Yes, Sir

      Кожаный салон BMW бизнес-класса пропитан горько-сладким, вишневым ароматом твоих духов. Огни ночного города пролетают мимо, но недостаточно быстро. Ты опаздываешь и начинаешь нервничать, сжимая в руке телефон, не сводя глаз с циферблата. За эту маленькую недопустимую оплошность придется платить, а цена, мягко сказать, кусается.       Когда вы заключили контракт, ты не восприняла его всерьез. Легкомысленно решила, что это будет лишь номинальный договор, забавный эксперимент и, возможно, новый опыт. Зря. Уже в первую же ночь ты пожалела, что недооценила милого, немного скромного с виду парня. Он выпустил твоих демонов и обнажил худшую сторону, о которой прежде ты могла лишь догадываться. Раньше мысли о подобном смущали, заставляли стыдливо краснеть в глубине души и точно не имели ничего общего с теми, кто у тебя был до него. Довериться почти незнакомцу было рискованно, но его энергия, красноречивость, магнетизм в глазах подчинили тебя еще до подписи.       Тебе мало о нем известно, ты не ждешь, что он когда-нибудь откроет душу, хотя крохотная надежда все же таится где-то под ребрами. Он холодный, закрытый, но это не мешает тебе наслаждаться каждой встречей, окунаться в его темный мир снова и снова, ведь он адски горяч в том, что делает. В той страсти, которую он вкладывает в тебя каждый раз. Он твой сладкий кошмар. Дьявол, владеющий душой и телом.       То, как в нем уживаются несовместимые вещи, плавит твой мозг: быть настолько недоступным в абсолютной близости. Ты никогда не предугадаешь его реакции, даже когда все кажется очевидным. Будет ли он нежен, игрив или безжалостно хладнокровен? Может, все вместе? О чем именно ты будешь умолять его сегодня? Насколько твое опоздание испортило ему настроение?       Машина останавливается около высотки в центре Даунтауна. Водитель любезно открывает дверь, ты выходишь и идешь внутрь, замечая, как колени начинают подрагивать, а от волнения становится трудно дышать. Ты уверена, ему уже доложили о твоем прибытии, и он, скорее всего, смотрит в камеру. Пытаешься идти уверенно и плавно. Стук каблуков разносится по холлу, длинный плащ слегка развевается, но надежно скрывает то, что под ним.       Дресс-код твоего дьявола очень строгий. Это всегда должно быть кружевное белье красного либо черного цвета, обязательно прозрачное, чтобы ничто не мешало ему касаться тебя не раздев, чулки на подвязках либо портупея. Иногда он может попросить надеть корсет или боди, но чаще предпочитает более быстрый доступ к твоему телу. Туфли на высоком каблуке. Это правило нравится тебе меньше всех, так как в жизни ты носишь более комфортную обувь, но отказаться не в праве, этот элемент контроля является частью игры, начинающейся далеко за пределами его спальни. Он тщательно подбирает, что именно тебе надеть. Красные коробочки, которые он присылает, всегда подкреплены запиской. И только ему позволено снимать это потом, ведь пока действует контракт, ты принадлежишь только ему.       Стальные двери лифта разомкнулись с характерным плавным звуком. Глубокий вдох, и ты входишь во мрак гостиной. Красный неоновый свет — единственный источник света. Это плохо. Шикарный пентхаус, в котором вы всегда встречаетесь, выглядит красиво, но необжито и пусто. Словно нет души в этих холодных стенах. Минималистичный стиль в черно-матовых тонах, большой кожаный диван по центру, кофейный столик перед ним, жидкокристаллический экран напротив, на котором вы иногда смотрите фильмы после, японская катана в качестве декора и стеклянный камин, благодаря которому здесь более уютно, чем в остальных комнатах. Всегда идеально чисто и никаких случайно брошенных личных вещей. Ты не спрашивала, но догадываешься, что он здесь не живет. Возможно, эти стены — его островок безопасности, место, где он, как и ты, примеряет на себя другую роль.       