~
— Прекрати воровать со стола, Эйгон! — проворчала Алисента, глядя на сына с огнём в глазах. Раньше мать смотрела так лишь на Рейниру, но после смерти Визериса многое изменилось. Именно поэтому Эймонд сейчас сидел в зале и, от скуки, перещелкивал каналы — один за другим, в попытке найти хоть что-то, далекое от рождественской тематики. И лишь спустя пол часа сдался, оставив на фоне то, что медленно плавило мозг. — О, «Один дома», — тут же услышал он слева от себя и прикрыл глаз, пытаясь сохранять спокойствие. Рядом с Эйгоном это выходило скверно. — Давно начался? — чавкая, спросил брат, вынуждая Эймонда резко подняться с дивана и уйти, лишь бы не совершить кровавое убийство на Рождество. Но у судьбы были свои планы. Поднявшись по лестнице на второй этаж, он резко замер, заметив Люцериса, стоящего посреди коридора с телефоном в руках. Эймонд хмыкнул один раз и прокашлялся дважды, но реакции от племянника, заграждающего проход в его комнату, так и не дождался. — …Мне самому тебя сдвинуть? — не выдержав, прошипел Таргариен, лишь тогда привлекая чужое внимание — и то, лишь на мгновение. — Люк, глянь, что нашёл! — раздался крик Джейса из ванной, из-за чего младший Веларион, не долго думая, ринулся к брату, отложив телефон на ближайшую тумбу. Эймонд только тяжело вздохнул, делая шаг в сторону своей комнаты. И он заперся бы там до самого ужина, если бы не знакомый звук из динамика чужого смартфона, заставивший Таргариена резко остановиться… Может, ему только послышалось? С этой мыслью, Эймонд обернулся, воровато глядя на телефон, всё ещё мирно лежащий на тумбочке. Но тот вновь запиликал, оповещая владельца о новом сообщении. Ему не послышалось. Люцерис сидел в блядском «Grindr».~
— Какой херов раз ты уже смотришь это? — морщится Эймонд, глядя на экран телевизора так, словно в нём была собрана вся мерзость этого мира. Такую реакцию у Таргариена вызывало многое, а в особенности — его старший брат… и фильм «Один дома». — А это тебя ебать не должно, — только бурчит Эйгон, переворачиваясь на другой бок и — Эймонд практически уверен — увеличивая громкость на телике. Такой ответ, очевидно, младшего не устраивает. Поэтому Эймонд, без зазрения совести, выдергивает провод из розетки, прерывая новогодний киносеанс. — Какого хрена?! — тут же верещит Эйгон, вставая с дивана — кажется, впервые, за эти выходные. — Я не буду корячиться за нас обоих, — спокойно отвечает Эймонд, игнорируя нелепые попытки Эйгона подобраться к проводу от телевизора. — Гостевые комнаты должны быть в идеальном порядке, до приезда Рейниры. — Так беспокоишься о её ублюдках? — усмехается Эйгон, вынуждая младшего закатить свой единственный глаз под веко. — Я беспокоюсь лишь о том, что наша мать не спит уже вторые сутки. Ты же сам знаешь — ей нужно, чтобы всё было идеально в эту новогоднюю ночь, — вздыхает Эймонд, уже направляясь к лестнице, чтобы вернуться к уборке. Пусть и единственное, чего бы ему сейчас, на самом деле, хотелось — это стукнуть Эйгона лицом о стенку. Этот белобрысый хрен отлеживался в гостиной всё утро, пока Эймонд изо всех сил пытался угодить их матери. — Так не будет, сколько не вылизывай этот хренов дом, — слышит Эймонд, и в душе понимает, что брат прав. — Не понимаю, зачем ты-то стараешься для нашей полоумной сестрёнки? Уже забыл тот Новый год, после которого остался без глаза? Забыл, что это из-за её выблядка ты?.. — Я делаю это не для неё, — прерывает его Эймонд. — Хорошо бы, если так, — приподнимает брови Эйгон. — Потому что эта лживая сука не заслуживает и!.. — Глáза мне не вернуть, Эйгон, — затыкает он брата, и кажется, его голос звучит настолько жалко, что старшему этого достаточно, чтобы прикусить язык. — Я устал носить в себе эту ненависть. Я хочу оставить это в прошлом, так пожалуйста… сделай так, как я прошу. И Эймонд уходит из гостиной прежде, чем брат даже успевает ответить. Ему нужно вернуться к уборке. Ему нужно занять себя хоть чем-то, чтобы не думать. Но воспоминания проникают в его разум без всякого спроса. С Люком никогда не могло быть иначе.~
