Приглашение к мирской жизни.

      Девушка медленно поднималась по ступенькам на второй этаж придорожного трактира. Она скрывала лицо за веером, и лишь льдистые глаза наблюдали за всем с интересом, пусть Лин изо всех сил пыталась скрыть это. Пальцы легко отстукивали мотив песнопения, который люди исполняли на похоронах. Этот мотив всплывал в голове каждый раз, когда Богиня навещала свою погибшую маму на кладбище, а в родных краях девушка была частым гостем. Её держало здесь обещание, которое она дала ещё при человеческой жизни, держали призраки людей, которые покинули её, держало само место, где ей поклоняются как божеству, пусть и не знают её облика. Именно поэтому статуи Лин всегда высекали с покрытой вуалью головой. В Богучжень полагали, что их Богиня принимает разные обличья для встречи со своими последователями, дабы правильно направить их. Для людей в этом посёлке Лин была не Богиней проклятий, а просто Богиней Двуликой Луны, поэтому облик её изменчив, как течение реки, и прекрасен, как серебряный отражённый свет небесного светила. Легко толкнув дверь, девушка вошла в просторное помещение. Приглушённый свет, отбрасываемый свечами, не резал глаза и способствовал расслабляющей атмосфере. В воздухе витал притяный запах воска и мёда — фирменное средство, которое добавляли в свечи только в этом посёлке. Именно этот родной аромат въелся в память девушки, от чего хотелось сидеть в таверне всё больше и больше. Подобную атмосферу Лин искала очень долго. Что-то домашнее, тёплое, обволакивающее душу.       Юи застыла на пороге, даже рука с веером замерла, перестав ворошить воздух. Около окна сидели четверо. Красные одежды ярко выделялись на фоне, а крики наконец достигли ушей девушки. — Ваше Высочество, да у них глаза выкатываются! — бунтовал Ши, готовый вскочить на подоконник.       Лин наклонила голову к плечу, подобно птице, и подавила смешок. Благо веер скрыл подобное проявление веселья. — А-Цин, сядь пожалуйста. — ласково сказала девушка, облокотившись о косяк двери.       Белые одежды подчеркнули её бледность, а полусумрак делал её похожей на призрака. Чёрные волосы были убраны в длинную косу, но пряди чёлки лезли в лицо. Только горящие холодным блеском глаза заставляли в страхе склониться перед девушкой. — Лин-сюн? — не веряще спрашивает юноша. — Пять баллов за смекалку, А-Цин. — хмыкает девушка, со щелчком закрывая веер, ударяя крайней дощечкой о левую ладонь. — Лин-сюн, ты это видишь?! Это же дьявольское явление! — чуть ли не кричит Ши. — Как умело ты обозвал искусство этого селения. — Лин приподнимает брови и растягивает губы в улыбке.       Вот она настоящая. Немного саркостичная, с кучей шуток на перевес и улыбкой, за которую можно простить всё. — Какое искусство? — юноша видимо уловил настроение подруги. — Это шествие — кровавые гуляния! — восторженно пояснила Лин. Но не найдя во взгляде друга отклика, тяжело вздохнула и направилась к их столику. — Кровавые гуляния — это ежегодная процессия, участники которой наносят особый гримм, и показывают таким образом важное событие в жизни их родной земли. — Вот это ты называешь искусством?! — вновь начал бушевать юноша. — За этими гуляньями скрывается довольно печальная история, которая оставила след на каждом жителе. — Лин устроилась между Ши и Повелителем Земли, крутя веер в руках. — Расскажите, госпожа? — спросил Се Лянь. — История этих гуляний уходит в прошлое на несколько столетий. В те времена в Богучжень жил юноша, выдающийся учёный. У сожалению, его имя не смогли узнать, зато фамилия была известна на широкие круга. Хэ обладал недюжинным умом, его планы уходили далеко вперёд, любящая семья поддерживала его во всём, а своей любимой девушке он сделал предложение, на что она дала согласие. Хорошая судьба омрачалась ужасными неприятностями, которые липли к нему на каждом шагу. Юноша был невероятно добр и великодушен, а так же упёрт в своих убеждениях, поэтому не смотря ни на что шёл вперёд. Но один случай в его судьбе