Скользишь взглядом по высокому мужскому силуэту, обращенному к панорамному окну. Рубашка черного цвета как всегда идеально сидит по широким плечам, а узкие брюки подчеркивают длину его ног и упругую задницу.       Ты замираешь в нерешительности ступить дальше.       Он неспешно делает глоток виски и оборачивается к тебе, издалека кольнув коварным взглядом.       — Ты опоздала, — умеренно строгий тон разносится по помещению, заставляя тебя сжаться.       — Восьмая улица перекрыта, — оправдываешься ты, но его это мало волнует.       Жестом велит тебе заткнуться, прожигая насквозь твои бесстыжие глаза, прежде чем опустошить стакан. Кристаллики льда бьются друг об друга и перезванивают в тишине. Он ухмыляется и движется к тебе уверенной походкой.       Медленно обходит вокруг, не сводя глаз с твоего взволнованного личика. Слышится пьянящий аромат его свежего парфюма и алкоголя. Стакан с глухим стуком опускается на консоль позади тебя. Сильные руки по-собственнически ложатся на пояс плаща. Он снимает его медленно, обнажая сначала плечи, которыми ты чувствуешь его горячее дыхание и невесомые поцелуи, а затем дает ткани свободно упасть на пол. Потеря тепла заставляет тебя вздрогнуть. Его торс прижимается к тебе, вызывая еще большее напряжение. От мимолетного прикосновения губ к шее бегут мурашки, но не спеши таять.       — На колени! — Тон, не терпящий возражений.       Снимаешь туфли и робко опускаешься, затаив дыхание. Ты облажалась и заслужила это. Уже очевидно — наказание неизбежно.       Слышишь, как позади плавно выдвигается ящик и металлический перезвон, прежде чем он возвращается к тебе.       Длинные татуированные пальцы зарываются в корни волос, собирая их в хвост. Аккуратно, с особой заботой он крепко фиксирует их резинкой, чтобы видеть изгибы твоей спины и напряжение, в котором он тебя держит.       Резкий рывок перехватывает дыхание. Высокомерный взгляд нависает на тобой. Запомни его, потому что в ближайшее время он будет не доступен.       Глаза покрывает повязка из черного шелка, остужая ненадолго своей прохладой. Он позаботился о том, чтобы ты точно не могла подсматривать. Двойной узел маскируется под аккуратный бант. Ощущение страха растет, будоража воображение.       Большой палец скользит по твоих губам, слегка проникая внутрь, а затем размазывает слюну по контурам.       — Ты же понимаешь, что за это придется заплатить?       — Да… Сэр, — вспоминаешь правила и виновато выдыхаешь.       На какое-то время ты теряешь его в пространстве. Шаги практически не слышны. Только ледяной перезвон и звук льющегося из графина виски сообщают, где он.       Он не спешит что-либо делать. Бездействие — часть воспитания и проверка твоего терпения на прочность, которую ты никогда не пройдешь.       Чувствуешь, как он становится перед тобой. Даже в кромешной тьме ощущаешь эту энергию. Как она давит на каждую клетку кожи и сжимает внутренности в узел. Тяжесть ложится на затылок и тянет вперед. Щека касается его бедра, тепло которого ощущается сквозь тонкую ткань. Он прижимает тебя сильнее к твердеющей эрекции, дразня воображение, несмотря на опасность.       — Будешь хорошей девочкой для меня? — Вопрос, вызывающий экстаз в ушах.       «Для тебя буду кем угодно», — пролетает мысль.       — Д-да, Сэр, — истомно шепчешь.       Ему льстит твой ответ. Ты уже изучила все оттенки его вздохов, и этот самый сладкий.       — Помнишь стоп-слово? — Он спрашивает его каждый раз, чтобы подтвердить твое согласие.       Киваешь, закусив губу.       — Произнеси его для меня.       — Красный… — выдыхаешь ему в пах.       