиноби общий план развития событий. Сейчас, пока он, для всех — лишь ученик второго курса, его просто лишат стимулятора. Потом реабилитация, потеря навыков и, соответственно, ценности для селения. Если железо остынет — его уже не скуешь. — О, а тебе все мало, да? — фыркнул вконец успокоившийся Эй и откинулся на спинку кресла. — Или это не твоя мысль, а самого Хокаге? Не отвечай. Мне интересно, насколько крепко ты с ним связан, но я не уверен, что услышу правду. А ты слушай. Через неделю у выпускного класса предэкзаменационное испытание. Скажу тебе то же, что и им. Испытание покажет, готов ли ты стать генином Скрытого Листа, или нет. В нем участвуют командами. Будут потери. — Похоже, этого я и ищу, — Футсуу подобрался. — В чем суть? — Пятнадцать человек, пять команд и выпускники школ АНБУ с инструкторами. Все это в Лесу Смерти. Трое суток и маршрут, который нужно пройти всем пяти командам. Один маршрут. Пять претендентов. — Слишком мало для выпуска, — заметил переродившийся. — Выпускают тех, кто сдаст экзамены, — отмахнулся Директор. — А это испытание… у него другая цель. Та, которую преследуешь ты. Показать себя. И зарекомендовать. И за все время, что оно проводится, лишь три команды прошли маршрут до конца. В первой был досрочный выпускник Академии — Какаши Хатаке. Вторую возглавлял Учиха Шисуи — еще один досрочник. Знаешь, это испытание — секретная штука для учеников Академии, поэтому Шисуи не смог предупредить о нем Итачи. Тем не менее, именно твой друг, почти год назад, стал третьим, кому удалось пройти маршрут. Футсуу сверкнул глазами. Секретное для учеников, такое испытание точно сделает ему имя среди состоявшихся шиноби. Он пройдет его и сразу станет генином. А если учесть, как быстро дослуживались до чунина все его «предшественники»… — Я абсолютно точно уверен, что стопроцентно согласен! — заявил Футсуу. — Где мне расписаться кровью? ********** Почетный эскорт самого Дайме вызывал у членов команды под номером два горделивые улыбки. Даже Итачи старался выпятить грудь вперед, показывая напарникам и остальной охране, что и он не пальцем деланный. Шугонин Джуниши — элитные джонины-защитники, каждый из которых был в несколько раз сильнее и опытнее даже Юки-сенсея (наставника второй команды), тихо посмеивались над детишками, но не спешили осаживать их. В конце концов, эти ребятки были лучшими на прошлогоднем предэкзаменационном испытании. Как раз поэтому именно они и сопровождают важнейшего в Стране Огня человека в Коноху. Изумо Тенма — генин и напарник Итачи, подошел ближе и шепнул ему на ухо очередную шутку про толстую жену правителя. Улыбка Учихи застыла на губах, но осаживать друга Итачи не решился. Они уже год выполняют задания вместе. Повидать пришлось разное. И теперь, пожалуй, Тенма стоит, для Итачи, в одном ряду с Изуми, Шисуи и Футсуу. С Инари — девушкой их отряда, отношения попрохладнее, но никаких обид. Просто разные интересы. Но шутки у Тенмы способны испортить даже такой солнечный и приятный денек, как этот. Впрочем, в этом он. Итачи относился к этой черте характера друга, как к поразительной особенности не видеть никаких социальных преград. Тот же Футсуу обладал подобной. Только шутил лучше. — Эй, а что впереди? — удивился, вдруг, Тенма, посмотрев на дорогу. — Кто-то из АНБУ? А почему без маски? Итачи проследил за взглядом друга. Он отметил, скользя, между делом, по лицам прочей охраны Дайме, что все как-то напряглись. А потом увидел человека, из-за которого головной отряд, возглавляемый одним из Шугонин Джуниши, остановил процессию. Мужчина среднего роста, в старомодной броне, окрашенной в черный цвет. Волосы его были белыми и колючими, а выражения лица с такого расстояния Итачи не рассмотрел. Тем не менее, по реакции опытных шиноби, стоявших рядом, генин понял — человека они знают. — Шмыгните в лес, генины, — тихо приказал, тем