Эймонду едва ли верилось в то, что он делал. Но он и впрямь это делал — он искал своего племянника в ебучем приложении для знакомств. Глупость, не правда ли? Только вот пострадавший ребёнок, сидевший в нём долгие-долгие годы, всё еще требовал отмщения. И шанс морально уничтожить мальчишку, лишившего его глаза из-за чёртового плюшевого дракона, казался не таким уж плохим вариантом мести. — Попался, — улыбнулся себе Таргариен, разглядывая миловидное лицо мальчишки на экране своего смартфона. Интересно, много ли мужчин велись на его ангельскую внешность? Наверняка, каждый второй — Эймонд не сомневался. И удивлялся лишь тому, как не понял очевидного раньше. За все школьные годы, вплоть до восемнадцатилетия, Люцерис никогда не приводил с собой на праздники подружку. У такого симпатяги не могло её не быть. Только и любящего парня у Люка, по видимому, никогда не было. Иначе тот бы не засиживался допоздна в этом долбанном приложении. Но Эймонду тяжело было представить, что его племянник является сторонником секса на одну ночь. Наверняка, никто попросту не рассматривал этого ублюдка для чего-то большего. Бедный, наивный Люцерис. Эймонд готов был дать ему это. Подредактировав свой профиль так, чтобы ничто его не выдало, Эймонд вновь вернулся к скроллингу, возвращаясь к нужному ему профилю. Но появилась проблема — Таргариен не знал, что ему написать. Первое сообщение должно было быть цепляющим, но не вульгарным. Таким, чтобы Люк захотел ему ответить. Боже, именно поэтому Эймонд удалил чёртов «Grindr». Он не умел общаться с парнями. Но он умел трахаться, и для этого ему не нужны были ебучие приложения для знакомств. Придется поднапрячься. Люк, 18 привет [12.34] Эймонд буквально отшвырнул свой телефон, стоило тому завибрировать в его руках. И целых пять минут он не решался поднять его с пола. Но сообщения приходили один за другим, и любопытство одержало верх. Люк, 18 обычно я боюсь писать первым, но кажется, ты совсем близко [12.34] если приложение не обманывает, ахах [12.34] а еще у тебя шикарный пресс) [12.37] я вижу, что ты читаешь, ахаха [12.40] прости, если смутил тебя [12.41] Чёрт, Эймонд готов был засмеяться в голос, но только уткнулся лицом в подушку, подавляя свое ехидство. Люцериса и не нужно было ловить — мальчишка сам плыл в его сети. Эйнис, 21 привет [12.42] нет, ты не смутил меня [12.43] просто растерялся, увидев сообщение от такого красавчика) [12.43] Эймонда тошнило от самого себя. Серьёзно. Люк, 18 ахахахах, спасибо [12.44] но ты так и не ответил [12.44] ты в столице сейчас? [12.45] Чёрт, Эймонду стоит скрыть своё местоположение. Эйнис, 21 а что, хочешь встретиться? [12.45] Люк, 18 может быть) [12.46] Эйнис, 21 так сразу? [12.46] Люк, 18 не подумай, что я слишком отчаянный [12.47] просто я застрял в доме, полном родственников [12.48] большая часть из которых меня ненавидит [12.48] — Верное замечание, Люцерис. Но для твоего же блага, Эйнис не станет расспрашивать, почему тебя все ненавидят, — прошептал Эймонд самому себе. Эйнис, 21 а ты не боишься, что я какой-нибудь маньяк? [12.49] Люк, 18 аналогичный вопрос, ахахах [12.49] Эймонд хмыкнул. Звание маньяка Люцерис и впрямь заслужил, причем еще в десятилетнем возрасте. Эйнис, 21 нет, я не в столице [12.51] пришлось приехать к матери на праздники [12.52] помираю со скуки [12.52] Эймонду бы получить лишь парочку нюдсов, чтобы подпортить Люку каникулы. И желательно, получить их как можно скорее, чтобы не тратить на этого глупца всё свое время. Но учитывая, что племянник за все эти дни едва ли выпускал телефон из рук, прогнозы для Таргариена были не утешительными. Люк, 18 может, мы сможем скрасить друг другу рождество? [12.54] Но Эймонд был не против потратить на эту проказу хоть всё своё время, вплоть до Нового года.~
