Красотка

Антон всегда хорошо пародировал девушек. Нет, правда, у него это получалось отменно, и все его друзья нагло этим пользовались. Ни одна встреча не проходила без того, чтобы не использовать эту способность парня: то в «Крокодиле» дадут женскую роль, то в «Правде или действие» загадают позвонить и записаться в СПА, чтобы ничего не заподозрили, то тайком зарегистрируют на сайте знакомств, в общем, чего только не было. Антон уже думал, что рано или поздно фантазия друзей иссякнет и они перестанут его терроризировать. К тому же сложно, казалось ему, придумать что-то более изощрённое, чем ему приходилось выполнять. Как же он ошибался… — Будь проклят тот день, когда я показал вам Тоню! — выронив из-за наращенных ногтей уже третью сигарету, возмущается Антон. Тоней в их компании называли пародию Шаста на девушек. Так получилось, что эта самая пародия уже приобрела собственный характер, манеру общения и привычки, она стала как бы второй личностью парня. И нет, он не сумасшедший, просто невозможно много раз отыгрывать одну и ту же роль и не сродниться с ней. В конце концов, он полностью контролировал её, она не вырывалась из него и, тем более, никого не убивала, как в тех дурацких фильмах ужасов. Антон придумал её ещё в студенчестве и часто отыгрывал на сцене КВН. Но тогда было чётко видно, что он парень (хотя необъяснимая деформация голоса заставляла в этом усомниться), но сейчас… — Так тебе и надо! Не вертись, — сейчас он сидит в одном лишь топе с мастерски прицепленным к груди пушапом и яркой пышной юбке, из-под которой определённо не будет видно выпирающего члена, пока Ира укладывает на его голове парик. — Почти готово… — Как вы во всём этом ходите? — раздражённо спрашивает Антон, туша ногой уроненную сигарету, чтобы не спалить хату. — У меня чешутся те места, о которых я, блядь, даже не подозревал. — Теперь ты знаешь, какова наша женская доля, — протягивает Ира и, чем-то щёлкнув, отходит, удовлетворённо оглядывая то, что смастерила буквально из говна и палок. — Ну, красотка! Антон вздохнул и повернул голову к зеркалу. Оттуда на него и правда смотрела самая настоящая красотка с пышными каштановыми волосами, красиво спадающими на плечи, с ярким макияжем, который практически идеально скрывал все мужские черты, делая лицо абсолютно гладким, и с достаточно пышной грудью, обтянутой коротким топом. — Ну-ка, дай мне короночку, — любуясь им, попросила Ира и повернула его лицо на себя. — Иди нахуй, — выдаёт Шаст практически чистым женским голосом, тонким, но словно прокуренным. Если не знаешь, кто говорит, или самого Антона, то не отличишь. — Ай, молодец! — восхищённо хлопает в ладоши Ира и берёт в руки лак для волос, взбалтывая его. — Закрой глаза. — Напомни, зачем я всё это делаю? — спрашивает Антон уже своим голосом, повинуясь девушке. — Нет, нет, нет. Вопросы здесь теперь задаёт только Тоня. Антон на наш девичник не приглашён, — заявляет Ира, снова прыгая вокруг Шаста и фиксируя всю эту неземную красоту лаком. Антон сначала ждёт, что ему всё-таки ответят, но потом отчаивается и повторяет вопрос женским голосом. Ира удовлетворённо кивает. — Потому что, Тонечка, ты лохушка, проигравшая самый тупой в жизни спор. К тому же зная, что у меня очень богатая фантазия. Она была права, Антон действительно лох, потому что так сильно он ещё не лажал. Он же знал, что эти дебилы сделают всё, чтобы он проиграл и выполнял это дурацкое наказание. И специально, сука, побольше народу в качестве свидетелей привлекли, чтоб не откосил. А он знал, что затеяли какую-то хуету, знал, и всё равно согласился. Ну не дебил ли? В общем, сокрушаться уже было бессмысленно, так что Антон молча встал и чуть пошатнулся в неудобной обуви. Каблуки одевать на него никто не решился, потому что шпала под два метра ростом тогда наверняка пробила бы потолок, но элегантные ботфорты (естественно, без каблука) сорок пятого размера ему всё-таки нашли. В такой обуви и ноги брить не пришлось, так что Шасту и на том стоило сказать спасибо. Об этому ему деликатно напомнили во время первой примерки. — Эй, Тонь, ты же девочка! — увидев его походку срущего гопника, строго напомнила Ира. Вообще, несмотря на свой шизанутый талант, Антон всегда был достаточно мужественным. Он был задирой в школе, прогуливал уроки, дрался с пацанами на районе и бегал по гаражам. Его всегда интересовали машины, и он даже ходил на бокс какое-то время, поэтому тот факт, что к его ёбнутому таланту лет к семнадцати незаметненько примостился интерес к мужчинам, заставил его смачно стукнуться головой о плитку в ванной. К слову, в тот день Антон дрочил на Фредди Меркьюри. А кто на него, блядь, не дрочил? — Хуевочка! — своим женским голосом парирует Шаст, но вздыхает и старается сделать походку более элегантной. Как ни крути, спор есть спор, и раз уж подписался, надо выполнять. Он проходит мимо Иры, что, к слову, тоже при полном параде: в чёрном коротком платье, на каблуках и с завитыми в пышные локоны волосами — и направляется в коридор. — Действительно, хуевочка, — прыскает девушка и идёт вслед за Антоном. Они накидывают шубы, принесённые Ирой сегодня днём, заказывают такси и выходят из дома. На улице мороз, зима в этом году выдалась снежная и холодная, но, зато, не было гололеда. Антон даже не чувствовал особенного холода, кутался в свои толстовки, свитера и дутые пуховики и считал эту зиму идеальной. До сегодняшнего дня. Ботфорты, несмотря на то, что были длинными, ни фига не грели, шуба едва прикрывала задницу, из-за чего под юбку периодически задувал поднявшийся к вечеру ветер. — Если мои бубенчики простынут, я заставлю тебя пришить себе хуй и трахнуть им кого-нибудь, — зло говорит своим женским голосом Антон, переминаясь с ноги на ногу. — Расслабься ты. Щас выпьешь пару стопочек текилы и думать забудешь про свои бубенцы, — отвечает Ира, а после сообщает, что машина уже подъехала. Поездка в такси была своеобразной проверкой, мол если таксист ничего не заподозрит, значит, всё хорошо и образ Антона удался. Если же всю дорогу водитель будет косо смотреть или, тем более, что-то спросит, то надо будет срочно менять стратегию. Вообще, на такой случай должен был быть план «Б», но на его придумывание все благополучно забили, махнув рукой, типа «и так сойдёт». Всю поездку Ира заводила с Шастом разговор, косясь иногда на водителя. Тот выглядел спокойным и вообще не обращал на них внимание. Антон старался вжиться в роль, поддерживая диалог. Как говориться, раз нельзя избежать, то попробуй кайфануть. А если кайфуешь, то и играть роль выходит лучше, что подтвердилось пожеланием водителя в конце поездки: — Хорошего вечера, девочки. Ира обворожительно улыбнулась ему и пихнула в бок Антона, намекая, что нужно сделать то же самое. Намёк Шаст понял, но, видимо, его улыбка не получилась хотя бы такой же обворожительной, потому что выражение лица водителя сделалось неловким, и он отвернулся. Уже захлопнув дверь, Шаст обнаружил, что его телефон валяется в снегу. — Сука! — и, естественно, женский голосочек тут же превратился в грубый бас. — Тоня! — прикрикнула Ира и оглянулась проверить, никто ли не слышал этого ебейшего фейла. К счастью, никого