В шаге от свободы

Сидя на бежевом ковре, со временем ставшим не таким пушистым, с особым старанием зашивал чёрными нитями дырку от горящей сигареты. Грелся от трубы, возле которой сидел. Прочная, капроновая чёрная нить, блестела от искусственного белого света, излучаемого энергосберегающей лампой над головой. Невпервые зашивал старшему одежду, а иногда и его шрамы. Клон плакал от стекающей из раны крови, а мужчина называл его ласково, посмеиваясь, хирургом. Оглядывал, пересматривал зашитую рану на чёрном и тёплом пальто с широким и высоким воротником. Улыбаясь, гордился своей работой. Нет. Стряхнул невидимую пыль с драповых плеч – теперь точно всё. Осталось только похвастаться своим творением заказчику. Тот не заставил себя долго ждать – появился в каменном дверном проёме. – Создатель, я зашил. Быстро оглянул пальто, лежащее на здоровых и молодых коленях – как новое. Ни капли в нём не сомневался – младший бы не посмел смухлевать. – Быстро ты. – Дел на пару минут. Дырка от сигареты небольшая была… – Ты сейчас хочешь получить благодарность? Опять загнал бледного подростка в краску, но ему и стыдиться – сам предложил, хоть был тогда и не совсем трезв на эмоции. – А… я... наверное… да? – Отлично. Я жду тебя, если ты придёшь, – пожал плечами. – Если нет, усну. Время позднее. Где-то глубоко внутри противно зацарапало душу. Догадывался и сам, что ему осталось недолго. Если клон не поднимется сейчас и не пойдёт за ним – боюсь сказать, что даже последнего раза у них не будет. Сорвался с места, лишь бы быстрее добраться до исчезающей фигуры из проёма, по пути бросив пальто на стол. Одним движением поднял мужчину с инвалидной коляски, будто тот был пушинкой. Поднял и понёс как принц принцессу и прямо в их покои. Очкарика удивил такой подход, но решил подыграть. Томно и по-девчачьи вздохнул, скрыв переносицу тыльной стороной руки. – Принц, мне кажется, что Вас я не достойна… – Извините, что прерываю, но у меня такое дежавю, Создатель, будто вы называли так меня, но это был не я. И в руках был тот самый «принц» только не понимаю, кто его нёс… Презрительно покосился на своё задумавшееся создание, опять скрестив руки на груди. – Ты перечитал тех глупых рассказов с интернета. – Не глупые они. Скрылись в утеплённой спальне, крайне тусклой и уютной. Единственный, смущённый всем клон, не мог поверить, что ему придётся выполнять роль «принца для принцессы». Уложил мужчину на одну из сторон двуспальной кровати, снимая ботинки им двоим. Расстегнув его ремень, стянул брюки с нижним бельём. Показались ноги, которыми давно не пользовались. Взял аккуратно застывшие лапти, согнув их в коленях и раздвинув далеко. Грустно осознавать, что даже такие простые вещи мужчина делать не может. Встав у кровати, с испугом смотрел на бледные, обтянутые одной кожей, конечности. Старшему стало неловко от такого рассмотрения. Можно было заметить в полутьме, как клона потрясывало, а левый глаз нечеловечески дергался. Протянув руку, положил ладонь на живот. – Ты напряжён. Волнуешься? Расслабься, всё же хорошо. Правильный мальчик в белой рубашке сглотнул накопившуюся слюну. – С Вами всё нехорошо, это меня расстраивает. Стоял неподвижно, по щекам слёзы потекли. Ему было жалко, что всё так произошло, и всё из-за него. – Иди ко мне, мой мальчик, не стой. Залез на кровать, передвигаясь на ней на коленях, приползя к родному человеку. Лысина на голове не пугала, а серые глаза смотрели с лаской на идеала. Спрятавшись между ног, обнял своего Создателя, уткнувшись лицом в воротник чёрной водолазки, впитавшей последующие слёзы. Пахло родимо – табаком и коробкой с лекарствами. Человек в очках с толстыми линзами усмехнулся, промежностью уже чувствуя стояк под тканью шорт. – Как не стыдно, у тебя встал на старого человека. – Потому что я люблю Вас. Смущённый черноволосый поднялся, стоя на коленях перед мужчиной. Чувствовал себя виноватым, и считал, что в суду не получил бы пощады. Оглядывал водолазку, которая сидела как влитая, обвивая худое и истощённое туловище. Очкарик еле успевал большими пальцами убирать дорожки, но появлялись новые. – Не