Волнение сковывает тело, а гнетущие мысли окутывают разум. Эймонд не знает, куда от них спрятаться. Но всё это пропадает разом, как только он слышит звонок в дверь. Неосознанно, Таргариен спешит впустить гостей в дом первым. И кажется, словно сердце его готово пробить к чертям рёбра, когда он видит старшую сестру на пороге. Наверное, некрасиво заглядывать ей за спину, но он делает это, небрежно принимая её объятья. И видит Джейса, скорчившего недовольную рожу. Видит Джоффри, что смущенно улыбается, пряча лицо в пушистый шарф. Но не видит Люцериса. Не видит того, ради кого он хотел полюбить чёртов Новый год. Не видит того, кого сердце его желает безмерно. Не видит того, кого любить ему запретно. — А где Люк? — ни секунды не раздумывая, спрашивает он у Рейниры. Та выглядит удивленно, но отвечает почти незамедлительно: — Приедет на такси, решил заехать к друзьям по дороге, — Эймонд пытается проглотить остальные вопросы — в особенности те, что касаются друзей Люка. И к счастью, у него выходит. Но он всё равно привычно достает свой смартфон, печатая сообщение. Эйнис, 22 люк, ты доехал? [17.58] Люк, 19 нет, жду такси [18.01] забирал подарок для мамы [18.02] Этот мальчишка станет его смертью. Люк, 19 боже, я так волнуюсь [18.02] не верится, что мы увидимся [18.05] уже сегодня [18.05] !!! [18.05] Эймонд тоже едва ли верит. Едва верит в то, что ему хватит смелости — кажется, той вовсе в нём не осталось. Лишь тупая боль пронзает его грудную клетку. Интересно, будет ли когда-нибудь иначе? Будет ли иначе, когда Люцерис узнает правду? Будет ли у них хоть шанс? Эймонд горько усмехается сам себе. С Люцерисом у него никогда не было этого шанса. Ему бы лишь увидеть его.~
Проснулся Эймонд от удара подушкой по голове — и к слову, это не был приятный способ пробуждения. — Ты пытаешься побить мой рекорд или как? — услышал Эймонд прежде, чем даже приоткрыл свой глаз. — Мама всё утро гоняет меня по всякой мелочи. И чтобы ты знал — ни ей, ни мне это не нравится, так что давай. Поднимай свою задницу с постели, — пожаловался брат перед тем, как выйти, хлопнув дверью. Эймонд же только застонал, рукой нащупывая свой телефон под подушкой. И застонал лишь громче, увидев время. Таргариен всегда был ранней пташкой, и встать в два часа дня, было равно преступлению. Но Эймонд быстро забыл об этом, стоило ему увидеть недавние уведомления на экране смартфона. Видимо, Люцерис тоже проснулся совсем недавно. От этой мысли, на лице Эймонда расцвела непрошенная улыбка. Которая исчезла так же быстро, как и появилась, стоило Таргариену прочесть сообщения от племянника. Люк, 18 знаешь, когда говоришь с кем-то целую ночь [14.03] это предполагает, что этот «кто-то» заслуживает увидеть твое лицо… [14.04] не думаешь?) [14.04] Они и впрямь болтали целую ночь. И болтали о том, что никак не помогло Эймонду хоть немного приблизиться к его конечной цели. Они говорили о чёртовых сериалах, проблемах Люка в школе и о зануде Джейсе. Пусть это и была приятная беседа, продлившаяся до пяти утра. Но будь Люцерису важно, как он выглядит — спросил бы сразу, так?.. Чёрт, это всё портило. Эйнис, 21 я редко фотографируюсь, прости [14.28] Эймонд не знал, что еще написать в свое оправдание. В голову приходило лишь, что-то наподобие: «Прости, я не вышел лицом — ты подпортил его мне еще в детстве, не припоминаешь?». Но Люк точно бы не оценил такую правду. Люк, 18 уверен, мордашка у тебя такая же сексуальная, как и тело [14.29] может, когда-нибудь ты дашь мне в этом убедиться [14.30] я подожду) [14.30] Но кажется, Люцериса не смущало ничего в этой жизни. А ведь Эймонд уже решил, что даст мальчишке сойти с этого пути. Но Веларион сам не хотел — его ошибка, Эймонд точно не станет винить себя в этом. Эйнис, 21 мордашка? [14.31] Люк, 