Глаз Демонической Луны

— Проснись. Слова эхом отдаются в голове Энму. Его тщательно созданный мир рушится. Он был удален из подсознания Доумы. Вздрогнув, он открывает глаза, задыхаясь, как ребенок, просыпающийся от ужасного кошмара. Энму хватается за собственное горло, переводя дыхание. На его коленях все еще лежит Доума, который наблюдает за ним с улыбкой. — Доброе утро! — Доума подбадривает, игриво протягивая к нему руки. Гримасу Энму ни с чем не спутаешь, он откидывается назад от прикосновения Доумы. Доума просто улыбается ему, хватая ртом воздух. Держась за грудь, Энму удерживает равновесие. Он дважды подумал бы, прежде чем снова соглашаться на что-то настолько глупое. Эта Высшая Луна была не в своем уме. — Доброе утро… — наконец говорит Энму. Доума продолжает водить рукой по воздуху, выжидающе глядя на Энму. Энму со вздохом кладет подбородок на руку Доумы. — Я хорошо провел время, моя маленькая луна. Мы должны как-нибудь повторить. — Доума гладит Энму большим пальцем. Испытывать эмоции было странно, но волнующе. За то время, что он был во сне, Доума мог точно определить лишь горстку вещей, которые он чувствовал. Детское ликование было его любимым, но самыми запоминающимися, безусловно, были смущение и… раздражение? Нет, это было не совсем так. Это было сильнее, чем раздражение, и горело гораздо глубже в его глазах. Энму возвращается к своему обычно спокойному выражению лица, хотя и избегает зрительного контакта. — Я уверен, что так и будет, — отвечает он. Не то чтобы он особенно хотел подарить Доуме еще одну мечту, особенно после потери контроля над ней. Скорее, он был уверен, что не сможет отговориться, если Доума попросит его снова. Доума наклоняет голову. Впиваясь ногтями, он поворачивает лицо Энму, чтобы лучше рассмотреть его. — Тебе следует подумать над тем, что я сказал. Мудзан не лорд, но и не король. Тебе было бы лучше остаться со мной. Выражение лица Энму мрачнеет. — Ах… Ты действительно глуп. Это мое предназначение. До того, как я стал демоном, мечты и реальность были для меня одним целым. Я оказался зажатым между двумя мирами, и никто не хотел видеть меня ни в одном из них. Но когда его светлость обратил меня — он делает паузу. — Ну, тогда моя цель была мне предельно ясна. Годы бесцельных поисков внезапно ничего не значили при его правлении. Все, что мне нужно сделать, это поддержать его видение, и ничто другое не должно иметь значения. Доума на краткий миг кажется искренне грустным. Сидя на коленях, он смотрит Энму прямо в глаза. — Мне жаль, что ты такой тупой. По крайней мере, будучи демоном, у тебя есть вечность, чтобы разобраться в себе. Энму не успевает защититься, как Доума щиплет его за щеку и отрывает плоть от лица. — Постарайся тем временем быть немного более сговорчивым, хорошо? — Выражение лица Доумы смягчается, когда он говорит, отчего щека Энму игриво подрагивает. — Тебе нужно серьезно изменить отношение. Не говоря больше ни слова, Доума встает и уходит. Раздвижная дверь закрывается за ним, оставляя Энму в его комнате одного. Энму потирает щеку, на ней остались следы от ногтей Доумы. Это… так не пойдет. Если то, что сказал Доума, было правдой, Энму нужно было найти способ защитить свои мысли от лорда Мудзана, иначе он был бы все равно что мертв. Энму пока даже ничего не добился. Он не мог умереть за знание, которое даже не хотел знать! Черт возьми, то, что сказал Доума, было правдой. Независимо от его законности, если Мудзан когда-либо услышит такую богохульную мысль из головы Энму, он будет сражен насмерть в одно мгновение. — Это несправедливо… — бормочет он себе под нос, уставившись на дверь. Энму не был предателем. Как мог Доума подразумевать, что Мудзан был слаб? Как он мог сказать, что он ничто? Как он вообще мог посметь предположить, что Мудзан может быть убит такими грязными, жалкими маленькими демонами? Доуме следовало бы знать лучше… Как он мог не знать лучше? Разве Мудзан тоже не читал его мысли? Разве Доума не должен был умереть за то, что