поставил крест на всей жизни и переломил ход привычного течения. В Богучжень прибыл богатый человек, который был очарован красотой младшей сестры учёного и его невесты. Торговец силой увёз девушек с собой. Младшая сестра пыталась сбежать, но погибла, а невеста, не находя в себе сил жить дальше, повесилась. Тогда юноша обратился в суд, но в те времена деньги были решающим фактором. Судью подкупили, а юношу ложно обвинили и посадили в тюрьму. Пожилые родители и без того убитые горем, ходили ко всем, вымаливали прощения, но их сердца не выдержали потерю любимых детей и погибли. Тогда учёный Хэ решился на поступок, который я считаю одним из самых сильных решений. После того, как он вышел на свободу, юноша устроил кровавую процессию. Только там был далеко не грим. Он отомстил всем, кто так или иначе был причастен к его судьбе. Он умер от изнеможения, не думая совершать самоубийство, как бы сделали многие. — девушка замолчала, словно вспоминала детали. — От сюда пошли кровавые гуляния, которые стали ежегодными. К сожалению, подобный грим могут сделать не многие. Секрет приготовления слишком сложен, а старожилов, которые могут его изготовить, становится всё меньше. — Госпожа как всегда завлекает прихожан. — сказал хозяин таверны, расставляя пиалы и разливая в них чай. — Но каждый раз она упускает несколько деталей. — И что же я упустила? — заинтересованно спросила девушка, ставя локти на стол и укладывая голову на ладони. — У учёного была подруга, которую он любил всей душой. Но их любовь различалась. Он любил её как младшую сестру, а она мечтала выйти за него замуж. Она была единственной, кого страшная учесть смерти обошла стороной. — ответил хозяин.       Девушка крепко задумалась. Она вовсе не забыла упомянуть подругу, Лин намеренно опустила её присутствие в этой истории, ведь не видела смысла. — Так зачем вы решили посетить Богучжень? — спросила Богиня, отпивая чай. — Хотели отдохнуть. — уклончиво ответил Ши. — Ваше Высочество, Цинсюань меня обманывает? — девушка приподняла бровь. Если бы Се Лянь не знал, что Хуа Чэн и Богиня ни разу не родственники, то наверняка бы подумал, что они брат с сестрой.       Это движение бровью было так свойственно демону в красном, что видеть исполнение этого жеста от кого-то другого было непривычно. — Врёт. — ответил за принца Мин И. — Мин-сюн, как так можно? — обиженно надул губы Ши. — Цинсюань, что вас привело сюда? — Лин-сюн, это не столь важно… — друг искал отходные пути. — На моих землях и не имеет значения? — девушка щёлкнула веером, закрывая лицо. — А цзецзе не промах. Имеет столь живописные земли, что и умереть тут не жалко. — растягивая слова, проговорил Хуа Чэн. — Градоначальник излишне часто осыпает эту недостойную похвалой. — девушка хищно улыбнулась, глаза сверкнули льдом. — Небесная госпожа, позвольте объяснить. — Мин И перевёл внимание девушки на себя. — Я Вас слушаю, Ваше Превосходительство. — К Ши Цинсюаню привязался божок пустозвон, поэтому он решил завлечь его и поймать. — Божок пустозвон. — Лин приложила сложенный веер к губам. — Подобная падаль не цепляется к Богам. — Лин-сюн, что ты такое говоришь? А если он услышит? — испуганно заозирался Ши. — Знаешь, чем больше ты боишься, тем больше вероятность, что что-то плохое произойдёт. — сказала Лин, ласково улыбнувшись. — Лин-сюн, он ведь как ты. — вдруг высказал юноша. — Ты что несёшь? — кинул Мин И. — Способности Лин-сюн такие же, как у божка пустозвона. Его проклятье всё равно настигнет меня. — Не совсем. Моё проклятье — это манипулирование сознанием и телом посредством внедрения в поток Ци человека или предмета божественной энергии, которая подчиняет себе другую за счёт резкого проникновения. — видя стеклянные глаза собеседников, Юи решила объяснить подробнее. — Когда я даю приказ, то разгоняю поток своей энергии, чтобы он быстрее достиг объекта. Ци движется быстро, в потому при столкновении с медленным потоком подчиняет его себе, заставляя вторую энергию подстроиться под быстрый темп. Таким образом, моя энергия обволакивает чужую и заставляет её делать то, что я хочу. Всё просто. Божок пустозвон даёт предсказание. В таком случае люди сами себе надумывают возможные исходы, накручивают себя, и когда случается то, о чём говорил демон, то начинают верить в его слова. Чем больше веры — тем сильнее будут предсказания. Чтобы выйти из этой ситуации, надо перестать его слушать. — Вот увидишь! Всё твои близкие умрут по твоей вине и даже похорон не удостоятся! — стоило Лин замолчать, то противный голос заполнил тишину.       