18 я правильно понимаю, ты проигнорировал комплимент [14.32] но придрался к нелепому слову? [14.32] Эйнис, 21 именно так [14.33] Эймонд усмехнулся, вставая с кровати, так и не выпуская телефона из рук. И замер у двери, услышав противный голос одного из племянников. — Это старый хрен, жопу ставлю, — с уверенностью произнес Джейс, отчего Эймонд еле подавил смешок. — Он не общается, как старик, — отозвался Люцерис не слишком уверенно, и теперь улыбка Эймонда стала мягче. Впервые голос Люцериса казался ему… приятным, ласкающим слух. Но неуверенность в этом голосе выдавала явный страх. Эймонд должен был убедить племянника, что он не дед, сидящий на виагре. И поморщился, печатая следующее сообщение. Эйнис, 21 ты сидишь в тик токе? [14.40] — Видишь! — тут же услышал он восторженный голос за дверью. Конечно, ему не нравилось то, что Люцерис обсуждал его со своим тупоголовым братом, но этого было не избежать. Всё равно Джекейрис был слишком глуп, чтобы понять, кто скрывается за таинственным Эйнисом. — И что с того? Извращенцы тоже сидят в ТикТоке, — боже, каким же нудным ублюдком мог быть его старший племянник. Нужно было избавиться от него прежде, чем он запудрит Люку мозги. К счастью, одно лишь его появление заставит Джейса свалить — проверено сотни раз. — Чего вы тут треплитесь? — проворчал он, как только вышел из комнаты, тут же заработав от Джекейриса взгляд, полный ненависти. Будто Эймонду было не плевать. Закатив глаз, он перевел взгляд на Люка. И Эймонд подозревал, что теперь будет видеть его иначе. Но еще больше Эймонд боялся, что после целой ночи, проведенной за пустой болтовней, он не сможет ненавидеть мальчишку так, как прежде. — …Прости, если разбудили, — едва слышно извинился Люцерис, пряча глаза. Свои прекрасные, невинные глаза — чистые, как первый снег. — …Хм, — только промычал Эймонд, проходя мимо, чтобы запереться в ванной комнате. Это было на него не похоже. Ни одной едкой фразы или оскорбления? Да что с тобой, Таргариен?~
— Может, мне пойти поискать его? — отчаянно спрашивает Эймонд у Рейниры, когда уже в третий раз слышит из её динамика чёртово «этот абонент находится вне зоны действия сети». Блядскому Эйнису он так же не отвечал уже битый час. А Рейнира лишь улыбается — улыбается, блядь — глядя на сводного брата. — С ним всё в порядке, — заверяет она его, вновь принимаясь за нарезку сыра. — Наверняка просто телефон сел, не волнуйся ты так. — Да, Эймонд, не волнуйся, — фыркает Эйгон, воруя сыр со стола прежде, чем подойти к младшему ближе и прошептать тому на ухо: — Он далеко, он не тронет тебя. — Придурок, — цокает Эймонд, отпихивая уже подвыпившего брата от себя подальше. — Хочешь, я погадаю на таро, что с ним случилось? — вдруг спрашивает Хелейна, отвлекаясь от приготовления картофельного пюре. — Так! — встревает Алисента, выставляя руки. — С Люком ничего не случилось, Рейнира же сказала вам, что он в дороге! Лучше бы помогли накрыть на стол, — замечает она, на что её сыновья лишь закатывают глаза. Но так и не сдвигаются с места, чтобы помочь. — …Ну, я кому сказала?! — Ну наконец-то! — внезапно слышит Эймонд приглушенный голос Джейса из коридора. И на мгновение замирает, когда следом раздается хлопок двери. Чтобы в следующую секунду, неосознанно, пойти на звук родного голоса. — …пришлось вылавливать попутку! — слышит он обрывок возмущений, когда находит взглядом Люцериса. — Я думал, что никогда не… — …Привет, — выдыхает Эймонд, глядя на племянника издалека, практически не моргая. И Люцерис замолкает, переводя взгляд на дядю. Выражение его лица становится пустым. — Привет, — кивает Люцерис, поджав губы. И кажется, вечность они смотрят друг другу в глаза — Эймонду бы хотелось, чтобы это и впрямь продолжалось вечность. — …Джейс, поможешь с пакетами? Но Люк ускользает от него.~