плачь. Ты выше этого. – Я постараюсь. Собрав силы, мужчина напрягся, на трясущихся руках приподнимаясь и прислоняя спину к стенке комнаты. Тяжело, неприятно. Клон вытер слёзы рукавами белой рубашки. Очки недобро блеснули. – Теперь я скажу. Войди в меня- – Создатель… – Я не закончил. Если я правильно подсчитал, мне осталось недолго, именно поэтому мне нужно успеть до своей смерти. Помотал головой, слёзы наворачивались от этих слов. Холодные руки мужчина вернул на его щёки. – Нет… – Тихо. Так позволь, исполни предсмертную просьбу старого человека. Влажные от слёз, большие руки сползли с гладких и мокрых щёк, царапал мягкую кожу острыми когтями. Грубо, почти зло притянул клона к себе за воротник. Глаза блеснули прежним огнём, что не горел четыре года. Впервые за долгое время от него чувствовалась та самая угроза, чтобы была в красных, стеклянных и безжизненных линзах. Беспомощной жертвой ощутил себя клон перед хищником. Зайцем перед волком, что давно не точил свои клыки об свежую плоть, об клинок мыслестали… Задрожал всем телом, испугался. Совсем забыл, кто такой его Создатель. Почувствовал себя двенадцатилетним мальчиком, со стороны наблюдающим за взбесившимся Дьяволом, который крушил всё вокруг и харкался кислотой, ядовитой и плавящей даже самый крепкий металл. Переусердствовал с хваткой, подросток задыхался, вытаращив на мужчину испуганные и заплаканные глаза. Убрал руки с воротника, нахмурившись. Глаза перестали быть видны – линзы потемнели неведомым образом. – Что ты чувствуешь? Ты ненавидишь меня? Псих, которому чужды свои и чужие эмоции, всё лишь для собственного удовольствия. Надеялся, чтобы клон его ненавидел, младший взглянул на него, добро, улыбаясь. Дьявол понял, что ответ последует отрицательный. Оскалился в ответ на его улыбку. – Я люблю Ва- Больная пощёчина прилетела клону в челюсть. Не издав ни звука, улыбка так и не сошла с его лица. Искривился. Слишком противно. – Неверно. – Мне- – Заткнись. Без проса, отмычкой в замок, открыл ширинку, сунув руку в чужие шорты, залезая под нижнее бельё, крепко схватив упавший от волнения и испуга орган. Усмехнулся от упавшего органа. – Ничего, у тебя быстро встанет в таких условиях. Грязно, забыв про всё, дрочил ему, как дрочил бы себе. Сползли непослушные лямки по рукам, так крепко сидевшие на плечах. Елозил шершавой рукой об нежную кожу члена, хозяин которого так и не пошевелился ни на дюйм. Что говорить, дышать боялся при злом Создателе. Клон нервно задышал, наклонив голову, мужчина был прав – встал член быстро. – Ты только посмотри – молодой, красивый, да что там, реакция хорошая, а теперь, - он достал из-под подушки тюбик смазки , который клон прятал от него, - ублажи меня пальцами, я устал порядком. Можешь говорить. – Простите меня, Создатель, что я такой… я всё сделаю… Клону будет сложно отвыкнуть не слушаться кого-либо, но против своего Создателя пойти не мог. Обильно намазав пальцы, предупредительно опустил руку вниз, приблизившись к Создателю. Спустив воротник чёрной водолазки, целовал, покусывал чувствительную шею. Схватил руками хрупкие плечи клона. Проник длинными пальцами – лоно необычно мягкое, с ним хотелось играться и баловать, слыша редкое явление – довольные томные вздохи. Не упустил бы возможность шептать своему идеалу над ухом, особенно когда молодые и гладкие пальчики исследуют его изнутри до дрожи и стука зубов. Что шептал? Козни? Клон уже не слышал, отдав пальцы процессу. Когти на его плечах больнее вцепились в кожу, мужчина вытянул шею, макушкой головы соприкасаясь с каменной стеной. Вдох выдался дрожащим. Клон испуганно отцепился от шеи, как от кипятка, встревоженно оглядывая вспотевшее старческое лицо. – Вам больно? Может… Замолк, инвалид посмотрел на него грозно, как на идиота, которого хотелось придушить от его же тупости. – В-вынь, блять… Ему не было больно, наоборот, туловище схватил какой-то неведомый озноб, стало невыносимо жарко. Это чувство не сравнится ни с чем, ни с каким действием алкоголем или наркотиком, если бы тот под ними был. Пальцы покинули влажное место, стало неприятно пусто. Долго думая, как