Кислый Виноград / Sour Grapes

Драко вспотел. Он определённо недооценил силу позднего полуденного солнца и слишком далеко зашёл в виноградники, не вспомнив предварительно о своих планах на вечер. Ему непременно придётся снова принять ванну, прежде чем отправиться на встречу с Блейзом. Не ради него, конечно, но не стоит врываться на вечеринку известной и богатой семьи, когда запах твоего пота преобладает над одеколоном. Плечи Малфоя были влажными и покрасневшими, а кожа под ногтями покрыта засохшей землёй от собирания винограда с земли. Виноградники семьи Блэк располагались на юге Франции, неподалёку от поместья Делакур. Драко много лет проводил здесь с матерью. Он не был хорошо знаком с Делакурами (поэтому и не был приглашён на это мероприятие)... Хотя, вполне возможно, что они просто хотели сохранять здоровую дистанцию с его всё ещё запятнанной фамилией. В конце концов, разве не этим же он сейчас занимался, в некотором роде? Так то, он не прятался. Просто хотел дать послевоенному пылу поутихнуть, прежде чем попытаться вернуться в общество волшебников. Ему казалось правильным полностью скрыться после досрочного освобождения из Азкабана тремя годами ранее и позволить своим сверстникам привыкнуть к жизни без его лица, которое лишь напоминало им о его прошлых поступках. Он знал, что думает по этому поводу его отец, но избавлялся от этих мыслей сразу же, как те возникали в его голове. Отец, в отличие от него, получил пожизненный срок, а потому его мнение не имело ни малейшего значения в этом вопросе. В конце концов, существует тонкая грань между умом и трусостью, и сам Драко относил себя к людям с первой чертой, во что бы ни верил его отец. Отцу было легко говорить, размышлял он, укрывшись в Азкабане на всю оставшуюся жизнь. Хотя тюрьма, конечно, не была идеальным местом для жизни, она давала отцу возможность управлять своими делами по почте, не натыкаясь на насмешки и взгляды послевоенного сообщества волшебников. Драко, разумеется, не завидовал положению отца, проведя в тюрьме почти два года после падения Тёмного Лорда, но в некоторые дни он завидовал запрету на то, чтобы смотреть на себя в зеркало ежедневно, под которым был его отец. ...ему не приходится смотреть на своё отражение и удивляться собственному характеру. Его отцу была предоставлена хоть какая-то свобода в холодных пустотах Северного моря, в то время как Драко был заперт в мысленной тюрьме, созданной им самим. Бегство... нет, отдых на виноградниках семьи Блэк изначально был придуман для того, чтобы он мог проветрить голову и отдохнуть от всего. Так и получилось, что он наслаждался тем, что задумывалось как кратковременное пребывание здесь, а превратилось в трёхлетнее... заточение. Так вышло, что недалеко от поместья семьи Блэк находился дом его друга детства, Блейза Забини. Блейзу повезло, что он не участвовал в войне. Зато он был полон решимости играть роль международного плейбоя и озорника, очаровывая столько ведьм и выпивая столько огневиски, сколько попадётся под руку. Драко притворялся, будто полон энтузиазма по отношению к таким событиям, как то, которое запланировано на сегодняшний вечер. По его мнению, это было достойным способом отвлечься от всепоглощающего чувства... не одиночества. Он будто не на своём месте. Он больше не знал, где его место в мире, и вообще мало в чём был уверен. То, что Поттер пришёл к нему на помощь во время слушаний в министерстве, было... удивительно, но не то чтобы шокирующе, поскольку Поттер уже множество раз пытался втянуть Драко в свои театральные представления о спасении мира, несмотря на то, сколько раз Малфой пытался ему в этом помешать. Святой Поттер всегда искал лучшее даже в самом плохом человеке. Он даже заставил самого Тёмного Лорда раскаяться в своих мерзких поступках. Он жалел этого человека, если его так вообще можно назвать, до самого последнего вздоха. Нет, поддержки Поттера следовало ожидать. Но именно Грейнджер по-настоящему поразила его. Именно Грейнджер вошла в зал суда, не удостоив его и взглядом, и, несмотря на все доводы против, убедила Визенгамот в его невиновности. А позже, тем же вечером, именно Грейнджер каким-то образом пробралась в самые дальние уголки его сознания, заставляя задуматься. Если она, "грязнокровка", которую он