Это не должно было зайти далеко. Но зашло. После Нового года, Люцерис уехал домой, вместе с семьей. Слив их переписку, Эймонд нажил бы проблем лишь себе, но никак не мальчишке. Он должен был действовать быстрее, но так и не смог. Он должен был удалить свой аккаунт, но так и не смог. Он должен был хотя бы заблокировать Люка, но… так и не смог. Эймонд не желал признавать, но ему нравилось говорить с Люцерисом. Ему нравилось просыпаться от десятков его сообщений. Ему нравилось засыпать с телефоном в руке. Ему нравилось слушать его голосовые сообщения, длиною в пятнадцать минут. Иногда Эймонду казалось, что он влюбляется в его смех. Чаще Эймонду казалось, что он влюбляется в его голос. Но еще чаще Эймонду казалось, что ему не кажется. Спустя пол года Эймонд осознал, что дело не в сообщениях, не в голосе, не смехе и даже не в чистых, как первый снег, глазах. Тогда Эймонд впервые испугался, что влюбляется в него. И единственный успокоением стало то, что дальше милых сообщений они с Люцерисом не заходили. Это было спасением. До одной ночи, что разрушила для Эймонда абсолютно всё. Таргариен проснулся в два часа ночи от вибрации собственного телефона. И удивился, увидев, что сообщение от Люка. Просто видео. Наверняка, какое-нибудь глупое видео из ТикТока, который мальчишка скачал вновь, только чтобы скидывать Эймонду всякую чепуху. К слову, над этой чепухой Таргариен смеялся каждый чёртов раз. Но в этот раз он не угадал. Содержимое заставило Эймонда резко распахнуть свой единственный глаз и подняться на постели. К этому он точно был не готов. И теперь точно знал — это пропасть. Если не закончить всё сейчас, он рухнет в эту пропасть. Люк, 18 мне не спится [02.20] И теперь Эймонд собирался спрыгнуть в эту пропасть с разбега. Почти без зазрения совести и мыслей о том, что на видео его чёртов племянник, Эймонд нажал на кнопку воспроизведения. И буквально заскулил в голос от собственного бессилия. Рука сама потянулась под резинку боксеров, нащупывая еще мягкий член — Эймонд знал, что это ненадолго. Потому что на видео Люцерис растягивал себя, чёрт возьми. Эймонд мог видеть его потерянное лицо, искаженное в гримасе удовольствия. Эймонд мог видеть то, как стекает капелька смазки по его вставшему члену. Эймонд мог видеть то, какой он открытый — в самый раз для его члена. — Блядь, к чёрту это, — пропыхтел Таргариен, делая то, что могло уничтожить его в одну секунду. Он нажал кнопку вызова, в надежде, что племянник не узнает его голос. Люк не знал своего дядю таким — нуждающимся, сломленным. Это могло сработать. Даже если нет — Эймонду было плевать. Сейчас было плевать на всё. Целых пол года он трахал собственную ладонь, просматривая фотографии своего племянника в инстаграме. Это убивало любую выдержку. — Детка? — Эймонд тупо моргнул, глядя на телефон, лежащий на подушке. — …Чёрт, скажи что-нибудь, прошу, — проскулил Люцерис, вынуждая Таргариена зарычать и сжать свой стояк у самого основания. — Что ты хочешь услышать? — прошипел Эймонд, тут же слыша тихий стон в ответ. — То, как сильно я хочу поиметь твою задницу? Или твой сладкий, пиздливый рот? — Господи, — проскулил Веларион, второй рукой принимаясь дрочить себе — Эймонд точно знал, настолько отчетливы были те звуки, что исходили из динамика его смартфона. — Я хочу тебя, хочу тебя внутри, хочу попробовать тебя на вкус, — тараторил мальчишка, едва справляясь с собственным дыханием. Эймонд сам готов был задохнуться от грешных картин, что беспрестанно вспыхивали в его воображении. — Блядь, Люцерис, — прорычал он, чувствуя, что находится на грани, причем уже слишком долго, слишком давно. — Ни о чем другом думать не могу, — признался мальчишка, в перерывах, между пронзительными стонами. — Ни о ком, кроме тебя. — Никто не трахнет тебя так, как я, — прошипел Эймонд, ускоряя движение собственной руки. — Ты слышишь, Люцерис?.. Люк, ответь мне, малыш, — рычит он, прикрывая свой единственный