неуклюжий девственник, не решался вставить, дабы сделать что-то не так, как нужно. Создатель заметил замешкавший вид, переместив руки с плеч на стоячий орган. – Девушки не любят медленных. Ты знаешь? – Я не хочу делать Вам больно. – Ты явно ничего не понимаешь... Хотелось доказать обратное, показать, что он уже взрослый и всё понимает. Выскользнул из крепкого хвата, без предупреждения проникнув и тут же покраснев от своей смелости и необычных ощущений. Словно палец засунул в мягкий, влажный пудинг, только вместо пальца собственный орган и после этого банановый пудинг на вечеринке никто есть не стал… Шипя, скатывался со стены, сжимая простыню кулаками. Схватил и скатил вслед за собой клона. Отвёл взгляд сторону, чтобы не видеть его сексуального, сосредоточенного лица и красного галстука-бабочки, что так шла к образу интеллигентного мальчика. Клон был крайне сосредоточен на эмоциях старшего, следя за ситуацией, чтобы подросток ни в коем случае не навредил. Мужчина сжимался внутри, одновременно становилось приятно и узко. Накрыв его руки своими, двигался быстрее чем ранее, смотря стойко в развернутые от себя линзы. Ну как выдавить из него хоть одну эмоцию? Такой же бесчувственный, вспотевший старый сухарь! Проник глубже, толчки стали медленными и грубыми. Привлёк этим внимание старшего. Лениво повёл один глаз в сторону клона, усмехнувшись: – Ну скажи... – Когда умрёте, я буду резать вены, чтобы ебать Вас в Аду, мой серый Дьявол... – Ха... я дождусь тебя... Что-то необычное почувствовал, взглянул вниз – в его живот упирался стоящий колом член. Обрадовавшись таким событием, успел подумать, что новогодняя ночь творит невероятные чудеса. От такого мужчина сам вернул голову, неподдельно удивившись. – Как я сразу не догадался? У Вас встал из-за стимуляции простаты, я правильно понимаю? Клона как озарило, старший устало кивнул. – Умный мальчик… – Нет, не умный, догадался бы сразу – мне бы не пришлось мучаться по минут тридцать каждый раз, чтобы Вы могли кончить… Поднявшись, он схватил без проса орган. Молодой рукой дрочил мужчине, скользя мягкой и гладкой поверхностью. – Дай мне свой чулок… Послушавшись, снял с себя один чулок, дав Создателю. Клон догадывался, что у него странные, футфетишисткие наклонности, когда замечал исчезновение своих ноской, но настолько, чтобы мужчина прямо на его глазах спалился в своих маленьких шалостях, обнюхивая ткань, провонявшую приятным для него запахом вспотевшей ступни. Убрал руку клона с импотентского достоинства. Дальше он сделал что-то очень странное – надел на член ткань, будто та был вовсе не чулком, а презервативом, задушив при этом кулаком. Подростку эта идея показалась забавной, но странной, особенно когда наблюдаешь за этим со стороны. Посмотрел на клона, лениво подняв глаза. Стонал, задыхался от возбуждения, проходящее по туловищу табуном мурашек. Зелёные глазки блеснули двумя изумрудами в полутьме. – Создатель, Вам так приятно… я так рад, что делаю Вас счастливым… Прикусив тонкие губы, дышал через засохший рот, мастурбируя и чувствуя каждую скатившуюся складку на носке. – Придуши меня, мой малыш… – Но Вы… – Тебе повезло, что я не хочу уже ругаться… Клон поник головой. Руки поднялись ввысь по водолазке. Оказавшись у воротника, они потупились, не решаясь. Он заплакал. Боялся, что всё приведёт к летальному исходу. Влажные руки обхватили шею, чуть придушивая. Очкарик закатил глаза, будто его зелёная ящерка душила маленькими лапками. – Ну же, сильнее, почему тебе меня жалко? – Потому что я люблю Ва- – Нет. Неправильно… Резко поднял голову, мужчина порядком испугался такой реакции, ожидая другой. Заплаканные глаза смотрели зло, хоть сами того не хотели. – Нет, теперь Вы послушайте меня. Не сопротивляйтесь, выслушайте. Я люблю Вас, поэтому, – он виновато убрал руки с шеи, – я не хочу причинять Вам вреда. Простите. Старший был очень разочаровн ответу. Разозлившись, попытался образумить клона: – Перестань лгать самому себе! Ты знаешь, кто я такой- – Знаю. Поэтому мне ещё больше Вас жалко. Тихое хихиканье переросло в нервный смех от услышанного. Чтобы было