рядом не оказалось, лишь охранник клуба и парень, о чём-то с ним пиздевший. Но они вряд ли услышали это из-за шума ветра. Несмотря на этот этюд, на фейс контроле ничего не заподозрили, а охранник даже проводил Антона взглядом, отчего ему стало противно. Да, ему нравились мужчины, но внимания ему хотелось далеко не от каждого, и он банально не привык к тому, что на него так открыто пялятся. Всё-таки у геев в России такого не принято. В клубе было, как всегда, жарко, тела тряслись в персональном темпе и не замечали друг друга совсем. На небольшой сцене играли какой-то жёсткий рок чуваки с длинными патлами, в одежде, едва ли прикрывающей все их достоинства. Антон как-то сразу влился в атмосферу и действительно забыл о том, что он сегодня вообще-то девушка. Он вообще никогда не думал, что между отрывающимися в клубе парнями и девчонками есть разница, типа отрываются и отрываются, Шаст ни на кого из них, в целом, внимания не обращал. Но сегодня ему суждено было испытать все «прелести» женского существования. Антон никогда не был самовлюблённым, но сейчас ему казалось, что каждый мужик так и норовит потереться о него своим телом. Двусмысленные взгляды, странные подкаты, которых не было слышно из-за слишком громкой музыки, заставляли Шаста притворяться дурачком и перемещаться из одного конца танцпола в другой совершенно хаотично, чтобы ни один из тех потных и изрядно пьяных мужчин больше не нашёл его. Другие категорически на Антона не западали, что было обидно. Пока Ира была рядом, всё было ещё более-менее: они танцевали, ржали, снимали друг друга и даже пытались кадрить кого-то, чтобы потом скрыться в туалете и дождаться, пока очередной жертве их издевательств не надоест их караулить. После третьего шота Антону стало так хорошо, что он действительно забыл про хуй в штанах (вернее, в юбке) и буквально врос в образ отвязной Тони. Он никогда особо не умел танцевать, но алкоголь делал своё дело, заставляя бёдра плавно раскачиваться, спину — прогибаться, а руки — скользить по собственному телу, задевая накладную грудь и чуть не скрывая с головы парик. Благо, Ира всё предусмотрена, волосы можно было абсолютно спокойно трогать, они никуда бы так просто не слетели. Так что такая предусмотрительность давала парню полный карт-бланш в танцах. Наверное, его движения не были супер красивыми и сексуальными, но сам Антон ощущал себя горячей чиксой, а, если он сам себя таким чувствовал, значит и остальные видели в нём этот образ. После четвёртого шота Ира пропала с горизонта. Шаст и сам не заметил, как остался в толпе незнакомцев один, но его сейчас, признаться, это несильно волновало. Духота в помещении и какофония из запахов заставляли голову немного кружиться, но пьяному мозгу парня это казалось вполне прикольным. Прикольным показалось и то, что очередной незнакомец начал тереться о него, вторя движениям и сливаясь с ним в танце. От него пахло виски и резким одеколоном, а ещё он говорил что-то, кажется, очень смешное и пошлое, что заставляло Антона снова смеяться. Но всё это было прикольно до того момента, пока шершавая, влажная от пота рука не полезла ему под юбку. Тут у Антона сработал некий стоп-кран, и он резко развернулся, положив руку на плечи незнакомца, максимально отодвинул бёдра, нагибаясь и прогибаясь в спине. Но, видно, поспособствовал этому лишь инстинкт самосохранения, а никак не мозг, потому что оттопырить задницу в толпе пьяных, похотливых мужиков, принимающих тебя за девушку, — откровенно говоря, ёбнутое решение. Антон даже оглянуться не успел, как сзади к нему уже пристроился какой-то другой мужчина, видно, готовый трахнуть его прям здесь. Естественно, в споре с Ирой не было пункта «потрахаться с незнакомцем», поэтому даже изрядно пьяный Антон вообще этого не планировал. Он старался максимально ловко уходить от этих липких прикосновений и не реагировать на уговорческое «Ну, чего ты ломаешься?», но ему никак не удавалось. В итоге человека четыре, явно сговорившихся между собой, практически прижали его к стене, не давая возможности убежать. Пьяный мозг уже успел предположить, что вряд ли этим людям будет не всё равно на то, что он мужик. Скорее всего им в принципе неважно, кого они будут трахать. Окажись Антон трупом, они даже и не заметили бы. По крайней мере, так казалось парню в тот момент, когда кольцо постепенно сжималась, а перспектива оказаться трупом была совершенно точно лучше, чем быть выебанным четырьмя членами сразу. Совершенно внезапно откуда-то из толпы, словно в хорроре, вылезает не шибко знакомая рука. Она хватает Антона за запястье и тянет его куда-то в сторону, так, что Шаст тут же теряет прилипшую к нему четвёрку из виду. «От одного будет легче отвязаться» — подсказали парню остатки здравого смысла, заставляя его повиноваться руке, ведущей его в неизвестном направлении. Впрочем, таковым оно оставалось недолго, потому что меньше, чем через минуту толпа порядела, а перед Шастом открылась тяжёлая чёрная дверь, дарующая глоток свежего воздуха. Парень сразу же облокотился на холодные железные перила, чтобы не грохнуться, и перевесился через них, сдерживаю рвотный позыв. В таком состоянии холод почти не чувствовался, а площадка, на которой оказался Антон, была полностью очищена от снега и посыпана реагентом. Тем не менее, через пару секунд такого положения вверх тормашками на его плечи опустилась нагретая теплом человеческого тела кофта, а рядом с ним оказался высокий, практически с него ростом, человек, тоже облокотившийся на перила, но только спиной, и смотрящий на него чуть искоса. — Ты как? — спросил он низким голосом, закуривая. — Порядок, — по выработанной за этот вечер привычке женским голосом ответил Антон. От количества выпитого он стал немного ниже и звучал не прям совсем идеально. — И я тебе не дам, даже не мечтай. — Вот так ты со своим спасителем, — усмехнулся незнакомец, выпуская дым вверх, а потом снова посмотрел на Антона. Тот уже вышел из позы креветки, оттолкнувшись от перил, облокотился на стену с дверью и, выгнув бровь, смотрел на парня напротив. Его образ слегка расплывался перед глазами, да Шасту, признаться, бы свое выражение лица проконтролировать, а не чужое рассматривать. Судя по всему, с этой задачей он справляется плохо, потому что парень снова усмехается. — Расслабься, ты не в моём вкусе. — Хули это не в твоём? — пьяное самолюбие Шаста очень сильно оскорблено. Несмотря ни на что, в клубе он чувствовал себя пупом земли, а тут ему заявляют такое. Ещё и какой-то хуй с горы. — Не люблю брюнеток, — улыбнувшись, фыркает незнакомец и снова затягивается. Пока явно возмущённый Антон, который вообще-то шатен, пытается сообразить, как ему ответить и не спалиться (вообще, вариантов много, но мозг отказывается думать), вновь выпускает дым и спрашивает: — Тебя как зовут-то? — Так я тебе и сказала, — сейчас Антону кажется гениальным шантажировать незнакомца собственным именем. Хотя, в чём именно заключается шантаж, Шаст пока сам не понял. — Меня — Арсений, — словно Шаст ничего не отвечал, представляется незнакомец и достаёт из кармана пачку сигарет. — Курить будешь? — Буду, — наверняка он сейчас выглядит как обиженная