Crazy Diamonds

Кас перетягивает на себя одеяло. Снова. — Черт возьми, Кас, ты издеваешься? — Я же говорил тебе, что нам нужен обогреватель, — говорит Кас, а затем быстро натягивает одеяло на свои плечи еще плотнее. Вместо ответа Дин ищет икры Каса замерзшими пальцами ног. Следующий за этим визг приносит огромное удовлетворение. — Зачем покупать еще один один обогреватель, если у меня уже есть свой собственный? — говорит он, прижимаясь к спине Каса, — Серьезно, ты горячий. — Мне так говорили. Закатив глаза, но несмотря на это улыбаясь, Дин наклоняется и нежно целует Каса сзади в шею. — Завтра ты поможешь мне разобрать последнее хранилище. В качестве платы за крупнейшее одеяльное воровство. Кас сонно кивает: — Я не думаю, что это настоящее преступление. — Расскажи это моему переохлаждению. — Ты чересчур драматичен, — бормочет Кас. Он уже практически заснул. Дину кажется, что он отвечает – без сомнений, сокрушительно и невероятно остроумно – прежде чем отключиться, и следующее, что он осознает – он неудобно прижат к спине Каса и снова совершенно замерзший. Он лежит прямо на краю кровати, и Кас залезает на его часть намного настырнее, чем обычно. Каким-то образом все одеяла сбились в кучу у ног Дина, а его руки переплелись на дрожащей груди. Зажмурившись от яркого дневного света, ему удается вытащить одну руку и ткнуть Каса в спину. — Я здесь падаю, Кас, — бормочет он, затем хмурится. Это не похоже на Каса – это больше похоже на стену из подушек. — Штотызделал с кроватью? — Кто тебе снится? Дин хмурит брови, затем медленно открывает один очень растерянный глаз и обнаруживает на уровне взгляда Сэма, с усмешкой смотрящего в ответ. — Сэм. Что ты здесь делаешь? — Э-э, сплю, — говорит Сэм. — Хотя, очевидно, не так хорошо, как ты. Давай, Бобби собирается готовить яйца. — Мммм, — Дин зевает, заставляя себя сесть, но вдруг слова Сэма доходят до него, и оба глаза широко раскрываются. Вместо кирпичной стены своей спальни поверх головы Сэма он смотрит на очень уродливые и очень знакомые обои с цветочным рисунком. Из настоящих окон в комнату льется настоящий дневной свет, и на его спину давит не Кас, а старый красный диван Бобби. Дин тут же садится, ставя босые ноги на потертое твердое дерево и быстро оглядывая комнату. Все выглядит так же, как раньше: стены, мебель, полки с пыльными книгами. Боже, это все даже пахнет так же – плесенью, древесным дымом и горелым кофе. Он в доме Бобби. В доме Бобби, сгоревшем более семи лет назад. — Какого черта. Это самый обыденный и в то же время невероятно яркий сон, который ему когда-либо снился. — Что-то не так? — спрашивает Сэм, поглощенный шнуровкой ботинок. Моргая, Дин смотрит вниз с дивана, пытаясь сосредоточиться на своем брате. Несмотря на то, что дом выглядит так же, как помнит Дин, Сэм выглядит... по-другому. Сидя, трудно сказать, но, возможно, он немного уже в плечах. И его волосы... — Взгляни на меня на секунду, — говорит Дин. Сэм подчиняется, с озадаченным выражением лица поворачивая голову к Дину, и изменения становятся еще более очевидными. На его лице меньше морщин; каким-то образом он мягче, и волосы у него определенно короче. Однако прежде чем Дин успевает открыть рот для комментариев, Сэм перебивает его. — Эй, что с тобой? Ты выглядишь, я не знаю, заболевшим или что-то в этом роде. Озадаченный, Дин встает с дивана и, спотыкаясь, подходит к зеркалу на стене, а затем хмурится. Если не считать щетины, он выглядит нормально. Обычно. Он оборачивается и обнаруживает, что Сэм осматривает его с ног до головы, и с каждой секундой выражение его лица становится все более обеспокоенным. — Ты набрал вес? — Эй! — возмущается Дин. Но Сэм качает головой. — Я