глаз и откидывая голову на спинку кровати. — Да, да, я слышу, Эйм-м, — захныкал мальчишка, заикаясь от собственных стонов. — Я бы трахал тебя до тех пор, пока ты не забыл, кто я такой, — «я бы трахал тебя до тех пор, пока ты не забыл, что я твой чёртов дядя» — вот, что хотел бы сказать Эймонд, не будь он трусом. — Я сейчас кончу, Боже, — услышал Эймонд отчаянный скулеж мальчишки перед тем, как сам содрогнулся в оргазме. — Эймонд!.. Господи, — услышал он — показалось, что услышал — перед тем, как звонок в приложении прервался, вызывая у Таргариена раздраженный рык. — Чёрт, Люцерис, — выдохнул он, глядя на беспорядок, который устроил. Но самый кошмарный беспорядок творился лишь у Эймонда в голове. Теперь назад повернуть было невозможно. Но самым страшным было то, что Эймонд и не хотел этого.~
Весь вечер Эймонд смотрит лишь на Люцериса. На то, как тот смотрит глупую комедию по телику, вместе со своим братом. На то, как тот уплетает греческий салат за обе щеки. На то, как он смеётся над глупыми тиктоками, вместе — удивительно, но — с Эйгоном. И не может найти в себе смелости сделать первый шаг. Люк, 19 мне не терпится увидеть тебя [19.58] Эймонд вздыхает, поднимая глаз с экрана телефона на племянника, что сейчас влюбленно смотрел на экран собственного смартфона. Люк возненавидит его окончательно. Только безумец захочет быть с одноглазым, одержимым парнем. Только безумец захочет быть с… с дядей, чёрт подери. Эймонд как никогда сейчас злился на свою безумную семейку. Ведь даже несмотря на всё их безумие, те не примут подобный союз, ни за что. Ему с Люком придется прятаться… всю чёртову жизнь. Эйнис, 22 ты всё еще уверен, что хочешь этого? [20.07] Последний шанс, Люцерис. Последний шанс, чтобы сохранить те шаткие отношения, что ещё есть. Люк, 19 как ни в чём другом [20.08] ты не отвертишься от меня [20.08] Эйнис, 22 ты можешь разочароваться в том, кого встретишь [20.10] Люк, 19 что, ты превратишься в тыкву после полуночи? [20.11] Эйнис, 22 я серьезно, люк [20.11] боюсь, ты больше не захочешь меня знать [20.12] Люк, 19 мне всегда был нужен лишь ты один [20.14] думаю, ты и сам это знал [20.15] будь смелым [20.17] ради меня [20.17] Эймонд вздыхает, блокируя экран телефона. И вздрагивает, встречаясь взглядом с Люцерисом. Впервые тот не прячет свои глаза — прекрасные, зеленые глаза — взгляд которых пронизывает Эймонда до дрожи. Нет. Он не сможет.~
— …но ты сказал, что мы увидимся. Увидимся на Новый год, ты обещал, — скулил Люцерис ему в трубку уже, по ощущениям, битый час. И Эймонд уже готов был биться головой о стенку, серьезно. Потому что он и впрямь пообещал, влюбленный, пьяный идиот. И какого чёрта он только позвонил Люцерису, да еще и в стельку пьяный? — Обычно я сдерживаю свои обещания, просто… — прохрипел Эймонд, пытаясь подобрать правильные слова. — Просто ты струсил, — решился помочь ему Люк, чем вызвал у Эймонда небывалый прилив злости. Он ненавидел — всегда ненавидел — когда люди говорили о его слабостях. Только трусливость в этот недлинный список не входила. По крайней мере, раньше. — Я приеду, — холодным тоном выдал Таргариен, чем шокировал даже самого себя. — Да ну? Приедешь? — только зевнул Люк, показывая, насколько ему не верится в услышанное. — Приеду! — не выдержал Эймонд, удивленно глядя на экран телефона. — Я же сказал, что приеду! — Ладно, ладно, — рассмеялся Люцерис, заставляя Эймонда, нехотя, остыть. — Я поверю на слово… Но обещай, что поцелуешь меня в новогоднюю ночь… и ни минутой позже. — …Какой же ты несносный, — покачал головой Таргариен перед тем, как услышать заразительный смех на том конце провода. И отчего-то заулыбался сам, пусть уже и знал горькую правду. — Обещаю, — он не сдержит обещание. Потому что если он выполнит обещанное — всему конец. А он не позволит этому закончиться.~