девчонка. С другой стороны, а как ему ещё сегодня выглядеть? Арсений протягивает ему сигарету, а после подпаливает её зажигалкой. Держать сигарету с накладными ногтями ещё и в таком состоянии ещё более неудобно, чем до выпивки, но каким-то невероятным образом Антону удаётся приспособиться. — Тоня меня зовут, — спустя пару затяжек всё-таки отвечает он. Зачем? Это очень хороший вопрос, которым Шаст обязательно задастся утром, но сейчас он его совершенно не волнует. Спасибо на том, что не забыл, что сегодня девушка. — Приятно познакомиться, — сигарета Арсения практически истлела, он затушил её о перила и сложил руки на груди, рассматривая неуклюже курящего Антона. Будь парень трезвым, он наверняка бы понял, что его курение едва ли похоже на что-то эстетичное, но сейчас он чувствовал себя просто богом. А точнее, богиней. — Тоня. — Взаимно, — Антон сделал свою очередную неуклюжую затяжку и улыбнулся. Арсений улыбался а ответ, рассматривая его. Шасту хотелось сделать то же самое, но мороз отрезвлял, отчего с каждым вздохом ему ставилось ещё хуже. Надо было либо выпить ещё, либо проблеваться, но ничего не могло заставить его сейчас оторвать жопу от стены. Он просто курил, еле держа себя на ногах, пока сигарета не истлела и он не кинул её на расчищенную площадку, неуклюже придавив ногой. — Ой, а тебе же… холодно. — снова подняв голову на Арсения, он обнаружил, что тот стоит в одном лишь свитере. — Давай я тебе куртку свою дам? — ну а то, что куртка не его, он срастить уже не смог. И что не куртка, а кофта — тоже. Он попытался оттолкнуться от стены, но вестибулярка явно покинула чат, и мир перед глазами абсолютно поплыл, захватив с собой Арсения. Или Арсений схватил его? Этого уже Антон понять не мог, но зато совершенно точно понимал, что сейчас блеванёт. Мир кружился перед глазами, и было уже совершенно поебать, что рядом стоит незнакомый человек, матерясь, словно со дна колодца, и придерживая его искусственные волосы. Шаст блевал много где, но ещё ни разу — в снег, перегнувшись через холодный забор. Всё остальное было как в тумане. После очищения желудка, казалось, стало ещё хуже, и Антон хватался за Арсения как за единственного человека рядом, с расчётом просто выжить. Шаст смутно помнит машину такси, в которой сильно пахло бензином и как по инерции называл свой адрес, запинаясь и икая через слово. Пейзаж за окном сливался в кучу, фонари казались сплошной полосой. Антон даже не мог вспомнить, когда исчез Арсений или когда ему стало на это совершенно похуй. Обнаружить себя Шастун смог только в собственной ванной, чуть не утонувшим головой в унитазе. Смотреть на время, как и открывать глаза в целом, не было сил. Антон стянул с себя начавший ужасно колоться и давить на голову парик, запутавшись в нём наращенными ногтями и проклиная всё на свете, вылез из юбки и, оставив всё это на полу, поднялся и включил воду. Плеснув себе на лицо спасительной влаги, он взял мыло и хорошенько потёр им всё то безобразие, что навела на его лице Ира. После такого экспресс снятия макияжа, он, не разглядев себя в зеркале, отправился на кухню. Совершенно не задумываясь, он выпил подряд два стакана воды, вытащил из-под топа пушап, кинув его куда-то в сторону одинокой табуретки (через минуту кряхтений туда же отправился топ), и буквально отнёс свою тушу в спальню. Там он благополучно отрубился, закутавшись в одеяло.

***

Полноценное антоновское утро началось примерно в три часа дня. Именно в это время он смог разлепить глаза и поднять свой корпус без головокружения и тошноты. Видно, его организм вчера настолько очистился, что никакие таблетки ему нужны не были. Телефон Антон нашёл не сразу — он валялся в туалете под оставленной там юбкой. Очень кстати оказавшись в ванной, Шаст заткнул слив пробкой и пустил тёплую воду. Ванна сейчас казалась лучшим изобретением человечества. Присев на крышку унитаза, Шаст включил практически разряженный мобильник и сразу наткнулся на пропущенные от Иры, еле попадая пальцами по нужным клавишам. Ногти всё ещё доставляли сильный дискомфорт. Ира была не слишком настойчива и звонила всего три раза. Но звонила, так что, недолго думая, Антон решил потратить оставшуюся зарядку на разговор с ней. — М-м-м? — промычал в трубке сонный голос девушки, когда гудки, наконец, прекратились. — Ты жива? — спросил Антон, обнаружив свой голос таким же хриплым и тихим после сна. А может, на это повлиял и не только сон. Говоря женским голосом, Шаст достаточно сильно напрягал связки, что негативно на них сказывалось — голос становился сиплым и почти пропадал. — Не особо, — ответила девушка, на фоне послышалось шуршание одеяла. — А ты вчера куда делся? Я тебя искала, а ты… — А я был в отлёте, — хмыкнул Антон, и в памяти начали всплывать картинки вчерашнего вечера. — Меня вчера из-за тебя чуть не изнасиловали. — Так тебе же это и надо было, — ещё более сонно ответила Ира. Кажись, она опять засыпала. — Не перекладывай свой недотрах на других, — возмутился Шаст. — Я от них сбежал… обблевал всё и уехал. Упоминать Арсения он не стал не в каких-то там целях, а просто потому, что это были лишние слова, составление которых ему сейчас очень сложно давалось. — Прекрасный вечер, не правда ли? — протянула Ира на том конце провода. — Ахуенный, — саркастично согласился Антон, хотя, признаться, у него бывали вечера и получше. После них он, как правило, спал целые сутки, вообще не отрывая головы от подушки. А тут вроде ничего, даже говорить может и помнит практически всё. К слову о помнить. — Ты наши вещи из гардероба забрала? — А мы сдавали что-то гардероб? — девушка звучала всё также незаинтересованно и сонно, и Шаст понял, что вряд ли сейчас чего-нибудь от неё добьётся. — Ясно, спи. Не думаю, что там было что-то ценное. — Правильно, думать — это не твоё. Спокойной ночи. Ну ахуеть. Антон тут о вещах подумал, а его ещё и дебилом назвали. Не будь Ира его лучшей подругой, он бы, наверняка, обиделся, но в данной ситуации — лишь вздохнул, еле встал с унитаза, пошатываясь, отнёс телефон в комнату и поставил его на зарядку. Чтобы не терять время зря, Шаст, пока набирается ванна, зачерпнул ведром немного воды, налил туда шампуня и кинул в эту смесь парик, чтоб отмокал. Остальное он закинул в стиралку и только после этого, наконец, опустился в горячую воду. К этому моменту мозг постепенно начал приходить в себя, активировал абсолютно все воспоминания и заставил ужасно покраснеть. Естественно, это был стыд, а не горячая вода. В памяти всплывали вчерашние дрыганья под музыку, какие-то люди, с которыми Шаст разговаривал о всякой чуши, вспомнились их с Ирой дебильные приколы и море выпивки, которая сподвигла их на все безумства. Последним Антону, наконец, вспомнился его спаситель с красивым именем, который, как и все, принял его за девушку и вытащил из этой мясорубки аки благородный рыцарь. Антон плохо помнит суть их диалога и то, как выглядел этот человек, но то, что он вывел его на свежий воздух, держал волосы, пока Шаст блевал, а потом ещё и на такси посадил, он помнил очень хорошо. И за это было очень сильно стыдно. Настолько, что Шаст зажал нос и погрузился под воду с головой. Никогда