имею в виду, со вчерашнего вечера. Что с тобой, черт возьми, не так? — Со мной? — Дин неловко прижимает руки к животу, внезапно осознав намек на пивное пузико, которое он пытался убрать последние пару месяцев. — Что насчет тебя? Почему ты-из-сна вдруг стал выглядеть так, будто тебя только что выгнали с MTV? Сэм пялится на него секунду. — Что? Как только Дин открывает рот для ответа, кухонная дверь позади него со скрипом открывается, а затем раздается голос, от которого у Дина замирает сердце. — Если вы, ребята, собираетесь остаться здесь еще на одну ночь, вам придется отправить свои задницы в магазин. Вы выедаете меня из собственного дома. Едва осмеливаясь в это поверить, Дин медленно разворачивается на месте, пока его взгляд не останавливается на душераздирающе знакомой клетчатой спине. Бобби Сингер стоит у кухонной раковины и выкладывает на стойку яйца. — Бобби? — спрашивает Дин дрогнувшим голосом. — Я серьезно. Вы, животные, ограничены двумя ломтиками бекона. Делитесь между собой. — Бобби, подожди. С Дином что-то не так, — говорит Сэм. — Ты только сейчас догадался? — спрашивает Бобби, но оборачивается, чтобы посмотреть на них. Его взгляд падает на Дина, и он хмурится. — Сэм прав. Какое убитое на дороге животное заползло к тебе на лицо и умерло там снова? — Эй, — снова говорит Дин, но его замешательство слишком сильное, чтобы сейчас его могло превзойти негодование. Снова видеть Бобби, в его... ну, в расцвете сил – не верное слово. Но он жив и стоит у себя на кухне. Качая головой, Дин протягивает одну руку через себя и сильно щипает другую. Когда ничего не меняется, он повторяет это снова и снова, бормоча по ходу короткие «ой». Наконец, Сэм делает шаг вперед и отодвигает руку. — Что, черт возьми, ты делаешь? — Я пытаюсь проснуться, — говорит Дин, — потому что это явно какой-то испорченный сон. Пока Сэм и Бобби обмениваются недоуменными взглядами, Дин снова начинает себя щипать. — Дин, ты не спишь. Ты проснулся. Мы все не спим, — говорит Сэм, внезапно звучащий довольно настороженно. — О, правда, — рявкает Дин, бросая экспериментировать со щипками. — Ну, если мы все не спим, тогда расскажи мне, каким образом вчера вечером я заснул в своей собственной кровати, а затем проснулся в доме Бобби, — он резко взмахивает рукой, — и Бобби здесь. — Где, черт возьми, мне еще быть? — спрашивает Бобби. — И что значит «своей собственной кровати»? — говорит Сэм. Дин моргает. — Я имею в виду, свою кровать. В бункере. Теперь Сэм выглядит совершенно потерянным. — В чем? К Дину начала подбираться паника. — Что ты имеешь в виду - «в чем», в бункере. Ты сам знаешь, в … — он замолкает, беспорядочно размахивая руками. Бобби качает головой. — Малец, сейчас совсем не то время для истерических припадков. Нам нужно разыскать печати. — Что ты… — он замолкает, и тревожное объяснение внезапно приходит ему в голову. — Ты сказал печати? — Да, Дин, печати, — отвечает Сэм, продолжая говорить так, будто Дин вышел из глуши. — Их шестьдесят шесть. Те самые, о которых тебе говорил Кастиэль. — Кастиэль, — повторяет Дин, — Печати. — Бобби и Сэм продолжают глазеть на него, но Дин начинает осматривать комнату в поисках газеты. — Ты сказал Кастиэль. Сэм очень медленно кивает. — Да. Ангел. Дин тоже кивает, но больше самому себе. — Кастиэль. Не Кас. — Что? — Какой сегодня день? — спрашивает Дин, отходя от остальных, чтобы покопаться на столе Бобби. — Пятница? — отвечает Сэм. Дину приходится бороться с желанием закатить глаза. — Дата, Сэм. Сэм просто смотрит на Бобби в недоумении. — 26 сентября, — сообщает Бобби. Наконец взгляд Дина падает на газету, спрятанную под потертой книгой в кожаном переплете, и он мрачно кивает. — 2008.