Да, оно неоригинальное, но это неважно. Вы еще ни разу не использовали стоп, даже когда тебе казалось, что он вот-вот перейдет черту — он знал, когда остановиться. Его самоконтроль выверен до педантизма.       — Умница, — гладит по волосам, прежде чем отстранить тебя от себя.       Холод стеклянного рокса обжигает сквозь тонкое кружево, сбивая и так нестабильное дыхание. Твои соски твердеют друг за другом оттого, как он прижимает к ним стакан. Ему нравится наблюдать, как это происходит, и еще больше нравится знать, как ты уже намокаешь, когда он еще даже не коснулся тебя пальцем.       — Открой ротик, — приказ, скрытый под ласковой просьбой.       Ты слышишь острый пряный аромат с нотками шоколада, но помнишь, что алкоголь запрещен, так какую игру затеял этот дьявол?       — Смелее, я разрешаю. — Под сладостью в голосе кроется коварство.       Ты решаешь довериться, хотя как будто бы у тебя есть выбор, и размыкаешь губы. Внутрь сразу скользят два длинных пальца, покрытые горькой янтарной жидкостью. Терпкий вкус обволакивает язык, заставляя тебя поморщиться, но это быстро проходит. Он надавливает на язык, проникая глубже, побуждая тебя сомкнуться вокруг пальцев, словно умирая от жажды. Детка, не забывай — жадность губит.       — Да-а-а, люблю, когда ты такая послушная. — Похвала заставляет покраснеть и опустить глаза, даже если он этого не видит.       Он не позволяет насладиться этим, его цель — раздразнить тебя до предела. Вынимает пальцы, и через мгновение по шее пробегает изморозь. Ты вздрагиваешь оттого, как кубик льда медленно скользит по ключице, тая от горячей температуры тела. Лямка бра падает вниз, освобождая ему путь. Холод вокруг соска обостряет нервные окончания, задерживаясь там. Приятное жжение. Струйка талой воды скатывается, приводя в движение бабочек в животе. Он наблюдает, как ты подергиваешься, и возвращается назад, чертя влажную дорожку до твоих губ, оставляя слабый алкогольный оттенок и взамен вбирая вкус твоего тела. Для него.       Ты боишься даже шелохнуться, терпеливо ждешь, что будет дальше. Пока все выглядит безобидно, и ты почти забываешь, что провинилась. Лед летит обратно в стакан. Он делает глоток, смакуя вкус во рту. Затем шею облегает кожаный ошейник, что знаком тебе не понаслышке. Затягивает умеренно сильно, не перекрывая доступ к кислороду, но достаточно, чтобы ты ощущала особенную скованность.       Металлическая цепочка прислоняется к губам, намекая разомкнуть. Держать собственный поводок означает, что ты должна вновь заслужить его доверие.       Ты не успеваешь опомниться, как он уже оказывается позади тебя, наклоняется к шее, обжигая своим дыханием. Рука скользит по внутренней стороне бедра, резко сжимая до первого плаксивого стона. Его член упирается в поясницу, разжигая желание получить его как можно скорее. Вторая рука скользит под тонкое кружево, стискивает твердую горошину между пальцев, заставляя тебя скулить от приятной боли. Возбуждение стремительно растет и скапливается ниже пояса. Ты становишься чувствительной, как оголенный нерв, откликаясь дрожью на любое его прикосновение. Твое белье бесстыже промокает, ты чувствуешь, как внутри начинает пульсировать, и сжимаешься в пустоту.       Он вдыхает запах твоей кожи и сладостно шепчет:       — Теперь встань на четвереньки.       Выгибаешься, как он велит, и замираешь. Кончики пальцев пробегают по позвоночнику, изгибу, от которого он без ума. Оглаживает твою миленькую задницу, прежде чем оглушительно шлепнуть, оставив неслабый отпечаток ладони. Сдавленно скулишь, но признаешь, что заслужила. Мысленно уже летаешь в облаках, предвкушая, как он займется тобой прямо сейчас. Какая же ты наивная.       — Будешь стоять ровно столько, насколько опоздала. Семь минут, — звучит твой приговор в немой тишине. — И не вздумай шелохнуться!       