он ещё не представал в таком свете перед незнакомцем, и никто никогда не был вынужден вызывать ему такси без гарантии, что Антон заплатит за него сам. За это Шасту было стыдно вдвойне. Он пообещал себе проверить историю платежей, но уверенность в том, что службу такси он там не найдёт, была железной. В итоге было понятно, что совершенно незнакомый ему человек буквально сохранил ему жизнь или хотя бы здоровье. А Шаст даже поблагодарить его не смог. Спасибо хоть, что имя запомнил. Когда вода в ванной уже начала остывать, а машинка запищала, оповестив о том, что её миссия выполнена, Антон быстро ополоснулся и, вытащив пробку (всего лишь из ванной, увы), вылез и обернулся полотенцем. Повесив важное бельё и прополоскав парик, он пошлёпал босыми ногами в кухню и поставил чайник. Пока тот кипел, Шаст открыл уже подзарядившийся телефон, посмотрел баланс на карте, время и прикинул, стоит ли ему сейчас ехать в клуб и забирать их с Ирой шубы. Вроде, ничего в них ценного не было, и девушка бы сама спокойно справилась с этой задачей, но почему-то Антону очень сильно хотелось поехать. Прикинув маршрут, он понял, что может спокойно добраться на общественном транспорте, потому что за руль сейчас садиться — не вариант. Воодушевлённый перспективой прогуляться, Антон быстро допил свой кофе и уже собирался одеваться, как вспомнил, что вчера-то в клубе был не он, а Тоня. И шубу оставила именно она, наверняка запомнившаяся охраннику на входе и ворчливой уборщице в гардеробе, которая ничего бы не отдала первому встречному. Заведение, конечно, не первого сорта, но и не подворотняя пивнушка, чтобы так просто раздавать направо и налево забытые вещи. Вздохнув, Антон кинул взгляд на собственный стол в спальне, где была разбросана косметика, с помощью которой Ира вчера наводила ему марафет. И, казалось бы, перспектива потратить около часа на макияж, борясь с длинными ногтями, потом посушить и расчесать парик, аккуратно надеть его так, чтобы скрыть свою непослушную шевелюру, должна была отвадить от Шаста идею тащиться в клуб… но нет. Он лишь ещё раз тяжело вздохнул, включил на ютубе первый попавшийся туториал по повседневному мейкапу, притаранил из ванной зеркальце, оставленное вчера Ирой, и приступил к этой тяжкой работе. До этого дня он думал, что девчонки преувеличивают, говоря, что нарисовать идеальные стрелки нереально, но сегодня понял, что это ещё мягко сказано. Просидев за всем этим делом около сорока минут, Шаст так и не добился желаемого результата и, в итоге, оставил нечто среднее, что издалека, в целом, смотрелось нормально. Тональника он нанёс гораздо больше, чем на видео, чтобы кожа казалась более гладкой и блестящей, и вот он уже снова похож на девушку. С одеждой особо заморачиваться не пришлось, так как в двадцать первом веке почти всё унисекс, и не дай боже назвать что-то женским, а что-то мужским — заклюют сразу. Так что обычные джинсы и толстовка стали прекрасным вариантом. К тому же, Шаст же ненадолго, так, пройдется чуть-чуть, заберёт шубы, заскочит к Ире на пару минут и домой, спатки, потому что завтра надо будет готовить отчеты, которые должны быть сданы до новогодних праздников. Конечно, есть ещё целый месяц, но работы вагон и маленькая тележка, которая, скорее всего, будет прерываться украшением офиса, корпоративными и прочей ерундой, поэтому лучше начинать сейчас. С мыслями об этом Шаст выключил фен, провёл несколько раз расчёской по парику и зафиксировал пару прядей лаком, чтобы не пушился (всё это, конечно, сказал ему сделать очередной видос на ютубе). Надев все, как показывала Ира (сначала сеточку для волос, а только после — сам парик), Антон взглянул на себя в зеркало. «Даже не хуже, чем у Кузни, — довольный собой, подумал он, поправляя короткую чёлку. — Мог бы работать вместо неё, хуй бы кто отличил». Последняя мысль, впрочем, была уж слишком самовлюблённой, но Шаст считал свой макияж офигенным и спорить с самим собой намерен не был. Накинув свой пуховик и любимые ботинки с шерстяной подкладкой, он натянул шапку, схватил ключи с телефоном и вышел из дома. Несмотря на толстый слой макияжа и парик, Антону было гораздо комфортнее, чем вчера, хотя бы потому, что он был в своей одежде. Он всегда придерживался позиции — лучше удобно, чем красиво, поэтому вчерашний образ изрядно его бесил. К тому же, юбка ему не особенно шла, а из-за пушапа на груди появилось лёгкое раздражение. Хорошо, что куртка была объёмной, и его не пришлось надевать сегодня. До клуба Антон добрался быстро, в практически пустом автобусе. Он надеялся разделаться со всем до того, как в заведении уже начнёт собираться народ, но оказалось, что в семь часов вечера там уже приличное количество людей. Отстояв достаточно длинную очередь на фейс контроле, Антон, наконец, предстал перед охранником, с усмешкой оглядевшим его. — Ты же вчера тут была, — сказал он и опустил взгляд вниз, но, расстроившись, видно, что не нашёл там вчерашней короткой юбки, снова поднял взгляд на шастово лицо. — А ты каждую девчонку запоминаешь, или я особенная? — огрызнулся Антон, едва не забыв про женский голос. — За шубой я пришла. — Шубу твою теперь днём с огнём не сыщешь, — ухмыльнулся охранник. — Ну, попытай удачу, раз пришла. И он распахнул перед ним тяжёлую железную дверь. Антон приторно улыбнулся ему и сразу юркнул внутрь к гардеробу. На самом деле, его порадовало то, что охранник его узнал, значит, его наверняка помнит и гардеробщица, и Иркины шубки, возможно, не канули в лету. Слова про «днём с огнём» он упорно игнорировал. На двери гардеробной весела табличка «Перерыв 15 минут», что очень возмутило и Шаста, и остальных посетителей, которые надеялись оставить свои вещи. Пришлось протискиваться к барной стойке и искать помощь там. По крайней мере, сдаваться без боя Шаст намерен не был. В клубе было так же душно, как и вчера, но только сегодня это не вызывало никакого экстаза. От орущей музыки сразу стала раскалываться голова, а запах алкоголя вызывал лишь рвотный рефлекс. Чуть расстегнув куртку и распихивая народ направо и налево, Антон наконец протиснулся к бару. Отвернувшись от него и колдуя с какими-то странной формы стаканчиками, за стойкой стоял бариста. Шаст подошёл как можно ближе к нему и прокричал: — Извините! — парень за стойкой оторвался от своего преинтереснейшего занятия и поднял взгляд. Он рассматривал Антона несколько секунд, а потом на его лице заиграла улыбка. — Я был уверен, что вы вернётесь, — проговорил он, наклонившись поближе, чтобы не орать. Антон, конечно, сразу его узнал, это был тот самый Арсений, которому он должен был, как минимум «спасибо», а, как максимум, — денег за такси. Но вместо этого он неуверенно спросил: — Ар… Арсений? — Удивительно, что вы помните, — всё та же искренняя улыбка играла на лице вчерашнего незнакомца. — Садитесь. Воды со льдом или колы? — Я алко… — Шаст не сразу понял, что ему не предлагают выпить, ему предложили лишь попить. Видно, этот Арсений достаточно опытный, чтобы понять, что после вчерашнего вряд ли даже самый заядлый алкоголик захочет выпить. — Воды, если можно. — Прекрасной даме можно всё, — парень ловко покрутил прозрачный блеснувший чистотой