***

Дин стареет, другого объяснения нет. У него болит спина, бедро впивается во что-то твердое и холодное, а шею свернуло судорогой. Диван Бобби всегда был еще той пыткой, но это уже смешно. Несмотря на то, что он все еще не пришел в сознание, Дин морщится про себя. Возможно, еще слишком рано для подобных мыслей. Медленно, он открывает глаза, только для того, чтобы снова их прикрыть. Он вовсе не на диване Бобби — он лежит на совершенно незнакомом кафельном полу и глядит в даль длинного, выложенного кирпичом коридора. Инстинкт и адреналин заставляют его взлететь вверх, бесшумно приземлиться на носочки и осмотреть пустой коридор сверху донизу. Окон нет, воздух неподвижный и прохладный. Подземелье, скорее всего? Невозможно сказать. Он не помнит, как очутился здесь. Его вырубили? Голова не пульсирует, он не чувствует себя накачанным чем-то или недавно подвергшимся заклятию. Он тянется за своим оружием, но у него ни пистолета за поясом, ни перочинного ножа в джинсах. Где бы он ни был сейчас, он появился здесь в том же, в чем был, заснув калачиком в гостиной Бобби. Сердце колотится. Он безоружен, а значит, и беззащитен. Какое-то время он взвешивает варианты, затем очень нерешительно кричит. — Ау? Единственный звук, следующий за этим, — тихое эхо его собственного голоса, отражающееся от камня. Получается, один. Может быть. Кто знает, насколько велико это место. Через каждые несколько футов в коридоре располагаются двери. Дин открывает одну из них так тихо, как только может, и с облегчением вздыхает, когда петли не скрипят. Кажется, это небольшая кладовая с полками и ящиками вдоль стен. Однако прежде чем он успевает тщательнее исследовать это, он слышит, как ему кажется, далекий звук открывающейся двери. Сердцебиение снова учащается, он выходит из комнаты так тихо, как только может, а затем начинает двигаться по коридору. Есть еще двери, за любой из которых может быть оружие. Или, рассуждает он, рой демонов, или вампиров, или чего-то еще, что могло перенести его сюда. Поэтому он продолжает двигаться. Через минуту он подходит к развилке, и в конце одного из коридоров из открытой двери льется свет. Это настолько близко хоть к какой-то зацепке, что он тихо подкрадывается к двери, прижавшись спиной к стене. Он напрягается, прислушиваясь, но, похоже, изнутри не доносится никакого шума. Сделав несколько медленных вдохов, он осторожно выглядывает из-за угла. К его удивлению, это кухня. Нахмурившись, он отходит от стены и заходит в комнату, широко раскрытыми глазами осматривая большую промышленную духовку, полки в кладовой, заставленные едой, и посуду, сохнущую на стойке у раковины. Крупная бытовая техника старая – возможно, довоенная, – но кофеварка в противоположном конце комнаты новая. Новая и работающая, если быть точным. По воздуху разносится аромат, и сквозь легкий гул холодильника Дин слышит тихое щелканье горячей плиты. Здесь кто-то живет, и «кто-то» был в этой комнате в последние двадцать минут. Глаза Дина находят разделочную доску, полную кухонных ножей, но прежде чем он успевает схватить один из них, он слышит мягкие шаги, приближающиеся ко второй двери в дальнем конце комнаты. У него нет времени прятаться или тянуться к разделочной доске, поэтому Дин просто стоит там, застыв, в то время как в комнату, зевая, входит мужчина, едва удостоив его взглядом, прежде чем прошаркать к кофеварке. — Ты должен был принести мне чашку, — говорит мужчина, и челюсть Дина падает на пол. Если бы не низкий, серьезный голос, Дин бы его не узнал. Костюмы не по размеру и пальто для эксгибиционистов ушли в прошлое, их заменили темные боксеры, старый халат и заношенная… — Это моя футболка? Дин понятия не имеет, почему именно