придерживался таких убеждений? Звенящий звук заставляет его повернуть голову на шум. Духовные ядра на его полке взрываются, превращаясь в кучу осколков, вонзающихся в стену и его плоть. Энму отбрасывает свои мысли, вскакивает на ноги и бросается к полке, где беспорядочными кучками были разбросаны осколки. — Что? Почему? Он подбирает осколки. Они выглядели как обычное стекло. Не было ни свечения, ни отблеска. Просто мертвые осколки без каких-либо признаков души. Он предположил, что такой исход имел смысл… То, что он нашел способ удалить духовные ядра, не означало, что они могли долго существовать вне подсознания. Ему понадобится новый план действий. Возможно, если бы они все еще были каким-то образом связаны с Энму, он мог бы хранить их в своего рода подвешенном состоянии. Ему нужны были ядра, чтобы как-то выжить. Это было стержнем его последнего плана. Держась за голову, он шаркает обратно к своему футону. Отставив стакан, он плюхается обратно, лицом в подушку. Обо всем этом было слишком сложно подумать. На самом деле, он вообще не хотел думать. . . . В течение следующих нескольких дней Энму и Доума выполняли свои задания без особых проблем. Энму управлял мечтами верующих и охранял храм от любопытных глаз. Доума, с другой стороны, был более скрытным в отношении своих задач. Энму все равно вряд ли хотел знать. Он не хотел быть вовлеченным в бизнес предателя. Хотя, к чести Доумы, у него, похоже, не было никаких реальных планов по свержению Мудзана. Еще большее отвращение к существованию и личности Мудзана. Особенно с учетом информации, которую Энму почерпнул из снов Доумы. Хотя некоторые детали все еще были немного расплывчатыми. Возможно, то, что Доума настаивал на большем количестве сеансов сновидений, было благом. Энму потребуется больше времени в его подсознании, чтобы разобраться в мельчайших деталях. В конце концов, у него все еще были целые фрагменты его прошлого, к которым у него не было доступа. В первую очередь, из его раннего детства. Из того, что Энму понял, он до сих пор считал Доуму честным человеком. Доума действительно помнил многое из своего человеческого прошлого, он действительно хотел испытать подлинные эмоции, и он определенно не вытаскивал свои дружеские намерения из задницы. Почему Высший вообще хотел дружбы с Энму, было за пределами его понимания. Что Энму действительно хотел увидеть, так это духовное царство Доумы. Войти в духовное царство человека — это не сон. Конечно, это было спрятано во сне, но это дало ему гораздо более глубокое понимание. Более личные обоснования, сложности принятия решений; это были ценные сокровища, скрытые в духовной сфере. Но Энму не осмелился бы предложить это. У Доумы была отличная интуиция. Если Энму попытается приблизиться к нему, он знал, что Доума сможет изгнать его из своего подсознания. Доума сыграл роль дурака, но он был кем угодно, только не им. Кроме того, жизненная ситуация Энму довольно комфортная. Ему не пришлось застолблять новые территории, когда люди начали подозревать его. Иметь отдельную комнату было приятно, как и регулярно питаться. Это была странная защита, но он не позволил себе привыкнуть к этому. Самодовольство убивало, но с каждым днем выходить из храма становилось все труднее. Несколько раз его приглашали на ночные прогулки с Доумой. Достаточно, чтобы демоны на других территориях начали узнавать Энму по ассоциации. Обычно демоны сражались друг с другом, либо чтобы поживиться в крайнем случае, либо бросить им вызов за любые ресурсы, которые у них были. Энму ходил один, иногда ему приходилось бы сражаться, но в последнее время окружающие демоны держались от него подальше из-за его связи с Доумой. Энму не хотел, чтобы его признали доверенным лицом Высшего Ранга, но Доуме, казалось, понравилась идея. Этот демон был слишком увлечен и слишком умелым, если уж на то пошло… Возможно, это тоже смехотворно. Хотя Энму был последним, кому следовало говорить о позоре, он считал, что Доуме было бы полезно иметь