в свете клубных огней стакан в руке, наполнил водой и, кинув туда пару кубиков льда, подал Антону. — Спасибо, — Шаст сделал пару глотков и уже собирался спросить о том, за чем, собственно, пришёл, но к бару завалилась компания громких смеющихся девушек в облегающих боди и коротких юбках и заказали четыре маргариты и одну кровавую Мэри. Арсений отвлекся на них, орудуя мерными стаканчиками и бокалами, разливая разноцветные сиропы в равном количестве, вертя и подкидывая в воздух полные бутылки, словно они были невесомыми. Он что-то говорил девушкам, явно решившим поприставать к нему, заигрывавшим с ним и всё также громко смеющимся. Но ответы Арсения были односложными, дежурная улыбка играла на его лице, он был полностью погружён в процесс приготовления напитков. Антон откровенно залип на его крепкие руки, обтянутые до локтя тканью чёрной рубашки, на ловкие пальцы, на которых красовалась пара серебряных колец с резными узорами, на улыбающееся лицо, на которое падала прядка чёрных волос. Антон не разглядел его вчера из-за того, что был слишком пьян, но сегодня получил хорошую возможность наверстать упущенное. Его галантный незнакомец оказался ещё и красивым, что приводило Шаста в какой-то необъяснимый восторг. Держа в голове тот факт, что он сейчас девушка, Антон позволил себе сильно не скрывать заинтересованного взгляда. Конечно, бодрствующий вовсю здравый смысл кричал, что это неправильно, и даже если предположить, что Арсений ответит ему взаимной симпатией, то не стоит забывать, что понравится ему не Шаст, а Тоня. Но сейчас думать об этом не хотелось, Антон клятвенно пообещал себе, что просто пофлиртует с ним немного, если до этого дойдёт, скажет «спасибо», заберёт шубы и преспокойно уедет домой. — Так, на чём мы остановились? — спросил Арсений, раздав напитки девушкам, отправив их танцевать и вернувшись к Антону. — Кажется, на том, чем ты занят сегодня вечером, — если что, это был не Шаст, это всё Тоня. Он тут вообще не при чём. Он уже давно забрал шубы и ушёл. Честно. — Ну, если предположить, что вечер уже наступил, — улыбнулся Арсений, сделав задумчивый вид. — То я занят тобой, сударыня. Несите корыто, Антон сейчас в него стечет. Такой расклад казался ему таким же реальным, как всё происходящее. Ну, где камеры? Выходите все, вас раскрыли. Наверняка Антона выбрали для съёмок в каком-нибудь стереотипном ромкоме, только ему самому сказать забыли. Другого объяснения у парня не было. — Очень лестно, что ты решил посвятить мне своё свободное время, — постарался собрать себя в кучку, сделав глоток воды, проговорил Антон. — Но, на самом деле, я пришла не только для того, чтобы узнать о твоих планах, — дружно сейчас все скажем спасибо за то, что Антон не забывает, что он женщина, не путается в словах, а его голос не ломается, несмотря на сильное напряжение связок. — В первую очередь, я пришла за шубами, которые мы забыли вчера с подругой, и… в общем, хотела поблагодарить тебя за то, что ты мне вчера помог. — Ого, а ты, оказывается, совсем не сука, — саркастично выдал Арсений, но почему-то это не звучало как оскорбление. Наверное, это потому, что он искренне удивился и даже на секунду прекратил натирать мерный стаканчик. — Ты назвал меня сукой? — Шаст постарался как можно правдоподобней возмутиться. Хотя, признаться, до последних своих слов он правда выглядел как стерва. — Ты пал в моих глазах. — Ну, не обижайся, красотка, — искренне сказал Арсений, нагибаясь ближе к Антону и забирая у него пустой стакан из-под воды. От этого «красотка» по телу пробежали мурашки, возвращая в реальность, отчего стало немного грустно. Арсений всё-таки видит в нём девушку, не стоит об это забывать. Хотя Шаст уже успел поймать себя на мысли, что хотел бы, чтобы слова Арсения были обращены к нему, а не к Тоне. — Сама посуди, я знаю тебя, в общей сложности, несколько часов. Какое мнение о самой себе ты составила бы, будучи на моём месте? — Да, пожалуй, ты прав, — вздохнул Антон, поняв, что пора заканчивать эту игру, пока всё не зашло слишком далеко, и чуть отстранёно улыбнулся. — Так, а что по поводу наших шуб? Их ещё возможно вернуть? — А, их вчера забрала твоя подруга, так что, если с ними что-то и случилось, то это уже не в юрисдикции клуба, — спокойно сказал Арсений, и Шаст мученически простонал, едва не спалив свой настоящий голос. К счастью, стон утонул в громкой музыке, и Арсений увидел лишь страдальческое лицо. — Вот, кто настоящая сука, — выдал Антон, оперившись локтями на барную стойку. — Проездила в холостую. — Ну, почему же в холостую? — спросил Арсений, отправив кому-то по барной стойке, словно по люду, стакан с виски. — Если ты наберёшься терпения и подождёшь минут двадцать, то мы сможем прогуляться, поболтать и выпить, скажем, кофе. Здесь на углу есть отличная кофейня. — Приглашаешь на свидание? — выгнул бровь Антон и снова одёрнул себя. Это неправильно, так не должно быть, это всё равно, что врать, ведь Антон ему совсем не нужен, он хочет гулять с Тоней, а не с ним. Надо отказать, надо отказать. — Ну, ты же хотела узнать, чем я занят сегодня вечером, — Арсений снова улыбнулся, но на этот раз лишь уголком губ, отчего на его щеке образовалась небольшая ямочка. Антон смотрел на его профиль, когда тот встал к нему в пол оборота, чтобы взять нужную бутылку. Смотрел и любовался им, Арсений казался ему очень красивым, и Шаст просто не смог устоять. — О, ну такая информация определённо стоит двадцати жалких минут, — сказал он и, когда Арсений, едва заметно улыбнувшись, переметнулся к другому клиенту, долбанулся головой о стойку. Ну феерический долбоёб. Обдумывая ответ на вопрос о том, как теперь из всего этого выкручиваться и наблюдая за мотающимся туда-сюда Арсением, Антон не заметил, как прошли эти несчастные двадцать минут. Придумать ничего разумного он так и не смог, но забить и плыть по течению тоже пока не решался. В душе он надеялся, что Арсений окажется мудаком, и задался целью найти за прогулку в нём как можно больше недостатков, чтобы было легче отшить. Шаст вдохнул свежий воздух, в ушах зазвенело от резко наступившей тишины. Арсений попрощался с охранником на входе, что-то передал ему и догнал прошедшего немного вперёд Антона. Они направились вдоль улицы под его руководством, идя медленно, словно растягивая удовольствие. Но причина медленного шага заключалась не только в этом. Шаст старался как можно чаще и внимательней смотреть на Арсения и искать в нём хоть что-то, что могло бы не понравиться, оттолкнуть. Он тщетно пытался зацепиться хоть за малюсенькую деталь, но этот человек был чёртовым совершенством. Длинная тёмная куртка, обычные ботинки — всё самое обычное на нём смотрелось невероятно красиво. Даже ублюдская шапка с помпоном выглядела идеально. — От того, как ты рассматриваешь меня, мне становится не по себе, — прервал тишину Арсений. Они шли всего пару минут, но из-за пристального антоновского взгляда тишина между ними ощущалась какой-то слишком тяжёлой. И после арсеньевской фразы любая девчонка засмущалась бы собственной бестактности, застеснялась бы завороженного взгляда, который был ну настолько очевиден, что предмету твоей симпатии стало