Только заслышав его, Ши ловко спрыгнул в толпу. Девушка хотела было кинуться за ним и даже успела подойти к окну, но тут её схватили за ворот белых одежд. Лин застыла, забыв как отбиваться. Мин И положил свою руку на хрупкое плечо, немного надавливая. Юноша выскочил на улицу вслед за Ши, а девушка осталась стоять. Щёки и нос раскраснелись, словно Богиня заболела. Хуа Чэн даже не стал утруждать себя сдерживать смех. Что-то внутри девушки щёлкнуло. Этот жест, сила, с которой Мин И надавил на плечо, казались до боли знакомым. — Цзецзе, ты так забавно выглядишь. — с ухмылкой заявил Хуа Чэн. — Сань Лан. — с укором взглянул принц, от чего демон умерил свой пыл.       Девушка уже не слушала. Она погрузилась в воспоминания с головой.

***

      Ясное солнце сияло над головой, пуская по водной глади озера блики. Девушка притоптывала на месте ножкой в старых сапожках. Юи оглядывалась по сторонам. Она была напряжена до предела, и даже хорошая, солнечная погода не улучшала настроение. Девушка хмурила тонкие брови, сводя их к переносице. В руках Лин крутила колечко, которое успело нагреться. Ей ужасно хотелось спать, но это было непозволительной роскошью. Юи еле выкрутилась и переставила работу, чтобы найти время встретиться с подругой, но та по традиции опаздывала. Скажи шизце о встрече в два часа дня, то можно смело выходить к трём, и даже именно приглашающий будет ждать дополнительно, а если повезёт, то они пересекутся. Такова была натура подруги: опаздывать везде и всегда стало её привычкой, дурной, которая никому не нравилась, но привычкой. Поэтому многие смерились с подобным и стали выходить позже положенного минимум на час.       Юи заходила взад-вперёд, постоянно оглядываясь по сторонам. Она надеялась увидеть знакомый силуэт намного раньше, но видимо что-то не сходилось в планах. Девушка ждала шицзе в напряжении, от чего её движения стали редкими. — Лин. — холодно произнесли за спиной.       Юи вздрогнула от такого. Тон подруги не выражал ничего хорошего, но за всю их дружбу это первый раз, когда шицзе обратилась к Лин подобным образом. Шизце всегда прибавляла к имени ласковое «сюн» при обращении, но никогда не использовала одно лишь имя. Это было дурным тоном не только в обществе, но и высказыванием пренебрежительного отношения. — Шицзе, что случилось? — Юи встревоженно потянулась к ней, чтобы коснуться плеча, но подруга грубо оттолкнула руку Лин. — Как давно? — всё с той же грубостью спросила девушка. — Что «как давно»? — не поняла Юи, отходя на пару шагов.       Лин настораживало такое поведение подруги. Раньше её глаза смотрели на неё с нежностью и любовью старшей сестры, а сейчас в них сквозило презрение, чистое и неподдельное. — Как давно ты строишь глазки моему жениху?! — кричала девушка, наступая на Лин, от чего второй пришлось отходить всё дальше. — С чего ты решила? Мы с Сюанем просто друзья! — начала оправдываться Юи, но её слова звучали неубедительно как для окружающих, так и для самой девушки. Врать она никогда не умела. — Кого ты обманываешь, плутовка?! В лицо мне улыбаешься, а за спиной уводишь любимого?! — Шицзе, успокойся. Это недоразумение. — Лин хотела сказать ещё много успокоительных слов, но щёку прожгла боль.       