временем, джонин-защитник. — Похоже, шайка нукенинов пытается нас так «оригинально» задержать. Подайте сигнал взрывами, если увидите приближение противника. У Итачи были вопросы. Но в такой ситуации их нельзя задавать: — Хай! У Тенмы были вопросы. И он был менее дисциплинирован, чем напарник: — Но кто это? Нукенин? Итачи успел сделать всего четыре шага. Он вслушивался в ответ джонина. Ему было интересно. Но вместо ответа, генин услышал грохот. Итачи даже не успел обернуться — его отбросило мощнейшей ударной волной. Но не обожгло, как было бы, взорвись что-либо у него за спиной. Нет, ощущения были другими. Будто… Развернувшись в полете, Итачи врезался в ближайшее дерево спиной. Те четыре шага, что он успел сделать до этого, спасли ему жизнь. И, похоже, только ему. Вся пышная и пестрая процессия, возглавляемая церемониальным отрядом юхеев в тяжелой броне, была раздавлена, развалена и втоптана в землю. Дыхание кончилось, а глаза неверяще распахнулись — всего за секунду неизвестный враг полностью уничтожил и юхеев, и отряд Шугонин Дшуниши и даже самого Дайме! А еще, в ближайших обломках, Итачи увидел изломанное тело Тенмы. Казалось, его полный удивления глаза смотрят Учихе прямо в душу. — Нет… — прошептали губы, а глаза наполнились слезами. — Не-е-ет… Мир задрожал, меняя резкость. Адреналин, или что угодно еще — сейчас Итачи не смог бы определить, сломано у него ребро или все. Все произошло так внезапно, так ужасно и так… невозможно? Но оказалось, что невозможное было только впереди. — Одна техника на одного Дайме, — фыркнул мрачно мужской голос оттуда, где находилась повозка правителя. — И это — нынешний уровень Конохи? При Хашираме такого не было. А уж… Мужчина осекся. Итачи услышал сиплый голос, который, вероятно принадлежал кому-то выжившему. Но слов Учиха не смог разобрать. — Тебе же хуже, что оказался крепким, — ответил неизвестный. Короткий вскрик дал Итачи понять — пленные убийце Дайме не нужны. Генин пошевелился. Тело слушалось плохо — его сильно оглушило перед тем, как отбросить. Боль ощущалась везде, но это хотя бы немного радовало — позвоночник, значит, цел. Итачи уже встал на ноги, собираясь уходить в Шуншин, когда почувствовал у горла холодную сталь куная. — Ребенок? — удивился мужчина. — Хирузен послал детей защищать Дайме? Или это Дайме настоял? Похоже, династия Реты и правда подойдет лучше. Можешь посмотреть на меня, мальчик. Итачи не очень хотел смотреть в глаза тому, кто уничтожил его команду, его Дайме, а теперь заберет и его жизнь. Но он посмотрел. И вздрогнул, когда узнал его. А узнал он сразу. Бледное волевое лицо с красными отметинами на щеках и подбородке. Алые глаза с черными склерами. Но это был не Шаринган, как у клана Итачи. Глаза альбиноса — редкой мутации, особенно среди шиноби. И хаппури, отливающее сталью, на голове. Без знака принадлежности. Но Итачи знал, что раньше там красовался символ Скрытого Листа. Что еще могло быть выгравировано на налобнике Второго Хокаге? — Учиха? — Тобирама Сенджу нахмурился. — Никогда не любил таких как ты. И, по иронии судьбы, я предал все, ради идеи Учих. Но сейчас я даже рад, что ты Учиха, мальчик. Это означает, что сегодня мне больше не придется лишать жизни детей Конохи. Ученик! После зова Второго Хокаге, Итачи показалось, будто сама ткань мироздания разорвалась за спиной великого Сенджу. И из нее вышел худощавый шиноби в спиральной маске. — Тобирама-сама, — поклонился новоприбывший и обратил безликий взор к Итачи. — Знаешь его? — голос бывшего Хокаге был холоден. — Сын Фугаку-сама — Итачи-кун, — кивнул «Маска». — По нашим данным — перспективный шиноби. — Сотри память обо мне. Оставь о себе. Пускай думает, что столкнулся с Мадарой. А в Конохе подумают на отступника-Учиху. — И будут правы, — признал «Маска», и сознание Итачи поплыло. Последнее, что он увидел, перед тем, как потерять память — узор Мангеке Шарингана.