неловко… но Антон не был любой девочкой. Он вообще не был девочкой, поэтому лишь хмыкнул. — А вдруг, ты маньяк какой? Я отвернусь, а ты мне в морду — платочек с эфиром и в фургон. — Чёрт, такой план мне обломала, — покачал головой Арсений и наигранно грустно опустил взгляд. Антон закатил глаза. — Ты со мной так не шути, у меня перцовка с собой, — благо, он вспомнил, что девочка, и решил воспользоваться данной фразой, чтобы его вдруг не спалили. Хотя, это теперь уж мало вероятно. Яму он себе вырыл достаточно глубокую. Но смотреть на Арсения всю прогулку у Шаста, конечно, не получилось. Клуб, в котором работал парень и в который Антон вчера пришёл с Ирой, находился недалеко от центра города, где всё уже было украшено к новому году. Антона всегда завораживали эти блёстки, огромные шары на высоких ёлках, светящиеся деды морозы, ростом даже выше самого Шаста, и красивые композиции из блестящих фигурок, составленные на витринах магазинов. Оттуда доносилась весёлая новогодняя музыка, а из кафешек пахло кофе и чем-то сладким. Новогодняя атмосфера завораживала, и не только Антона, потому что Арсений шёл рядом, никуда не сворачивая, и периодически дёргал его за куртку, показывая очередную новогоднюю прелесть, на которую надо посмотреть. На небольшой площади возле триумфальной арки была куча народа, желающего сфоткаться с гигантским санями деда мороза, с самим дедушкой и Снегурочкой, стоявшими прямо под сводами арки. Всё это блестело и переливалось яркими цветами и на контрасте с ночным небом выглядело просто сказочно. Увидев саму арку и все украшения ещё издалека, Антон искренне удивился тому, какое расстояние они прошли совершенно незаметно. Лицо Арсения, на которое Шаст успел кинуть взгляд, тоже выглядело слегка удивлённым, но довольным и покрасневшим от мороза. — Мы собирались выпить кофе, — сказал Арсений, когда они подошли к арке, любуясь всей этой блистающей красотой вблизи. — Я предпоч… — за время этой прогулки Антон почти забыл, что является девушкой, но, благо, вовремя опомнился и быстро закончил фразу. — Предпочла бы чай, — и улыбнулся, чтобы не выдать замешательства. — Как скажете, сударыня, — усмехнулся Арсений и заоглядывался по сторонам в поисках ближайшей кофейни. Ту, про которою, он говорил, они, конечно, давно прошли и возвращаться к ней уже не было смысла. Долго искать не пришлось, и вскоре они уже зашли в тёплое заведение с приятными музыкой, запахами, украшениями и, в целом, атмосферой. Симпатичная девушка в зелёной шапочке эльфа с улыбкой поприветствовала их и приняла заказ на один капучино без молока и простой чёрный чай. — Не хочешь снять куртку? Здесь как-то жарковато, — сказал Арсений, расстёгиваясь и садясь на высокий барный стул, стоявший возле вытянувшегося вдоль панорамного окна высокого стола. — Я достаточно сильно замёрзла, так что, пожалуй, не буду раздеваться, — неловко улыбнулся Антон. На самом деле это была наглая ложь, и он нисколько не замёрз, но палить свой бомжатский, совсем не похожий на женственный вид очень не хотелось. Ему шапку-то снимать было страшно, чтобы, не дай Бог, парик не съехал, а куртка — это уж перебор. Арсений пожал плечами, но настаивать не стал, но шапку снял и куртку тоже расстегнул. Антон лишь постарался скрыть свой завистливый взгляд и устремил его в окно на падающий снег. Через пару минут девушка в шапочке эльфа принесла им два стакана и пакетиков десять сахара, пожелала приятного аппетита и удалилась обратно к кассе. — Наверное, нам стоит познакомиться поближе, — прервал повисшую тишину Арсений, засыпая сахар в свой кофе. Антон поднапрягся и тут же пожалел о том, что согласился на это всё. И совсем не потому, что ему не хотелось узнать Арсения поближе, наоборот. Именно из-за того, что ему очень хотелось, и стоило закончить всё как можно скорее, потому с каждой минутой, проведённой в обществе этого человека, всё сложнее играть роль кого-то, а не самого себя. — Мне кажется, после того, что было в клубе, ближе уже некуда, — попытался отшутиться Антон, тоже насыпая себе сахара в чай. Если честно, то говорить ему, в целом, уже было тяжело, потому что перенапряжённые связки начинали побаливать. Чай должен был смягчить ситуацию, но, если в ближайшее время их не расслабить, то оправиться потом будет сложновато. — Считай, это был обряд посвящения, — улыбнулся Арсений и сделал глоток кофе. — Ты, если что, не переживай из-за этого. Я о тебе плохо не подумал. — Ты же меня сукой назвал, — усмехнулся Антон, помешивая сахар деревянной палочкой. — Да я ж пошутил, — махнул рукой Арсений. — Да и окажись даже ты сукой, я бы не пожалел, что помог тебе. Наверняка, ты вчера не от хорошей жизни так натрескалась. Антон закусил свою накрашенную губу, внимательно разглядывая повернувшегося к окну Арсения. Он выглядел задумчивым, словно что-то мучило его. Шаст долго и напряжённо пытался понять, о чём же он думает, но не мог. В конце концов, он же не экстрасенс. — На самом деле, чтобы накидаться не нужно особой причины, — наконец, он пожал плечами, сделал глоток чая и тоже посмотрел в окно. — И у меня её не было. Я не страдал…а… и ничего не отмечала. Просто так пришла и накидалась, — Шаст улыбнулся, прочистил побаливающее горло и вздохнул. Арсений посмотрел на него. — Вот как… Получается, ты алкоголичка. — Да иди ты, — беззлобно усмехнулся Антон, наблюдая за сдерживающим смех Арсением. План найти в нём хоть одну некрасивую черту был с треском провален, и Антон просто пялился на него, как влюблённая пятиклассница. Арсений ему понравился, и скрывать это от самого себя было бессмысленно. И Арсению, судя по всему, он нравился тоже. Вернее, не он. «Тоня» — снова напомнило подсознание, и Антон тяжело вздохнул, в очередной раз обжигая и так болящее горло чаем. Больше Арсений не заводил разговор, видимо, приняв нежелание Антон делиться о себе какой-либо информацией, и этот факт делал его ещё более идеальным, чем он был. Антон внутренне выл от безысходности и пищал от восторга. У него давно не было отношений, а с Арсением у них вполне могло бы что-нибудь получиться, но… Воображение начало рисовать сюрреалистичные картинки, на которых Антон в парике и с макияжем, в белом платье стоял в ЗАГСе рядом с Арсением и на вопрос «Согласны ли вы стать женой…?» отвечал «Согласна». Эта мысль заставила его усмехнуться и вспомнить фильм «В джазе только женщины». Он всегда считал его немного туповатым, смеялся и думал, что в жизни такого точно никогда не могло бы произойти. Что ж, как говорится, никогда не говори «никогда». Просидев в кофейне около получала, молча глядя в окно и перекидываясь редкими фразами по поводу погоды, прохожих и вкуса напитков, они, наконец-то, пришли к тому, что пора бы расходиться. Время на часах перевалило за девять, когда они, попрощавшись с девушкой-эльфом, вышли на мороз и побрели к ближайшей остановке. — Ты далеко живёшь? — спросил Арсений, высунув нос из воротника куртки. Ветер усилился, снег валил всё сильнее, а они шли ему навстречу, нахохлившись, как два голубя. — На автобус и до конечной, — ответил Антон, повернувшись к нему корпусом, чтобы не упустить возможность ещё раз посмотреть за Арсения в этой смешной