Едва ли не выронив цепь изо рта, ты отказываешься верить, что он оставит тебя вот так, после того как возбудил до помутнения. Очень сильно хотелось бы возразить, но последствия будут куда хуже. Обида душит и стучит в горле. Ты сжимаешь бедра и пытаешься заглушить это чувство, ведь больше ничего не остается. Но. Это не моя вина, черт возьми!       Сначала это кажется несложным, но время застывает в неизвестности, а тишина давит. Ты слышишь, как он наливает еще выпить. Как шумно выдыхает и как прогибается кожаный диван под ним в нескольких метрах от тебя. Видишь его дьявольский взгляд и самодовольную ухмылку даже сквозь плотную ткань. Они отпечатаны в памяти нестираемыми чернилами.       Руки начинают затекать от неподвижности, а колени покалывать от онемения. Чувствуешь себя унижено. Хуже всего, когда он так делает. Какое угодно действие было бы лучше, чем мучительное ожидание.       — Минуты могут превращаться в бесконечность, не находишь? — прерывает он свое молчание. — Понимаешь теперь, что я чувствую, когда ты вынуждаешь себя ждать? — Тон стремительно леденеет: — Бесстыже тратишь мое драгоценное время. Позволяешь себе врываться без извинений! Может, тебе наскучили наши встречи или у тебя есть дела поважнее? Может, мне прекратить?       Нет. Немой крик застывает в горле. Он играет с тобой, а ты наивно ведёшься.       Отрицательно мычишь, кивая головой, а звон цепи подкрепляет твой сигнал. Он встает и подходит к тебе. Грубо хватает за лицо и рычит:       — Тогда откуда столько наглости у такой глупой шлюшки, как ты? М? Нравится быть униженной? Нравиться, когда с тобой так обращаются?       Он вынимает цепь изо рта, разрешая говорить, но ты не можешь, легкие будто сжались в кулак. Смелости хватает только на тихий шепот:       — Простите меня, Сэр…       Он сжимает твое лицо, а затем обжигает хлёсткой пощечиной. Это обидно, ведь опоздание — не совсем твоя вина, а вот глупость — да. И теперь, когда ты это понимаешь, он вступает в настоящую игру.       — Простить? М-м… продолжай.       — Я повела себя грубо и неуважительно, мне очень жаль, — лепечешь, глотая подступающие слезы.       Его хватка слабеет, а теплые нотки в ухмылке говорят о том, что он заинтересован.       — Хм-м, думаю, я знаю, как ты можешь загладить свою вину, моя глупая девочка.       — Д-да, пожалуйста… — с отчаянием просишь, танцуя в глубине души от радости.       Поводок тянется наверх, ты поднимаешься, ощущая легкое головокружение и неустойчивость от боли. Мрамор так же беспощаден, как и он.       Слепая темнота делает тебя уязвимой. Он видит, как робко тебе дается каждый шаг. Доверься.       — Сядь! — приказывает твой искуситель.       Послушно опускаешься, не ожидая, что твоя задница столкнется с холодной глянцевой поверхностью стола. И именно холод стал сегодня для тебя самым страшным пеклом. Кожаной петлей от поводка он оглаживает покрасневшую щеку, возможно, сожалея за грубость, а возможно, тебе хочется так думать, затем выпускает поводок из рук и садится напротив, выдерживая томящую паузу.       — Раздвинь ноги для меня, — повелительно продолжает.       Ты медленно и послушно выполняешь, стыдливо прикрывая насквозь промокшее белье.       — Убери руки, я хочу видеть всю тебя, — игривые нотки слышатся в голосе.       Тебе никогда не побороть это стеснение, и он это знает. Его забавляет смотреть, как твои щеки покрываются клубничным румянцем всякий раз, когда он ставит тебя в неловкое положение.       — Я сказал «всю»! Отодвинь их в сторону, детка, покажи, какая ты красивая, — выдыхает с восхищением. Это одновременно смущает и возносит тебя мысленно к звездам. — Умница! Теперь прикоснись к себе.       