Кислый Виноград / Sour Grapes

— Рассказывай, Поттер. Мне нравится узнавать о вещах с яркой точки зрения, а вид с того места, где я сидел последний час, был довольно тусклым, — сказал Драко, подходя к ранее выбранному им дивану и лениво опускаясь на него. Поттер последовал за ним, и они с Грейнджер заняли места в креслах напротив, а их маленькие персональные лампы для чтения мгновенно засияли от их присутствия. Поттер начал: — После окончания войны и отправки Малфоев в Азкабан, помнишь, я проводил немало времени за написанием писем? Глаза Грейнджер просияли: — Ты попросил лишний пергамент и перья, когда мы вернулись в Нору после уборки Хогвартса! Да, конечно, и ты сказал нам, что пишешь разным семьям погибших, чтобы поблагодарить их детей за отвагу и выразить соболезнования. Поттер побагровел: — Да, на самом деле я этого не делал. То есть делал, до поры до времени, но в какой-то момент мне надоело писать одно и тоже из раза в раз, и у меня появились другие заботы. — Продолжай, — сказала она с едва уловимым осуждением в голосе. — Я не мог перестать думать о Малфое... — Не... в романтическом плане, конечно, — уточнил Драко. — Я думаю, Гермиона понимает, что я тут не историю нашей любви рассказывать собираюсь, Малфой. Ты уверен, что не хочешь рассказать эту историю сам? Драко покачал головой и махнул рукой, призывая Поттера продолжать. — Так вот. Как я и сказал, я не мог выбросить его из головы. Что-то в его пребывании в Азкабане не устраивало меня. Обстоятельства разные, но мне казалось, что он — второй Стэн Шанпайк. Драко перебил: — Тот прыщавый простак, который работал в том нелепом ночном автобусе? С каких это пор ты ассоциируешь меня с этим придурком? Гарри не остановился, но повысил голос, чтобы указать Драко на необходимость замолчать, и это возымело действие. — Стэн был вынужден выполнять приказы Волан-де-Морта, и хотя я знал, что Малфоя не вынуждали, я знал, что его заставляли другими способами, гораздо более расчётливыми, манипулятивными и глубоко укоренившимися. И эти способы, как я полагал, могли нанести большой вред его психике в долгосрочной перспективе. А пока он сидел взаперти, это портило мою. — Но Гарри, я не понимаю, — мягко начала Гермиона, — из всех людей, к которым можно было испытывать симпатию в то время и найти оправдание, почему, — она сделала паузу и посмотрела на Драко, прежде чем закончить, — почему? — Честно говоря, Гермиона, у меня нет логического ответа на этот вопрос. Это была исключительно интуиция, и я должен был следовать ей. Последние несколько лет я провёл рядом с тобой, пытаясь разобраться в собственных... убеждениях. Думаю, за год, который мы провели в поисках крестражей, я научился прислушиваться к себе, и за счёт этого я не сомневался. — Но ты всегда следовал своим инстинктам, Гарри, это не новость. — Это было... иначе. Мне больше нечего сказать. Гермиона на мгновение задумалась, подперев рукой подбородок. — Но если ты был так уверен в этом, почему не сказал нам? — Не знаю. Сначала, наверное, я боялся, что вы попытаетесь меня остановить. А потом, когда всё началось, мне показалось естественным не менять ход событий. Это просто вошло в привычку, наверное. — Справедливо. Продолжай. Как началась эта дружба? Поттер растерянно смотрел на неё, пока Драко не вмешался. — То, что ты сделала со словами... Умно, Грейнджер, сложить их вместе, чтобы получилось одно большое слово с новым значением. Мне это нравится. Поттер уставился на него с тем же растерянным выражением лица. Драко повернулся к нему и пояснил: — Друг и Возрождение! — весело сказал он. Она посмотрела на Драко с недоумением: — Не могу приписать это себе. Я украла это из телешоу. — Из чего? — поинтересовался Драко. — Ничего. Я расскажу тебе позже, а может и нет. О чём ты говорил, Гарри? Поттер смотрел то на неё, то на него, прежде чем его взгляд остановился на Гермионе. — Вообще-то говорила ты, но я продолжу. Грейнджер закатила глаза и откинулась на спинку кресла. — Я написал Малфою в Азкабан и сообщил, что хочу его навестить. Что я считаю несправедливым его пребывание там, и что я попытаюсь найти способ освободить его. Грейнджер подалась