Помолвочное кольцо больно задело нежную кожу, а камень оставил явную царапину. Голова Лин резко отвернулась в сторону, а длинные, тёмные волосы взметнулись вверх. Некоторые пряди упали на лицо, закрывая собой растерянный взгляд. Льдистые глаза расширились от неверия. Шицзе никогда не поднимала на неё руку, от чего сейчас этот удар стал ножом в сердце, пусть и не провёрнутым. — Убирайся. — шицзе кинула Юи мешок, который извлекла из складок своих одежд.       Звон монет выдернул ошарашенную Лин из мыслей. Она даже не успела и слова сказать онемевшими губами, как шицзе развернулась и, взмахнув рукавами своих светлых одежд, стремительно ушла. Юи онемевшими руками сжимала мешочек, прижимая его к груди. Слёзы застыли в глазах, заставляя радужку стать почти белой, от чего создавалось впечатление, что девушка слепа. Хотя сейчас именно ей она себя и ощущала. Лин не видела дальше носа, не в силах сфокусировать взгляд. Она плакала беззвучно, без надрывов и криков. Просто слёзы текли по бледным щекам, а сама девушка раскраснелась, словно лежала с лихорадкой. Юи так и стояла, рыдая, прижимая одну руку ко рту, а второй удерживая мешочек. Откуп. От неё просто откупились, явно давая понять, что ей не рады. Шицзе несла посыл показать, насколько они на разных уровнях, что Сюань никогда не посмотрит на девушку, чья мать работала в борделе, а сейчас дочери приходится работат за семерых, лишь бы хватило на лекарство и еду.       Да, Госпожа Юи, родная мать Лин, работала певчей птичкой в доме наслаждения и в один момент забеременела своей дочкой. Девочка родилась здоровая, всем на удивление. Тогда мать неплохо зарабатывала, но потом слегла с тяжёлой болезнью лёгких. Тогда Лин взяла на себя роль главного в их небольшой семье. Получив хоть какое-то, худо бедное, но образование, она хваталась за всё, что только можно. Подшить одежду? Запросто! Посидеть с детьми? Нет проблем! Работая на износ, девушка всегда выкраивала время на друзей и семью. И вроде как ребята всегда поддерживали Юи, помогали советом или деньгами на праздники, подкидывали заказы от людей, которые были в состоянии заплатить лишние деньги. Но сейчас шицзе сделала тот жест, который нанём личное оскорбление. Любой другой на месте Лин проучил бы подобного наглеца, но девушке нужны были деньги. Даже не для себя, а для матери. Лекарств нужно было всё больше, а цены, увы, меньше не становились.       Всего одно словно, сказанное подругой, тяжело осело в груди под сердцем. "Убирайся". Словно Юи собачка, игрушка, с которой поигрались и бросили на произвол судьбы, словно она и не нужна вовсе. Переехать. Лин нужно собрать вещи, матушку, заказать повозку и уезжать из этого места! И пусть оно горит синим пламенем, но она обязательно уедет и будет жить счастливо. Да, без любимого и дорогого друга, да, с новыми проблемами из-за работы, но у неё были сбережения, которые можно пустить во благо. Уехать. Сегодня же. Продать небольшой, но уютный домик с милым двориком, и вырученных денег хватит на пару месяцев.       Шмыгая носом и утирая слёзы с бледных щёк, Лин поплелась домой окольными путями. Ей не хотелось пересекаться с людьми, не хотелось, чтобы кто-то видел её в подобном состоянии. Улыбаться. Она должна всегда улыбаться, что бы не случилось, вечная улыбка должна стать единственной маской на лице девушки. Ничего более. Юи не должна показать слабости маме, которая и так корит себя за тяжёлую судьбу своего единственного чада, не должна показать слёз своему другу, которого любит больше жизни. Просто не должна.       Юи медленно плелась домой, спотыкаясь через шаг. Идти по лесной дороге было плохой идеей с самого начала, но вариант проходить через деревню отпал сразу же. Слёзы высохли, дыхание пришло в норму. Мешочек оттягивал руку. Видимо, сумма там далеко не такая маленькая, как могло показаться на первый взгляд. Ноги вдруг стали такими тяжёлыми, что идти стало очень тяжело. Но что-то в душе шевельнулось, неприятно кольнуло в сердце, от чего возникало желание прижать руки к груди, чтобы успокоиться. Лин начала идти быстрее, ускоряя шаг, а после и вовсе переходя на бег. Что-то не давало ей покоя, что-то твердили о том, что ей просто необходимо быть дома. - Матушка, я дома! - довольно громко оповестила Юи, зайдя на порог дома.       