Стеснительно начинаешь оглаживать пальцами почти болезненно ноющий клитор. Возбуждение такое сильное, что вибрирует по всему телу. Тебе хотелось, чтобы это сделал он, и ты определённо получишь это, если будешь продолжать быть послушной.       — Смелее… сделай это ради меня!       Сладость в голосе побуждает действовать чуть раскованнее. Дыхание учащается от удовольствия, которое подогревается взглядом, который ты ощущаешь на себе. Но ты все еще волнуешься, он чувствует эту зажатость.       — О, малышка, тебе неловко? — усмехается, глядя, как неуклюже ты это делаешь. — Тогда почему ты чертовски мокрая?       Потому что тебе нравится это. Нравится, когда тобой управляют, как игрушкой. Не так ли?       — Т/С.       Напряжение накапливается, тихие вздохи вырываются из приоткрытых губ. Твой голод растет, а он продолжает издеваться.       — Сними повязку, я хочу увидеть твои бесстыжие глаза, маленькая шлюшка.       Делаешь, как он велит, но боишься зрительной встречи. Под слоем стыда и смущения кроется твоя истинная суть. Блядская сторона, которую только он смог обнажить. Так чего же ты боишься? Пусть он увидит результат своей работы.       Медленно поднимаешь взгляд. Он уже успел расстегнуть рубашку, и ты невольно застываешь на чернильных узорах, которыми покрыта его кожа. Облизываешь губы оттого, как хочется покрыть поцелуями каждый сантиметр его торса.       Он подается вперед и становится на колени перед тобой. Его лицо так близко, что невозможно сдерживать свои пошлые желания.       Кончики пальцев скользят по влажным складкам. Сначала нежно и аккуратно, чтобы увидеть, как это мучительно, а затем прикасаются к перевозбужденной точке, срывая сладкий стон, но этого мало.       — Не сдерживайся, дай мне тебя услышать. — Грубо сжимает бедро, дав понять, что лучше не испытывать его терпение, но ты уже чувствуешь, где именно останутся отметины.       — П-пожалуйста, прошу.       Он кружит пальцем вокруг пульсирующего клитора, упиваясь тем, как нарастают твои жалобные стоны. Ты даришь ему их, а взамен он дарит тебе редкий, невероятно ценный поцелуй. Пьянящий вкус его губ ложится поверх твоих. Язык скользит вглубь, а внутрь тебя проникают сразу два пальца. Твой плаксивый стон эхом вибрирует у него во рту. Сжимаешься вокруг, затрудняя ему движение.       — Мм, такая горячая и влажная. Это бесценно.       Он сгибает их внутри, давя на самую чувствительную точку, одновременно продолжая стимулировать тебя снаружи. Дрожь пронизывает всю нижнюю часть. Бедра порываются сомкнуться, но он не позволяет этого сделать. Ты в шаге от полета к звездам, и это самое жестокое испытание. Только он здесь решает, когда ты можешь кончить.       Глаза наполняются отчаянием. Ты хнычешь и хватаешь воздух, умоляя его сжалиться, но он не тот, кем можно так манипулировать. Твой кайф обрывается за секунды. Коварная ухмылка играет на его губах.       — М-м-м, одних только пальцев мало для такой грязной шлюшки, как ты, да?       Ты не успеваешь ничего ответить. Он нагло проникает им в твой приоткрытый рот. Размазывает это все по лицу вместе со слюной. Вкус, которым он обычно одержим, пропитывает воздух.       — Что я говорил о твоих словах?       — Да-а, м-мало… мне всегда будет мало, Ноа! — задыхаясь на пределе терпения, выпаливаешь ему в лицо.       Он и так это знает, но ему все равно льстит, когда ты произносишь это вслух. Хищный взгляд выдает твою истинную суть, еще раз подтверждая, почему ты здесь.       — Хорошая девочка! М-м, ты нуждаешься во мне. — Не столько вопрос, сколько утверждение.       — Пожалуйста… я не могу больше… Мне нужно, чтобы ты позаботился обо мне, пожалуйста… — бормочешь как в бреду, умоляя его перестать играть.       — О, я хорошо позабочусь о тебе, детка. Но как насчет того, чтобы сначала приложить этот красивый ротик к моему члену?       Рывком за цепочку он притягивает тебя к себе. Отходит на шаг назад, чтобы сесть. Бедра широко расставлены в стороны, а выпуклость на брюках буквально кричит о том, как ему в них тесно.       Ты устраиваешься на коленях между его ног. Дрожащими руками тянешься к ремню. Судорожно расстегиваешь, освобождая твердую плоть от лишней ткани. У тебя текут слюнки от его вида.       — Детка, мне еще долго ждать? Делай свою работу!       Он сам наклоняет тебя за затылок и с наслаждением выдыхает, оказавшись внутри твоего горячего рта. Ты берешь его в кольцо из пальцев, чтобы контролировать свои рефлексы. Покрываешь слюной от кончика до основания, скользя языком по всей длине.       — Черт возьми, ты выглядишь так красиво с моим членом во рту. — Его мелодичный тембр ласкает слух.       Щеки горят оттого, как сильно ты краснеешь от похвалы. Его пальцы сжимают корни твоих волос, говоря, что ты молодец и все делаешь правильно. Единственный случай, когда к тебе на время переходит подобие власти над ним. Сейчас он уязвим, и ты можешь позволить себе поиграть без последствий. Тебе нравиться менять темп и ласки, дразнить его и облизывать, смотря снизу вверх в эти демонические глаза. Видеть, как меняются эмоции, как ему уже не терпится трахнуть твое горло, но он терпеливо выжидает момент.       Скользишь рукой под хлопковую рубашку, задевая твердые соски ногтем. Чувствуешь, как он дергается внутри тебя. Дыхание становится тяжелее. Он прикрывает глаза, тихо постанывая, что только подпитывает тебя. Ты так увлечена процессом, что ускоряешь темп.       Он наматывает твои волосы на кулак и оттягивает назад. Ты уже знаешь, что грядет, и вдыхаешь глубже перед тем, как он снова наклоняет тебя. Его бедра быстро и сильно толкаются навстречу, а твоя голова зафиксирована на месте. На глаза наворачиваются слезы оттого, как глубоко его член упирается в горло. Как оно сжимается от каждого толчка. Ему нравиться заставлять тебя плакать таким способом. Превращать твой идеальный макияж в грязный, потаскушный вид.       Доли секунд, в которые он позволяет тебе вдохнуть, дороже золота. Ты можешь прекратить в любой момент, надо лишь дважды ударить по его ноге, но ты не смеешь. Тебе не меньше, чем ему, интересно, как далеко ты способна его впустить. Во всех смыслах.       Когда он чувствует, что с тебя уже хватит, то останавливается, любуясь на густые нити слюны, тянущиеся от припухших губ к его члену.       — Хорошая работа, принцесса. — Смотрит на тебя с довольным лицом. Бабочки трепещут внизу живота от похвалы. Ты пытаешься отдышаться, пока он гладит тебя по щеке большим пальцем. Слабая пощечина, чтобы ты окончательно не растаяла, быстрее всего приводит в чувства.       — Спасибо, Сэр… — тихо шепчешь, вновь смущаясь.       Языком жестов он говорит тебе встать и развернуться. Руки ложатся по бокам, слегка притягивая, а затем пальцы цепляются за тонкие бретельки белья, одним рывком снимая ненужный больше элемент.       Он раздевается сам и разворачивает тебя обратно.       Ты взбираешься сверху, держась за широкие плечи. Чувствуешь тепло его кожи и выпирающие линии татуировок подушечками пальцев. Его большие ладони притягивают тебя за хрупкую талию. Ты замираешь, когда горячая твёрдая плоть прикасается к складкам. Так близко, что ты почти вибрируешь от потребности, но это всегда волнительно. Он видит, что ты нервничаешь, и старается успокоить.       — Ну же, детка, я знаю, тебе это по силам, — шепчут губы твоего искусителя, — ты уже делала это раньше, сделай для меня снова.       