Зима,нынче,суровая.

Нельзя назвать Турбо и Зиму друзьями. Они как братья, самые лучшие, самые друг другу преданные, самые, что есть на свете. Это греет душу каждому из них. Однако, две кружки чая на столе того вечера уже никого не грели. В воздухе летали тревоги и обиды, но Вахит на это лишь глаза закрывал. Время летит, падает за ночь. В окнах других домов перестает работать лампочка,люди ложатся спать. Возможно, кто-то сегодня признался в любви. Валера сидит напротив Вахита, смотрит в кружку наполненную чаем. Свое отражение видит и чувствует на себе взгляд, от которого мурашки по коже. Когда-то Валерка наоборот хотел манить к себе его взгляд, но сейчас он такой… больной, такой неприятный. От него хочется сбежать подальше и никогда больше не ощущать на своем теле. От него остаются шрамы и это младший знает хорошо. Однако, Вахит не зверь, это уж точно. Его можно назвать паинькой, иногда. Но в обычной обстановке среди пацанов он будет всегда холодным и здравомыслящим парнем. Бошку отшибает, когда начинается бойня с ним. Там-то его и можно назвать "зверем". Будь у него сила воли, сейчас бы он не сидел и не искал надежду в Валере, не стал бы рвать его кожу взглядом, не скулил бы у себя в голове, о том, какой же, сука, Турбо красивый. Особено, когда он курит медленно папиросу на подоконнике в квартире старшего. Отдельный вид искусства. Был бы Зима художником — точно бы написал картину "Курящий возлюбленный его". Хотя, за такое бы его отпинали за гаражами где-то в темени и мраке. Принимать то, что он сам был пидором он не хотел. Не мог, не чувствовал себя уверенным в этом. Может, обычная привязанность? Привязанность, но ещё и с любовью. Добивает старшего. Да, он чувствует себя нехорошо с ним наедине. Бедному Зималетдинову приходится терпеть разговоры о пидорах, о том, что Валера их терпеть не может! Знал бы Зима, что Туркин от него в ориентации далеко не отходит. У Валеры есть девушка. Точно-точно идеальная: такая красивая, с отличной фигурой, с прекрасным чувством юмора, характером и просто-напросто отличная девушка. Вахит сам себе в дневник писал, что если бы не влюблен был в Туркина, то замутил бы с этой красоткой. Валера — отдельный вид искусства, как себе сам велит Зима. Необычная внешность и строгий характер. Однако, о втором нельзя сказать, когда он с детьми. Помнится обоим, когда Андрей свою сестрёнку потерял, Валера-то ее и нашел. Зималетдинов только с удовольствием слушал Туркина, жестикулируя, рассказывавшего о своей находке, о том, как сам себе тогда сказал, что у него дети будут. Ещё он бесконечно не любит уборку, тогда как Зима в своей квартире порядок держит всегда. Как Инь и Янь, они созданы друг для друга. Для них должны петь ангелы влюбленные! Кружится над головами вокруг. Но и это невозможно. Валера о своей ориентации задумывался ненадолго — на час. В седьмом классе, когда они с Зималетдиновым только-только познакомились. Держать слово обязан, что он ему тогда понравился всем. Идеальный, чистый и такой аккуратный...но удары не пропускает, внимательный. Но к черту послал он эту затею, когда встретил ту же самую девушку, идеальную. Тогда у Зимы сердце охватило, воздух перекрыло и он в горе сидел и "радовался" новым отношениям Туркина. Сейчас, в это время, когда они сидят на кухне, Зиме плохо. Морально и физически. Он молчит, потому что своим эмоциям вырваться слезами не даёт. Он же пацан, все-таки. Да и Валера его, тоже пацан. Даже думать нельзя о любви к этому парню! Он молчит, тайну хранит о извинениях Адидаса на коленях стоящем. Ибо о характере мальчика его знает, что тот придерживается пацанских законов, правил, поэтому-то и Айгуль назвал "вафлерша мелкая". Про Айгуль отдельная история, затронуть которую сейчас — риск, поэтому оставляет этот разговор на потом. Кричит внутри себя Валера, что ему больно.Что ему неприятно, когда его чуть ли не раздевают этим взглядом. Ему стоит закрыть глаза, как перед ним на белом фоне он же и лежит в крови собственной. От этого тревожно и смешно. — Хватит на меня смотреть, Зима... — Не выдерживает, изливает речь и натыкается на взгляд грустный. — Ты чего? Чертовски хочется его обнять, такие глаза грустные, что Валере деваться некуда, кроме близости к Зималетдинову. Он поближе садится, чай свой оставляет и раны рассматривает. Какие-то глубокие, какие-то... не совсем. Есть просто ушибы и есть просто красивое лицо, окрашенное кровью, шея. "Отвернись, мне на тебя смотреть больно." Валера шикает на свои мысли, такие неприятные и колючие. Все-таки, страшнее подвергаться взгляду ему, чем самому в его красное лицо смотреть. Одинокие сердца,говорят,преданные самые.