его. Он выглядел глупо из-за того, что так интересовался кем-то намного ниже его рангом. Находиться в этом месте было непросто. Все стало еще сложнее, когда Доума настоял на том, чтобы они проводили так много времени вместе. . . . — Энмуууу, — зовет Доума, кружа вокруг двери. — Эээээннмуууууу! Закатив глаза, Энму в своей комнате игнорирует его. Он кусает сухожилие на собственной руке, вытаскивая её из раны, которая позволяет оставаться открытой. Рядом с ним лежит куча этих волокон. Некоторые были сплетены в тонкие веревки, в то время как другие были уложены впритык. Доума заглядывает в комнату Энму. — Так-так! Почему ты мне не ответил? Я звал тебя! Энму не удосужился оторвать взгляд от своей работы. Вокруг него было несколько корзин-прототипов, сделанных из веревок ручной работы. Некоторые увеличивались или уменьшались в размерах, а другие были наполнены кровью на разном уровне. Полотенце было подложено под особенно прохудившееся. — В следующий раз стучи, — говорит Энму. — Стучать? — Доума хмурится. — Это просто сломает все! — Стена, лорд Доума. Стена. — Ну, может быть, если бы ты ответил мне, я бы сразу понял, что ты здесь. — Доума надувает губы. У него под мышкой была маленькая стеклянная бутылочка с маслом. Скорее всего, он купил её в городе у ночного торговца или, возможно, попросил слугу сделать это за него. Демон сна бросает взгляд на бутылку, но быстро переключает внимание обратно на свою работу. — Ты бы знал, что я здесь, если бы постучал. — Или если ты что-нибудь сказал! — Доума скулит, плюхаясь рядом с Энму. Было бессмысленно пытаться урезонить Высшего. Он часами ходил кругами. — Что у тебя там? — Спрашивает Доума, поднимая одну из корзинок поменьше. Кровь внутри выплескивается, обнажая самую верхушку духовного ядра, прежде чем оно опустится обратно. — Разве ты не видишь, что я занят? — Говорит Энму. — Ого. Не будь таким холодным — ты все время занят и никогда не обращаешь на меня внимания. Из-за чего весь сыр-бор на этот раз? Что такого важного, что ты не хочешь проводить со мной время? — Мой следующий план, — просто говорит Энму. — О… И что это? — Доума улыбается ему, придвигаясь немного ближе с корзинкой в руке. — Именно то, что я сказал. Мой следующий план, — говорит Энму. — Мммммм ..... Который из них? — Доума снова приближается, почти плечом к плечу. Энму сдерживает желание застонать. — Ну, я нашел способ извлекать духовные ядра из человеческих тел, но… — Но ты уже делал это. Энму пристально смотрит на него. — Извини! Я слушаю… Энму медленно моргает, глядя на него. — Ну-ну! -… Как я и говорил, — продолжает Энму, переводя взгляд обратно на свои веревки. — Без связи с подсознанием ядра разрушаются. Конечно, так не годится. Вы не можете требовать выкуп за поврежденный товар. — Выкуп? Энму кивает. Влажный звук разрыва подчеркивает натяжение его собственных сухожилий. Отложив особенно длинную полосу в сторону, он, наконец, позволяет своей раненой руке закрыться. Доума ставит корзину и бутылку, после чего хватая Энму за руку. Кровь из раны Энму остается на поверхности его кожи. — Что в этом хорошего? Тебе больше не нужно планировать, — улыбается Доума. Энму позволяет держать свою руку в плену. — Я не могу вечно зависеть от твоих ресурсов, не так ли? Прижимаясь носом к коже Энму, Доума смотрит ему в глаза. — А ты не хочешь? — Зачем мне это? — Энму наблюдает, как язык Доумы вываливается, проводя по его собственной окровавленной плоти. Доума смахивает кровь, обнажая бледную кожу, спрятанную под красной. Он не отвечает словесно, пока не уберет грязь. Облизав губы, Доума немного приподнимается. — Почему бы и нет? Замкнутый круг. Энму отдергивает руку, пряча ее в рукаве позаимствованного хаори. Ему не нравился этот стиль одежды. В душе он был городским парнем, и костюмы казались ему гораздо более естественными. Настолько, что он сам стал шить себе одежду, чтобы подготовиться к тому моменту, когда покинет Доуму. В отличие от более сильных демонов, он не был способен напрямую