вперёд, насторожившись. — Значит, ты собирался навестить его всё это время? До суда? Допустим, в первый год я была слишком загружена учёбой, чтобы заметить это, но во второй... Поттер покачал головой. — Я никогда не ходил к нему. Она растерянно посмотрела на них обоих. — Никогда? Но как же тогда... — Этот упрямый ублюдок не хотел вносить меня в список посетителей, поэтому я продолжил писать ему. Раз в две недели. — Раз в две недели. Это название нашей с Поттером истории любви, если тебе интересно, Грейнджер. Она посмотрела на Драко, и тот, усмехнувшись, заиграл бровями. Поттер бросил на него взгляд, полный отвращения. — Что?! Ты хотел назвать её «Письма к Малфою». Это ерунда, моё ведь гораздо лучше, — сказал Драко с насмешкой. Грейнджер хихикнула, но затем прикрыла рот рукой и шепнула тихое «прости», настороженно глядя на Поттера. — Вообще-то, Малфой, я назову её «Гарри Поттер и Упрямый Козёл». Думаю, этот вариант будет точнее, чем какой-либо другой. Малфой угрожающе посмотрел на него. Гарри снова переключился на Гермиону. — В общем... Я писал ему каждые две недели на протяжении двух лет, до его освобождения. — Так вы двое стали друзьями по переписке. Драко Малфой и Гарри Поттер — друзья по переписке! Вот это фраза, которую я действительно никогда не думала услышать, — сказала она довольным, весёлым тоном. — Ну, скорее, другом по переписке был я, ведь он никогда не писал мне в ответ, — признался Гарри. Ухмылка, что была на губах Драко с самого начала этого рассказала, исчезла, и он избегал смотреть на Гермиону. — Подожди, что? — спросила Гермиона. — Хочешь сказать, ты писал ему каждые две недели на протяжении двух лет и ни разу не получил ответа? Поттер покачал головой. — Ни разу. Он увидел, что Драко погрузился в раздумья, и добавил: — Я думаю, что подобно тому, как я привык не говорить никому о том, что я с ним общаюсь, он привык не отвечать мне, и попросту решил не менять ход событий. На самом деле мы оба одинаково упрямы и глупы. Выражение лица Драко смягчилось, и он взглянул на них обоих. — Вообще-то Поттер именно такой, раз уж мы об этом заговорили. Я всё ещё чувствую себя глупо из-за того, что не ответил тебе. — Как я уже говорил тебе, моё ожидание ответа довольно быстро переросло в то, что я не ждал ничего взамен. — И ты всё равно продолжал писать?! — недоверчиво спросила Гермиона. Гарри повернулся к ней и кивнул. — Почему?! — воскликнула она. — Это помогло мне, Гермиона. Я мог бы сказать, что делал это, потому что знал, что Малфою нужен друг, и подозревал, что он читает все мои письма и не может послать к чёрту свою упёртость и гордость, чтобы признать, что... — Эй, осторожнее, Поттер. Я разрешил тебе рассказать историю, но на личные нападки на мою персону я разрешения не давал. — О, расслабься, Малфой. Только посмотри, в какой компании ты сейчас находишься. Кажется, наши разговоры с самого первого дня нашего знакомства приобрели форму нападок, так какое это имеет значение? Драко откинулся на спинку дивана и что-то бессвязно пробормотал себе под нос, но спорить не стал. — Как я и сказал, мне помогло то, что я написал ему. Большая часть меня тоже нуждалась в друге. Когда Гермиона открыла рот, чтобы возразить, он поднял руку. — Я знаю, что ты собираешься сказать, но подумай вот о чём. Ты, я и Рон были героями войны. У нас почти не было времени на уединение, как раньше. Мы постоянно перемещались, помогали пострадавшим, утешали их близких, справлялись с собственной скорбью по Римусу, Фреду и Тонкс... Мы уже были не те, что раньше. А потом ты вернулась в Хогвартс, а мы с Роном в мгновение ока получили работу в министерстве, и это было как... как будто мы вдруг повзрослели и что-то потеряли. Понимаешь, о чём я? Наступила долгая пауза. Голос Гермионы дрожал, когда она наконец заговорила: — Да. Понимаю. Гарри кивнул, давая понять, что он понял, о чём она подумала. Драко был рад, что дал именно Поттеру рассказать эту историю, потому что несмотря на множество писем, написанных Поттером для него, разглашающих всевозможные личные подробности, такого он ещё не слышал. — И вот так, Гермиона, у меня появилась новая привычка — писать письма этому