Девушка облокотилась спиной и дверной проём, уперев руки в колени от быстрого бега дыхание сбилось, а привести его в норму не было возможности. - Матушка? - вновь повторила девушка.       Лин могла бы уповать на то, что родительница решила поспать, но в такой час мать никогда не ложилась, да и всегда старалась дожидаться дочь, если та была на работе. Юи глубоко вздохнула и зашлась кашлем. Едва уловимый аромат приторной сладости витал в воздухе. Девушка нахмурила тонкие брови, сводя их к переносице. Что-то снова кольнуло в сердце. На деревянных ногах Юи прошла по коридору по направлению в комнату матери. Лин затаила дыхание, едва ли понимаю всю ситуацию. Девушка толкнула дверь, заходя внутрь.       Сердце пропустило удар, а потом забилось где-то в горле. Мешочек с монетами со звоном выпал из онемевших пальцев. На кровати лежала женщина. Ещё достаточно молодая, но прекрасные черты исказились тенью смерти. Бледная кожа едва посинела, губы растянулись в едва заметной блаженной улыбки. Боль уже не теплилась в глубинах карих глаз. Тонкая рука свисала с кровати, едва касаясь пола. Лин бросилась к матери и упала перед кроватью на колени. Она взяла руку матери словно это было самое великое сокровище в её жизни. Руки Юи всегда были холодными, но мороз мёртвого тела ни в какое сравнение не шёл с холодом живого человека. Девушка целовала запястье матери, заливаясь слезами. Лин убирала тёмные пряди с лица, запоминая родные черты. - Крольчонок льёт кристальные слёзы. - печально пропел уже знакомый голос.       Юи вздрогнула, оборачиваясь. Тёмные силуэт парил в нескольких сантиметрах от пола, витая около входа в комнату. Он стал более отчётливее, ежели был при первой встрече. Да и голос теперь был более узнаваем. Перед Лин точно была девушка. - Ты. - выдохнула Юи, вставая в боевую стойку, защищая мать. - Я. - кивнул силуэт. - Мне жаль, крольчонок, очень жаль. Смерть родителей всегда тяжёлый удар для детей. - От куда тебе знать? Что тебе вообще нужно? - голос живой упал, стал хриплым и безжизненным. - Я же говорила, что надеюсь на твоё осознания своего поступка до нашей следующей встрече. - сказал силуэт, медленно плывя по воздуху. - А теперь пойми, кролик, что каждый наш поступок влияет не только на нашу жизнь, но и на жизни наших родных. - То есть, это я виновата? - Лин осела на пол, устремив взгляд в никуда. - Теоретически так, но болезнь сказалась на твоей матери намного раньше. Так что ты лишь помогла её усугубить. - силуэт едва ощутимо коснулся волос Лин.       Юи не могла поверить, что это она стала спусковым механизмом для болезни. Что именно её шалость, которая казалась безобидной, стала фатальной для другого человека. - Кролик, мне жаль. Как врачу, очень жаль. С такой болезнью она не прожила бы дольше десяти лет. - тихо приговаривала мёртвая, продолжая гладить Юи по голове.        В душе девушки гулял ураган самых разных мыслей. Слёзы безостановочно текли по щекам, а взгляд блуждал по комнате в надежде найти хоть что-то, за что можно зацепить внимание. На столе лежал конверт с красной печатью. Девушка рысью подскочила к нему, ощущая родной аромат. Духи матери окутали бумагу приятным благоуханием. Моя милая Лин-эр, я не хотела бы стать для тебя грузом, который мешает твоей жизни. Я бы хотела сказать тебе тысячу слов, которых не говорила, но яд уже начал действовать и силы покидают тело. Знаешь, моя милая, не плачь. Твои глаза слишком прекрасны, чтобы ты омрачала их слезами. Живи счастливо, моя родная девочка, счастливо и радостно. Твоя Юи Жухань.       Лин вновь перевела взгляд на тело матери. Безжизненное, лишённое ранней мимолётной боаденности. Лицо медленно сковывала маска смерти. Если бы она пришла домой раньше. На столе лежал веер. Любимый веер матери, с которым она танцевала и редко расставалась. - Кролик. - строго позвал силуэт. - Кролик, кролик, кролик. Знаешь, обычно такие как я убиваем тех, кто нас вызвал, но ты уже себя наказала достаточно. Вряд ли ты сможешь спокойно жить с осознанием, что именно твой поступок стал решающим.       