создавать новую одежду из своей собственной плоти. Или что-либо из своей плоти, что не было сырьем. Шила, веревка и чернила, которые он сделал для железнодорожной катастрофы в бесконечном поезде, были тщательно изготовлены из его собственных костей, сухожилий и крови соответственно. Каждый из этих предметов был тщательно собран его собственными руками. Хотя Энму предполагал, что даже несколько демонов более слабого уровня все еще могут создавать полноценную одежду… Возможно, с ним было просто что-то в корне неправильное по сравнению. Доума поднимает голову, чтобы проследить за взглядом Энму, и замечает те самые костюмы. Они были аккуратно развешаны на стеллаже. — Так ты действительно хочешь уйти? — Спрашивает Доума. — Ты же не думал, что я останусь здесь навсегда, не так ли? Доума не отвечает, вместо этого опускает голову. Почему это вдруг оказалось так тяжело? Хотя Доума этого не ожидал, чувства из его сна перенеслись в реальный мир. Они не были особенно сильными, скорее как предложения, чем команды. У него часто даже не было названий для них. Среди тех, кого он мог заметить, были счастье и… обида? ДА. Особенно счастье и обида. Но обижен на что? На кого? Энму снова говорит. — Ты знаешь, в чем заключается моя преданность. Это не должно быть для тебя шоком. О, это был он. Мудзан. — Ты знаешь, что он никогда не будет заботиться о тебе, — настаивает Высший Ранг. — Я уверен, что если бы он увидел тебя снова, это разрушило бы все твои иллюзии о нем. — блондин обвивает руками тонкую талию Энму. Через несколько секунд Энму оказался на коленях у другого демона, теперь его спина была прижата к груди Доумы. Он был слишком сравнительно мал, чтобы оказать серьезное сопротивление, да и не то чтобы хотел. — А? Я знаю, что ему все равно. Меня волнует перспектива заставить его заботиться обо мне. Вот почему я так усердно работал, чтобы овладеть этим. — Напрасно стараешься. — Доума рычит, утыкаясь носом в изгиб шеи Энму. — Иногда ты обманываешь меня, заставляя думать, что ты умнее, чем есть на самом деле… Руки Энму лежат на сильных плечах Доумы, опираясь на его объятия. — Разве тебя не пугает противостояние ему? Даже самую малость? — Спрашивает Энму, его тон немного более беззаботный, чем раньше. С закрытыми глазами Доума задерживается на звуке его голоса. Он всегда звучал так сказочно и потерянно. Доума плотнее прижимается лицом к коже Энму, его передние клыки дразнят шею Низшей Луны, пока он говорит. — Вовсе нет. И тебя это тоже не должно пугать. В конце концов, у тебя есть я. Я бы не позволил, чтобы с тобой что-нибудь случилось… Энму наклоняет голову, и Доума смещается, чтобы полнее занять отведенное ему место. Губы Верхнего касаются его кожи, целомудренно. — Что хорошего в том, что ты тратишь свои ресурсы на что-то столь же хорошее, как пиявка? — Спрашивает Энму, его пальцы крепче сжимают Доуму. — Разумные люди предпочитают удалять паразитов. Левая рука Доумы тянется вверх по животу Энму и к груди. Его хорошо наманикюренные ногти раздраженно вонзаются между передней частью кимоно и телом Энму. — Что, если мне нравятся пиявки? Энму не знал, когда в последний раз с ним так обращались. Проще говоря, у него не было на это времени. Помимо этого, он был довольно молод, насколько это касалось демонов, всего около тридцати лет после своей первоначальной смерти. Он предпочитал находить удовольствие в собственных извращенных фантазиях, а не с телом, поэтому все, что касалось приставаний Доумы, было для него в новинку. Не получив ответа, Энму вздыхает. — Что случилось? Ты кажешься напряженным… — Доума усмехается, его ладонь прижата к груди Энму. Он ощупывает его сверху донизу, самыми кончиками ногтей царапая кожу. — Я могу помочь с этим. Его прикосновения были приятными… Возможно, даже слишком приятными. Чем ближе кончики его пальцев касались бедер, тем больше у Энму перехватывало дыхание. С неглубоким вздохом он смотрит на маркированную бутылку масла, которую Доума принес с собой. — Это для чего? От