Новый год настанет уже через пару минут. Только Эймонду не до веселья. Ровно пол часа назад, он заблокировал Люцериса, удалил свой аккаунт, а следом за ним — и чертов «Grindr». Это далось слишком тяжело, и он до сих пор едва верит в то, что сделал это. Смотреть на Люцериса теперь было невыносимо. И он точно не хочет смотреть на мальчишку тогда, когда он заметит резкую пропажу своего парня. Едва ли. Едва ли парня. — …Почему ты здесь? — Эймонд резко вздрагивает, слыша родной голос у себя за спиной. И боится даже обернуться. — Новый год совсем скоро. — Просто вышел покурить, — отзывается Таргариен, надеясь, что этого ответа будет достаточно. Но Люк продолжает стоять позади него и упрямо молчать, играя на нервах Эймонда, как на своем любимом инструменте. И когда Таргариен уже решается прогнать его, набрав в грудь побольше воздуха, племянник оказывается рядом. Просто молчаливо смотрит, выхватывая у него недокуренную сигарету и делая неглубокую затяжку. — …Мамочка ругать не будет? — через силу выдавливает из себя Эймонд, без всякого ехидства в голосе. Но Люцерис только невесело хмыкает, возвращая ему сигарету. Их пальцы соприкасаются, и Эймонд чувствует дрожь, что проходит по всему его телу. Но делает вид, что это лишь от холода. — …Иди в дом, Люцерис, — выдыхает он, в надежде, что Люк послушает. — Я догоню. — Я, вообще-то, тут жду кое-кого, — внезапно говорит Люк, пристально глядя на профиль Таргариена. Тот упрямо отказывается смотреть в ответ — лишь выбрасывает бычок куда-то в снег и следит за тем, как тот запоздало гаснет. — Он обещал мне, что сдержит слово. Он обещал, что поцелует меня в эту новогоднюю ночь. Эймонд тяжело сглатывает, сжимая перилла ладонью. На фоне раздаются радостные крики — семья отсчитывает секунды до Нового года. Эймонду кажется, что как только они дойдут до нуля, сердце его остановится. — …Но его здесь нет, — с трудом выдавливает Эймонд, впервые заставляя себя посмотреть Люку в глаза. Тот улыбается. — Он здесь, — еще шире улыбается Люк, внезапно касаясь ладонью его холодной щеки. — С Новым годом! — раздаются на фоне радостные возгласы их семьи, но эти двое едва ли их слышат. — С Новым годом! — Он всегда был здесь, — шепчет Люцерис, припадая своими теплыми губами к губам Эймонда. Таргариен слабо улыбается сквозь поцелуй, прижимая Люка ближе к себе. И обещает себе, что никогда его не отпустит. И на этот раз обещание он своё сдержит.~
— Ну наконец-то, — поморщился Эйгон, залпом выпивая уже десятый бокал с шампанским за этот вечер. У него уже болела голова. И нет, болела она не от выпитого алкоголя, а от дерьмовой музыки и криков его ебанутой семейки. Всем и так ясно, что Новый год, нахера же так орать? — Давай, поставь что-нибудь нормальное, — выталкивая своего брата из-за стола, говорит он, на что получает лишь полный возмущения взгляд. — Что? Мама на меня уже раз сто наорала за то, что я включаю новогодние мэшапы. Может, хоть твое дерьмо ей понравится больше, — закатил глаза Эйгон. И младший, кажется, в кой-то веки, решил не спорить. — Придурок, — лишь прошипел Эймонд, но все же ушел… на улицу, курить. Ну и хуй с ним. — О, салатик, — улыбнулся Эйгон, перепрыгивая со своего стула, на стул брата, чтобы подобраться ближе к угощению. И к счастью, не успел даже поднести ложку ко рту, когда взгляд его упал на чужой мобильник — иначе, пережеванный салат тут же бы был выплюнут в тарелку Эймонда. Люк, 18 с новым годом! [00.00] — Ты совсем придурок? — спросил Эйгон, глядя на племянника. Люцерис даже обернулся, чтобы убедиться, что старший Таргариен сейчас разговаривал с ним. — Нахуя писать тому, кто с тобой сидит за одним ебаным столом? — слабо рассмеялся Эйгон, качая головой от чужой тупости. — …Что? — нахмурился Люк, резко подрываясь с места, чтобы взглянуть в чужой телефон. — …А чего голубя ему не отправил? — усмехнулся Эйгон, глядя на бледное лицо племянника. — Пиздец ты странный, чувак.