мучил и терзал годами, могла простить его поступки, заслуживал ли он этого? Или она просто играла в святую, как Поттер? Он никогда не позволял себе пускаться в глубокие размышления об этом, но каждый раз, когда в его голове всплывал образ Гермионы Грейнджер, стоящей в зале суда и ратующей за его освобождение, он замечал, что начинает надеяться. Надеяться, что она была права насчёт него. Надеяться, что однажды ему не придётся больше жить в изоляции от общества волшебников. Возможно, он даже будет счастлив... Однако надеяться было глупо. Надеясь, можно попасть в беду. Всегда лучшим вариантом будет смириться с окружающей действительностью. С фактами. Опираться на то, что знаешь. Принимать решения, основанные на логике. Но разве эти слова не принадлежат его отцу? Если честно, он не был уверен, где заканчиваются убеждения отца и начинаются его собственные. Особенно касательно чистоты крови и уместности каких-либо отношений с предателями крови... или даже грязнокровками, раз уж на то пошло. В любом случае, здесь ему было лучше. Вдали от посторонних глаз и случайных встреч с бывшими одноклассниками. Ему нужно было время, чтобы принять решение с самим собой, прежде чем дать им возможность принять решение относительно него. Прошло уже несколько лет, но, видимо, время возвращаться ещё не пришло. В конце концов, волшебный мир прекрасно обходился и без него.

***

Гермиона восхищённо смотрела на великолепную французскую природу и вздыхала. Она вспоминала о своей матери и о том, как они приехали в это самое место на летние каникулы между вторым и третьим курсом Хогвартса. Как они отказались от обычных магловских маршрутов и отправились в путь самостоятельно, как нашли гостиницу на дороге, где и остановились на ночь. Её родители были домоседами, и их путешествия были не только нечастными, но и, как правило, "безопасными". Эта поездка не стала исключением. Лето во Франции, проведённое вдали от привычных дорог, не принесло в её жизнь ничего интересного, кроме единственной ночной пьянки (в основном со стороны матери) после того, как она переборщила с вином на винограднике, перед которым сейчас стояла Гермиона. Они с отцом вдоволь посмеялись с того, как её мать пыталась играть роль священника на свадьбе двух туристов, которые только что обручились, требуя, чтобы они отложили подготовку к торжеству и совершили обряд бракосочетания на месте. Она недавно была посвящена в сан священника через интернет — об этом она узнала от Джоуи из «Друзей», её любимого магловского телесериала, — и настаивала на том, чтобы пара оказала ей эту честь. Пара неловко согласилась, посчитав, что отказываться бессмысленно, и позволила матери провести церемонию с песнями, в которых не было никакого смысла, ссылаясь на Монику и Чендлера и сетуя на то, что некто по имени Гюнтер так и не нашёл любви. Гермиона с отцом исчезли в рядах виноградных листьев в приступах истерического смеха, от которого отец, вероятно, обмочился, а Гермиона попросту была в шоке от неуместности и бессмысленности этих отсылок к поп-культуре родителей. Возможность видеть их такими была настоящей редкостью. После того как обязательная фальшивая церемония завершилась, все трое отправились назад в гостиницу и заснули прямо на крыльце, потеряв ключи где-то в грязи виноградника. Этой историей она никогда не делилась с друзьями в Хогвартсе, предпочитая хранить её в сердце, будто сокровище. Только её сокровище. Гермиона очень скучала по своим родителям, но по матери — в особенности. Она была близка с обоими, но в потере матери было что-то уникальное. Жизнь, которая дала тебе жизнь. Конечно, она знала, что Венделл и Моника живы, но они не знали о её существовании (и никогда не узнают), и это ставило крест на всех её планах вернуть семью к тому состоянию, в котором она была до войны. Её чары памяти оказались слишком глубоки. Она так тщательно и безупречно выполнила свою работу, что её уже нельзя было обратить вспять. Она ощутила мгновенную вспышку ненависти к собственному упрямству и решимости сделать свою работу правильно, но тут же погасила её в себе. Она знала, что этот путь размышлений приведёт лишь к ненависти к самой себе. Чья это была вина... не имело значения. Их больше нет, и точка. И всё же, приехав сюда, она не смогла удержаться