напряжения? — Как ты проницателен~! — воркует Доума. — Ты оказал мне ооочень много услуг в храме, так что я подумал, что тоже могу оказать тебе услугу. — Доума снимает с Энму расшитое хаори, затем спускает кимоно с его плеч. — Что за услуга? — Спрашивает Энму, вытаскивая руки из рукавов. Был ли он глуп или нет, соглашаясь на это, его не особенно заботило. Доума сталкивает Энму со своих колен, укладывая его животом на пол. Восхитительно, что Энму соглашается с этим. — Славная, — обещает Доума, оседлав ноги Энму сзади. Прижатый грудью и ладонями к татами, Энму выглядывает из-за плеча. Он дергает левой ногой, проверяя вес Доумы. Как он и подозревал, его надежно удерживают его на месте. — Твой ответ оставляет желать лучшего, — говорит Энму. — Тогда оставь это для воображения. Доума пожимает плечами. Схватив бутылку с маслом, он щедро наливает его себе в руку. — Это просто безвредное действие по сближению. Ты такой чопорный, тебе это понадобится. Ты мне не доверяешь? Энму задумчиво прикусывает внутреннюю сторону щеки, затем складывает руки под подбородком. — Я полагаю, если бы ты собирался убить меня, ты бы уже сделал это. — Ты так плохо обо мне думаешь? — Доума хмурится, позволяя маслу вылиться из его руки и упасть на обнаженную спину Энму. Наклонившись, он разминает тело большими пальцами между лопаток. — Мне нравится твоя компания, поэтому нет смысла убивать тебя. С тобой весело, даже если ты трагически заблуждаешься. Энму не был уверен, хочет ли он задавать какие-либо дополнительные вопросы. Это могло показаться чересчур увлекательным. Он не мог дать Доуме неверную идею, и все же… — Мне было так одиноко здесь одному, — признается Доума без подсказки. Его тон меняется с поддразнивающего на более вдумчивый. — Неужели я не могу убедить тебя остаться? Энму опускает глаза: — Я не знаю. Оба больших пальца сильно прижаты к его позвоночнику, Доума проезжает ими вверх, пока не слышит хлопок. — О! Это было здорово! Ты действительно напряжен ~ Удивленный стон вырывается у Энму, за которым сразу следует облегченный вздох. — Я не могу представить, почему… ах…… Пребывание здесь не дало мне повода для напряжения. — Я мог бы назвать несколько причин. — Говорит Доума. — Хм? Удивительно нежные руки продолжают массировать спину Энму, нацеливаясь на различные узлы, скрытые под его кожей. Казалось бы, психологические расстройства было труднее излечить самостоятельно. — Угу. — Доума напевает в ответ. — Ты работаешь день и ночь, ты слишком много думаешь, и твоя вера в… Ну… ты сам знаешь, совершенно неуместна. — Опять? — Энму пытается поднять голову, но руки Доумы давят на затылок, массируя его затылок так нежно, что Энму умышленно прижимается лбом к полу. Если бы его горло было создано для мурлыканья, он бы замурчал. — Я говорю это только потому, что это правда. — продолжает Доума. Он наливает еще масла на спину Энму, втирая его в кожу. В нем было множество цветочных ароматов, которые явно делали свое дело. Несмотря на склонность Энму к спорам, в настоящее время он был податлив, как свежая глина. Энму тает под прикосновением Доумы, его щека теперь прижимается к полу. — Ах, … Если ты так говоришь… Несмотря на свою уступку, Доума знал, что демон сна просто говорил что-то, чтобы отвязаться от него. Нахмурившись, он откидывается назад, так что его седло располагается намного ниже ног Энму. Теперь, наклонившись к Энму, Доума говорит ему на ухо. — Что у него есть такого, чего не могу дать я? — искренне спрашивает он. Энму лишь мельком приоткрыл ближайший к Доуме глаз. Он чувствовал дыхание Доумы на своей шее и щеке. Оно было теплым… Нет — оно было горячим. Оно было похоже на огонь. Все это не имело смысла. Часть его хотела верить Доуме. В конце концов, он видел его сны. Даже не рассказывая ему, Доума, казалось, уже знал, что Энму знал, по крайней мере, сноски к его истории. В некотором смысле у них было тихое взаимопонимание. Но в то время как Доума был в порядке с этой уязвимостью, Энму все еще прятался.