за эту деталь он зацепился в этой сумасшедшей ситуации, но нельзя этого отрицать. Самопровозглашенный ангел Господень, который всего двадцать четыре часа назад угрожал отправить Дина обратно в ад, сонно наливает себе кофе и одет во вторую любимую футболку Дина с Зеппелин. — Что… что, черт возьми, здесь происходит? — Она удобная, — отвечает Кастиэль, глубоко вдыхая, прежде чем сделать большой глоток кофе. — Я думал, тебе нравится, когда я ношу твою одежду. Это еще больше сбивает Дина с толку, если это вообще возможно. — Извини? Наконец, Кастиэль смотрит Дину в лицо, и почти мгновенно его хмурое и недоуменное выражение сменяется явным шоком. — Ты ... ты не такой. Это немного чересчур. — Я не такой? — возмущается Дин, в его голове все еще звенят тревожные звоночки. — Что, черт возьми, ты со мной сделал? Где я? Глаза Кастиэля по-прежнему широко раскрыты, а рот превращается в букву «О», пока он пристально осматривает Дина с головы до ног. Через мгновение его взгляд останавливается на груди Дина. — Это ожерелье. Дин прослеживает его взгляд до амулета, висящего у него на шее. — Что с ним? — спрашивает он. — И еще раз – где я, черт возьми?» Наконец, Кастиэль закрывает рот и снова поднимает глаза, встречая взгляд Дина. На его лице совершенно незнакомое выражение. Дин не думал, что это возможно, но выглядит так, будто он нервничает. Не прерывая зрительного контакта, Кастиэль поворачивает голову к боковой двери и кричит: — Сэм? Адреналин снова моментально захватывает Дина, только на этот раз это не паника, а страх и гнев. — Что, черт возьми, ты сделал с моим братом? — говорит он, руки по бокам сжимаются в кулаки. Несколько быстрых шагов, и он сможет добраться до доски с ножами. Кастиэль поднимает руки ладонями вперед. — Сохраняй спокойствие, Дин. — Он делает шаг ближе, и Дин инстинктивно делает шаг назад, поднимая кулаки. Что-то мелькает на лице Кастиэля. Как ни странно, выглядит так, будто ему больно, но мгновение спустя он снова принимает то же самое умиротворяющее выражение. — Тебе ничего не угрожает, Дин, я тебе это обещаю. — Да, и я должен тебя поверить, — говорит Дин, снова бросая взгляд на разделочную доску. — Я даже не… Дина прерывают новые шаги из боковой двери, и сердце Дина подпрыгивает от облегчения, когда в комнату спускается Сэм. — Как дела, — спрашивает он, как ни в чем не бывало, как-будто вполне приемлемо начинать утро с того, что монстр в халате заваривает кофе. Дин сглатывает, скользя взглядом по брату. Только он выглядит не совсем так, как его брат. Его лицо почему-то стало темнее, а волосы длиннее, чем Дин когда-либо видел. — Сэмми, отойди от него, — говорит Дин. — И расскажи мне, что, черт возьми, происходит. И почему ты выглядишь ... вот так. Но Сэм не двигается, вместо этого лишь выглядит растерянным, переводя взгляд с Дина на Кастиэля. — О чем ты говоришь? Кас, что происходит? Кас. Это просто слетает с его языка, легче легкого. Они даже никогда не встречались, а Сэм уже дал ему кличку. Качая головой, Кастиэль наконец нарушает молчание. — Посмотри на него, Сэм. Теперь, неловко прижатый под пристальными взглядами обоих, Дин начинает нервничать еще больше. Через мгновение Сэм протягивает палец. — Когда ты снова начал это носить? Все это не имеет никакого смысла. — Что такого охеренно привлекательного в моем амулете? — Ты... — Сэм теперь внимательно изучает его лицо, его глаза становятся шире. — Ты моложе? — Он разворачивается обратно к Кастиэлю. — Это снова ведьма? — Что? Но Кастиэль качает головой. — Это не заклинание, — говорит он. — Это не тот Дин. — Это, блядь, я — огрызается Дин, даже толком не понимая, что имеет в виду. — Думаешь, дело не только в его памяти? — отвечает Сэм. Кастиэль