Лин и сама это понимала. Она вновь подошла к кровати, села на пол, кладя голову к руке матери, словно вновь ждала, что её погладят по волосам нежными движениями. - Так убей меня. - выдохнула девушка, закрывая глаза. - Читать разучилась? Твоя мать сказала тебе жить, так живи! Почему люди так стремятся умереть? Ваша жизнь бесценна, но ценить вы её начинаете только тогда, когда стали нечистью. Почему врачи должны жертвовать собой, чтоб спасти тех, кто не нуждается в спасении? Почему вы, людишки, решаете покончить с собой при единой трудности на вашем пути, но не жить?! Скажи мне, почему?! - вдруг закричала мёртвая. - Потому что жизнь без родных людей не имеет значения. - тихо ответила Лин, настолько тихо, что сама еле себя слышала. - Потому что мы цепляется за близких, которые заставляют нас быть живыми. - Знаешь, ты чем-то похожа на меня. - Чем же? Я не врач. - хмыкнула Лин, прикрыв глаза. Этот диалог казался таким несуразным в данной ситуации, что было трудно сдержать смешок. - Чем-то похожи. Поэтому живи, кролик, во чтобы то ни стало, живи. Надеюсь, я не пожалею о том, что я сейчас сделаю.       Юи даже не успела обдумать слова мертвой. Мороз прошёлся по всем органам внутри тела. Вниз и вверх по венам, около сердца и лёгких. Тёмный силуэт вдруг стал более человечным. Миловидная девушка с достаточно грустными глазами вдруг посмотрела на Юи. А потом силуэт растворился. Просто исчез, словно его и не было, только слова звучали в гробовой тишине. Живи, во чтобы то ни стало живи!       Осознание одиночества вдруг ударило по девушке. Слёзы с новой силой начали катиться по щекам, но теперь в небольшой комнате послышался тихий хрип. Еле слышный, он начал набирать силу. Лин кричала так громко, что казалось этот крик слышали все. В доме быстро образовалась толпа, но люди не смели прикасаться к убитой горем девушке. Потерять мать было самым сильным ударом для любого человека, но для Лин, у которой мать была единственнам близким человеком, это было сродни собственной смерти. - Лин-Лин, тише. - вдруг сильные руки подняли девушку, заставляя её встать с пола. - Отпусти. Отпусти меня! - кричала Юи, брыкаясь и вырываясь. - Тише, пожалуйста, тише. - приговаривал Сюань, крепко обнимая подругу.       Даже шицзе прибежала, когда узнала эту новость. Но во взгляде не было ничего сочувствующего. Она пришла из-за Сюаня, а вот он примчался из-за подруги. - Я.. я хочу жить. - тихо прошептала Лин и вдруг расслабилась в руках друга.

***

- Лин-сюн, ты с нами? - из мыслей её вывел друг.       Богиня растерянно посмотрела на Ши, а потом улыбнулась ему. Открыто и радостно. - А-Цин, давай решим твою проблему. - сказала Лин, и её глаза вдруг сверкнули огнём. Но не холодным, а самым тёплым из всех, что когда-либо озорял взгляд Богини. - К меня есть идея. - вдругд сказал Хуа Чэн, и его улыбка была хищной и опасной. - Тогда пройдёмся? - предложила Юи.       Девушка выпрямилась, наводя на себя безразличный вид строгой и холодной хозяйки этих земель. Ни дать ни взять - Богиня Луны. С бледной кожей из лунного фарфора, с мягкой улыбкой и ледяным взглядом. Она повела молодых людей за собой, лениво обмахиваясь веером. Во всей её фигуре сквозило благородство аристократки, нежность цветов пиона и холод зимних рек.       Храм Повелителя Вод и Повелительницы Ветров встречал их гробовой тишиной. Юи оглядела подстройку. - Я приглашаю вас к мирской жизни. - вдруг сказала Юи, щёлкнув пальцами.       Перед молодыми людьми оказалась книга. Тёмная обложка, пожелтевшие страницы и атласная лента. Мин И с заинтересованностью взглянул на Богиню. Её глаза светились озорством и хитростью, а улыбка оказалась таинственной до ужаса. Эти её слова, сказанные таким тоном, что хочется слушать и слушать раз за разом и подчиняться. "Я приглашаю вас к мирской жизни."