шапке. Тот кивнул и снова спрятался в воротник. А снег всё шёл, заметая следы и прохожих, оставлявших их, щипая щёки, но сейчас казался таким красивым и сказочным, таким приятным и завораживающим, словно даже не холодным. Антон смотрел на него в свете фонарных столбов, и Арсений останавливался вместе с ним, просто чтобы переглянуться, поёжиться от вида друг друга и пойти дальше. Новогодний огонёк разгорался в душе, и всё больше хотелось верить в новогоднее чудо, просто в то, что всё будет хорошо. Они дошли до остановки и встали рядом с многочисленными пассажирами, мерзнувшими в ожидании автобуса и мечтавшими попасть домой. И только двое в этой толпе не хотели, чтобы автобус поскорее пришёл. — Ты напишешь мне, как доедешь до дома? — Арсений выпустил клубок пара изо рта прямо Антону в лицо, они были почти одного роста. Шаст увидел его раскрасневшиеся от мороза щёки и улыбнулся. — Только если дашь свой номер, — Арсений усмехнулся, довольный своей маленькой уловкой, а Антон даже не сразу понял. Но потом как понял… — Ах, ты хитрожопый! Заставил девушку свой номер клянчить! Ему было больше смешно, но он постарался сделать возмущённый вид и толкнул смеющегося парня в плечо. А потом ещё, и вот уже замёрзшая рука кидала в уворачивающегося Арсения снежок. Люди на остановке, за неимением лучшего, наблюдали за ними, улыбаясь в свои шарфы и воротники. — Записывай уже скорее, — заметив, что Антон выдохся, Арсений подошёл к нему и заглянул в телефон, который Шаст уже успел выудить из кармана. — Как тебя записать-то? — набрав продиктованный номер, уже совсем охрипшим голосом спросил Антон, не без труда придавая ему женские черты. — Запиши «Арс», — пожал плечами Арсений. — Арс? — удивлённо спросил Антон, глядя на него. — Ну да, — Арсений улыбнулся и сделал два шага назад, выглядывая на дорогу, чтобы посмотреть, не идёт ли автобус. Антон напечатал три буквы и открыл панельку с эмоджи. Он долго думал, какой смайлик выбрать, но так и не нашёл подходящего. Арсений тем временем уже крикнул номер подъезжающего автобуса, и Шаст оставил, как есть, убрав телефон в карман, и подошёл к нему. — Теперь не забудешь мне написать? — снова спросил Арс. Конечно, это был вопрос не конкретно о том, не забудет ли Шаст написать о своей сохранности, а о том, напишет ли он ему вообще. — Ну, я тебе денег за такси должна, так что весточку от меня по-любому получишь, — усмехнулся Антон. Автобус со скрипом тормозит возле остановки, и, поколебавшись пару секунд, Шастун, совершенно не отдавая себе отчёта в собственных действиях, чмокает Арсения в щёку и прыгает в только открывшуюся дверь автобуса. «Следующая остановка — Метро Парк Победы» — объявляет механизированный голос, пока Шаст протискивается сквозь толпу, пытаясь не потерять парик и скрыть раскрасневшееся лицо. Сердце его быстро колотится, дыханием можно сдуть пацаненка в смешном комбинезоне, держащегося за руку матери, а улыбкой — осветить маленький спальный райончик Москвы. Антона сейчас не волнует ни ворчание бабки, которой не хотят уступать место, ни голос девчонки, громко разговаривающей по телефону, ни тела недовольных людей, трущихся о него. Только холод чужой щеки на губах, который он, кажется, будет чувствовать ещё долго, и бурлящая от безрассудности собственного поступка адреналином кровь. Когда толпа в автобусе немножко рассосалась, и Антон смог встать возле окна, облокотившись на поручни, он достал телефон и написал сообщение Ире. Вы 21:45 Минут через пятнадцать буду. Пустишь? Ответ, к счастью, не заставил себя долго ждать. Вряд ли человек, проспавший полдня, ляжет спать в такое время. Она, наверняка, вообще, только встала.

Иришка

21:47

А у меня есть выбор?

Вопрос был явно риторическим, поэтому Антон отвечать не стал, снова убрал телефон в карман и уставился в окно. В мыслях плотно засел сегодняшний вечер, но теперь Антон снова думал о том, какой же он еблан и как же хуёво поступил. Как он теперь расскажет ему обо всём? Или не расскажет? Может, вообще не напишет? Но а как же теперь не написать, если его попросили? Слишком сложно. Шасту определённо нужен совет, но перед этим хорошая порция пиздюлей. Поэтому он едет к Ире. Она и всыпет, и поможет, и ещё снимет с минимальным ущербом для кожи всё то мракобесие, что Шаст наворотил на своём лице. Ира жила на пару остановок раньше, чем Шаст, поэтому он выдавился из автобуса спустя полчаса тряски и трений о других людей и пошел в сторону старых высоких домов, грозно смотрящих на него своими редко горящими жёлтыми окнами. Снег всё ещё валил, засыпая тротуары и дороги, уставшие ноги разъезжались на скольких участках, и равновесие становилось держать всё сложнее. Всё-таки двухчасовая прогулка по Москве сказывалась на организме. А мысли постепенно формировали лишь одно желание — добраться до Иры и упасть на диван, поваляться хотя бы пару минут. Девушка открыла дверь спустя пару настойчивых звонков, с щёткой в зубах, со смешным пучком на голове, висящем на плечах поверх растянутой розовой футболки мятном халате и странных тапочках с кошачьими мордами. Она смотрела на Шаста примерно таким же взглядом, каким он смотрел на неё. — Ну зафоди, — шепелявя из-за щётки, пригласила Кузнецова, кивнув в сторону кухни, и удалилась, видно, обратно в ванну. Ничего не говоря, Антон закрыл за собой дверь, скинул обувь, повесил свой пуховик на свободный крючок. На кухне у Иры было тесновато — меленький столик под окном, две обшарпанные табуреточки, плита, пару кухонных тумб со шкафчиками и совсем не вписывающийся в такую картину современный холодильник. Квартиры в центре города, на самом деле, своей цены не стоили, ремонта в них не было, а делать его было дорого и, в общем и целом, незачем. К тому же, денег у Иры на это не было. Она девушка странная, количество её любовников, кажется, превосходит количество плитки, которой отделана красная площадь, и каждый у неё самый любимый и, определённо, последний. И она у них, видно, тоже, потому что на подарки они не скупятся. Вот и квартира, как нетрудно догадаться, была подарком какого-то ещё давнишнего иркиного ухажёра. Но, несмотря на такой распутный образ жизни, Кузнецова была девушкой грамотной и опытной, у неё была любимая работа, и она почти никогда не была несчастной. По крайней мере, Антон её такой никогда не видел. Дома у Иры всегда было накурено какой-то фруктовой фигнёй, и запах этот Шаст просто не переносил, поэтому, зайдя в кухню, тут же распахнул окно, хотя бы ненадолго. Он поставил чайник, чувствуя себя как дома, достал две кружки, пакетики с чаем и уселся на одну из обшарпанных табуреток, глядя в окно. Попялившись несколько минут на снег и периодически загорающиеся и гаснущие окна в доме напротив, он услышал, что шум воды в ванной стих, и со вздохом стянул с себя парик, положив его на стол. Чайник всё ещё издавал какие-то непонятные звуки, но кипеть до сих пор не собирался. — Батюшки, Шастун, — ахнула Ира, включая свет, и Антон, поморщившись, повернулся, смотря на девушку в дверном проёме. — Ты похож на выебанную куклу Барби. Шаст прыснул, не в силах сдерживаться. Он не видел себя в зеркало после того, как ушёл из дома, но сейчас, поймав