жестом указывает на него. Взгляни. Присмотрись к его лицу. — С моим лицом, блядь, все в порядке. — Он меня знает, — говорит Кастиэль, как-будто Дин даже рта не открывал. — Но на нем ожерелье. Сэм медленно кивает, кажется, что-то понимая, но Дин еще больше запутался, не говоря уже о том, что еще больше разозлился. — Эй, летун, не хочешь перестать говорить обо мне так, будто меня здесь нет? Они оба оборачиваются, чтобы посмотреть на него целиком, и Сэм сглатывает. — Он тебе не доверяет, — говорит он Кастиэлю, который качает головой. — Итак, десять, как ты думаешь? — Я бы сказал, почти точно. — кивает Кастиэль и выглядит странно опустошенным. Дин почти догнал. — Сукин сын, десять чего? Сэм бросает последний взгляд на Кастиэля, который лишь пожимает плечами, будто его победили. — Лет, Дин. Это объясняет... ровным счетом ничего. — Клянусь богом, если кто-нибудь не начнет объяснять, какого черта... — Не знаю как, Дин, но каким-то образом ты переместился примерно на десять лет вперед во времени, — говорит Кастиэль. На кухне воцаряется мертвая тишина, если не считать сердца в груди Дина, которое теперь, кажется, стучит так громко, что, он уверен, они это слышат. Нет. Это чушь. Это какой-то ангельский трюк, или, может быть, джинн, или какое-то другое херовое заклинание, потому что этого, блядь, не могло случиться. — Иди нахер, — говорит Дин, ища в Сэме хоть немного здравомыслия. Сэм раздраженно кивает, соглашаясь с этим монстром, несущим чушь. — Путешествий во времени не существует. Глаза Сэма расширяются еще больше, и он снова смотрит на Кастиэля. — Это даже еще до того, как ты отправил его в Лоуренс, — говорит он, как-будто это что-то означает. — Он действительно тебе не доверяет. — Не доверяет, — соглашается Кастиэль, и Дин снова чувствует укол раздражения. — Что я сказал о том, чтобы не говорить обо мне так, будто меня здесь нет? — говорит он, но выходит довольно слабо. Кастиэль морщится и выдыхает через нос, затем делает несколько шагов вперед. Дин все еще насторожен, но на этот раз он стоит на месте. Кастиэль выглядит ободренным. — Дин, тебе будет очень трудно в это поверить. Мне ты пока не доверяешь, но ты можешь довериться своему брату. Дин оглядывается на Сэма, который успокаивающе кивает. Он сглатывает, затем снова смотрит на Кастиэля. — Прямо сейчас 2018 год. Это место, этот бункер, — это твой дом. И ты здесь в безопасности. Нет, нет, нет, это не правда. Ни за что. — Это правда, Дин, — говорит Сэм, тоже подходя ближе. Некоторое время он пытается подобрать слова. — Я знаю, как... это кажется невероятным. Я имею в виду, ты, Боже, — он останавливается, пытаясь сглотнуть, — ты только что вернулся из Ада. Что-то двигается в животе Дина. Его глаза устремляются к двери, обдумывая побег. Сэм, кажется, чувствует его беспокойство. — За десять лет многое может случиться, Дин. И я знаю, что сейчас, в твоем времени, так не кажется, но мы... — как ни странно, он слегка улыбается Кастиэлю. — Мы справимся с этим нормально. Дин покачал головой, сам того не замечая. — Мы, да? Если это все типа реально, то объясни мне, как мы каким-то образом, кажется, стали включать в себя нечто, что хочет отбросить меня обратно к югу от границы. На лице Кастиэля снова появляется выражение боли. — Как сказал Сэм, за десять лет многое может произойти. — Может ли, — язвительно отвечает Дин. — Типа чего. Машина из «Назад в Будущее»? Может ТАРДИС? Если ты говоришь правду, то как я сюда попал, а? При этих словах Сэм слегка улыбается. — Ты смотрел «Доктора Кто»? — Заткнись, — краснея, отвечает Дин. Внезапно Кастиэль протягивает руку к плечу Сэма. — Сэм, он прав. Как он сюда попал? Сэм хмурится, затем снова смотрит на Дина. — И где наш Дин?