от того, чтобы отправиться в виноградники и вновь столкнуться с одним из самых ярких своих воспоминаний. Прошло пять лет после битвы за Хогвартс, и большая часть магического сообщества отошла от дел... по крайней мере, внешне. Жизнь шла своим чередом, несмотря на то, сколько жизней было утеряно. Когда Волан-де-Морта не стало, им оставалось лишь восстановиться и идти дальше. Габриэль Делакур должно было исполниться 17 лет, и в этот вечер она должна быть представлена французcкому волшебному обществу. Семья Делакур была очень известной и состоятельной, и в честь своей дорогой Габриэль они готовы были устроить достаточно грандиозное зрелище. Флёр была избавлена от этого позора (как называла его Габриэль), поскольку достигла совершеннолетия во время турнира трёх волшебников, а быть победительницей Шармбатона и единственной девушкой — вполне достойная роль, с которой можно справиться. Габриэль же была тихой и застенчивой, предпочитая тень старшей сестры и её защиту от остального мира свету прожекторов. Однако, проведя с ней некоторое время в коттедже «Ракушка» летом предыдущего года, Гермиона увидела её вспыльчивую натуру. Она уверена, что если бы Габриэль училась в Хогвартсе, её бы определили в Гриффиндор. Грейнджер испытывала глубокую симпатию к девушке, а потому, естественно, согласилась посетить вечеринку в честь её выхода в свет. Было лишь слегка неловко из-за того, что за неделю до этого они с Роном расстались. Слегка? Или всё же очень? Она засомневалась на мгновение, пытаясь решить, что из этого более точно, и обратилась к своей старой доброй подруге — логике. Она была здесь не ради Рона. Не ради Уизли, хотя она любила их всех и по-прежнему считала семьёй, несмотря на предстоящий развод. Она была здесь ради Габриэль и Флёр. Несмотря на первоначальную неприязнь к участнице турнира, которую она однажды назвала "Флегмой", она увидела в ней товарища по несчастью, когда они обе стали супругами родных братьев. Гермионе казалось важным, даже необходимым присутствовать на этом сборище, даже если она пойдёт одна. В конце концов, это ведь не свадьба, а значит, явиться без партнёра будет гораздо менее неловко. И всё же она ощутила необъяснимую утрату, оказавшись среди этих виноградников... когда солнце позднего вечера коснулось её шеи и плеч, вынуждая пот скользнуть по покрасневшей коже. Без семьи. Без мужа. Без ясного представления о том, что ждёт её дальше. Однако она была уверена в одном... Она очень хотела оставить в прошлом ту версию себя, которую все знали. Лучшая подруга мальчика, который выжил... дважды. Жена младшего Уизли. Маглорождённая, которую когда-то сторонились. Самая умная девушка своих лет. Скучные ярлыки, подходящие для заголовков газет. Но не правда о том, кем она была. И всё же ей было трудно понять, кем же она была на самом деле. Как бы она назвала свой собственный заголовок, будь она пронырливым репортёром «Ежедневного пророка»? Одинокая Ведьма С Тоской Смотрит На Виноград! Журналистика — явно не её сильная сторона. Как и возможность самопознания, когда всю почву, которую она знала и любила, бесцеремонно вырвали из под её ног. Она как раз собиралась вернуться к своему автомобилю, дверца которого всё ещё оставалась приоткрытой, когда заметила кого-то в поле. Вернее, сначала она решила, что ей показалось. Просто обман зрения, кратковременная блондинистая вспышка. Прищурив глаза, пытаясь отгородиться от солнечного света, она разглядела молодого человека. Он был широкоплечим, загорелым и крепким. В лучах белого света мелькнула лишь его белокурая голова. Казалось, он бродил также бесцельно, как и она, собирая то тут, то там виноградины и наслаждаясь солнечным светом. Возможно, если она попросит разрешения, он пригласит её подойти и попробовать вина. И она бы предпочла это, чем возвращаться на постоялый двор в одиночестве и коротать время до вечерней церемонии. Возможно, если она придёт в бешенстве, это развеет всю неловкость от встречи с Биллом, Роном и остальными членами семьи Уизли в этот вечер. Или усугубит? Мерлин, как же она устала от собственной нерешительности! Итак, решение принято. Она захлопнула дверцу машины и галантно вышла в виноградник. Молодой человек, услышав хлопок дверцы машины, поднял голову и направился в её сторону.