своё отражение в оконном стекле, понял, что Ирино описание подходит ему идеально. Волосы на голове после парика стояли дыбом, макияж расплылся, видно, вследствие того, что был неправильно нанесён, глаза выглядели опухшими после вчерашней попойки. И как Арсений вообще мог находиться с ним рядом? Простонав что-то невнятное, Антон посмотрел на Иру молящим взглядом, и девушка тут же всё поняла. Она принесла из ванной ватные диски и кучу всяких баночек, мягкий ободок, чтобы убрать волосы с лица, уселась поближе к Антону так, чтобы дотянуться до его лица и, начав своё дело, спросила: — Ну, что стряслось? И звучало это как-то настолько по-матерински, что у Антона даже не возникло никаких сомнений. Ира — прекрасный друг, с которым ты можешь отрываться в клубе, выполнять ёбнутые условия споров, а потом сидеть на кухне и выкладывать все свои проблемы. И никогда в жизни у Антона не возникало мысли о том, что она откажет ему в помощи или расскажет кому-то о том, что было ей доверено. Поэтому Шаст её любил и поэтому спорил с ней, проигрывал и платился за это своей менталочкой. Ира слушала его молча, стирая с его лица макияж, иногда морщась, кивая и угукая. Ватные диски приятно скользили по непривыкшему к такому обилию косметики лицу, а после снятия Ира нанесла какой-то крем, который вообще, казалось, залечил раздражённую кожу за один лишь миг. Антон увлечённо рассказывал девушке о том, что произошло, и, честно говоря, даже не думал о том, что там делается с его лицом, просто наслаждался ощущениями и чувствами от собственного рассказа. Он даже не слышал, как абсурдно это всё звучало, потому что для него самого Арсений был прекрасным стечением обстоятельств, которые могли бы произойти с кем угодно. — У-у-у, да ты мне весь пол слюнями залил, — наконец закончив свои манипуляции на антоновском лице, Ира сняла с него мягкий ободок и встала с табуретки. — В смысле? — не понял Антон, выплывая из сладостных объятий последних событий, о которых рассказывал, и поднял взгляд на девушку. — В прямом, ты влип, мальчик мой, — вздохнула она, отодвинула все свои баночки в сторону и открыла холодильник. — Есть будешь? — Антон кивнул. — Если так дальше пойдёт, то ты влюбишься в него и даже не заметишь. Ты вон уже… залипаешь, — кинув на него взгляд, Ира странно улыбнулась, взяла половник и начала разливать суп по тарелкам, продолжая свой монолог. Антон перебивать не решался. — У тебя, в общем, как мне кажется, есть два варианта: либо ты рассказываешь ему всё при следующей же встрече и надеешься на то, что он би, — этот вариант Антону не понравился, и он сморщился, покачав головой. Ему всегда было трудно в чём-то признаваться, особенно, если человек был ему важен. Шаст чувствовал себя виноватым перед Арсением, и хоть они и почти не были знакомы, терять с ним связь так скоро он не хотел. Вариант того, что Арсений би, Антон откинул сразу, уж слишком галантно этот человек обращался с ним и с другими девушками. Хотя, это так себе аргумент, но всё же. — Либо, — тем временем продолжала Ира. — Ты пресекаешь эти отношения на корню. Не знаю, придумываешь какую-нибудь отмазку, отшиваешь этого Арсения и больше никогда не появляешься в районе того клуба в парике и с макияжем. И этот вариант Антону тоже совершенно не нравился всё по тем же причинам. Арсений — единственный, кто понравился Антону за последний год с тех пор, как Шаст расстался со своим прошлым парнем. Он просто не мог терять его так скоро. Близился новый год, и с ним медленно, но верно подкрадывалось желание чувствовать себя любимым, ехать домой не к телевизору и тазу оливье, а кому-то живому и тёплому (намёк на то, что труп Шасту не нужен), кто обнимает, расскажет что-нибудь смешное и спросит про твой день. Такое сопливое желание приходило к Антону редко, но приходило же всё-таки и всегда попадало в самую душу, крепко впиваясь в неё своими кошачьими коготками. Ира поставила перед ним тарелку с дымящимся вкусно пахнущим супом, и Шаст почувствовал вдруг, насколько сильно голоден. Говорить уже не хотелось, голос окончательно сел, даже несмотря на то, что парень его больше не искажал. Да и сказать ему было нечего, а Ира и не настаивала, молча хлебая суп и смотря то в окно, то на друга. Съев свою порцию всего за пару минут, Антон откинулся на стену и вдруг вспомнил про своё обещание написать по приезде. Он достал телефон и посмотрел на время — 23:15. Арсений уже, наверное, не ждёт, что ему напишут, Шаст же ведь так и не пообещал. А может и действительно не стоит? Может, права Ира, и нужно обрубать всё на корню, чтоб не привязываться? А Антон уже сейчас чувствует, что вполне может привыкнуть к Арсу, если так и продолжит с ним общаться. А там и влюбиться недалеко. И было бы ведь всё прекрасно, не согласись Шаст пойти с ним гулять. Наверняка сейчас он бы не мучился. Ну, погрустил бы чуток, что такой мужик пропадает, да и забыл бы о нём, но теперь… теперь ему хотелось получше узнать его, услышать его голос, вместе пройтись по городу, поговорить о ерунде… Шаст пару раз стукнулся затылком, чтобы выбить из головы эти мысли. Телефон давно погас, и время всё шло, своими минутами то уговаривая Шаста написать, то отговаривая его от этой провальной затеи. — Пиши уже, — внезапно сказала Ира, словно прочитав его мысли. — Человек в любом случае волнуется. — Думаешь, стоит? — Я же вижу, как ты хочешь, — она вздохнула и снисходительно улыбнулась. — Пиши, а там видно будет. Только не забудь, что ты девушка, и голосовые не шли, а то голос как у динозавра, — Антон усмехнулся, без малейших колебаний открыл телефон и забил имя Арса в поисковую строку телеграмма. Нужный контакт там нашёлся, и Шаст уже начал печатать, когда Ира вдруг добавила: — И аватарку сменить не забудь, а то сразу спалишься. — Как ты вовремя, — выдохнул Антон, и Кузнецова, вздохнув, ударилась лбом о стол, мол, не дебил ли. Шаст никак не отреагировал на этот жест и быстро пошарился по своей галерее в поисках какой-нибудь гендерно-нейтральной фотки. Такая нашлась не сразу, но, в итоге, Антон выбрал вид Петербурга, который сфоткал с высоты птичьего полёта в первый свой визит в этот город. Девчонки же вроде ставят такое на аватарки. Чем он хуже? Теперь можно было писать. Вы 23:25 Привет, Арсений, это Тоня. Я добралась до дома, всё хорошо. Он выключил телефон и положил его экраном вниз, закрыв глаза. Путь назад был и будет всегда, именно это заставляло сомневаться. В ином случае — одно слово и всё, но здесь даже сообщение не даёт ему гарантии, что всё кончится или продолжится. Уже лёжа дома в кровати, глядя в потолок, Антон впервые за долгое время не мог заснуть. Он уехал от Иры, и всю дорогу думал, думал, заходя в квартиру, вешая на крючок ключи, думал в душе и убирая бардак дома. Вешая парик на банку, чтоб не помялся и оставляя его на столе рядом с коробкой, которую определил под косметику. Доставая из стирки топик, юбку и капроновые колготки, вешая это всё аккуратно, чтобы не помялось. Всё это было для него так непривычно, так странно, но он не мог ничего с собой поделать. В эту ночь он превратил свою квартиру в большую гримёрку для спектакля, предназначенного всего одному человеку.