придурку, и я не знаю... Наверное, это давало мне возможность почувствовать какую-то связь с той версией нас, когда мы только приехали в Хогвартс, когда у нас не было ничего, кроме чудес и возможностей. Главный задира в школе или нет, но он был для меня частью этого, и мне нужна была эта связь. Гермиона снова кивнула, и по её щеке скатилась маленькая слезинка. Она попыталась незаметно для обоих вытереть её, но безуспешно. — Остальная часть истории была менее насыщенной. Малфоя выпустили, мы встретились, чтобы выпить, а потом какое-то время... ну, какое-то время мы виделись довольно регулярно. До тех пор, пока он не сбежал, не сказав мне, когда и куда поедет, — он настороженно посмотрел на Малфоя. — Вообще-то, он до сих пор не сказал мне, куда поехал. И тут в дело вступаешь ты, Гермиона. — Вообще-то, нет. Мы с Грейнджер уже виделись сегодня, — машинально пробормотал Драко, и, видимо, случайно, потому что его лицо тут же покраснело. — Ты... Что? — прошипел Гарри. — Малфой, ты говоришь так, будто мы... будто это важно, — она покраснела и повернулась к Поттеру. — Мы просто случайно столкнулись друг с другом. — И ты не сказала мне? — слегка повысив голос, спросил Поттер. Она взглянула на него, плечи напряжены, дыхание затаено. — Верно. У меня не было времени для разговора, совсем нет. Она перевела дыхание. — Так вот почему ты так яро защищал его на суде, Гарри? — спросила она, всё ещё пытаясь осознать весь масштаб произошедшего между ними. — Я? Защищал? Защищала его скорее ты, а я просто излагал факты. Грейнджер снова покраснела и посмотрела сначала на Драко, а потом на пол. Она быстро заговорила. — Я просто подумала, что твои показания будут иметь больший вес, если их дам и я. Я думала, что наши общие усилия принесут больше пользы. Гарри уставился на неё с безразличным выражением лица, а затем перевёл взгляд на Драко, который озорно улыбнулся и вдруг очень заинтересовался книгой, что лежала раскрытой рядом с ним на диване. — Та-а-ак, здесь что-то... — начал Гарри, но в этот момент дверь библиотеки распахнулась, и в дверном проёме появился Рон Уизли.

***

Гермиона разрывалась между гневом и облегчением. С одной стороны, как он посмел ворваться сюда, с другой — слава Мерлину, что он это сделал, иначе этот разговор мог бы стать весьма неприятным. Она и не заметила, что появление Гарри сняло все чары, наложенные на комнату, скорее всего, из-за огромного шока, который она испытала, узнав, что не она одна изменила своё мнение о Драко Малфое. — Миона? — приглушённо пробормотав, Рон ввалился в комнату, и позволил двери широко распахнуться, пока она с глухим стуком не врезалась в стену и медленно отскочила назад. Его силуэт в дверном проёме покачнулся на месте. Малфой и Гарри одновременно поднялись со своих мест, словно под действием заклинания. Рон, казалось, не заметил их, потому что повернулся, чтобы посмотреть на дверь, которую только что толкнул, и сказал: — Миона, мне так жа-а-аль, — после чего раздался приглушённый писклявый всхлип. Гермиона тихо вздохнула. Она никогда раньше не видела, чтобы Рон срывался из-за их ссоры, не считая его нытья и возмущений. То, что он ворвался сюда, разозлило её, но что-то в его голосе заставило её почувствовать... сострадание? Или, возможно, жалость. — Рон, ты пьян, — твёрдо сказал Гарри. Рон повернул голову в сторону Гарри и скривился. — Что-о? Кто здесь? — прохрипел он в сторону Гарри. — О, всего лишь два мужчины, которых тебе вряд ли удастся обойти, и уж точно не в том случае, если твоя цель — ещё больше ранить и унизить женщину, которой ты не достоин, Уизли. Гермиона обернулась и посмотрела на Малфоя: шок и благодарность одновременно захлестнули её. Однако Малфой смотрел только на Рона, чьё внезапное появление, казалось, активизировало в нём ту сторону, которая так сильно напоминала школьные времена. Рон покачнулся. Казалось, он оцепенел, а голос Малфоя подействовал на него как заклинание. Рон прищурился и произнёс угрожающим голосом в темноту: — Малфо Дракой. Малфой и Гарри повернулись и коротко взглянули друг на друга. Затем, быстро придя к молчаливому соглашению, они одновременно шагнули вперёд. Каждый