Каждый сантиметр отнимает драгоценный воздух. Он заполняет тебя целиком. Ни с чем не сравнимое чувство. То, как вы оба страдаете первые минуты, чтобы потом быть вознагражденными сполна. Он морщится оттого, как узко внутри тебя, но не торопит. Ты постепенно расслабляешься, медленно двигаясь вверх-вниз, пока кончики его пальцев следуют по позвоночнику.       — Черт! — мучительно выдыхает от наслаждения, которое он ждал не меньше тебя.       Твои движения смелеют. Тепло разливается по телу. Ты становишься мягким пластилином в его объятиях. Тело изгибается волной от плавных толчков.       Он не теряет времени, мастерски быстро расстегнув и выбросив бра в сторону вместе с поводком. Твоя грудь в его ладонях кажется совсем крошечной, но он всегда смотрит на нее с обожанием. Горячее дыхание ласкает твой сосок, прежде чем он облизывает и посасывает его. Легкий укус отзывается приятным импульсом. Слышишь сладкое «М-м-м», сжимая его маленькие твердые соски в ответ.       По мере того, как твой темп ускоряется, он начинает помогать, придерживая за задницу, пока ты насаживаешься на него, стараясь изо всех сил. Кожа покрывается испариной, а дыхание быстро сбивается. Выносливость — не твоя сильная сторона.       Резинка, которой он так тщательно завязывал твои волосы, как всегда слетает. Они рассыпаются на его лицо. Он перехватывает твои губы в поцелуе, и вы растворяетесь друг в друге, как лед в алкоголе. Его руки крепко сжимают твои бедра, подстраивая под свой темп.       Он разрывает поцелуй и хватает тебя за горло умеренно сильно, чтоб ты могла продолжать двигаться. Его приводит в восторг то, как ты изгибаешься и как переливается неоновый свет на твоем влажном теле. Воздух заканчивается за секунду до того, как он отпускает, и ты вновь можешь жадно вдохнуть.       Его взгляд пьянеет, но не от алкоголя, а от тебя. Вы оба накалены до предела и даже ему тяжело с этим бороться.       Он снимает тебя с члена и ставит на четвереньки. Голова ложится на спинку кожаного дивана, а задница на идеальном уровне, чтоб ему было удобно тебя трахать.       Хватает за бедра, прижимаясь максимально близко. Дразнит и вынуждает тебя качаться вперед-назад по его длине, изнывая от желания вновь ощутить его внутри.       Грубый шлепок отрезвляет, обжигая кожу. Твое наказание еще не закончено. Видеть твою раскрасневшуюся задницу, когда он трахает тебя сзади, одна из самых любимых для него вещей на свете.       — Как думаешь, сколько ты заслуживаешь? — Вопрос застает тебя врасплох. Чтобы ты ни ответила, он уже решил по-своему. Ты смотришь жалобным взглядом через плечо, но он не купится на эти щенячьи глазки.       — Я не знаю… — нервно сглотнув, лепечешь ты.       — Это не то, что я хотел услышать!       Еще удар заставляет наконец включить мозги.       — Сколько вы сочтете нужным, Сэр!       Ты догадываешься, какую цифру он выберет. Кто бы мог подумать, что самое счастливое число станет для тебя проклятьем на сегодня.       — Семь. Достаточно, чтобы ты наконец запомнила, как сильно я не люблю опоздания?       — Д-достаточно, — неуверенность в голосе выдает твое смятение.       Ты зажмуриваешься, но к этому никогда нельзя быть готовым на сто процентов. То, как он это делает — всегда особенно. Действия выверены до идеала, чтобы ты полностью прочувствовала свою вину.       — Считай!       Первые два, конечно, были не в счет. Вы начинаете заново, и поначалу это вполне терпимо. Короткие паузы не дают сразу осознать, как накапливается болезненное ощущение. После четвертого раза ты хныкаешь, ощущая, как горит кожа, и продолжая сдавленно выдыхать цифры. «Пять». Хлесткий удар рассекает воздух. Жжение становится сильнее, но тебе приходилось выдерживать и больше. «Шесть». Ты дергаешься вперед, скуля от боли, но его цепкая хватка сдерживает. Делаешь глубокий вдох перед последним шлепком, содрогаясь всем телом, когда ладонь приземляется на опаленную кожу, оставляя четкий отпечаток. «Семь».       — Умница, — оглаживает нежно, по-настоящему гордясь тобой. Твое доверие значит для него гораздо больше, чем, возможно, тебе может показаться. Он награждает тебя ласками, от которых боль немеет под слоем новой волны возбуждения.       Ты скулишь себе под нос лишь тихое «Спасибо», чувствуя, как соленая слеза касается уголка губ.       Он раздвигает твои ноги, плавно проникая во влажную, нуждающуюся киску. Истомно стонешь, что дает ему полную свободу не сдерживать себя больше ни в чем.       Силуэт ночного города размывается одним большим неоновым пятном оттого, как хорошо он тебя трахает. Вздрагиваешь, когда член упирается в заднюю стенку. Его бедра отдаляются все агрессивнее, разносясь хлопками в пространстве. Ваши мокрые тела плавятся, как раскаленный метал. Твои руки крепко сжаты за спиной. Ты не можешь ни чем думать, кроме того, чтобы это не прекращалось. Готова умолять, чтобы он не останавливался и позволил тебе кончить. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста — шепчешь как в бреду, не понимая уже, вслух или в голове.       Бросаешь взгляд назад. Дьявольские глаза трахают прямо душу. Этот взгляд невозможно выносить, но и оторваться тоже. Самодовольная ухмылка, мокрые пряди волос, спадающие на лицо, кожа, порытая потом…       — О Боже…       — Детка, здесь нет Бога, только я!       Пальцы намертво впиваются в бедра. Его толчки становятся дикими, но он не настолько эгоистичен, чтобы оставить тебя без кайфа, который ты заслужила. Сильнее раздвинув твои бедра в стороны, он ласкает тебя пальцами, держа неизменный ритм. Кончики пальцев и твое лицо немеют, а стоны стихают в предвкушении самого сладкого чувства.       — Кончи вместе со мной! — хриплый приказ больше напоминает просьбу.       Когда внутри становится неимоверно тесно, ты слышишь, как из его груди вырывается глубокий вздох. Ноги дрожат так, что его крепкая хватка — единственное, что не дает тебе упасть. Последние толчки возносят тебя к звездам. Оргазм разливается по телу тысячей микро-искр, заставляя дрожать. Ваш пульс зашкаливает, а рваное дыхание разносится в унисон. Он не спешит выходить, наслаждаясь тем, как наполнил тебя.       Ему нужно меньше времени, чтобы отдышаться, в отличии от тебя, летающей в эйфории. Ты не в состоянии шевелиться, и как только он выходит, твое тело обессиленно скатывается вниз.       Он откидывает волосы назад и садится перед тобой на колени. С восхищением смотрит на результат своей работы. Заботливо убирает растрепанные волосы за ушко. Именно такая ты нравишься ему больше всего. Мокрая, использованная и счастливая. Лучшая награда для него — твои сияющие глаза.       Поджимаешь колени к груди. Густая теплая жидкость вытекает наружу. Нет, тебе не стыдно, что ты испачкала его диван. Не стыдно уже ни за что. Он снова сделал это. Освободил тебя.       Вы молча смотрите друг на друга еще какое-то время. Не хватит слов, чтобы выразить то, что вы оба чувствуете.       — Сегодня ты была хорошей девочкой. Думаю, пора позаботиться о тебе.       Он берет тебя на руки и несет на второй этаж, где уже заранее подготовлена большая ванна для вас двоих. Ты чувствуешь себя маленьким беззащитным котёнком в объятиях своего хозяина. Он снимает все лишнее и заботливо кладет тебя в теплую воду, укрытую пушистым пенным облаком, а затем садится сам, обняв тебя сзади.       Аромат чистого хлопка иронично контрастирует с тем, какую грязь вы сотворили только что. Мягкая подсветка и панорама города за стеклом помогают вернуть душевное спокойствие. Тысячи жизней у вас под ногами даже не догадываются о том, как вам повезло и что такое настоящая свобода. Что такое быть собой и не бояться.