жалко, да и кого, его? Ему? Вы явно шутите. – Глупый мальчишка… Со вздохом, он медленно вынул член из тела. Он успел кончить прямо в горячее лоно, чем гордился про себя. Мужчину передёрнуло как от тока, хотелось быстрее и обратно наполнить чем-либо пустое ощущение снизу. Молодые руки накрыли сверху его, убрали и сняли чулок, выкинув того на пол. Выгнулся в спине и наклонился к возбуждённому члену, внимательно следя за непонимающим взглядом серых глаз. – Заика, Вы же не думаете, что я Вас так просто отпущу? Он говорил, приблизив гладкие губы к чувствительной головке, щекотно дышал, обхватив ладошками. Великолепная пытка и просто сладкая месть. Эти чёртовы глаза сведут мужчину с ума, он их боялся больше всего на свете – добрые и светлые, будто сквозь них Солнце светило. – Нет… н-никакого Заики больше нет... – И правильно думаете. – П-почему ты это делаешь? Он никогда не поймёт намерений клона. До жути боялся его твёрдых и чётких предложений, не в силах выговорить из себя что-то строже. Неконтролируемый голос дрожал. – Потому что я люблю вас. Рассудите сами: кто бы, если не я, стирал Вашу одежду, готовил для Вас, следил за Вашим здоровьем и чистотой? Впервые задумался за этот вечер. Стало даже как-то грустно. – Никто. Абсолютно никто и н-никак. Только… т-ты… но-о почему?.. – Я люблю вас, Заика! Я хочу о Вас заботиться! Когда Вы будете умирать… я буду рядом с Вами, держать Вас за руку, плакать и трястись, но главное, что рядом в последние секунды! А теперь простите меня, вынужден замолкнуть. – Ну почему… Большими руками скрывал всхлипы, выкинув очки. Серые глаза наполнились слезами, хотелось убежать, спрятаться от этого проклятого чувства – любви. Теплоты, заботы, что так и сочились из клона невероятно большими волнами, будто он был самой добротой, самой искренней, самой настоящей. До крови кусал губы, глотая наплывшие слёзы, задыхаясь по своей же глупости. Клон языком чувствовал, как его Создатель всё ближе к оргазму, что лез по позвоночнику, обвивался змеёй, шипел в затылок, готовясь укусить шею. Что-то не давало ему закончить, младший быстро понял, что Создатель не хочет сдаваться ему. Начал усерднее целовать твёрдый орган, из которого сочилась смазка. Приподнявшись, правую руку не спускал с члена, другой потянувшись другой к голове. Погладил поседевшие волосы, пытаясь успокоить старого человека. Сейчас маска серьёзности и равнодушия спала, в такие моменты с ним можно было поговорить по душам. Казалось, что разговариваешь с тем, нынешнем Заикой, ни разу не бывавшим под серой маской, ещё не знающем, что всё так обернётся. Из-за этого он терял шипастый щит, был похож на черепаху без панциря или ежа без колючек. В общем, чувствовал себя беззащитным, даже нахмурившие брови не спасали ситуацию. Зацеловал сухие, мозольные и волосатые руки, прятавшие живое лицо. Поцелуи отравляли ядовито-сладкой любовью, которую мужчина не хотел принимать, сжимая зубы. – Прошу, примите мою любовь, пока ещё не умерли, Заика… – Я… я… – Вы сможете. Я в Вас верю. По своей воле убрал руки, жалостливо и устало смотря на клона, который вновь улыбкой одаривал этот тёмный, неприветный мир. И его самого. Как отколовшийся холодный ледник, таял под лучом яркого Солнца, что он нечаянно создал сам. Подросток с красной бабочкой на шее зацеловал старое лицо, мокрое и солёное. С морщинами и тёмными кругами под глазами. С острыми скулами и шрамом на щеке - клон любит его таким, всегда любил, сколько бы похабные губы не наговорили плохих слов в его сторону. Шепча, Заика повторял, что ему нет пощады за все деяния, понимал, и не просил его простить за всё, что делал с ним. Клон считал, что извиняться не стоит. Не винил, хоть и был соучастником его плана. Заика сдался, черноволосый это понял по густой беловатой жидкости, что спряталась в заботливой юношеской ладошке. Издав самый плачевный всхлип, как провинившийся отличник за двойку перед родителями. Лишь хотел, чтобы после сказанных слов клон завязал ему руки и рот – слишком много боли принесли конечности и слова всем окружающим его существам. – Я п-п-принимаю твою любовь, Н-новичок…