из них схватил Рона за руку и они вывели его из комнаты. Гермиона последовала за ними. Они повели его к выходу, чтобы он мог немного подышать свежим воздухом, проходя мимо толпы шокировано смотрящих на них зрителей. Гермиона понимала, что вид "золотой троицы" в компании Драко Малфоя действительно мог ввергнуть в шок. Да и сама она, похоже, до конца не осознала этого. Они подошли к выходу, и Гермиона ощутила знакомый гнев и шок, когда заметила вспышки камер где-то справа от себя. — Что тут у нас, Бозо? — бесцеремонно прозвучало из уст Риты Скитер в переполненном фойе. Гермиона обернулась и увидела, что Рита стоит на месте с самодовольной улыбкой на лице, а рядом с ней, как всегда неуклюжий, но при этом ловкий и быстрый фотограф. Малфой и Гарри остановились, едва дойдя до выхода, чтобы оглянуться. Рон практически полностью опустился на пол, потеряв остатки той бравады, что была в его голосе. — Что за прелесть принесло мне на праздник моё золотое трио? — ворковала она, и тут что-то, или, скорее, кто-то, привлёк её внимание. Её глаза остановились на Малфое, в них мелькнул знакомый жадный блеск, и она сказала: — Если это не... клянусь, это ты, мой маленький подлый слизеринец? Малфой, по-прежнему держа Рона за правую руку, вынужденно кивнул и пробормотал вымученное: — Мисс Скитер. — Дорогой Драко, мы не видели тебя целую вечность, и сейчас ты как раз в том идеально подходящем для холостяцкой жизни возрасте! Здесь ли ты прятался или это просто место, которое ты выбрал для своего грандиозного возвращения в волшебное общество? Мои неистовые читатели хотят знать, и я осмелюсь сказать, что ты заставил их ждать! Это красивое лицо так и просится на обложку еженедельника «Ведьмак», мы должны немедленно отправить в «Пророк» эту сенсацию! Как только ты оставишь этого пьяницу Уизли, не окажешь ли ты мне честь взять у тебя интервью, дорогой Драко? — её ресницы зловеще затрепетали. Малфой уставился в пол, выслушивая речь Риты с едва сдерживаемой яростью. Гермиона заметила, что его дыхание сбилось, а к гневу примешалось что-то ещё, удивительно (для него) похожее на страх. Гермиона не могла смотреть на этот его взгляд, она должна была что-то сделать. — О, Рита! — позвала она фальшиво дружелюбным тоном. — Думаю, сенсация, которую ты ищешь, находится прямо здесь. Рита резко повернула голову и посмотрела на Гермиону. — Хорошая попытка, принцесса, но я не могу назвать сенсацией то, что твой муж напился на светской вечеринке, в отличие от появления Малфоя среди нас, особенно учитывая тот факт, что это... — она окинула взглядом вялого Рона, — довольно частое явление, — закончила она со снисходительной улыбкой. Кровь Гермионы едва не вскипела от злости, но она сделала глубокий вдох и продолжила. — Что, если на этот раз его пьяный угар обусловлен тем, что он не только изменил своей жене, но и ждал ребёнка от любовницы? Челюсти Малфоя и Гарри одновременно отвисли, а все присутствующие, которые были достаточно близко, чтобы услышать предложение Гермионы, застыли. Рита, казалось, впала в шок, но быстро пришла в себя. — В чём подвох? Гермиона набралась смелости и подошла к Рите вплотную, так, чтобы их никто больше не услышал. — Ты не проронишь ни слова о том, что Драко Малфой был здесь этим вечером до тех пор, пока он сам не разрешит. Понятно? Презрительное выражение лица Риты говорило само за себя. Гермиона подошла ближе, не понимая, что на неё вдруг нашло. Теперь она шептала Рите прямо в ухо. — И если ты нарушишь нашу договорённость, мы обе знаем, что я превращу твою жизнь в ад без колебаний. Гермиона отстранилась и одарила Риту фальшивой широкой улыбкой. Рита посмотрела на неё со смесью отвращения и уважения. — Что ж, принцесса, сделка есть сделка. Здесь есть какое-нибудь тихое место, где мы могли бы поговорить? Гермиона кивнула и повела Риту в сторону библиотеки, из которой только что вышла. Она взглянула на Малфоя, чей рот всё ещё был открыт, но страх исчез и сменился чем-то, чего Гермиона никогда раньше не видела на его лице. Не давая себе времени на раздумья, она закрыла дверь в библиотеку и села за стол, чтобы дать первое, лично оговорённое интервью Рите Скитер.